Возможно, оставивший следы человек взобрался на садовую ограду и спустился с другой стороны? Но что этот некто мог делать у них во дворе? Неужели к ним забрался грабитель? Вор, промышляющий в домах? Страх пронзил Честити, заставив мысли тревожно заметаться в голове. Но вот подул легкий ветерок, который подхватил длинные, свободно спадающие усики плюща и смахнул их с камня, на мгновение обнажив проржавевший кусок металла. Что это - засов? Ворота?
Честити отбросила побеги плюща, обнаружив в слабом отблеске вечерней зари давно заброшенную, полуразрушенную садовую калитку. Казалось, Честити никогда не слышала об этой калитке, но стоило ей потянуться к покрытому ржавчиной засову, как в памяти тут же всплыли давние-давние воспоминания.
- О, не вздумайте проходить через эти ворота, мисс, - доверительно сообщила ей помощница повара на ярко выраженном йоркширском диалекте. - Иначе феи схватят вас, похитят, и мы никогда больше вас не увидим, даже воспоминания не останется!
Волнение отозвалось слабым трепетом в животе, когда Честити вспомнила тот день и явственно увидела, как ее собственный пухленький детский кулачок сжался на засове. В ту пору Честити было шесть, и она слыла довольно рисковой девчонкой, настоящей проказницей - невинной озорницей, как всегда говорил ее отец. Помощница повара, чье имя Честити теперь затруднялась вспомнить, была суеверной юной леди. Впрочем, склонность к суевериям отличала почти всех сельских жителей севера страны. Увы, и обитателей Гластонбери едва ли можно было охарактеризовать как-то иначе, поскольку и сама Честити тоже верила в существование волшебных сил.
- Вы верите в то, что феи есть на самом деле? - Честити припомнила, как задала этот вопрос молодой женщине, оттащившей ее от калитки.
- Да, верю. И вы тоже должны верить.
- А эти феи - хорошие?
- Нет, мисс. Не все. Некоторые феи… Ладно, некоторые феи сотканы из шалостей и темноты.
- Темноты? - переспросила сбитая с толку Честити.
Молодая женщина тут же вспыхнула и бросила взгляд через плечо, желая убедиться, что повар их не услышит. Тот был поглощен работой, энергично нарезая веточки розмарина.
- Да, темноты. Правда, об этом виде тьмы вам знать еще рано. Но смею вас заверить, темные феи способны развращать, соблазнять с помощью всевозможных порочных наслаждений.
В то время Честити, наивная чистая душа, даже не догадывалась, что имела в виду служанка, зато сейчас она прекрасно понимала это. Она верила в то, что где-то живут эти загадочные феи, и знала: они настолько красивы и чувственны, что способны соблазнить даже монахиню, заставив ту предаться греху.
Сегодня вечером, окруженная темнотой сумеречного неба, Честити в полной мере осознавала, что ей уже не шесть лет. И рядом не было никого, чтобы предупредить ее об угрозе, увести подальше от этих ворот и напомнить ей, что далеко не все феи доброжелательны и великодушны. Независимо от того, что таилось за садовой калиткой, это нечто оказалось значительно сильнее детских воспоминаний. Оно и потянуло Честити вперед, заставляя забыть о том, что сгущается тьма и благовоспитанной девушке в такую пору давно следует быть дома.
Бросив букет, Честити обеими руками принялась дергать засов, который, казалось, проржавел настолько, что уже не откроется. Но это было невозможно! В конце концов, сюда ее привели следы. В сущности, они, похоже, исчезали под этой калиткой. Кто-то был в саду, и этот кто-то сумел открыть старые ворота и выйти через них.
Честити из последних сил дернула засов. Древние петли двери со скрипом поддались, позволяя открыть калитку достаточно широко для того, чтобы проскользнуть в них боком. Когда Честити протискивалась сквозь образовавшуюся щель, ее платье зацепилось за ржавый гвоздь, который порвал подол и чулок, оцарапав кожу на лодыжке.
