* * *
Мерси задумчиво наблюдала за тем, как бледные пальцы скользили по тихой глади пруда. Ее взгляд все еще был сосредоточен на этом изысканном и все же обладающем такой необычной формой цветке лотоса. Надо же, сестры Мерси думали, что это по меньшей мере странно. Даже считали ее небольшой рассказ об этом цветке довольно экстравагантным.
Возможно, это она сама была странной. Потому что история о лотосе заставляла кровь Мерси кипеть, а все внутри трепетать от непривычного ощущения. Но реагировал на слова о цветке не только ее живот. Груди Мерси и самая сокровенная частичка ее тела тоже отзывались на эту историю.
Вздыхая, Мерси с наслаждением подставляла лицо теплому бризу, нежно перебиравшему ее волосы. Мерси было жарко, ведь она сидела на солнце в плотном послеобеденном платье со слоями нижних юбок под основными пышными юбками. Как же ей хотелось улечься на траву в одной только сорочке и чувствовать, как ветер ласкает тело…
Какие порочные, распутные мысли! Эти мысли частенько посещали Мерси, но она тщательно скрывала их от сестер. Мэри уделяла младшенькой совсем мало времени. А Пруденс и Честити не смогли бы ее понять. Мысли средних сестер, олицетворявших добродетели сдержанности и целомудрия, были чисты и невинны. Девочки пришли бы в ужас, узнай они о тайных фантазиях Мерси - таких запретных вещах, о которых благовоспитанной леди не пристало даже знать, не говоря уже о том, чтобы мечтать о них.
Солнце вдруг закрыло невесть откуда взявшееся облако, и жара тут же спала. По тени на траве Мерси следила за продвижением облака, проплывавшим как раз над ней. Теперь она от души наслаждалась принесенной прохладой, тем, как ее обдавало свежестью. Девушка не отрывала глаз от дорожки тени, которая проползала через пруд. И вдруг, снова посмотрев в самую глубину воды, Мерси едва не задохнулась, увидев в спокойной глади отражение мужчины.
Подняв голову, Мерси искоса посмотрела на очерченный солнечными лучами контур широких плеч незнакомца. Он купался в тенях и солнечном свете, производя невероятный, захватывающий дух эффект.
- Тому, кто пристально всматривается в тихую воду, нужно быть осторожным, ведь поговаривают, что образ, который он увидит, принадлежит его будущему.
Взор Мерси вновь скользнул по воде. На гладкой поверхности пруда различался силуэт мужчины. Потом эта картина сменилась образом незнакомца, сидевшего на корточках, который внимательно смотрел на нее из самой глубины маленького декоративного пруда.
Мужчина казался очаровательным. Просто потрясающим. У него были синие, оттенка льда глаза, длинные, темные и шелковистые волосы, раздуваемые ветром. Его фигура выглядела сильной, мускулистой. Даже несмотря на его сюртук Мерси знала, что плечи и грудь мужчины были широкими, а под льняной рубашкой и кружевным жабо скрывалась гладкая, теплая и бесконечно соблазнительная кожа.
- Я - Киан.
- Мерси, - ответила она. Сглатывая застрявший в горле комок, Мерси буквально заставила себя отвести от мужчины взгляд. Она позволила себе чрезмерную дерзость, так пристально изучая его, и все же никак не могла перестать любоваться им.
- Доброта, - прошептал незнакомец.
Их глаза встретились, и Мерси ощутила, как душу пронзает какое-то совершенно незнакомое, но отнюдь не нежелательное, скорее приятное чувство.
- Мне нужно немного вашей доброты, - глубокомысленно произнес он, буквально пожирая Мерси беззастенчивым взглядом. - Совершенно определенно, мне нужны вы.
Мужчина поднялся, обогнул пруд, плотоядно изучая ее тело, и вскоре оказался совсем рядом.
- Молоко людской доброты, как же сладок его вкус!
Словно действительно что-то смакуя, он облизал губы, и Мерси задрожала, ощутив, как разгорячилось и увлажнилось ее лоно. А мужчина наклонился к ней так, что их глаза оказались на одном уровне.
- Полагаю, я могу испить вас досуха.
