* * *
Одной из сложнейших задач, которые должен был решать М.С. Воронцов на посту командующего Русским оккупационным корпусом во Франции, было сохранение на должном уровне боеспособности вверенных ему войск.
Решение данной проблемы осложнялось следующими обстоятельствами: обе пехотные дивизии (9-я и 12-я) находились долгое время в Молдавии, а 12-я дивизия, после шести лет пребывания там, прямо вступила в Отечественную войну, поэтому на поведении солдат, их отношении к службе не могла не сказаться многолетняя усталость. С другой стороны, после изнурительных, напряженных кампаний последних лет солдаты и офицеры оставались на территории бывшего враждебного государства сроком на несколько лет теперь уже в состоянии мира, в краю достаточно изобильном и, как указывает М.С. Воронцов, не располагающем к серьезным занятиям. Все это повлияло на отношение военных к дисциплине, субординации и военным занятиям. Необходимо отметить, что во время смотра под Вертю в августе 1815 г. Император Александр Павлович хотя и высказал одобрение 12-й пехотной дивизии за шаг, одновременно отметил целый ряд недостатков в выправке солдат обеих дивизий.
В докладной записке на имя Императора, после смотра войск под Вертю, М.С. Воронцов уведомляет, что полковые командиры в обучении нижних чинов соблюдали все предписания воинского устава, и командующий сожалеет, что Император не смог наблюдать отдельно батальон, чтобы убедиться в достигнутом успехе полковых и батальонных командиров, уделявших с самого начала пребывания корпуса во Франции много внимания строевой подготовке.
М.С. Воронцов периодически проводил линейные учения и маневры в своем корпусе и лично присутствовал на них. 6 января 1816 г. первую благодарность получил Курляндский полк за смотр и маневры в присутствии Веллингтона, в октябре предыдущего года при этом положительно были отмечены все полки 3-й драгунской дивизии, во время смотра 1816 г. при Ретеле и при Рокруа Курляндский полк был вновь удостоен наивысшей похвалы командования.
В марте 1818 г. в присутствии Великого Князя Николая Павловича состоялись маневры русских войск, причем национальная гвардия Мобежа стояла под ружьем вместе с нашими частями. Николай Павлович благодарил командование за состояние войск и, судя по отзывам современников, остался доволен увиденным.
В тот же вечер М.С. Воронцов дал бал августейшему брату Императора, окна Мобежа украсились русскими и французскими флагами, собрались все офицеры корпуса и представители высшего общества Шампани.
29 сентября 1817 г. Веллингтон произвел смотр Русского корпуса. В приказе М.С. Воронцова после этих учений сказано: "Приятнейшим долгом имею изъявить мою истинную и душевную признательность гг. начальникам и вообще всем чинам за совершенный порядок, устройство всех частей и за отличное исполнение всех движений в маневре". Главнокомандующий герцог Веллингтон поручил М.С. Воронцову "объявить всему корпусу, сколь он доволен состоянием, в коем нашел русские войска, устройством и скоростью всех движений.
Во время этих учений пехота и артиллерия корпуса, маршируя колоннами, прошла более 15 верст по пахотным полям, с тремя переправами, по тогда же сделанным мостам, выполняя к тому же во время марша атаки. Причем Смоленский драгунский полк, спешившись, сделал и пешую атаку, в целом же кавалерия два раза ходила в обход, сперва восемь, а потом шесть верст, рысью и несколько раз выполняла атаку. Несмотря на трудный переход, войска завершили учения церемониальным маршем перед герцогом, словно не было позади описанных маневров. В специальном приказе по корпусу от 30 сентября 1817 г. (№ 48) М.С. Воронцов отметил: "Имев честь представить корпус войск, столь способный, как для смотра, так и для войны, знаменитому начальнику нашему и прибывшим с ним разных служб генералам, чувствуя в полной мере, сколь лестно для меня служить с почтенными товарищами моими".
