- Партия сможет выполнять свою миссию политического авангарда, - утверждал он, - лишь при условии коренных преобразований внутри нее и взаимодействия со всеми силами, преданными делу перестройки.
Горбачев рекомендовал внести изменения в советскую Конституцию, чтобы положить конец политическому господству коммунистической партии и открыть путь многопартийной системе. Он призвал к экономическим реформам, к сокращению состава Центрального Комитета на 20 процентов и к созданию нового института исполнительной власти - президентства, которое должно было укрепить его власть. Как объяснил один из прогорбачевских членов ЦК:
- При наличии независимой от партии президентской власти государственный переворот невозможен.
В то время как Шеварднадзе и Яковлев отстаивали Горбачева, а значит, и его программу, он подвергался яростным нападкам как справа, так и слева. Однако единственный голос против горбачевской платформы, как оказалось, принадлежал Борису Ельцину, считавшему, что Горбачев по-прежнему "пытается писать свои предложения обеими руками - правой и левой, - постоянно идя на компромиссы"…
В среду, 7 февраля, пока продолжался пленум ЦК, самолет Бейкера "Боинг-707" приземлился в густом тумане в Москве. Госсекретарь не мог остановиться, как обычно, в апартаментах Спасо-хаус, так как посол Мэтлок предоставил особняк в распоряжение Сюзан Эйзенхауэр по случаю ее бракосочетания с Сагдеевым, после которого должен был состояться прием.
Делегация Бейкера разместилась в современной гостинице "Международная", построенной Армандом Хаммером в преддверии Олимпиады 1980 года, которую Соединенные Штаты и другие страны Запада бойкотировали в знак протеста против советской интервенции в Афганистане. Первая встреча Бейкера с Шеварднадзе была назначена на 7 часов вечера, но так как ЦК все еще заседал, помощники Шеварднадзе попросили госсекретаря приехать в министерство на час позже.
Бейкер сомневался, сможет ли Шеварднадзе сосредоточиться на международных проблемах, будучи слишком поглощенным вопросами внутренней политики. Он постарался так составить тезисы своего вступительного слова, чтобы Шеварднадзе легче было переключить внимание.
На пленуме Центрального Комитета Горбачеву и Шеварднадзе приходилось отбиваться, когда выступавшие один за другим громили их за то, что они слишком часто идут на поводу у Вашингтона. Во время полета в Москву Бейкер сказал помощникам, что хочет помочь Горбачеву и Шеварднадзе путем "разъяснения им сути наших предложений и того, что они отвечают интересам их страны".
Когда в восемь часов Бейкер встретился с Шеварднадзе, его поразило, что, несмотря на тяжелый день, тот был бодр и даже весел. Бейкер начал с того, что горячо одобрил перемены в советско-американских отношениях. На этот раз он намеренно сделал еще один шаг вперед по сравнению с тем, когда уверял Шеварднадзе, что они с Бушем желают перестройке успеха. Сейчас он сказал:
- Мы считаем, что процесс обновления Советского Союза в наших интересах. Он важен и позитивен.
Обновление было тем самым словом, которое Горбачев и Шеварднадзе использовали для определения своей политики. Госсекретарь совместно с Деннисом Россом разработали новый словарь, созвучный устремлениям советских лидеров; Шеварднадзе это оценил и был благодарен.
- Мы хотим, чтобы вы добились успеха, - продолжал Бейкер. - Мы говорим об этом серьезно. Мы осознаём, что есть пределы нашей помощи. Как сказал генеральный секретарь, для успешного процесса обновления необходима стабильная международная обстановка.
Шеварднадзе просиял.
- Знаете, - сказал он, - я употребил именно эти слова в своей вчерашней речи на пленуме! Я вижу, наши подходы совпадают.
- Мы понимаем, что для прогресса перестройки международный климат должен быть устойчивым, - ответил Бейкер.
