Джонатан кивнул.
Помощницей Хьюи какое-то время назад была я. Кто мог выполнять теперь мои обязанности? Я напрягла мозги, но не сумела ничего придумать.
– А кто она?
– Некая Кэролайн Харкер,– ответил Джонатан.– Знаете ее?
– Кэролайн и Хьюи?! – воскликнула я и, спохватившись, добавила: – Так он представился мне на празднике.
Джонатан взял фляжку из моих рук, поднес ее ко рту гораздо более элегантным жестом, нежели я, и снова сделал большой глоток.
– Именно.
Не могу поверить… Кэролайн понизили в должности!
– И чем же они занимались? – простодушно спросила я.
Джонатан поперхнулся.
– А чем, по-вашему, они могли заниматься?
– Сказать по правде, не могу представить, чтобы Хьюи и Кэролайн…
Джонатан озорно улыбнулся.
– Проверяли, не течет ли потолок? – закончил он мою фразу.– Или нет ли щелей в полу?
– Но ведь здание совсем новое,– пробормотала я, растерявшись.
Джонатан разразился смехом, а я вежливо улыбнулась, все еще ничего не понимая.
Так или иначе, мне нравилось, как он смеется. В такие минуты Джонатан выглядел другим человеком. Вот бы Нельсон и Габи увидели его сейчас!
О нет, лучше не надо…
– Кэролайн лежала на столе, выполняя, как полагается примерной секретарше, кое-какие указания,– произнес Джонатан, внезапно посерьезнев.
– Ничего себе!
Я не могла представить, чтобы Кэролайн потеряла голову от страсти, тем более от страсти, разожженной Хьюи. Творилось что-то необъяснимое.
Неужели Габи взяла и все рассказала Джонатану?
– А Габи не ошиблась случайно? – осторожно поинтересовалась я.– Поверить не могу. Мне Кэролайн показалась весьма… приличной.
– Такое случается в любой организации,– ответил Джонатан.– Разумеется, я эти выходки не одобряю.
– Да?
По мнению моего отца, служебные романы лишь делают работу интереснее.
– Да,– твердо сказал Джонатан.– Легко вообразить, что секретарь, раз уж она тебе подчиняется и готова во всем угодить, еще и влюблена в тебя… Конечно,– добавил он,– толковая помощница должна прекрасно знать начальника, но ведь отношения в офисе и дома – вещи совершенно разные, правильно?
Он пожал плечами.
Я все думала о папаше и о тех неприглядных сценах, свидетельницей которых мне невольно довелось стать перед возвращением в Англию.
– Да, правильно,– согласилась я.– Потому что потом, если отношения испортятся – а так бывает в большинстве случаев,– работать по-прежнему уже не будет возможности: все женщины в офисе непременно узнают о дерматите начальника или других его тщательно скрываемых мелких секретах.
Я вспомнила о Квентине. У него вышел скандал с моей предшественницей, Таней. Наверно, и в аду не отыщешь такой ярости, какая вскипает в женщине, когда ее отвергает мужчина с шелушащейся спиной.
– Вот-вот,– поддакнул Джонатан.– Впрочем, наверное, случается и по-другому. Надо лишь убедиться, что отношения с человеком который работает с тобой рядом, действительно вам обоим нужны… Хотите сахарной ваты?
Снова пожелал сменить тему?
Тут затрещали громкоговорители. Прямо у меня над ухом прогремело:
– Леди и джентльмены, до начала шоу остается пять минут. Пять минут.
Толпа ринулась занимать места получше. Я машинально двинулась вперед.
– Вы куда? – крикнул Джонатан.– Здесь что, будет плохо видно?
Не успела я ответить, как зазвонил его телефон. С недовольной гримасой на лице Райли достал из кармана миниатюрный мобильник, раскрыл его, посмотрел на номер и картинно нажал кнопку.
– Взгляните!
– Куда? – спросила я, надеясь, что он не собирается прочесть мне нудную лекцию о своем новом телефоне-DVD-плеере.
– Я отключил его,– сообщил Джонатан, широко улыбаясь.
– Что ж, спасибо,– сказала я.
– Сейчас я отдыхаю,– добавил он многозначительно.
Означало ли это, что ему хотелось вывести наши отношения на другой уровень? Или мне надлежало оставаться Милочкой?