Но Честити едва ли чувствовала боль. Сейчас она могла лишь озираться с благоговейным страхом, рассматривая представшую перед ней волшебную страну. Лес. Заколдованный лес, который, казалось, был необычайно прекрасен - и ярко сверкал перед ней. Честити никогда прежде не видела ничего столь же восхитительного. И эти ароматы… Она глубоко вдохнула, улавливая смесь цветочного благоухания и насыщенного запаха специй. Напоенный ароматами воздух поражал комбинацией столь разных нот - легких, свежих и тяжелых, одурманивающих.
У зарослей древних дубов и рябины Честити заметила темноволосого мужчину верхом на вороном коне. Рядом с ним послушно стоял большой белый охотничий пес с черными глазами, смотревший на девушку так, словно он и его хозяин только и ожидали ее прихода.
Резкий порыв ветра приподнял юбки Честити, заставив их вздыматься волнами вокруг ее ног. Ветер подхватил запах крови, которая, по ощущениям Честити, начала сочиться из ее ноги на туфлю, и отнес его в сторону страшной собаки и мужчины. Пес заскулил и уселся, беспокойно поводя носом, словно взбешенный резким, металлическим привкусом крови. Синие глаза мужчины внезапно потемнели от необузданного желания, и это испугало Честити.
Она повернулась, приготовившись бежать, ощущая, как все обострившиеся инстинкты умоляют ее немедленно спасаться, но калитка вдруг с грохотом захлопнулась, и неудержимая сила принялась тянуть ее к окружавшему стеной лесу. Пес снова заскулил, и Честити медленно обернулась. Вдавившись спиной в калитку, она в ужасе наблюдала, как уши чудовищного зверя прижались к его огромной голове. Честити мысленно приготовилась к нападению, поскольку теперь пес уже низко, протяжно выл, не сводя черных глаз с маленькой темно-красной лужицы у ее ноги.
Мужчина пустил коня вперед и вскоре очутился совсем рядом, показавшись в ярком лунном свете. Это был тот же самый человек, которого Честити встретила на тропинке в Гластонбери. Таинственный и соблазнительный незнакомец, который был главным героем ее ночных грез.
Тот самый обольститель, что заставил ее думать о запретном, хотеть недозволенного в темноте ночи, оставаясь в одиночестве и чувствуя, как сгорает от желания собственное тело.
- Нет, - прошептала Честити, и ее глаза испуганно распахнулись. Незнакомец улыбнулся, заметив, как она потянулась к калитке за спиной, как дрожащими пальцами попыталась отыскать засов. В отчаянии, лихорадочно Честити попыталась открыть ворота, но все ее усилия оказались тщетными.
- Честити Леннокс, - растягивая слова, произнес мужчина гипнотическим, обольстительным голосом. - Я ждал вас.
Глава 6
Запах крови - крови Честити - обрушился на Тейна, вызывая похоть из самых потаенных глубин его души. Обычно, когда похоть была голодна и требовала немедленного утоления, почти ничто не могло заставить ее отступить. Но на этот раз запах и вид сочившейся из ноги Честити крови заставили смертный грех Тейна удалиться, освобождая его, позволяя соскользнуть с коня и направиться к девушке. Бел тут же вприпрыжку понесся вслед за хозяином, точно так же сгорая от нетерпения, чтобы оказаться рядом с Честити.
Крепко прижимаясь спиной к садовой калитке, бедняжка, казалось, еще больше побледнела, с ужасом наблюдая за их приближением. Тейн предположил, что эта бледность объяснялась не потерей крови, а тревогой, паническим ужасом перед ними двумя - Белом и им самим.
Вспомнив о том, что она боится животных, Тейн строго приказал Белу: "Рядом!" Наглый щенок было зарычал, выражая недовольство, но, заметив красноречивый сердитый взгляд хозяина, благоразумно решил послушаться.
- Ну-ка, присядьте. - Взяв ее за руку, Тейн бережно повел Честити к каменной скамье, стоявшей под плакучей ивой.
Содрогаясь всем телом, Честити послушно направилась за ним, ни на мгновение не сводя распахнутых от страха глаз с дерзкого Бела.