Затем он повел речь о некоторых горячих точках во внешнем мире, выказав недовольство, в частности тем, что на Кубу были отправлены советские военные самолеты МиГ-29. Шеварднадзе не мог скрыть досады и признался, что не одобряет постоянную помощь Советов Кастро.
По поводу Афганистана Бейкер сказал, что Соединенные Штаты временно откажутся от своего давнего требования отозвать Мухаммеда Наджибуллу - просоветского президента страны - до начала переговоров об окончании гражданской войны.
При одном лишь упоминании о Наджибулле, олицетворявшем собой порочное прошлое советской внешней политики, Шеварднадзе вспылил:
- Иногда мне хочется, чтоб все они перестреляли друг друга, и конец!
Но тут же, овладев собой, сказал:
- Нам будет трудно заставить его уйти, но вполне вероятно, что он решит сам подать в отставку.
Бейкер также отметил перемены, происшедшие в Восточной Европе после встречи на Мальте. Из Москвы он собирался направиться в Румынию и Болгарию.
- Хорошая мысль, - сказал Шеварднадзе. - Это вдохновит реформаторов этих стран. Я пробыл там тридцать шесть часов и думаю, будет полезно, если и вы там побываете. Мы бы хотели узнать о ваших впечатлениях.
Это был поразительный диалог. Государственный секретарь Соединенных Штатов и министр иностранных дел Советского Союза пытались скоординировать усилия, чтобы вывести Восточную Европу из-под контроля Советов.
- Мы считаем, что процесс преобразований в Восточной Европе идет неровно. В Польше - мы уверены - перемены будут совершаться спокойно и последовательно, поскольку действия правительства отражают волю народа. Но в Румынии все гораздо сложнее. Новые руководители, как день и ночь, непохожи на Чаушеску - в философском, идеологическом, эмоциональном и социальном планах. Но ведь все эти годы там не допускалось никакой политической Культуры. Во всем доминировал диктатор.
Они договорились о том, что встреча Буша с Горбачевым должна состояться летом в Вашингтоне. Шеварднадзе заранее сообщил журналистам, что даст Бейкеру ответ в отношении предложения Буша о сокращении численности войск в Центральной Европе до 195 тысяч человек; теперь же он сказал, что Бейкер получит ответ от Горбачева, когда тот примет его в пятницу.
Что касается позиции США, сказал Бейкер, то он и президент готовы расширить свои предложения по СНВ, сделанные в Вайоминге. Он перечислил ряд мелких уступок по ограничению крылатых ракет воздушного базирования и по некоторым другим техническим вопросам.
- Вы выдвинули чрезвычайно позитивные предложения, - ответил Шеварднадзе. - Наши эксперты их рассмотрят. Тогда мы вынесем суждение. Они будут работать всю ночь. Важно, чтобы все это осталось позади.
Контроль над вооружениями, когда-то находившийся в центре внимания советско-американской дипломатии, сейчас превратился в нечто второстепенное, с чем Бейкеру и Шеварднадзе следовало как можно быстрее разобраться, чтобы перейти к более актуальным и более интересным вопросам.
В четверг вечером, 8 февраля, чета Шеварднадзе принимала Бейкеров в своей московской квартире. За ужином (вновь были поданы грузинские блюда) Шеварднадзе признался Бейкеру, что ухудшение дел в советской экономике представляет собой серьезную угрозу для выживания Горбачева. Однако, сказал он, главная внутренняя опасность заключается не в экономике, а в обострении национальной проблемы и межнациональных конфликтов.
Бейкер слышал об усилении антисемитизма в Советском Союзе. В январе с криками "бей жидов!" кучка головорезов избила нескольких делегатов на встрече либеральных писателей, а русские ультранационалисты жаловались, что под предлогом гласности "еврейский заговор" превращает Россию в "робота, лишенного человеческого облика". Бейкер спросил о слухах, согласно которым вот-вот начнутся погромы.