Я вдруг почувствовала себя совершенно беззащитной. Одна, посреди темного парка, в компании еще не разведенного официально мужчины, окруженная паутиной лжи, в которой сама не могла разобраться, и в шляпе, которая могла вспыхнуть от единственной искры…
У меня задрожали колени.
Джонатан внимательно посмотрел мне в лицо.
– Я выключил телефон,– повторил он,– чтобы дарить все внимание только вам. Нетерпеливые покупатели из Нью-Йорка пусть оставляют сообщения.
– Очень мило с вашей стороны,– с трудом произнесла я.– Может, и мне свой выключить?
– А вы сейчас на работе? Или нет?
Наши взгляды встретились. Я принялась лихорадочно искать ответ.
Мое сердце забилось сильнее. Джонатан явно чего-то ждал, но чего?
Какое слово он хотел услышать?
"Да" или "нет"?
Его брови приподнялись, губы тронула пленительная улыбка.
Даже если я не считала, что работаю, все равно играла роль той, кем не была,– женщины, способной с ним общаться.
Милочки.
И ведь он сам заявил, что не одобряет служебные романы. Даже рассказал о связи людей, которых я, по его мнению, едва знала. Не умышленно ли? Не для того ли, чтобы вывести меня на чистую воду и мягко дать понять, что в моих чувствах он не нуждается?
Мое настроение упало до нуля.
Послышался грохот – начался фейерверк. Мы с Джонатаном как по команде подняли головы и устремили взгляды на вспышки белых огней озарившие небо. Из громкоговорителя полилась музыка; чернота ночи расцвела ярко-красными, синими, серебряными хризантемами.
Бывают минуты, когда ты находишься в окружении тысячи людей – и чувствуешь, что заодно со всем человечеством. Наверное, поэтому все так любят танцевать, держась за плечи, или пить на многолюдных сборищах. Однако в этот вечер я не желала быть как все, я мечтала набраться смелости и сделать то, что хочу, а не то, что должна…
Шум стоял такой, что разговаривать не имело смысла. Подавшись под напором толпы вперед, мы с Джонатаном оказались совсем близко друг от друга.
– Не возражаете?
Не успела я ответить, как его рука осторожно легла мне на талию.
Мое сердце подпрыгнуло; в какую-то секунду мне показалось, что сейчас я повернусь и без слов поцелую Джонатана.
"Нет! Не придавай этому такого большого значения,– велел голос разума.– Бедняга только сегодня узнал, что его жена намерена окончательно с ним порвать. Ему плохо. Так же, как было тебе после расставания с Орландо… или даже гораздо хуже".
Джонатан опустил руку чуть ниже, и по моей спине побежала сотня мурашек – как разлетающиеся в разные стороны огни у нас над головами.
Господи, в отчаянии подумала я. Веду себя совсем не так, как нужно. Надо сказать что-нибудь в духе Милочки, чтобы он знал, что проводит вечер с умной сексуальной женщиной…
Мой мозг наотрез отказывался работать.
Я наслаждалась близостью Джонатана и надеялась, что могу оставить обескураживающий вопрос без ответа, однако, едва наступил короткий перерыв, Рай ли шепнул мне на ухо:
– Вы так и не сказали, готовы ли отключить рабочий телефон.
– Джонатан, я не чувствую, что работаю! – ответила я, перекрикивая шум толпы.
Его лицо немного напряглось.
– И все же работаете, так?
– Конечно,– пробормотала я, силясь понять, этого ли он ждал от меня.– Вы ведь сами сказали: работа и личная жизнь – разные вещи. Нельзя забывать об осторожности, верно?
Черт возьми. Способности Милочки меня совсем покинули. Я хотела услышать в ответ: "Но сегодня мы оба отдыхаем, не работаем!", однако Джонатан молчал. Сама же я сказать подобное не отваживалась.
– Хорошо,– произнес он, убирая руку.– Хорошо, я понял. Все нормально. Извините.
– Нет, Джонатан, послушайте,– пролепетала я.– Поймите правильно: я не запрещаю вам обнимать меня. Мне даже приятно.
В это самое мгновение раздался жуткий грохот, и все небо озарилось огнями. Толпа взревела, а мои слова затерялись в шуме, так и не достигнув ушей Джонатана. Клянусь, никогда в жизни я не чувствовала себя на фейерверке такой несчастной.
Я схватила Джонатана за руку, чтобы вновь сосредоточить на себе его внимание. Он с суровым выражением лица что-то прокричал мне, но я не разобрала ни слова.
– Что? – заорала я в отчаянии.– Что? