Ниалл позволил смертному самому увидеть, кем он является на самом деле. Темным мужчиной-феей. Людское очарование Ниалла развеялось, явив его волшебный, неземной облик, который, насколько он знал, переливался сиянием, подобно бриллиантам. Его фиалковые глаза засверкали, волосы вдруг отросли, мягкими волнами упав за плечи. Теперь он уже не выглядел "обычным" человеком.
Смертный в ужасе отскочил - так далеко, как только смог.
- Боже, помоги мне и моим дочерям, - пробормотал он и перекрестился.
- Они в безопасности - до некоторой степени, - съязвил Ниалл и засмеялся, когда герцог побледнел еще больше.
Снова прибегнув к колдовству, Ниалл скрыл свою типичную для мужчины-феи красоту за привычным человеческому глазу очарованием. Но под сущностью мужчины-феи и чарами начинал бурлить его грех. Гнев горел жаждой возмездия, ему хотелось покарать Леннокса и его добродетельных дочерей. Ниалл думал об Айриэне, оставшемся при дворе оплакивать свое израненное сердце. Айриэн умирал. Убитый горем. Просто уничтоженный. Желание жить исчезло, а даже могучие феи были не в силах излечить сокрушенный, израненный дух. Айриэн так и не взял своего сына на руки, ни разу не взглянул на него. Даже того факта, что Киан и Эйвери нашли для ребенка кормилицу, было недостаточно, чтобы дать Айриэну хотя бы слабое подобие надежды. Он хотел умереть. А виной всему было проклятие матери Ниалла. Ненависть светлой королевы к нему и его отцу. Ниалл наверняка вынес бы груз ее проклятия и ее вражды, если бы королева пощадила хотя бы невинных младенцев, рождавшихся при его дворе. Но мать, такая красивая, светлая и благая, никогда не отличалась ни добротой, ни милосердием. Задавшись целью погубить отца Ниалла, Айна решила уничтожить все, что было связано с ним, и всех, кто имел к нему отношение. И если это означало забрать жизни невинных существ, единственным прегрешением которых было то, что они родились в королевстве темных фей, то так тому и быть. Мать не заботило ничего, кроме своей лютой ненависти.
- Скажите мне, чего вы хотите, - произнес герцог, отвлекая Ниалла от мыслей о его дворе и умирающем друге. Не помогало и то, что Айриэн тоже находился во власти смертного греха - лености. Напротив, это значительно осложняло ситуацию, не позволяло убедить Айриэна в том, что ему стоит выйти из своей спальни и начать возрождаться к жизни. Леность находила особое, извращенное удовольствие в горе Айриэна.
- Чего я хочу? - переспросил Ниалл. - Только одного. Выживания моего двора. Он умирает.
- Что я-то могу поделать? - резко выдохнул герцог. - Я не владею магией. У меня нет силы, способной вам помочь.
- У вас нет силы? - усомнился Ниалл. - Никакой магии? Я в этом не так уверен. Вы владеете этим домом, не так ли?
Ниалл задал неприятный вопрос, усевшись напротив Леннокса. Рядом с ними тут же треснули яркие искры, и смертный высоко подпрыгнул на месте, а потом сделал большой глоток из своей чаши.
- Да, и что из этого?
- Он куплен на деньги, которые пришли к вам благодаря дару моих собратьев. Это ведь так?
Леннокс сделал еще один глоток и медленно кивнул. Ниалл улыбнулся. Колдовство начало действовать. Нельзя было принять пищу или напитки от фей и не попасть под действие их чар. Это был один из двух самых главных магических приемов фей, с помощью которых они очаровывали людей. Предложение перекусить представлялось удачным методом, позволявшим получить определенную власть над смертными. На сей раз Ниалл заговорил сладкое медовое вино, которое теперь пил Леннокс. Ниалл прибег к чарам внушения, дав герцогу свою установку. Скоро единственным желанием Леннокса будет угодить темному мужчине-фее. Это стремление окажется настолько сильным, что потребуется шепнуть лишь слово, и этот смертный сделает все, что у него ни попросят.