- Он вас не съест, если вы именно этого так боитесь.
Честити не улыбнулась его шутке, в сущности, она лишь все больше дрожала, пока Тейн помогал ей добраться до скамьи. Наконец Честити уселась, и от Тейна не укрылось, как она вздрогнула, очевидно от боли. Опустившись на колени, он принялся осторожно стаскивать туфельку с ее правой ноги.
- Не нужно! - взвизгнула Честити. Не послушавшись, Тейн еще раз попытался снять туфлю, но девушка отдернула ногу и поспешила отодвинуться на безопасное расстояние. - Не трогайте, там всего лишь царапина, и это неприлично, вы не должны видеть мою… ногу.
Ничего, мелькнуло в голове Тейна, он еще увидит гораздо больше, чем ее ногу, - и очень скоро. Но ему стоило помнить о том, что Честити - леди, а леди не позволяют джентльменам - не важно, знакомым или нет - прикасаться к себе. Где бы то ни было. Даже к такому безобидному месту, как нога. А уж эта, особенная леди, напомнил себе Тейн, была кем-то неизмеримо большим, чем просто девушкой знатного происхождения, леди из светского общества. Она слыла образцом добродетели.
- Вы поранились, и теперь идет кровь, - мягко ответил Тейн. - Позвольте мне помочь вам.
Честити перехватила его взгляд, и принц заметил, какой настороженной она была.
- Я просто вернусь домой через эту калитку. Моя горничная посмотрит, что с ногой.
- Почему? Если я здесь, рядом, и готов вам помочь?
Честити вскинула подбородок, метнув в Тейна дерзкий взгляд:
- Потому что мы с вами не знакомы, сэр, и вы ведете себя слишком бесцеремонно, уделяя непозволительно много внимания моей скромной персоне.
- Мы ведь познакомились на днях. Забыли?
Голос Тейна понизился, напомнив ей о встрече с чувственным незнакомцем в лабиринте. В этот-то момент Честити и поняла, что мужчина из Гластонбери и тот обольститель - одно и то же лицо. Щеки вспыхнули огнем, стоило вспомнить сцену в лабиринте, его лицо у ее грудей, его язык, порхающий вокруг ее соска… О, как же Честити хотелось испытать это снова! Нет, даже больше: она жаждала остаться здесь и насладиться его обществом. Узнать, кто же он такой. Выяснить, чего добивается от нее. Возможно, даже принять его ухаживания. Впрочем, в середине вечера она еще могла бы допустить столь причудливые, смелые мысли, но уже наступила ночь, а это было совсем другое дело. Честити просто не могла позволить себе оставаться здесь.
- Меня зовут Тейн, - отвлекая ее от раздумий, представился мужчина, напомнив о встрече на тропинке в Гластонбери. - Вы были со своими сестрами.
- Это не было надлежащим представлением, сэр. Мы по-прежнему не знакомы друг с другом, и, таким образом, это… - она обвела взглядом окружавший их сад, - это укромное место, в котором мы сейчас с вами находимся, таит в себе серьезную опасность. Ну а теперь прошу меня извинить.
Миниатюрная ножка выскользнула из ладони Тейна, и Честити попыталась подняться. Увы, удержать равновесие ей не удалось из-за боли в лодыжке - сильной боли, которая ясно отразилась на ее лице. Но совсем как гордый, решительный маленький солдат, Честити сделала один шаг, потом - другой и с трудом похромала обратно к воротам, туда, куда Тейн не мог попасть.
Он знал, что не должен так поступать, но выбора не было. Сорвавшись со скамьи, он догнал Честити и схватил ее, повернув к себе так, чтобы обхватить ладонями ее щеки и заставить посмотреть на него. А потом Тейн медленно опустил голову, прильнув ртом к ее уху, легонько касаясь губами ее волос. Боже, она пахла так восхитительно! Так правильно и гармонично… Никогда еще запах женщины - неземной или смертной - не пробуждал в Тейне столь глубокого, необузданного страстного желания. Он хотел ее. Хотел с ослепляющей силой, которой не мог сопротивляться. Вот и теперь Тейн притянул Честити ближе, прикасаясь к ней всем телом в попытках ослабить ее оборону.
