- Не было никакого секрета. Я рассказала Родни о тебе. Сказала, что, по-моему, Джордж Дайер - мой отец. Я хотела, чтобы он полетел вместе со мной разыскивать тебя. Но он не смог. У него было дело в Борнмуте, и он был уверен, что я не решусь ехать одна. Он сказал, если ты мой отец, то окажешься в неловком положении из-за моего неожиданного появления. А если нет, то я просто прокатаюсь понапрасну. Он не понял, насколько это для меня важно - иметь корни, семью, по-настоящему принадлежать кому-то.
- Ты давно его знаешь?
- С самого детства. Его контора вела дела моей бабушки. Бабушке он очень нравился, и она хотела, чтобы я вышла за него замуж.
- И вот ты выходишь…
- Да. В конце концов я всегда делала так, как хотела она.
В темных глазах Джорджа промелькнуло сочувствие - его жалость была Селине невыносима.
- Мы уезжаем из Куинс-гейт. У нас прекрасная современная квартира в новом районе. Она очень светлая, и вид из окон чудесный. Агнес переезжает с нами. И я уже купила свадебное платье. Белое, очень-очень длинное. С треном.
- Но ты прячешь обручальное кольцо и не хочешь носить его на пальце.
- Просто я думала, что ты мой отец. Я хотела, чтобы в нашу первую встречу ты увидел во мне меня саму, а не то, что я принадлежу кому-то, и не образ жизни, который я веду.
- Ты его любишь?
- Вчера я задала такой же вопрос тебе, но ты не ответил.
- Это другое дело. Мы говорили о моем прошлом, а сейчас речь о твоем будущем.
- Да, я знаю. Вот почему это так важно.
Он молчал. Селина подняла руки и расстегнула золотую цепочку. Кольцо соскользнуло, она подхватила его и надела на палец, а потом снова застегнула цепочку на шее. Ее движения были слаженными и уверенными. Она сказала:
- Не будем заставлять Родни ждать.
- Да, конечно. Ты садись в лодку, а я погребу за тобой в этом рафаэлевом корыте. Только смотри, не сбеги не попрощавшись.
- Я никогда бы так не сделала. Ты же знаешь!
Через некоторое время Родни понял, что дожидаться на террасе слишком жарко. Он мог бы снять пиджак, но на нем были подтяжки, и ему казалось, что есть что-то неприличное в том, чтобы демонстрировать их окружающим, поэтому он встал с тростникового кресла и прошел в дом. Там было прохладно, и Родни стал бродить туда-сюда, оценивая его необычное устройство, поэтому не заметил, когда Селина бесшумно поднялась по ступеням террасы и позвала его по имени.
Оборвав свою экскурсию, Родни на мгновение замер на месте, а потом резко развернулся. Она стояла в дверном проеме - он глядел на нее и не верил собственным глазам. Он не представлял себе, что за столь короткое время человек может так сильно измениться. Селина с ее бесцветной кожей и бесцветными волосами никогда не казалась ему особенно яркой - внешность ее оживляли разве что ярко-синие, как у сиамской кошечки, глаза. Но сейчас она была загорелая, а волосы, все еще мокрые после купания, выгорели на солнце и отливали золотом. Ее бикини, по мнению Родни, находилось в одном шаге от откровенной безвкусицы, и пока она стояла в дверях, глядя на него, огромная белая кошка, которая до того грелась на террасе, умильно обвилась вокруг ее голых ног.
Обоих охватила странная неловкость. Селина сказала:
- Здравствуй, Родни. Какой сюрприз.
Она пыталась придать своему голосу некоторое оживление, но на последнем слове он безнадежно упал.
- Да, - сказал Родни. - Сюрприз удался.
Глядя на него, невозможно было поверить, что он только что прибыл из Лондона: просидел в своем костюме целую ночь в самолете, потом по пыльной каменистой дороге дошел из деревни до Каса Барко. Разве что туфли его были чуть припорошены белым - в остальном он выглядел так же безупречно, как дома. Он подошел поцеловать ее, положив руки на плечи, а потом слегка отстранился и, с неодобрением приподняв брови, воззрился на ее бикини.
