Капитан лейб-гвардии Преображенского полка М.С. Воронцов был назначен бригад-майором в корпус П.А. Толстого, который с 1803 г. командовал Преображенским полком. Кроме М.С. Воронцова, из этого полка в войсках Толстого находился двоюродный брат М.С. Воронцова поручик Л.А. Нарышкин, исполнявший обязанности адъютанта командира корпуса. П.А. Толстой был зорок, наблюдателен, "ни на минуту не теряя из виду пользы и чести своего отечества", - писал Ф.Ф. Вигель. Кроме того, по отзывам современников, он отличался добротой и великодушием; при таком командире служба офицеров была избавлена от грубостей, мелочной опеки и придирок. Корпус отправился из Кронштадта к берегам Шведской Померании 11 сентября 1805 г. Во время путешествия буря разметала корабли: утонуло несколько казаков, взвод кирасир был выброшен на дальний остров, где и зазимовал, пропало несколько пушек и зарядных ящиков. Командиром конной артиллерии корпуса был гвардейский поручик А.Н. Сеславин, который во время похода познакомился с М.С. Воронцовым и Л.А. Нарышкиным; с последним его связывали впоследствии долгие годы дружбы.
В конце месяца корпус прибыл в Штральзунд. М.С. Воронцов сопровождал Толстого на встречу с королем Швеции. После возвращения в Штральзунд войска начали свой марш через Мекленбург на Ганновер. Молодежь жаждала битв. Но французские войска покинули провинции, по которым двигался корпус, чтобы соединиться с Наполеоном. В крепости Гамель был оставлен гарнизон в 4000 человек. Крепость немедленно была блокирована. М.С. Воронцов писал А.Р. Воронцову, что П.А. Толстой отправился к герцогу Брауншвейгскому, чтобы принять решение о дальнейших действиях под стенами крепости, французский гарнизон которой доставлял немало беспокойства местным жителям. М.С. Воронцов отмечал, что погода не располагала к хорошему настроению, непрерывно шел дождь, все ждали мороза. Трудности продвижения усугублялись Еще и тем, что в частях было много больных. В войсках союзников было плохо налажено сообщение, так, 26 ноября (8 декабря) 1805 г., т. е. спустя несколько дней после Аустерлица, М.С. Воронцов, не упоминая о сражении, сообщал в Россию, что, наконец, принято решение блокировать Гамель частью войск, а оставшиеся русские и английские войска продвигаются к границам Голландии.
В этом же письме М.С. Воронцов подчеркивал лживость "наглых" бюллетеней Наполеона, в одном из которых сообщалось о "полной отставке" французского императора. Как известно, Наполеон прибегнул к хитрости, распустив слухи о своем отступлении к Вене и о плачевном состоянии армии, чтобы вынудить противника к нападению. Его план удался, 20 ноября произошло сражение при Аустерлице. В корпусе Толстого к 26 ноября не только не знали об этом сражении, но и подготовились к выступлению на следующий день по направлению на Ганновер, что свидетельствует о слабом сообщении между частями союзников.
0 сражении при Аустерлице корпус узнал сначала из газет и частных писем. По мнению М.С. Воронцова, страшнее самого сражения был мир, последовавший после него. "Я не знаю, - писал М.С. Воронцов, - как после этого русские будут смотреть французам в лицо, не умирая от стыда".
Искренняя боль о чести русской армии видна и в другом его письме. "Бонапарт снова празднует победу благодаря хитрости и коварству, или, лучше сказать, благодаря низости и унижению Австрии и Пруссии. Все это несносно. Мы живем в отвратительном столетии, и Господь знает, когда это изменится". Узнав о приказе русской армии двигаться домой, М.С. Воронцов решил нанести визит отцу в Англию.
Таким образом, М.С. Воронцов, находясь в составе войск корпуса П.А. Толстого, совершил в 1805 г. свой первый военный поход по Европе. При этом, как свидетельствуют документы, до Ганновера корпус не дошел и после битвы при Аустерлице вернулся в Россию. Вынужденное бездействие, трагедия Аустерлица не только не сломили моральный дух М.С. Воронцова, но Еще больше утвердили его уверенность, что только русские войска в состоянии реально оказать сопротивление французам. В то же время на примере корпуса П.А. Толстого мы видим, что несогласованность в командовании, отсутствие единоначалия в союзных войсках явились одной из главных причин неудач союзников; всю остроту этой проблемы М.С. Воронцову пришлось испытать лично во время кампании 1806 г. В сентябре этого года М.С. Воронцов возвратился из Англии в Петербург, где возобновил службу в гвардии.