- Отпустите меня, - чуть не задохнулась от волнения она.
Нет, Тейн не мог внять ее просьбе. Даже при том, что он так желал сделать это, принц уже потерял контроль над собой. Похоть начала управлять им теперь, вступила в свои права, будто отделилась от мужчины-феи и поглотила его.
- Честити, - тихо произнес Тейн, скользя губами вниз, к ее шее, - вы ведь знаете, как прельщаете меня.
- Отпустите меня немедленно, сэр!
Пронзительность ее голоса прорвалась сквозь легкую дымку похоти, затуманившую не только взгляд, но и разум принца. Он не знал, как смягчить непокорную добродетель, заставить ее возжелать его. Никогда прежде Тейн еще не встречал женщину, которую не мог соблазнить. Никогда - до этого момента.
- Пожалуйста…
Ее мольба пронзила сознание Тейна, заставив одуматься.
- Простите меня. - Он с большой неохотой отошел от Честити. Оказавшись на достаточно безопасном расстоянии от нее, принц смущенно прокашлялся. - Вам не стоит бежать от меня. Просто скажите, чем я могу вам помочь.
- Позвольте мне вернуться в мой сад.
"Все, что угодно, только не это", - подумал Тейн. Честити так недолго была здесь, с ним! А он потратил впустую эти драгоценные моменты, основательно напугав ее своей персоной! Тейн совершенно растерялся, не зная, как же исправить ситуацию и хоть немного уменьшить ее страх. Как сменить осторожность пламенной страстью к нему.
Ни одна женщина не была способна - да и не хотела - противиться эротическому очарованию Тейна. Так что эта женщина, которая, похоже, не желала его вообще, была для него в новинку. При этом Тейн мог со всей честностью как на духу признаться: он никогда не хотел ни одну женщину так сильно, как Честити Леннокс. Мысль о том, что сейчас она покинет его, заставила Тейна запаниковать. Подумать только - она собиралась оставить его, прекрасного мужчину-фею, который не мог пожаловаться на недостаток внимания женщин, соперничавших за его внимание и его тело! Пальцы Тейна непроизвольно потянулись к Честити, привлекая ее пышное тело ближе.
- Милорд! - потребовала она. - Отпустите меня сейчас же! Это и без того верх неприличия - оставаться наедине с вами, а тем более в темноте!
Тейн подчеркнуто не замечал ее протестов: он знал, что должен делать. И принялся нашептывать Честити на ушко древнее магическое заклинание. В то самое мгновение, когда она обмякла в его объятиях, мужчина-фея понял, что волшебные слова сработали.
Завороженная, Честити теперь находилась в состоянии оцепенения, и все-таки Тейн пустил в ход не все свои чары. Принц успокоил себя, что лишь временно отошел от правил, не нарушая их. Он ни за что не использовал бы свое колдовство, чтобы соблазнить ее, даже несмотря на то, что похоть, как и его собственное тело, молила о чувственной разрядке.
Пытаясь думать хоть о чем-нибудь, кроме секса, Тейн потянулся к руке Честити.
- Давайте осмотрим рану, не возражаете? - предложил он, помогая девушке добраться до скамьи. Она осторожно уселась, скромно сложив руки на коленях - в жесте, который, не сомневался Тейн, был для нее инстинктивным.
Бел воспользовался моментом, чтобы сунуть морду между плечом хозяина и ногой Честити, обтянутой чулком, который теперь был испещрен красными пятнами.
- Не сейчас, - бросил Тейн псу.
Бел послушно уселся рядом и принялся ждать.
- Он не собирается нападать на вас, - тихо объяснил Тейн, осторожно поворачивая ногу внутренней стороной, чтобы осмотреть то, что, как он надеялся, было лишь царапиной на лодыжке. - Он помнит вас, только и всего, и очень хочет подружиться с вами.