- Что это на тебе?
Она пожала плечами:
- Мне было не в чем плавать.
На веревке сушился старый купальный халат Джорджа; Селина подошла, сняла его и надела на себя. Халат затвердел от солнца и морской соли и пах Джорджем. Она поплотнее запахнулась в него и почувствовала, что это каким-то образом подбодрило ее и вдохнуло мужества.
Он сказал:
- Ты не должна была ехать, не поставив меня в известность. Я чуть с ума не сошел от беспокойства.
- Тебе же надо было в Борнмут.
- Я позвонил на квартиру, как только вернулся в Лондон, и Агнес сказала мне, что ты тут. Конечно, я вылетел сразу, первым же рейсом, как только узнал.
- Ты очень добр.
- Тебе не кажется, что нам пора возвращаться домой?
- Я бы давно вернулась, но в аэропорту у меня украли все деньги и я не могла купить обратный билет.
- Ты должна была связаться со мной, я бы немедленно перевел деньги телеграфом.
- Я… мне не хотелось тебя беспокоить. И, - добавила она в приливе откровенности, - я думала, ты скажешь "я же тебе говорил" и все такое… Ты был прав, а я нет, и Джордж не был моим отцом… то есть он не мой отец…
- Это я уже понял.
- Но мне обязательно нужно было узнать, понимаешь? - Она словно молила о снисхождении, но Родни не обратил на это внимания.
- Боюсь, я по-прежнему считаю, что ты должна была попросить меня сначала все разузнать.
- Но я же просила тебя поехать со мной! Предлагала лететь вместе, но ты не захотел.
- Не говори, что я не захотел. Я не смог. Ты это знаешь.
- Ты мог отложить встречу с этой миссис Как-ее-там.
- Селина!
Родни был шокирован - впервые после их встречи он осознал, что изменения коснулись не только ее внешности, изменилось что-то в ней самой, глубоко внутри.
Селина глубоко вдохнула.
- В любом случае, - продолжила она, - я ни о чем не жалею. Я рада, что приехала, несмотря на то что Джордж мне не отец. И если бы меня спросили, хочу ли я все повторить, я ответила бы да.
В ее словах звенел откровенный вызов, однако прежде чем Родни смог придумать, как получше ответить, Джордж Дайер собственной персоной появился на террасе, подхватил на руки кошку и бойко вклинился в разговор.
- Так-так, очень мило. Влюбленные вновь обрели друг друга. Не хотите ли выпить - нам не помешает освежиться.
- Благодарю, мне не хочется пить, - натянуто ответил Родни.
- Может быть, сигарету?
- Нет, не сейчас. - Он прокашлялся. - Я как раз говорил Селине, что нам надо как можно скорее возвращаться в Лондон. Такси дожидается у отеля Кала-Фуэрте; мы поедем прямо в аэропорт.
- Вы все здорово организовали, - откликнулся Джордж.
Родни бросил на него короткий взгляд, чтобы убедиться, что тот не смеется над ним, но его темные непроницаемые глаза смотрели вполне серьезно. Слегка сбитый с толку, Родни повернулся к Селине.
- Думаю, тебе пора собирать вещи. Где ты остановилась?
Воцарилось гробовое молчание. Родни посмотрел на Селину. Селина взглянула на Джорджа, а потом опять на Родни. Джордж с наигранной беззаботностью поглаживал кошку.
- Здесь, - ответила наконец Селина.
Родни явственно побледнел.
- Здесь?
- Да. Здесь. В Каса Барко.
- Ты здесь спала?
- Мне некуда было больше идти.
Она слегка поежилась, и Джордж понял, что она сильно нервничает. Родни, казалось, этого не заметил, потому что, когда он заговорил, в его голосе звенел лед:
- А тебе не показалось, что это немного неприлично?
Резким движением Джордж опустил Жемчужину на стул и присоединился к их беседе.
- Я так не думаю. В конце концов, не будем забывать, что Селина - моя родственница.
- А также не будем забывать о том, насколько дальняя! Впрочем, дело вовсе не в этом.