Министр иностранных дел опроверг сведения Бейкера: национальные проблемы существуют, но евреи не являются их эпицентром. Антисемитская, ультранационалистическая организация "Память", сказал он, является "крайней группировкой", которая на самом деле не угрожает евреям.
Несмотря на то что новая открытость, проявившаяся на пленуме ЦК, кажется свежей струей, на самом деле она создает новые проблемы. Раньше никто не осмеливался подвергать сомнению советскую внешнюю политику, сейчас на партийных собраниях люди встают и выкрикивают:
- Почему вы с Горбачевым проморгали Восточную Европу? Почему отдали Германию?
После разговора с Шеварднадзе Бейкер сказал своим помощникам:
- На пленуме Центрального Комитета Горбачев укрепил свои позиции, но неизвестно, к добру ли это. Чем большую власть он сосредоточит в своих руках, тем труднее ему будет переложить вину на чьи-либо плечи в случае неудачи.
Однако Бейкера потряс мрачный рассказ Шеварднадзе о проблемах Горбачева.
- Все говорит за то, что Горбачев не выживет, хотя мы не собираемся произносить это вслух. Чем больше мы обсуждаем факты, работающие против него, тем больше это становится похоже на пророчество. Опасность для Горбачева заключается не в том, что он будет свергнут в результате дворцового переворота, а в том, что его скинет уличная толпа. Джинн свободы выпущен из бутылки. Но люди не желают искать выход из экономических и национальных проблем - все может начаться снизу…
В пятницу утром, 9 января, Бейкер вместе с Горбачевым и Шеварднадзе сели за длинный, витиевато украшенный стол в Екатерининском зале в Кремле. На сей раз Горбачев не пересыпал речь шутками, как обычно. В отличие от Шеварднадзе советский руководитель выглядел изнуренным после недельных баталий.
Обычно Горбачев начинал подобные встречи наедине с Шеварднадзе и Бейкером, затем приглашал помощников. На этот раз все было наоборот. Американцы скоро поняли почему. На расширенном заседании в присутствии маршала Ахромеева Горбачев - для проформы - затеял разговор об ограничении СНВ, делая упор на частные вопросы, такие как правила подсчета крылатых ракет воздушного базирования. Бейкер догадался, что этот монолог был рассчитан на своих. Он понял, что сейчас контроль над вооружениями стал для Горбачева немногим более символа в существующих отношениях между Востоком и Западом.
Затем, отпустив маршала Ахромеева и других помощников, Горбачев перешел к тому, что его по-настоящему занимало, - радикальным переменам в мире, и в первую очередь в Германии. Бейкер предложил схему "два плюс четыре" для решения "внешних аспектов" объединения Германии. О том, чтобы это были только четыре страны-союзницы во Второй мировой войне, не могло быть и речи - "немцы никогда на это не пойдут". Бейкер принял к сведению советское предложение передать этот вопрос на рассмотрение Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, но возразил, что его аппарат "слишком неповоротливый и громоздкий". "Два плюс четыре" - "наиболее реалистичный способ действий". Горбачев допускал, что такая схема, может быть, и "годится для данного случая".
В своем разговоре с Горбачевым Бейкер подчеркнул, что Соединенные Штаты выступают за "сохранение членства объединенной Германии в НАТО, а не за ее нейтралитет" - этот подход горячо одобрялся Бонном. Советскому Союзу не следует отклонять эту идею - ожидать, что такая крупная экономическая держава, как единая Германия, станет нейтральной, "не реалистично".
- Вы предпочли бы, - осведомился он у Горбачева, - чтобы единая Германия не состояла в НАТО, была свободна от вооруженных сил США и, возможно, обладала бы собственным ядерным оружием? Или лучше, если единая Германия сохранит свою связь с НАТО с вытекающей отсюда уверенностью в том, что юрисдикция НАТО не позволит ей ни на дюйм продвинуться на восток?