Сердце Мерси колотилось слишком часто. Она никак не могла восстановить сбившееся дыхание. А когда мужчина вдруг протянул руку и провел пальцами по ее щеке, Мерси закрыла глаза, наслаждаясь ощущением, которое принесло это легкое прикосновение.
- Взгляните на меня, - прошептал он, и Мерси покорилась, позволив ресницам затрепетать, а векам - медленно открыться. - Вода не лжет. Я - ваше будущее. Ваша судьба связана со мной.
Мерси кивнула, слепо веря его словам. Сейчас она едва ли могла постичь, о чем говорил незнакомец. Все, о чем Мерси могла думать, - это то, каким удивительно прекрасным он был. Ни один мужчина не мог быть столь красивым, столь чувственным и притягательным. Мерси взглянула в самую глубину его синих глаз - и осознала, кто же ей явился.
Мужчина-фея. Неблагой. Творение тьмы, чья врожденная способность прельщать и соблазнять взывает к каждой женщине, которая попадается ему на пути. Если одной наружности мужчины было недостаточно для того, чтобы раскрыть его личность, это легко могли сделать его слова. Мрачно-правдивые и эротические. Мерси знала, что он имел в виду, когда желал испить ее досуха, и неожиданно поймала себя на том, что готова бесстыдно предложить себя ему.
- Мерси, - тихо произнес он, и нежный шепот коснулся ее уха. - Я буду незримо следовать за вами. Я не уступлю вас ни одному из других ваших поклонников. Я буду обладать вами.
Мерси с усилием глотнула, а его палец скользнул с ее щеки вниз, вдоль гладкой колонны ее шеи.
- Вы знаете, кто я. Это можно прочесть в ваших глазах.
- Вы правы. Знаю.
- И вы боитесь этого? Боитесь меня?
- Нет.
Мерси дала быстрый и предельно правдивый ответ. Всю свою жизнь она слышала истории о феях. Она была очарована этими волшебными существами, их силой и красотой. Но никто не поражал ее воображение так, как неблагие. Мерси всегда мечтала увидеть хотя бы одного из них. Вглядываться в его глаза, осознавая, насколько это чувственное создание. И теперь она пришла в восторг, обнаружив, что ни одно из качеств фей, знакомое ей по сказкам, не было преувеличено. Мужчина-фея, стоявший сейчас перед Мерси, был не только красив, но и опасен. Исходящая от волшебного духа темнота поглощала, с ней едва ли можно было бороться. Мерси чувствовала это. Источаемая им тьма кипела, обжигая все вокруг. И все же его прикосновение было нежным.
- Позвольте мне быть с вами, - прошептал он, - и, клянусь, я подарю вам блаженство, о котором вы и мечтать не могли. Пойдемте в мой мир, и вы никогда не захотите ничего иного.
- И что мне придется отдать за этот… дар?
Мерси знала, что ни один подарок феи не преподносят безвозмездно. За благодеяние им всегда полагалось уплачивать десятину.
- Вы оставите этот мир и уйдете в мой.
- Я не могу, - ответила она. - Уйти в ваш мир означает пожертвовать всей своей жизнью. Своей семьей. Своими сестрами. Я не могу отказаться от всего этого ради одной ночи запретных удовольствий. Так что благодарю вас за предложение.
- Одной ночи? - Он медленно, чувственно усмехнулся. От этой ухмылки замирало сердце. - О нет, в своей страсти я не выкажу по отношению к вам никакой пощады! Я буду овладевать вами снова и снова, до тех пор, пока ночи не сольются с днями, и вы не затеряетесь во времени и пространстве. Вы будете знать только меня. И наслаждение, которое дарит наша постель. Часы бесконечного экстаза.
Разве можно было сопротивляться столь обольстительным речам? Но одного взгляда на Пру, решительно шагавшую по траве и явно собиравшуюся защищать ее честь, оказалось достаточно.
- Вы хотите только забрать, оставив от меня одну пустую оболочку. У вашего удовольствия есть цена, и она представляется мне чрезмерной.
Его глаза, до этого казавшиеся синими, вдруг приобрели самый изумительный оттенок зеленого. Цвет нефрита.