- Да, я - совладелец этого дома, - пробормотал Леннокс и еще немного отпил из чаши.
- А ваши деньги? Вы ведь получили их благодаря дару. Не так ли?
- Совершенно верно. Феи явились мне и предложили. Они знают все наши самые сокровенные желания. Они умеют искушать.
Да. Это они умели. Ниалл тонко чувствовал, что Леннокс уже попал под действие колдовства и находится полностью в его власти. Владыка темных фей спрашивал себя, что же делали сейчас принцы со своими добродетелями. Интересно, их успех оказался столь же легким, как его?
- Итак, вы знаете, что мы существуем? Вы верите в это?
- Да, я знаю о феях. - Леннокс слизал капельку меда с губы. - И я проклинаю всех вас.
- Почему? - с улыбкой спросил Ниалл. - Разве вам не понравился наш дар?
Настал черед Леннокса пристально сощуриться.
- "Наш дар"? Я никогда не встречался с вами, сэр.
- Думаю, вы имели дело с моей матерью. Благой королевой.
Выцветшие глаза Леннокса чуть не вывалились из орбит. Ниалл понимал, что смертный никак не может поверить собственным ушам. Королева была воплощением красоты и света. А он, Ниалл, олицетворял тьму и грех.
- Расскажите, что предложила вам моя мать?
Леннокс отставил чашу и уставился на Ниалла, который поднялся с кресла и принялся расхаживать по комнате. Гнев начал пожирать темного мужчину-фею изнутри, нашептывая желание схватить Леннокса за потное горло обеими руками и душить до тех пор, пока тот не согласится честно поведать обо всем. Но Ниалл был королем неблагих. Честь не была для него пустым словом. Он мог выведать нужную информацию, будучи мужчиной-феей, не чудовищем.
- Разве вы не знаете? Со мной беседовал Кром.
Ниалл изумленно застыл на месте:
- С вами виделся Кром?
Леннокс нахмурился:
- Да. Именно он приказал мне отправиться в Лондон.
Он сказал… что темные феи добиваются моих девочек.
Чистая правда, только открывать ее смертному было еще слишком рано.
- Кром - мой брат-близнец. Но мы противостоим друг другу.
- Понятно, - посмотрел на него Леннокс. - Вы - разные, как день и ночь.
- Давайте перейдем ближе к делу, Леннокс. - Ниалл посуровел и свысока взглянул на смертного. - Моя мать пожаловала вас даром, а взамен потребовала плату. Какова же цена ее милости?
Леннокс сопротивлялся из последних сил, не желая признаваться. Ниалл бросил взгляд на чашу. Она все еще была полна, герцог сделал лишь два маленьких глотка. Но король темных фей все же попытался воздействовать на смертного, произнеся заклинание.
- Скажи, что я хочу знать, - тихо приказал Ниалл.
И тут губы герцога невольно начали двигаться, хотя его пальцы впились в потертую кожу подлокотников кресла. Леннокс так упорно пытался удержать язык за зубами, что от этих тщетных попыток его глаза расширились, как блюдца. Но заклинание уже начало действовать. Он больше не мог сдерживать рвущиеся с уст слова.
- Она помогла моему наследнику, дала ему новое тело. Здоровое, крепкое. А взамен приказала зачать дочерей, которые будут олицетворять собой добродетели. И вот, несколько дней назад, ко мне пришел Кром, он сказал, что королева хочет забрать моих девочек. Они должны отправиться к ее двору.
Ниалл торжествующе улыбнулся. Наконец-то он нашел ключ к разгадке этой головоломки - проклятию матери! Выходит, тайна заключалась в том, что процветание его королевства напрямую зависело от добродетелей. Оставался лишь один-единственный вопрос: темным феям необходимо было заполучить всех девушек, воплощавших добродетели, или для того, чтобы снять проклятие, достаточно было всего одной? Возможно, это знал Леннокс - значит, нужно заставить его продолжать свой рассказ.
- Больше я ничего об этом не знаю, - послушно вещал Леннокс. - У меня… у меня назначена встреча с королевой завтра утром. Вероятно, тогда она мне это скажет.