Горбачев говорил о глубоко коренившемся страхе советских людей перед немцами, о нападении нацистов, о миллионах погибших. На основании этого Бейкер заключил, что Горбачев готов смириться с членством единой Германии в НАТО.
Затем Горбачев сказал:
- Вообще-то, я собираюсь провести семинар по Германии…
Бейкер не догадывался, какие жестокие баталии по поводу Германии уже завязались между Горбачевым и Шеварднадзе, с одной стороны, и их кремлевскими коллегами - с другой. Егор Лигачев и другие члены Политбюро консервативного толка все еще были в ярости из-за того, что Горбачев упустил Восточную Германию; перспектива членства единой Германии в НАТО была солью на ранах.
Даже ближайший помощник Горбачева Андрей Грачев выразил недовольство по поводу "возрождения антикоммунистических и антисоветских настроений в Восточной Европе, сноса памятников Ленину, осквернения и варварского надругательства над могилами советских солдат. Все это очень больно видеть". Он отметил, что "наши европейские соседи ни за что не хотят отягчать положение немцев, повторять ошибки Версальского мирного договора. Однако они не должны допустить, чтобы Советский Союз оказался в положении Веймарской Германии, тем более что не мы проиграли войну".
Бывший заместитель Андрея Громыко Георгий Корниенко, советский германист Валентин Фалин и его заместитель в секретариате ЦК Николай Португалов требовали, чтобы Яковлев и другие "помешали" Горбачеву и Шеварднадзе отдать Германию в руки американцев.
Однако у Яковлева были иные приоритеты: он не только отказался разделить тревоги своих коллег по поводу объединения Германии, но и спросил их:
- А что в этом плохого или ужасного?
Что касается Горбачева, то американцы искали способ вознаградить его за готовность смириться с сохранением единой Германии в составе НАТО.
- Когда он приедет в июне в Вашингтон, давайте устроим самую пышную советско-американскую встречу в верхах за весь послевоенный период, - сказал Блэкуилл.
Встреча должна превратиться для Горбачева в "июньское рождество".
- Он сможет выступить на совместном заседании конгресса. Мы подпишем соглашения по СНВ, обычным вооруженным силам в Европе, безопасности и сотрудничеству в Европе, химическому оружию, коммерции и торговле, чтобы, вернувшись в Москву, он показал своему народу, чего добился от взаимоотношений с Западом.
Но наряду с этими похвалами за хорошее поведение должны прозвучать и предупреждения: "Горбачеву надо напомнить, что раскол НАТО не пройдет ему даром - Горбачев испортит отношения, из которых извлекает столько пользы.
Придется напомнить ему также и о том, что мы должны будем убедить сенат ратифицировать все эти договоры. А сенату не понравится, если Горбачев подорвет НАТО".
Кроме того, Горбачеву в очередной раз укажут на то, что в интересах Советского Союза позволить войскам США оставаться в Европе, где они смогли бы присматривать за воссоединившимися немцами.
Позже, на пресс-конференции с Бушем опытная корреспондентка ЮПИ Хелен Томас спросила: сейчас, когда Советы представляют собой все "меньшую и меньшую" проблему, кто же враг НАТО? Неужели новая миссия НАТО заключается в том, чтобы "держать в узде немцев"? Буш ответил, воспользовавшись формулировкой Скоукрофта:
- Нет, врагом является непредсказуемость. Врагом является нестабильность.
Утверждение было столь же важным, сколь и проблематичным. Более четырех десятилетий не вызывало сомнений, кто был главным врагом Соединенных Штатов и их союзников - Советский Союз и советский коммунизм. Однако эта вражда была как вполне предсказуема, так и вполне стабильна. "Холодная война" была также периодом прочного мира между двумя крупнейшими державами на земном шаре.