- Мы еще не закончили, Мерси Леннокс. Нет, на самом деле ваш путь ко мне только-только начинается.
Она увидела, как мужчина-фея отступил. Тень охватила волшебного духа, и Мерси увидела, что он пристально смотрит на нее. Она вздрогнула. Этот мужчина-фея был слишком опасен. Она никогда не сможет сладить с ним. Эта мысль заинтриговала, но и испугала ее.
- Мы встретимся снова, - пообещал мужчина-фея, - и, когда это случится, я не проявлю по отношению к вам ни капли снисходительности. Никакой доброты. Никакой пощады. Только целеустремленное преследование. Я овладею вами.
Мерси всем своим сердцем надеялась, что этот особенный, невероятный мужчина-фея окажется верным своему слову. Она уже с нетерпением ждала момента, когда их пути пересекутся снова.
Честити прогуливалась по аккуратным дорожкам между многолетних клумб леди Сефтон, то и дело обмахиваясь веером, чтобы освежиться на пекле яркого дневного солнца. Она оставила свою шляпу на скамейке и теперь сильно жалела об этом. Солнце светило слишком жарко, Честити ощущала тепло его лучей на своем лице. Мама наверняка придет в ярость, если она позволит своей коже сгореть. Смуглая кожа казалась верхом неприличия. Бледность и отсутствие изъянов были признаками исключительной красоты.
Честити следовало вернуться и забрать шляпку, но у нее не было ни малейшего желания покидать садовую дорожку и окунаться в праздный разговор. Так что она предпочла продолжить прогулку, наслаждаясь одиночеством.
Сад весь дышал жаром и влажностью, а по садовым тропкам фланировали элегантно одетые пары - сливки лондонского светского общества, собравшиеся на ежегодный прием Сефтонов на открытом воздухе. Ароматы роз и лаванды ворвались в ее душу, и Честити остановилась, чтобы вдохнуть пьянящее благоухание светло-розовой дамасской розы. Поглаживая пальцем бархатистые лепестки, Честити покраснела, вспомнив свою фантазию о Тейне и то, как кончики его пальцев - такие же мягкие и бархатистые - скользили по ее коже.
Честити задрожала, хотя в воздухе так и разносилось тепло. Прошлой ночью она вела себя развратно и даже более того - грешно. Что же побудило Честити отдаться своим фантазиям и представлять, будто это руки Тейна, а не ее собственные, прикасались к телу? Она все еще не могла понять, что же заставило ее делать это.
Ощущая смутную тревогу и нечто вроде неловкости, Честити скользнула за гигантский дуб и облокотилась о прохладный, шершавый ствол. Почему этот Тейн оказался единственным мужчиной, способным взбудоражить ее подобным образом? Возможно, его порочность взывала к ее распутству, которое она отчаянно пыталась в себе подавить? Закрыв глаза, Честити позволила себе снова воскресить в памяти те моменты в ее спальне. Она хотела большего. Настолько, что готова была обдумывать детали интимной связи. Но как могла такая невинная девушка, как она, столь необдуманно поддаваться желаниям своего тела? Как могла мечтать о том, что никогда не испытывала? Погрузившись в раздумья, Честити по-прежнему обмахивалась веером, касаясь кончиками пальцев проглядывавшей в вырезе платья кожи груди.
Хруст гравия известил Честити о том, что пары возвращаются на лужайку, чтобы побаловать себя чаем и пирогами. Почувствовав несказанное облегчение от того, что теперь она осталась в полном одиночестве, Честити еще энергичнее принялась разгонять воздух перед собой веером, охлаждая шею и грудь.
Неожиданно совсем рядом раздался резкий звук ломаемой ветки, и веки Честити резко распахнулись, заставив ее встретиться с темно-синими глазами Тейна.
- Сэр, - раздраженно выпалила она, чувствуя, как невольно заливается краской, а кожа уже пылает огнем страстного жара и осознания близкого присутствия желанного мужчины.
- Добрый день, мисс Леннокс.
Ее тело ожило от одного только звука его голоса.