Но вскоре он отправлен к королю Пруссии. О цели поездки можно судить из его посланий к П.А. Толстому, которому, как начальнику штаба главной армии, было поручено наладить связь между Прусским королем и русскими войсками, шедшими на помощь Пруссии. Исполнителем этого ответственного задания был избран М.С. Воронцов. В письме от 2 (14) ноября из Грауденца М.С. Воронцов сообщал об обстановке в окрестностях Варшавы, где местные жители отказывались подчиняться прусским начальникам. Тон посланий М.С. Воронцова тревожен, он опасался, что Наполеон не допустит соединения армии Беннигсена и Буксгевдена. М.С. Воронцов замечал, что ему смешно вмешиваться в планы генералов, но если его спросит сам король о состоянии дел, то он скажет, что противостоять Франции может лишь единая армия, т. е. прусская армия, войска Беннигсена и Буксгевдена должны соединиться. Далее М.С. Воронцов сообщал, что главные французские силы идут на Позен, и буквально умолял Толстого быстрее приехать с фельдмаршалом: "…не оставляйте нас здесь под игом запутанных идей короля Прусского".
Как видим, согласованных действий союзников не удалось добиться и к концу 1806 г., при этом и в самой русской армии после отстранения М.И. Кутузова существовала проблема взаимоотношений среди высшего командования. Так, накануне сражения под Пултуском М.С. Воронцов сообщал, что ему с трудом удалось уговорить Беннигсена написать о своих намерениях фельдмаршалу графу Каменскому. 14 декабря М.С. Воронцов участвовал в битве под Пултуском, за отличие в которой 12 января 1807 г. был произведен в полковники.
Не будучи ранен в предыдущих сражениях, М.С. Воронцов все же оказывается на лечении в госпитале, всему виной - удар лошади, сломавшей ему ногу. По этой причине он не участвовал в сражении 27 января у Прейсиш-Эйлау. После шести недель лечения в Белостоке и по прибытии туда гвардии М.С. Воронцов назначается командиром 1-го батальона Преображенского полка и участвует в сражениях при Гутштадте и у Хайльсберга. М.С. Воронцов пишет об участии в этих битвах, как всегда, коротко, без лишних эмоций. После упорного боя 2 июня 1807 г. у Фридланда русская армия была вынуждена отойти за Неман. Во время переговоров в Тильзите М.С. Воронцову было приказано с 1-м батальоном Преображенского полка находиться в городе при Императоре Александре Павловиче. В течение двенадцати дней М.С. Воронцов каждый день видел Наполеона и присутствовал при нескольких смотрах гвардии и корпуса маршала Даву.
После окончания переговоров и подписания мира, по которому Пруссия лишилась половины своих владений и права содержать армию свыше 42 000 человек, М.С. Воронцов вернулся с полком через Курляндию и Ливонию в Россию и прибыл в Санкт-Петербург. "Весь год я находился в Петербурге, будучи на службе полковником гвардии, это был единственный год с 1803 по 1815, что я провел в мире", - записал в воспоминаниях М.С. Воронцов.
Несмотря на возраст (в 1808 г. М.С. Воронцову исполнилось всего 26 лет), он благодаря воинским заслугам и личным качествам пользовался особым уважением товарищей. Так, в один из дней конца 1807 г. у М.С Воронцова проходили переговоры по трем поединкам. Вот их предыстория. "В царствование Александра Павловича дуэли, когда при оных соблюдаемы были полные правила общепринятых условий, не были преследованы государем", - вспоминал впоследствии князь С. Г. Волконский. Исключения составляли лишь поединки без соблюдения установленных правил или когда вызов был придиркой, так называемых бретеров, за что отправляли на Кавказ. "Дуэль почиталась государем как горькая необходимость в условиях общественных". Государь считал, что уголовное наказание не остановит обиженного, это может сделать другой суд, суд чести.