- А в чем же тогда?
- В том, что Селина является сюда без приглашения, не уведомив вас заранее, совершенно вам незнакомая, и тут вы предлагаете ей остаться - жить в одном доме, практически, как я понимаю, спать в одной комнате. Вам, может, и не обязательно беспокоиться о своем добром имени, но ради репутации Селины вы безусловно могли найти какой-то другой выход.
- А может, мы не захотели? - бросил Джордж.
Родни вышел из себя.
- Уж простите, мистер Дайер, но мы, похоже, говорим на разных языках. Я считаю ваше отношение недопустимым.
- Очень жаль.
- Вы всегда так беззастенчиво игнорируете общепринятые правила поведения?
- Всегда. И это не мои правила.
Мгновение Родни прикидывал, стоит ли смазать Джорджу кулаком по лицу, но потом решил, что он того не стоит и достаточно будет просто его игнорировать. Он обернулся к Селине.
- Селина… - Она вздрогнула. - Мне, конечно, очень жаль, но я, пожалуй, соглашусь поверить, что ты ни в чем не виновата. Я готов забыть о случившемся, но мы должны приложить все усилия, чтобы никакие, даже самые незначительные подробности твоего путешествия никогда не достигли Лондона.
Селина взглянула на него исподлобья. Лицо Родни было гладким, тщательно выбритым, без единой морщинки - невозможно было представить себе, как оно старится, как горе и радость оставляют на нем свои следы. Казалось, оно лет до восьмидесяти будет таким же - безликим и гладким, словно рубашка, присланная из прачечной.
- Родни, но почему? - спросила она.
- Я… мне не хотелось бы, чтобы об этом услышал мистер Артурстоун.
Ответ был настолько смехотворным, что ей захотелось в голос расхохотаться. Мистер Артурстоун с его подагрой, который должен был вести ее к алтарю… какое отношение он к ним имеет?
- Что ж, - Родни взглянул на часы, - не будем терять время. Иди собирай вещи, мы уезжаем.
Джордж в этот момент прикуривал сигарету. Услышав последние слова Родни, он загасил спичку, вытащил сигарету изо рта и сказал:
- Селина не сможет поехать с вами в Лондон. Она потеряла паспорт.
- Она… что?
- Потеряла паспорт. Вчера. Бывает же такое!
- Селина, это правда?
- О… я… ну, вообще-то да.
Джордж взглядом пригвоздил ее к месту.
- Конечно, правда. Дорогой мой мистер Экланд, вы и не представляете, что здесь за люди! Золотые зубы вытащат изо рта, стоит только подпустить их поближе.
- Но паспорт! Селина, ты хоть понимаешь, насколько это серьезно?
- Видишь ли, я… - запинаясь, залопотала Селина.
- Ты сообщила в британское консульство?
- Нет, - поспешил вмешаться Джордж, - но она обратилась в полицию аэропорта, и полицейские были очень любезны и очень ей помогли.
- Удивительно, что ее не отправили прямиком в тюрьму.
- Я тоже удивился, но судите сами, что делает с испанцами эта дивная улыбка.
- И что нам теперь предпринять?
- Ну, раз уж вы спросили, то я предложил бы вам сесть в свое такси и лететь назад в Лондон, а Селину оставить со мной… Нет-нет, - пресек он возмущенный протест Родни, - это действительно наилучший план: находясь в Лондоне вы наверняка сможете найти каналы, чтобы воздействовать на местные власти и не дать упрятать ее за решетку. И не беспокойтесь о приличиях, друг мой, в конце концов, я ее самый близкий родственник и вполне способен взять на себя ответственность…
- Ответственность? Вы? - Он сделал последнюю попытку воззвать к Селине. - Конечно же ты не собираешься остаться здесь?
При одной мысли об этом Родни чуть не задохнулся.
- Ну… - Ее колебания было достаточно, чтобы он сделал свои выводы.
- Ты меня поражаешь! Какой эгоизм! Ты, кажется, не понимаешь, что на карту поставлено не только твое доброе имя! У меня тоже есть репутация, которую нужно блюсти, и я считаю твое отношение неприемлемым! Боюсь подумать, что скажет на это мистер Артурстоун!