И еще этот аромат, который внезапно окружил их… Казалось, это благоухание следует за ними повсюду, где бы ни оказывался Тейн, производя на нее необычайно странный эффект. Тейн… Его появление привело Честити в неописуемый восторг, но и заставило встревожиться.
- Наслаждаетесь?
Честити снова вспыхнула до корней волос. Неужели Тейн увидел, как она позволила кончикам пальцев ласкать выпуклости грудей? А вдруг он мог читать ее мысли - запретные мысли о нем? Само предположение об этом повергло ее в ужас.
- Честити?
- Сэр? - прошептала она, не находя в себе сил встретить его пронзительный взгляд.
- Вы наслаждаетесь приемом?
- О… да, - ответила она, принимаясь нести вздор, словно светская дурочка. - Прием просто восхитителен, но сады лорда и леди Сефтон славятся своей красотой!
- И своей фривольностью, - добавил Тейн.
Ну что она могла на это ответить? Это замечание было слишком бесстыдным. Даже при том, что Честити прекрасно знала, какие шалости происходят в этом саду во время ежегодного приема.
- Откуда вы знаете Сефтонов? - спросила она.
- Старые друзья. А вы?
- О, мои родители и брат близко дружат с ними. На самом деле я никогда прежде не была на их приеме, я здесь в первый раз, но прекрасно знакома с тем, как проходит торжество, по письмам брата.
- Почему же раньше вам не доводилось здесь бывать? - полюбопытствовал Тейн, подходя к ней ближе.
- Мы с сестрами были довольны жизнью в Гластонбери. Это наш первый приезд в Лондон за долгое время, мы не были здесь более десяти лет.
- Довольны, - эхом повторил он, понизив голос до обольстительного мурлыканья. Этот экзотический акцент вскружил Честити голову. Она вела себя как глупая наивная девчонка, но ничего не могла с собой поделать. Этот мужчина слишком сильно волновал ее. - Это действительно так? Вы и в самом деле были довольны?
Плохо замаскированное предположение о том, что она кривит душой, рассердило Честити.
- Разумеется, - надменно ответствовала она.
- Простите, если я позволил себе лишнего. Но вы должны разрешить мне высказать свое мнение. А я уверен в том, что вы бесконечно далеки от того, чтобы быть довольной своей участью. Вы жаждете чего-то иного, совершенно другой жизни, чем та, что вы сейчас ведете.
- Я очень довольна своей жизнью, сэр.
- Очень довольны? Да неужели?
Кивнув, Честити сделала шаг назад. Но Тейн снова приблизился, и она почувствовала себя загнанной в угол. Честити боялась собственного ответа, в котором послышался бы не страх, а непреодолимое страстное желание. О, глядя на Честити, этот мужчина явно не думал о ней как о невинном ангеле! Он не стал бы возносить ее на пьедестал и поклоняться ей, будто святой. Он потребовал бы от нее большего. Заставил бы заглянуть в самую глубину своей души. И вынудил бы принять то, что Честити могла там обнаружить. Он нашел бы в себе смелость увидеть ее всю, целиком, а не только эту добродетельную обертку, которую замечали остальные.
- Почему вы здесь, в полном одиночестве?
- Я не против побыть немного в уединении.
- Вы прячетесь от самой себя.
Честити вздрогнула, ощутив, как Тейн коснулся ее кожи. Это было лишь легкое, едва заметное касание кончиков пальцев к щеке, но интимность этого жеста потрясла ее. Мгновенный отклик собственного тела невероятно изумил Честити.
- Вас никогда не касались вот так, - прошептал Тейн. И подошел к ней еще ближе.
Теперь они стояли лицом к лицу. Спина Честити все еще прижималась к стволу дуба, а высокая фигура Тейна загораживала маленький кусочек солнечного света, проникавшего сквозь листву. Кончики пальцев принца снова скользнули по щеке Честити, но на сей раз он опустил голову, чтобы тонко вдохнуть аромат, исходивший от кожи за ее ухом. Наклоняясь все ниже, он скользнул вдоль ее шеи, туда, где учащенно бился пульс. И снова вдохнул… До Честити донесся еле слышный звук поглощаемого воздуха, сопровождавшийся легким прикосновением пальцев. А потом губы Тейна побежали еще ниже, к соблазнительному месту, где сходились и вздымались над платьем ее груди. К глубокому декольте над плотно облегающим тело лифом. Тейн снова вдохнул исходивший от кожи аромат. Низкое, типично мужское урчание нарушило тишину.