- Где вы должны с ней встретиться?
- В Ричмонд-парке.
Ну конечно! Значительная часть королевского парка лежала в пределах Благого Двора. Айна ни за что не осмелилась бы прибыть на встречу без своей благой стражи, она явно опасалась, что Ниалл и его люди устроят засаду. Кром, несомненно, уже рассказал ей о появлении неблагих.
- Вы встретитесь с ней, - приказал Ниалл Ленноксу, снова протягивая смертному чашу. - И выпытаете у нее как можно больше о ваших дочерях. Какой цели они должны служить при Благом Дворе, нужны ли для этого все дочери, или достаточно только одной. Спросите королеву о проклятии, наложенном на Неблагой Двор, внимательно выслушайте, что она вам расскажет. А потом вы вернетесь ко мне, сюда, тем же вечером, и поведаете, о чем вам удалось узнать. И приведете с собой своих дочерей.
Леннокс начал отрицательно покачивать головой, и Ниалл приподнял завесу своего очарования. На сей раз перед герцогом предстал не мужчина-фея, а сам гнев во плоти.
- Это не обсуждается. Вы приведете своих дочерей.
Таков был единственный способ спасти темное королевство. Принцы должны были заключить союзы с девушками семейства Леннокс. Но стоило помнить о том, что принуждать олицетворения добродетелей нельзя. А сейчас, когда вокруг так и бродили благие, у темных мужчин-фей почти не оставалось возможности добиться расположения целомудренных красавиц. Что ж, здесь, в "Нимфе и сатире", у принцев будет достаточно времени, чтобы привлекать и обольщать - непрерывно. Ниалл уже предпринял меры предосторожности, окружив публичный дом своими стражниками. Ни один благой не мог теперь войти сюда.
- Отныне ваши дочери принадлежат темным феям, Леннокс, невзирая на то, что говорит моя мать. Помните это. Ваше обязательство перед нами важнее.
Быстро припав к чашке, смертный осушил ее до дна и принялся с усердием кивать.
- Что ж, - тихо произнес Ниалл, - вы очень устали. Сейчас вы уснете, прямо здесь.
- Мои девочки… - пролепетал Леннокс, и пустая чаша выскользнула из его пальцев. Глаза герцога закрылись в тот момент, когда губы еще раз безвольно прошептали: - Мои девочки…
- Сегодня вечером они будут в безопасности, - тихо заверил Ниалл.
Насколько, разумеется, можно быть в безопасности, пребывая в обществе темных фей, находящихся во власти смертных грехов.
Глава 13
Мерси проследила за тем, как Киан опустился в кресло. Они находились в уединенных апартаментах с огромной кроватью, на которой было расстелено кроваво-красное покрывало. В камине, потрескивая, горело яркое пламя. Рядом с Кианом располагался стол, заставленный вином, орехами и медовым инжиром. Киан взял плод инжира, и Мерси увидела, как золотистый мед стал сочиться по его пальцам. Синие глаза перехватили ее взгляд, и Киан предложил Мерси попробовать роскошное угощение.
- Нет, благодарю вас, - отрицательно покачала головой она.
Киан пожал плечами и засунул инжир в рот.
- М-м-м… просто восхитительно! - прокомментировал Киан, проглотив лакомство. Он тут же потянулся за другим плодом и задумчиво повертел сладость в руках. - Вы не голодны?
Мерси готова была отдать все, что угодно, лишь бы вкусить это лакомство из пальцев Киана, но знала, что должна отказаться.
- Нет, я не голодна.
Его взор вспыхнул, скользнув по Мерси.
- Один взгляд в ваши глаза говорит об обратном.
Утонченные пальцы Киана пододвинули к ней вазу, доверху наполненную фруктами, серебряное блюдо с креветками и устрицами и стеклянную чашу с орехами.
- Может быть, это вам больше по вкусу?
- Нет, я так не думаю.
Киан откинулся на спинку кресла, вальяжно развалившись на кожаном сиденье и широко раскинув бедра. Эта неприличная поза буквально загипнотизировала Мерси. А Киан изящно схватил со стола коричневый квадратик, отломил от него кусочек и протянул ей:
- Шоколад?