- Но ты наверняка сможешь все ему объяснить…. Уверена, что сможешь. И, я думаю… раз уж все равно объяснений не избежать, лучше скажи ему, что не надо вести меня к алтарю. Я ужасно сожалею, но думаю, в каком-то смысле тебе так будет лучше. В конце концов, зачем тебе взваливать на шею такую обузу - после всего, что случилось… И… вот твое кольцо…
Она протянула вперед раскрытую ладонь, на которой сверкал в окружении бриллиантов темно-синий сапфир - кольцо, которое, как еще совсем недавно думал Родни, должно было связать их навечно. Ему страшно хотелось дать волю чувствам, схватить кольцо и выбросить его в море, однако оно обошлось ему в кругленькую сумму, поэтому Родни отставил свою гордость и забрал кольцо.
- Мне очень жаль, Родни.
Он предпочел хранить оскорбленное молчание. Развернувшись на каблуках, Родни отправился к выходу, но Джордж оказался там первым и распахнул перед ним дверь.
- Какая жалость, что ваш визит закончился столь плачевно. Вам обязательно нужно приехать в Кала-Фуэрте позднее - летом здесь гораздо интереснее. Уверен, вам понравится кататься на водных лыжах, и плавать с аквалангом, и рыбачить. Очень мило с вашей стороны было заглянуть к нам.
- Только не воображайте, мистер Дайер, что мои партнеры спустят это вам с рук.
- Что вы, я и не надеялся. Уверен, что у мистера Артурстоуна найдется чем мне пригрозить, так что через некоторое время я получу крайне суровое письмо. Может, подбросить вас до деревни?
- Благодарю, я предпочитаю пройтись.
- Ну, chacun a son goût. Очень приятно было познакомиться. До свидания.
Не ответив ни слова, Родни, разъяренный, вылетел из дома. Джордж посмотрел, как он поднимается по холму, а потом захлопнул дверь и обернулся.
Селина неподвижно стояла в центре гостиной, где ее оставил Родни. Казалось, она ждет, что Джордж тоже погрузится в глухое молчание, однако вместо этого он произнес своим самым корректным тоном:
- Если ты всерьез собиралась за него замуж, тебе немедленно надо к психиатру. Ты полжизни провела бы, переодеваясь к обеду, а вторую половину - отыскивая в словаре его заумные словечки. Кстати, кто такой этот Артурстоун?
- Старший партнер в конторе, где работает Родни. Он очень старый и страдает подагрой.
- И он должен был вести тебя к алтарю?
- Больше желающих не было.
В ее признании ему почудился двойной смысл.
- Ты имеешь в виду мистера Артурстоуна или Родни?
- Видимо, обоих.
- Думаю, - неторопливо ответил Джордж, - ты просто страдала тяжелой формой психологической зависимости, потому что не имела отца.
- Наверное, так и было.
- А что сейчас?
- Больше не страдаю.
Она снова поежилась, и он улыбнулся.
- Знаешь, Селина, я никогда бы не поверил, что можно так хорошо узнать человека за такое смехотворно короткое время. Например, я знаю, что когда ты лжешь - а это случается огорчительно часто, - твои глаза расширяются до того, что вокруг синей радужки появляется белое кольцо. Словно острова в океане. А когда ты заставляешь себя не рассмеяться над какой-нибудь моей дерзостью, то изо всех сил поджимаешь губы и у тебя на подбородке вдруг появляется ямочка. И еще ты поеживаешься, когда нервничаешь. Сейчас ты нервничаешь.
- Я вовсе не нервничаю. Просто озябла после купания.
- Тогда пойди и оденься.
- Но сначала мне надо с тобой поговорить…
- Это может подождать. Беги наверх и оденься.
Дожидаясь Селину, Джордж вышел на террасу. Он закурил и почувствовал, как солнце печет плечи сквозь хлопковую ткань рубашки. Родни Экланд уехал прочь из Каса Барко и из жизни Селины. Точно так же исчезла и Дженни, призрак которой упокоился навеки благодаря мистическому ритуалу очищения - для этого оказалось достаточно всего лишь рассказать о той злосчастной истории Селине. Дженни и Родни оба были позади, настоящее казалось радостным и светлым, а будущее полным надежд, многообещающим, словно рождественский подарок.