Сейчас президент США признавал, что старый враг исчез, а с ним и расстановка сил, возникшая вследствие "холодной войны". Более того, он квалифицировал нового врага не как единую реальную страну или лагерь стран, а как два абстрактных понятия - "непредсказуемость" и "нестабильность". Как вести себя Соединенным Штатам и НАТО в этой новой, неурегулированной ситуации? Никто не задал Бушу этого вопроса, и хорошо, что не задал - ведь ответа у него все равно не было…
Во вторник, 27 февраля 1990 года, Верховный Совет рассмотрел законопроект о предоставлении Горбачеву широких президентских полномочий, которых он потребовал. Он обвинил противников законопроекта в "дешевой демагогии". Законопроект был принят большинством голосов - 306 против 65.
В воскресенье, 4 марта, советские граждане опустили бюллетени на первых проводившихся на альтернативной основе выборах в местные советы и парламенты Российской Федерации, Украины и Белоруссии. Самым популярным кандидатом был Борис Ельцин, который обошел одиннадцать конкурентов из своего родного Свердловска, набрав более 70 процентов голосов в российский парламент.
В своей предвыборной платформе Ельцин призывал к развитию свободного рынка и либерализации законов о частной собственности. Ельцин рассчитывал убедить своих коллег избрать его президентом Российской Федерации вместо назначенного сверху Виталия Воротникова - коммуниста брежневского образца. На этом посту он мог бы возглавить левую оппозицию Горбачеву и советскому руководству.
В понедельник, 12 марта, литовский парламент единодушно проголосовал за официальное восстановление независимости, утраченной 50 лет назад. Новым президентом страны был избран Ландсбергис, который заявил:
- Мы ни у кого не спрашиваем разрешения на этот шаг.
Вступив в должность первого президента Советского Союза, Горбачев предложил "диалог на основе взаимного уважения" с Вильнюсом:
- Моя идея состоит в том, чтобы сохранить Союз на основе различных подходов к каждой республике, на основе нового Союзного договора.
Горбачев назначил 19 марта 1990 года крайним сроком для урегулирования ситуации в Литве. А пока кремлевским министерствам было приказано усилить "защиту" советских учреждений в республике-ренегате и не вести "никаких переговоров" с Вильнюсом. Литву, а также Эстонию предупредили, что они не должны выпускать собственную валюту, устанавливать независимые отношения во внешней торговле или пытаться захватить советскую собственность, находящуюся на их территории.
В Белом доме Марлин Фицуотер сказал журналистам, что Соединенные Штаты обеспокоены "намерениями и целями" Советов. Во вторник, 20 марта, Бейкер встретился с Шеварднадзе в Виндхуке, в Намибии, где оба присутствовали на церемонии, посвященной независимости этой страны. Во время частной беседы с Шеварднадзе Бейкер спросил: что Советы намерены делать в Литве?
Шеварднадзе ответил:
- Чтобы полностью осветить этот вопрос, мне пришлось бы говорить до завтрашнего утра. Мы не собираемся применять силу против Литвы. Мы вступим в диалог с литовскими лидерами. Но они должны серьезнее отнестись к реальностям ситуации. Я убежден, что мы выработаем какой-то выход из положения…
Бейкер повторил свое неизменное предупреждение о том, что на советско-американских отношениях, безусловно, отразится то, что произойдет в Литве:
- Если вы примените силу или принуждение, последствия могут быть самые разные. И мы не сможем их контролировать.
- Мы учли все оттенки в ваших публичных выступлениях, и мы благодарны за них, - ответил Шеварднадзе.
- Мы не можем до бесконечности держаться этих оттенков. Если вы раскрутите это дело, мы не сможем сохранять такую позицию.
Шеварднадзе заметил на это, что советские военные держатся необычайно жесткой линии в отношении Литвы. Более того, будучи отстранены от принятия решений по Германии и Восточной Европе, КГБ, генералы и многие партийные руководители "чрезвычайно рьяно" требуют не делать никаких уступок прибалтам…