При виде угощения у Мерси слюнки потекли, а окаянный желудок предательски заурчал. Как же она была голодна! Сегодня она съела совсем мало, потому что хотела лучше выглядеть в своем новом платье. А еще потому, что решила потуже затянуть корсет этим вечером, чтобы выглядеть как можно более стройной и изящной, - и все ради Киана.
- Ну же, попробуйте кусочек, - тихо произнес он, протягивая ей шоколад. - Позвольте себе это маленькое, но ни с чем не сравнимое удовольствие.
Сжав в кулаках шелк своих юбок, Мерси из последних сил боролась с собой, стремясь сохранить хладнокровие.
- Вы ведь знаете, что я не могу принять от вас ни пищи, ни напитков.
Киан с наслаждением проглотил шоколад и принялся было выбирать еще один плод инжира, но, услышав Мерси, замер на месте и внимательно посмотрел на нее:
- О? И почему же?
- Потому что.
Он медленно слизал мед с пальцев и засунул в рот кусочек инжира. Это зрелище заставило желудок Мерси неистово затрепетать.
- "Потому что"? И все же?
- Потому что вы - мужчина-фея, темный мужчина-фея, и принимать пищу или напитки от вас означает позволить вам околдовать меня.
Киан улыбнулся, и его глаза потемнели, приобретя глубокий темно-синий оттенок.
- И как я понимаю, во все, что я вам предложу, будет подмешано возбуждающее страсть средство.
Вспыхнув, Мерси принялась нервно теребить свои юбки. Киан явно поддразнивал ее, и она не знала, что на это отвечать. Днем он казался настойчивым. Властным. Мерси могла понимать его - отвечать ему. Но это легкомысленное, беспечное поддразнивание было так чуждо ей! Мерси не могла понять, нравилось ли ей такое обращение. И определенно она не знала, как на него реагировать.
Вальяжнее развалившись в кресле, он еще шире раскинул ноги, продемонстрировав мощные очертания своих мускулистых бедер. Черный атлас брюк натянулся так, что готов был вот-вот треснуть по швам, и это зрелище заставило добродетельную Мерси отвести взгляд.
- Как ваше имя?
- Мерси.
- Ваше полное имя?
- Я не могу вам его сказать.
- Потому что я - мужчина-фея? - спросил Киан, взяв из чаши еще один кусок инжира. Этот странный разговор явно развлекал его.
Глаза Мерси скользнули по лицу неблагого.
- Да. Сказать фее свое полное имя - все равно что вручить колоссальную власть над собой. Так вам будет значительно легче воздействовать на меня своими обворожительными чарами. Кроме того, феи известны своим умением красть имена у смертных, заставляя их навеки забывать путь домой.
- Получить колоссальную власть над вами? - задумчиво пробормотал он, медленно, невозмутимо окинув взглядом ее фигуру. - Как интересно.
- Я не могу уступить вам, независимо от того, как вы красивы.
- "Красивы", - с раздражением повторил слово Киан, сосредоточенно глядя на огонь в камине. - Если вы заглянете под эту оболочку привычного людскому глазу очарования, вы не найдете красоты - или доброты.
- Я обнаружу там темного мужчину-фею, - прошептала Мерси. - Я знаю. Почти с первой секунды встречи я поняла, кто вы.
Киан поднял на нее взгляд:
- И все же вы не сбежали от меня днем. Почему?
- Меня всегда интересовали феи - а в особенности темные феи.
Все так же небрежно развалясь на кресле в непристойной позе, он рассматривал ее лицо на протяжении нескольких мгновений, показавшихся вечностью. Мерси изо всех сил боролась с волнением, пытаясь сохранять видимость спокойствия. Нельзя было проявлять волнение и нервно трепетать под его пронзительным, изучающим взглядом.
- Сегодня днем, там, на приеме, вокруг вас крутились благие. - Она кивнула, и пальцы Киана сжались в кулаки. - Что им было нужно?
- Они ухаживают за моими сестрами.
Его взор тут же вспыхнул.
- А за вами?