В садике Хуанита развешивала на веревке простыни, жизнерадостно напевая себе под нос, явно не в курсе драмы, разыгравшейся в двух шагах от нее, пока она занималась утренней стиркой. Джордж ощутил, как его переполняют теплые чувства, и, хотя прекрасно помнил, какая дорога обычно вымощена благими намерениями, поклялся себе, что, когда выйдет в свет его новая книга, он подарит ей не только один экземпляр, чтобы Хуанита поставила его на кружевную салфетку, но и что-нибудь посущественней. Что-нибудь, что она очень хочет, но никогда не купит себе сама. Шелковое платье, дорогое украшение или роскошную новую газовую плиту.
Он услышал позади шаги Селины и обернулся. Она была в платье без рукавов цвета абрикоса и сандалиях на каблучках, благодаря которым почти что сравнялась с ним в росте, и Джордж был поражен тем, как много времени ему понадобилось, чтобы осознать, насколько она красива. Он сказал:
- Это первый раз, когда я вижу тебя одетой по-человечески. Рад, что твой багаж наконец нашелся.
Селина глубоко вдохнула.
- Джордж, мне надо с тобой поговорить.
- О чем?
- О моем паспорте.
- И что такое с твоим паспортом?
- Видишь ли… Я его не теряла.
Он вздрогнул и сурово нахмурил брови.
- Не теряла?
- Нет. Понимаешь… в общем, вчера вечером, прежде чем я села в машину Пепе… я его спрятала.
- Селина! - это прозвучало так, будто новость шокировала его до глубины души. - Почему ты совершила такой непростительный поступок?
- Я знала, что это непростительно, но мне не хотелось уезжать. Не хотелось оставлять тебя с миссис Донген. Я знала, она не хочет, чтобы ты написал вторую книгу. Ей надо было, чтобы ты поехал в Австралию или пустыню Гоби, или еще куда-нибудь. С ней. Поэтому я пошла на кухню за содовой, и… - она сглотнула, - спрятала паспорт в горшке с хлебом.
- Как тебе только в голову пришло!
- Прости, пожалуйста. Просто тогда я думала только о тебе, а теперь у меня, конечно, нет причин оставаться здесь и я должна уехать в Лондон с Родни. То есть я, естественно, не собираюсь за него замуж. Теперь я вижу, как глупо было даже думать об этом. Но и здесь я не могу остаться тоже. - Голос Селины постепенно слабел. Джордж помалкивал, не желая прийти ей на помощь. - Ты меня понимаешь, да?
- Конечно, я понимаю. - Он был сама рассудительность. - Мы должны поступать правильно.
- Да… да, я это и хотела сказать.
- Ну, - бодро промолвил Джордж, глядя на часы, - если ты собираешься ехать с Родни, тебе лучше взять ноги в руки, в противном случае он усядется в свое такси и укатит, прежде чем ты доберешься до отеля.
Под ее потрясенным взглядом Джордж выпрямился, отряхнул побелку, оставшуюся сзади на джинсах, и через мгновение уже сидел за пишущей машинкой, колотя по клавишам так, будто от этого зависела вся его жизнь.
Это была не совсем та реакция, на которую рассчитывала Селина. Она ожидала, что он попросит ее повременить, однако, поскольку такого предложения не последовало, с комом в горле и слезами, предательски подступившими к глазам, она отправилась в кухоньку, взяла горшок с хлебом и стала выкладывать его содержимое на стойку кусок за куском, пока не добралась до бумаги на дне, под которой спрятала паспорт.
Паспорта не было. Слезы, разочарование - все потонуло во внезапно накатившей панике. Ее паспорт по-настоящему потерялся.
- Джордж! - Он стучал так громко, что не слышал ее. - Джордж, я… я потеряла паспорт.
Он прекратил печатать и удивленно приподнял брови.
- Снова?