Прекрасные зеленые глаза Честити остановились на Тейне, и мощное воздействие ее взгляда, сосредоточенного на нем, заставило похоть с новой силой забурлить внутри. С помощью магического заклинания сомнение и страх исчезли из глаз добродетели, они остались такими же широко распахнутыми и блестящими - но на сей раз мечтательными. Залюбовавшись этим взором, Тейн невольно подумал, как выглядела бы Честити, если бы он поцеловал ее или раздразнил ее кожу своим языком. Сейчас, замерев между бедрами Честити, принц, разумеется, не мог не мечтать о том, чтобы плавно сдвинуть наверх слои тафты и льна, обнажив ее лоно, которое как раз оказалось бы на идеальном для чувственных ласк уровне.
Тейн хотел этого: попробовать ее сладостный вкус, медленно соблазнять ее своим ртом, чувствовать ее пальцы, сжимающие его волосы. Он жаждал ощущать ее бедра, манящие его покачиваниями в извечном женском ритме, молящие его о большем…
Независимо от того, насколько сильно он желал всего этого, Тейн не мог позволить своему греху победить его, стать более сильной сущностью. Сейчас, находясь под воздействием легких чар, которыми принц опутал ее, Честити была такой уязвимой… Но он прибег к своей волшебной силе только для того, чтобы залатать ее кровоточащую плоть, унять ее боль - и, естественно, ослабить чувство страха перед Белом. Тейн никогда не прибег бы к своим колдовским силам с Честити, чтобы воспользоваться ее состоянием. Но похоть и знать не желала об этих благородных намерениях. У похоти не было чести. Никаких чувств, кроме сладострастной эйфории. Тейн боялся, что вырвавшийся из-под контроля грех подтолкнет его к всевозможным аморальным поступкам, к чему-то безнравственному, что заденет честь и душу - его собственные, а не сидевшей в нем похоти.
Но сам Тейн обладал честью. Достоинством. А совращение Честити с помощью колдовства не было делом благородным. Кроме того, Тейну требовалось, чтобы она страстно возжелала его, его самого. Ощутила то, что до сих пор по-настоящему не чувствовала к нему ни одна женщина. И Тейн с горечью подумал о том, что все они, так добивавшиеся его расположения, мечтали лишь о похоти и никогда - о принце-фее.
Интересно, каково бы это было - чувствовать, что женщина питает страсть исключительно к нему самому? Обладать такой женщиной? Быть связанным с ней крепкими узами, чем-то неизмеримо большим, чем просто сексом? Тейн никогда не испытывал ничего подобного, не переживал эмоциональную привязанность ни в одной из своих связей. Но теперь его вдруг охватила потребность ощутить все это - подлинные дружбу и любовь. Ему захотелось постичь прелесть тихой беседы, когда любимая женщина лежит в твоих объятиях. Узнать, на что это будет похоже - прикасаться к своей суженой без намерения утолить сексуальные аппетиты, скорее для того, чтобы просто почувствовать нежность ее кожи, и притянуть ее ближе к себе, мечтая сделать частью своей души…
Сжав лодыжку Честити, Тейн опустил глаза на свои пальцы, державшие травмированную ногу. Он попытался сосредоточиться на других мыслях и забыть о том, в чем только что признался себе. Похоть и Тейн были синонимами. Неотделимыми друг от друга. Честити пришлось бы принять обоих. И… принцу пришлось бы разделить ее с похотью, независимо от того, как сильно он жаждал обладать ею в одиночку. Захотела бы похоть тех нежных, сокровенных моментов, о которых так мечтал Тейн? Позволил бы грех нечто подобное?
Чувствуя, как заплетается потяжелевший язык во рту, Тейн заметил, что и его сердце вдруг стало вести себя странно - словно перестало биться в прежнем, спокойном ритме. "Не стоит задерживаться на вещах, которые нельзя изменить", - сказал он себе. Честити должна прийти в мир Тейна прежде всего ради блага его двора. И именно поэтому она, в сущности, не может всецело принадлежать ему. Но, Господь свидетель, принц хотел, чтобы эта женщина была его - вся его, целиком и полностью.