- Нет.
Его глаза, казалось, снова изменили свет, и Мерси принялась гадать, что же так влияло на их цвет - возможно, всего лишь отблеск от камина?
- Они вас не получат, - тихо сказал Киан. - Ни одну из сестер. Но вас - в особенности.
Мерси задрожала. Он снова стал настойчивым. Она слышала это в его голосе, видела по тому, как он себя держал, как напряглось его тело. И ее собственное тело, казалось, откликалось на нечто, говорившее сейчас в нем, - на темноту, заключенную в нем. Мерси чутко улавливала властность Киана, которую он умело прятал в глубинах своей души.
- Подойдите, Мерси, и сядьте ко мне на колени.
Она хотела подчиниться. Ее неудержимо тянуло сделать это. Но Мерси знала, что не должна поддаваться. Сейчас она была слабой. И все же не могла вот так просто уступить своей добродетели и поступить с Кианом по-доброму. Нет, доброта сулила ей верную погибель.
- Я должна идти, - пролепетала Мерси, но, повернувшись, чтобы покинуть комнату, она почувствовала, как пальцы Киана обернулись вокруг ее запястья и потянули к себе. Он поднялся с кресла, и мощная грудь пылко прижалась к ее спине.
- Никакой пощады, - зашептал Киан на ухо Мерси, обдавая ее кожу теплым и влажным дыханием. - Никакой доброты, никакого снисхождения.
И она вспомнила. Уже знакомая волна возбуждения накрыла Мерси с головой, совсем как днем, когда Киан произнес те же самые слова.
- Мерси, - горячо зашептал он ей на ухо. - Явите мне свою великую доброту, снимите с себя платье.
Дерзкое предложение заставило тело Мерси затрепетать, но ее разум решительно воспротивился столь непристойному предложению.
- Зачем?
Наклонив голову, она взглянула на Киана и заметила, что теперь его глаза были уже не синими - в них, как в бурлящем пенящемся море, бушевал сине-зеленый шторм.
- Зачем? - переспросил Киан, опуская свои губы к ее устам. - Затем, что я желаю ответить на вашу доброту своей. Своими руками, ласкающими ваше тело. Своей плотью, пронзающей ваше лоно.
Мерси застонала, не в силах сдержать сорвавшийся с губ тихий звук желания, когда пальцы Киана стали медленно расстегивать пуговицы на ее платье.
- Никакой пощады, - нашептывал Киан, лаская губами выпуклости ее грудей. - Никакого снисхождения.
Его язык пробежал вдоль дрожавшей плоти, и Мерси застонала, прижимая темную голову феи к своей груди.
- Пожалуйста… - снова слетел с ее уст еле слышный безвольный стон.
Киан рассмеялся, очаровывая Мерси своим мелодичным голосом, и ближе привлек ее к себе.
- Никакой пощады, помните?
А потом он исчез, оставив Мерси с колотящимся сердцем и бурлящей в венах кровью. И ее груди… боже, ее груди ломило от желания ощутить прикосновение Киана!
"Никакой пощады, никакого снисхождения", - кипя от ярости, думала Мерси. Он ушел, оставив ее невинной и горящей в страстной муке.
Тейн скользнул в постель рядом с Честити. Ее спина, изящно изогнутая, предстала перед ним. Сейчас он находился во сне своей суженой. Тейн не собирался проникать в ее грезы, но, бережно неся ее в дом, ощущая неистовое трепетание ее сердца у своей груди, пытаясь успокоить ее страхи, он лишь укрепил возникшую между ними невидимую связь. Он мог слышать ее мысли. Чувствовать ее тело, ее дыхание внутри себя. Сейчас он был частью ее, и в эти мгновения ощущал ее человеческую сущность. Она согревала мужчину-фею. Делала его неукротимым.
Когда Тейн принес Честити в эту комнату, она мирно спала у него на руках, забыв обо всех тревогах с помощью его заклинания. Тейн положил Честити на кровать и невольно потянулся к ней, привлеченный ее сном о них двоих в постели. В этих грезах их тела были обнажены, а руки Тейна скользили по ее телу.