В конце 1807 г. Петербург в один день узнает о трех вызовах; первый последовал от князя С.Г. Волконского к К.А. Нарышкину; другой от князя А.Я. Лобанова-Ростовского к князю М.Г. Кудашеву, и, наконец, последний вызов был от Д.В. Арсеньева, старого друга Воронцова, к И.Е. Хрептовичу. Переговоры по всем трем поединкам проходили у графа М.С. Воронцова, что еще раз подтверждает особые отношения к нему в гвардии. Но если противников в первых двух вызовах графу удалось склонить к миру, то третьей дуэли, увы, предотвратить не удалось. Поединок состоялся из-за фрейлины Каролины Марии фон Рене, с которой Д.В. Арсеньев был помолвлен. Но через несколько дней после помолвки граф Хрептович, сын последнего литовского канцлера, богатый помещик, не принимая во внимание помолвку, предлагает руку невесте Арсеньева, и мать девушки уговаривает ее отказать первому жениху. Такое оскорбление не могло пройти безнаказанно. Дуэль была на пистолетах, секундантом у Д.В. Арсеньева был граф М.С. Воронцов, у Хрептовича - граф Г.К. Моден. "Арсеньев был убит на месте". Весь Петербург, за исключением весьма малого числа лиц, вполне оправдывал Арсеньева. Его похороны петербургская молодежь почтила присутствием своим, полным участия, и явно осуждала Хрептовича. После похорон Д.В. Арсеньева Хрептович, осужденный общим мнением, выехал из Петербурга, но семейство Рени поехало вслед за ним в его поместье. М.С. Воронцов лишился одного из лучших своих друзей. Эта потеря была очень серьезной для М.С. Воронцова, в силу своего характера он глубоко привязывался к друзьям и умел хранить дружбу долгие годы. Поэтому, надо полагать, М.С. Воронцов с определенным облегчением встретил свое назначение в действующую армию генерала от инфантерии князя П.И. Багратиона, сражавшуюся на Балканах с турками.
Эта война началась в декабре 1806 г. по инициативе Турции при подстрекательстве Франции. Турция намеревалась вновь утвердить свое влияние в Дунайских княжествах, которые к этому времени располагали автономией, покончить с национально-освободительным движением в Сербии и в других частях Османской империи. Россия начала оказывать существенную материальную и военную помощь сербскому национально-освободительному движению, но на первом этапе войны не могла вести широкие наступательные операции. Дунайская армия насчитывала всего 40 000 человек. Военные силы направлялись в основном на взятие и удержание крепостей, на оборону правобережья Дуная.
В 1809 г. граф М.С. Воронцов был назначен командиром Нарвского пехотного полка и поступил в армию под начало князя Багратиона. Расположившись на правом берегу Дуная, в декабре он действовал в корпусе генерал-лейтенанта Засса, но в январе 1810 г. полк был отправлен на зимние квартиры. В это время, в начале февраля, главнокомандующим вместо князя Багратиона назначается 33-летний генерал от инфантерии граф Н.М. Каменский, отличившийся в шведской войне. М.С. Воронцов в автобиографии очень сжато повествует о кампании 1810 г. (впрочем, как и о других). Он пишет, что в конце марта операции возобновились, и он был направлен на левый фланг армии под начало другого Каменского, генерал-лейтенанта графа С.М. Каменского, брата главнокомандующего.
22 мая Михаил Семенович участвует в штурме крепости Базарджик, где был разгромлен корпус Пеливана, одного из наиболее знаменитых турецких полководцев. М.С. Воронцов отмечает заслуги при штурме будущего фельдмаршала И.Ф. Паскевича, будущего генерал-лейтенанта графа Э.Ф. Сент-Приеста (Сен-При), смертельно раненного в Реймсе в 1814 г., и графа Валмана, наиболее близкого тогда друга Воронцова, умершего в 1812 г. За операцию под крепостью Базарджик М.С. Воронцов был произведен 14 июня в генерал-майоры, а его Нарвскому пехотному полку пожалованы знамена. В этом сражении, как было сказано в приказе военного министра, полк загладил свое унижение после Аустерлица (имелась в виду потеря знамен под Аустерлицем).