- Эти духи так вам подходят! Я могу представить вас сидящей перед своим туалетным столиком и наносящей эту ароматную жидкость на свою восхитительную кожу.
О боже, неужели он мог видеть то, что происходит в ее сознании? Неужели он знает, что Честити мечтала о его прикосновениях?
- Я хочу прикасаться к вам, - тихо произнес Тейн, словно на самом деле мог услышать ее мысли. - Вы должны знать это. Должны ощущать, как сильно я этого хочу.
И Честити ощущала. И тоже желала этого. Но не могла уступить. И все же то, как дыхание Тейна ласкало ее кожу, обдавая влажным жаром, то, как его губы едва не касались ее грудей, замерев у ее кожи, лишали Честити остатков воли. Ее решимость вот-вот могла быть сломлена.
- Сэр, вы не должны… - произнесла Честити, и ее голос сорвался на хрипящий шепот, стоило Тейну провести кончиками пальцев по обнаженным выпуклостям ее грудей. Не замечая слабого протеста, принц принялся ласкать языком ее кожу, выступавшую из тесного лифа.
Честити задохнулась от волнения, еще сильнее вжавшись спиной в дерево.
- Почему не должен? - спросил Тейн. Его большие ладони покружились над ее ребрами, потом медленно вспорхнули вверх, и он крепко, собственнически сжал Честити в объятиях. - Вы хотите этого от меня. Не стоит отрицать свои желания.
Честити еще пыталась возражать, но срывавшиеся с уст стоны блаженства делали любые ее протесты просто смешными. Ничего не оставалось, как прибегнуть к другому средству донести до обольстителя свой категоричный отказ.
- Вы обещали, что оставите меня.
- Нет, - мрачно сказал он, прильнув губами к дрожащей поверхности ее груди. - Я сказал, что оставлю вас в покое. И я это сделаю.
Потянув за лиф платья, Тейн сдернул его вниз, и бледная плоть Честити показалась из корсета и тесного корсажа. Его жадный рот тут же припал к точке соединения пышных грудей, посасывая их обольстительную выпуклость. Неистовая ласка мгновенно отозвалась в сосках и лоне Честити.
Его рот исступленно упивался ее плотью, то плотоядно нападая, то жаля, то успокаивая свое неистовство медленным скольжением языка.
- Я могу почувствовать запах вашего желания. Попробовать его на вкус.
Честити покачала головой, отрицая слова Тейна, но он не уступал, дразняще покусывая плоть, заставляя резко, прерывисто дышать. Губы Честити приоткрылись, испустив тихий вздох, когда Тейн пробежал по краю лифа пальцами, а потом бесстыдно скользнул их кончиками между грудями. Теперь она чуть не задыхалась, ее бюст призывно вздымался, умоляя освободить от тесного плена платья.
Собственные груди никогда еще не доставляли Честити блаженства. Но теперь она тонко улавливала их реакцию на откровенные ласки. Знала, какими чувствительными были эти два выпуклых холмика. Как они заставляли свою обладательницу ощущать себя истинно женственной.
Словно осознавая, какую сладостную пытку переживает Честити, Тейн стянул с ее плеча рукав небесно-голубого муслинового платья, выставив скромный белый корсет. На верхушке ее груди красовался синяк, и Тейн провел по нему кончиком пальца. Его глаза потемнели почти дочерна, когда он сфокусировал взгляд на оставленной им на теле суженой метки. Крепко сжав Честити, он потянул ее к себе, пока грудь не высвободилась из корсетного плена. Будто завороженная, Честити смотрела на представшую в ярком дневном свете совершенно обнаженную белую кожу. Ее сосок, напряженный, вздернутый, словно нарочно выгнулся навстречу ненасытному мужскому рту. Тейн во все глаза смотрел на Честити, и она зажмурилась, вся сжавшись в комочек от неловкости и того, что едва ли смела признать - вожделения.