Таким образом в течение 1816–1817 гг. во время большого смотра в Русском корпусе М.С. Воронцов удостоился одобрения за его состояние Великого Князя Николая Павловича и главнокомандующего герцога Веллингтона.
Но, несмотря на это, отношение официальных властей Петербурга к деятельности М.С. Воронцова во Франции было далеко не однозначно. "Твои дела хорошо идут, ибо ты почитаем, уважаем и завидуем: последнее не меньшое обстоятельство здесь (в Петербурге), следственно, и неприятелей у тебя много: они нападают на учреждение твое. Но мне кажется, любимым быть подчиненными есть первое благополучие в свете, а ты его сыскал", - сообщал в 1817 г. своему другу И.Ф. Паскевич, который с 1817-го по 1819 г. сопровождал Великого Князя Михаила Павловича в его путешествии по России и Западной Европе.
В приказе от 15 июня 1816 г. М.С. Воронцов с большим удовольствием отмечает положение, в котором он нашел 3-ю драгунскую дивизию, располагавшуюся в окрестностях Ретеля. Он отмечает выправку людей, порядок и знание в маневрах, особенно скорость, живость и дух, "без коих один порядок, - как отмечает М.С. Воронцов, - не что иное, как педантство, и которое при оном будут непобедимы".
М.С. Воронцов обещает принять все зависящие от него меры, чтобы доставить в дивизию лучшее оружие по сравнению с имеющимся, о чем доложил Императору. Во время маневров М.С. Воронцов старался "приучать войска к одинаковому шагу, к равнению и соблюдению дистанции между батальонами, каковы бы сии дистанции и были, то есть целое, половинное и так далее, и к скорому и точному исполнению всех перемен линии и дирекции во все стороны на марше и на месте". Необходимость столь подробного описания деталей строевой подготовки становится понятной, если учитывать особое отношение к ней Императора, Великих Князей и всей русской армии.
И.Ф. Паскевич (1782–1856), как и М.С. Воронцов, начал службу в Преображенском полку, а затем принимал участие в русско-турецкой войне. По отзывам современников, М.С. Воронцов и И.Ф. Паскевич принадлежали к числу самых уважаемых военачальников русской армии начала века. Паскевич, как и Воронцов, "сколько мог боролся против немецкого превращения солдат в машины".
И.Ф. Паскевич требовал соблюдения строгой дисциплины среди своих подчиненных, но был против "акробатства" с носками и коленками своих солдат. В результате этих требований, считал Паскевич, армия не выиграла и, потеряв офицеров, осталась с экзерцицмейстерами. По его словам, Барклай-де-Толли преследовал старых солдат и офицеров, неспособных к "акробатству". Вероятно, в этом кроется одна из причин желания опытных военнослужащих служить под началом М.С. Воронцова, не занимавшегося муштрой своих подчиненных. В своих воспоминаниях Паскевич писал даже, что, "правду сказать, граф Воронцов весь свой век пренебрегал образованием войск, полагаясь исключительно на храбрость и расторопность русского солдата, которые считал его врожденными качествами".
Подобное отношение к строевой подготовке не могло не вызвать в России неодобрения у представителей высшего военного командования. И не случайно путешествующий по Европе Великий Князь Михаил Павлович получил приказ Императора осмотреть корпус Воронцова и написать о его состоянии. Паскевич в письме Воронцову особо подчеркивал, что Великий Князь очень хорошо "знает всю экзерцицию".
За четыре дня до приезда Великого Князя фельдъегерь привез М.С. Воронцову письмо от Паскевича, в котором тот указывал дату его прибытия - в воскресенье 19 (31) мая - и что во вторник будет общий смотр. Накануне смотра Паскевич опасался не только плохой аттестации корпуса, но и грубого выпада Великого Князя по отношению к М.С. Воронцову. Паскевич решился воздействовать на Великого Князя. "Я видел беду, - пишет он, - ибо в корпусе не было той выучки, которая в наших войсках в то время строго требовалась. Я принужден был принять свои меры".
В обращении Паскевича к Великому Князю содержится свидетельство большого авторитета М.С. Воронцова в русской армии, о чем говорит брату Императора один из лучших русских военачальников: "Ваше Высочество, сказал я Великому Князю, Вы в трудном положении. Вы можете, конечно, донести, что в корпусе плохая выучка; но подумайте, что Вы тем обидите одного из лучших и достойнейших генералов русской армии и храброе его войско, с которым надо Вам будет когда-нибудь служить, и не забудьте, что Воронцов нужен русской армии".
На смотре М.С. Воронцов показал Великому Князю весь корпус, кроме части Нашебурского полка, оставленного в качестве гарнизона в районе Шарлемона и Ненна. В письме к А.А. Закревскому М.С. Воронцов сообщал: "Не знаю, что напишет (Михаил Павлович. - О. 3.), а здесь казался довольным, особливо еще потому, что, видно, так у вас при Дворе описали нас, что он думал найти не русский, а французский корпус, а в отношении фронта даже не скрывал удивления, что Нарвский батальон хорошо учился в батальонном ученье". М.С. Воронцов специально показал Михаилу Павловичу учение своего старого полка "в движении", как он пишет, чтобы доказать, что "ежели бы у меня точно была заведена, как у вас говорят, "татарщина", то они скорее бы еще были в моей дивизии и в моем старом полку. Великий Князь сказал, что мало армейских в России так учатся, как этот батальон при нем учился". Таким образом, во время смотра Великий Князь в целом положительно оценил подготовку корпуса, особо отметив 12-ю пехотную дивизию и Нарвский полк.
Великий Князь дал М.С. Воронцову инструкцию, которая содержала требования, предъявляемые к войскам, и для примера сам решил заняться обучением одного из батальонов. Инструкция, в частности, гласила: "Солдат должен стоять всем корпусом вперед, касаясь каблуками слегка земли. При марше тихим шагом вытягивать носки вниз, чрез что колени будут выправлены, и корпусом податься вперед, на скором же шагу ставить ногу прямо, вытягивая колено. В некоторых полках замечено волнение корпусом, что отнюдь не должно быть". Подобные замечания свидетельствовали о высоких требованиях Великого Князя к выправке войск.
Между тем, несмотря на эти замечания, в своем отчете о смотре корпуса Михаил Павлович "так благородно отозвался и с такою редкою осторожностью, что Государь остался доволен и уважил его мнение".
Хорошее мнение Великого Князя о корпусе вызвало одобрение не только Александра I, но и других членов Императорской семьи. Так, Великая Княгиня Мария Павловна писала Паскевичу, что Кочубей хвалил ей поведение брата в Мобеже и что она обрадована такому известию".
В то же время И.Ф. Паскевич в письме к М.С. Воронцову с горечью замечает, что, хорошо написав о корпусе, Михаил Павлович "теперь трусит", опасаясь новых проверок русских войск во Франции Великим Князем Константином Павловичем и самим Императором. Паскевич дает совет М.С. Воронцову: "Поправь 9-ю дивизию, одень во все новое, тогда уверен в успехе".
И.Ф. Паскевич искренне любил и уважал М.С. Воронцова, свидетельством чему является откровенность его писем, в которых он пишет о трудностях своего положения при Великом Князе и сообщает некоторые черты его характера, скрываемые от других. Хотелось бы отметить общие взгляды друзей и на самое понятие воинского долга, честного выполнения своих обязанностей.
В начале 20-х г. Паскевич не раз, возвращаясь с плаца, хотел бросить службу и уйти в отставку, но волнения в Греции предсказывали неизбежность войны с Турцией, поэтому он решил ждать своего часа, когда будет нужен России.
В 1818 г. в подобной ситуации был и М.С. Воронцов, которого возмущала клевета, распространяемая в Петербурге по поводу его корпуса, продолжавшаяся и после великокняжеского смотра. В одном из писем этого времени он сообщал А.А. Закревскому: "Надо мне быть сумасшедшему или пошлому дураку и скотине, чтобы думать и сметь делать в войсках государевых не по повелению Государя, а по моей голове. Сумасшедшему же или пошлому дураку, кажется, не должно давать команду над корпусом и еще в чужой стране, где есть еще и кроме учений некоторые обязанности и хлопоты".
В заключение этого письма М.С. Воронцов очередной раз подтверждает свое намерение подать в отставку, решение о которой, по его словам, еще более утвердилось в нем после полученного известия о смерти фельдмаршала Барклая-де-Толли: "Он был действительно один покровитель мой в армии, всегда ко мне милостив. Я знаю, что у вас его мало чтили, но со временем увидишь, что его заместить нелегко, да еще дай Бог, чтобы порядок, им заведенный в армии, не был скоро расстроен".
М.С. Воронцов возлагал большие надежды на приезд во Францию Императора, который, как он считал, справедливо оценит сделанное командующим в корпусе и увидит, что "мы все-таки русские, а не американцы". В противном случае, то есть если Государь не приедет, М.С. Воронцов писал, "что не видит конца своим неприятностям и беспокоится о роспуске корпуса".
В период прохождения Ахенского конгресса Александр I и король Фридрих-Вильгельм произвели смотры стоявшим во Франции войскам. 10 октября 1818 г. союзные государи присутствовали на смотру русских войск при Киеврене, Император сказал М.С. Воронцову, что полки двигались ускоренным шагом. "Ваше Величество, этим шагом мы пришли в Париж", - отвечал Воронцов. На следующий день главнокомандующий герцог Веллингтон устроил маневры союзных войск, занимавших с 1815 г. северную часть Франции. В строю было 58 батальонов, 62 эскадрона и 166 орудий. Сначала войска были выстроены колоннами в одну линию на правом крыле в следующем порядке - русские, саксонцы, ганноверцы, англичане, датчане. Маневр заключался в том, что русские части обходили неприятеля справа, а другие корпуса нападали на него с фронта, продолжая атаки на пяти различных позициях. Германские войска, расположенные около Дуэ, двинулись на рассвете к Дененцу и, встретив там английский корпус, заставили его отступить, но, когда на помощь пришли русские, на высотах Фомаре, завязался упорный бой, и германский корпус был вынужден отойти обратно к Дуэ. После маневра, продолжавшегося девять часов, войска прошли мимо монархов церемониальным маршем. Главнокомандующий герцог Веллингтон остался доволен всем виденным, мнение императора Александра Павловича было не столь однозначно. По отзывам современников, Император был недоволен многими нововведениями М.С. Воронцова, но не высказывал открыто свое отношение, дорожа мнением Веллингтона, хвалившего русский корпус. Газета "Московские ведомости" сообщала, что Император был доволен состоянием своих войск во Франции. На самом деле оценка императором корпуса не была столь однозначна. В одном из писем к А.А. Закревскому М.С. Воронцов подтверждает, что Император оказался доволен в целом состоянием корпуса, но во время смотра несколько раз повторял, "что люди не довольно вытягивают вниз носки".
Н.И. Шильдер в своем исследовании более категоричен по поводу оценки Императором строевой подготовки в корпусе. Так, он пишет, что на совместных маневрах союзных войск, последовавших на следующий день после смотра корпуса, продолжавшегося восемь часов, Александр I и цесаревич Константин Павлович "не были удовлетворены выправкой войск Русского оккупационного корпуса".
Император не выразил лично М.С. Воронцову своего отношения к результатам его деятельности, но наградил его орденом Святого равноапостольного князя Владимира М.С. Воронцов полагал, однако, что "мог надеяться на получение чина, ибо в мирное время никакого случая нельзя найти подобного тому, который представился в мою пользу, и, потеряв теперь и остатки куража и надежды, не могу не видеть особливое против меня неблаговоление".
Таким образом, мы видим, что оценки строевой подготовки корпуса весьма противоречивы.