Вместе с полком М.С. Воронцов участвовал в деле под Варною, затем в генеральном сражении под Шумлою, где только верховный визирь Юсуф-паша выставил 60 000 человек, не считая других подкреплений. Желая сбить графа Каменского с его позиции, визирь дважды атаковал его, но оба раза был отбит. За два года до битвы при Бородине М.С. Воронцов участвует в сражении под Батыном 26 августа 1810 г.
Победа в этом сражении имела решающее значение. Желая закончить кампанию покорением всех крепостей на Дунае, Каменский двинулся вверх по реке. Никополь и Северин сдались без сопротивления, север Болгарии был очищен от турок М.С. Воронцов, командуя в октябре особым отрядом, занял Плевну, Ловчу и Селви, "взял пленных и 9 пушек, за что и получил орден Святой Анны 1-го класса".
"Кампания 1810 года увенчалась полным успехом. Дунайские крепости взяты, живой силе турок нанесен ряд чувствительных ударов. Сербия спасена победами генерала Засса под Береговыми и вождя сербов Кара Георгия под Козницей. К концу 1810 года ни одного свободного турка не оставалось на сербской земле", - отмечал в своем исследовании, посвященном истории русской армии, А.А. Керсновский.
В 1811 г. М.С. Воронцов находился за Дунаем под командованием генерала от инфантерии М.И. Кутузова. И снова одно сражение следует за другим: генеральное сражение под Рущуком, прикрытие отступающей за Дунай армии, сражение в корпусе генерал-лейтенанта Засса под Калафатом. В конце сентября 1811 г. М.С. Воронцов получил приказ М.И. Кутузова переправиться во главе своего отряда на правый берег Дуная, в тыл неприятелю и вынудить его отступить. С шестью батальонами Мингрельского, Охотского и 43-го егерского полков, с семнадцатью эскадронами Переславского, Волынского и Чугуевского полков при 19 орудиях М.С. Воронцов форсировал Дунай у Груи, где вступил в переговоры с сербским воеводой Велькой, имевшим 1500 человек, и предложил ему выступить совместно.
М.С. Воронцов построил пехоту в три каре. Драгуны и уланы составили арьергард, казаки и сербы - авангард. Русские двинулись вперед. Турки не ожидали встретить в тылу неприятеля, но у деревни Капитаница М.С. Воронцова встретило войско более 5000 человек. Турки вышли из Виддина, обошли каре правого фланга и в конном строю атаковали русскую кавалерию, но артиллерия, огонь пехоты и слаженная атака драгун и улан рассеяли неприятеля. Русские продолжали идти вперед и у деревни Киримбека были вновь атакованы противником. Но в итоге, несмотря на численное превосходство, турки были разбиты наголову. За сражение под Виддином М.С. Воронцов был удостоен ордена Святого Георгия 3-й степени. Наконец, в конце 1811 г. упорство противника было сломлено. Начались мирные переговоры, столь необходимые для России. М.С. Воронцов скажет впоследствии, что это была одна из самых тяжелых кампаний, где наши войска имели дело с сильным и хитрым врагом.
Таким образом, поступив на службу поручиком в лейб-гвардии Преображенский полк в 1801 г., М.С. Воронцов был произведен в 1810 г. в генерал-майоры. При этом каждое воинское звание присваивалось М.С. Воронцову за заслуги, проявленные в конкретных боевых операциях: за сражение при Эчмиадзинском монастыре - капитан, за генеральное сражение под Пултуском - полковник, за штурм Базарджика - генерал-майор. С 1803-го по 1812 г. М.С. Воронцов принимал участие практически во всех крупных битвах трех военных кампаний начала столетия - против Персии, Франции и Турции. Кроме того, М.С. Воронцов сделал первые шаги на дипломатическом поприще, сначала под командованием князя П.Д. Цицианова на Кавказе, затем графа П.А. Толстого - в Пруссии. По мнению Д.В. Душенкевича, одного из современников М.С. Воронцова, в молодом офицере, для которого военная служба - истинное призвание, должны быть развиты следующие качества; предусмотрительность, осторожность, твердость, распорядительность, находчивость, знание русского солдата, причем все эти качества должны быть направлены на сохранение чести русского оружия. Полагаю, что данные качества были присущи М.С. Воронцову, при этом нельзя не согласиться с Душенкевичем, что "кто не был отличен в звании офицерском, тот едва ли займет с пользою место генерала, - это аксиома опыта, постоянно и неизменно сбывающаяся".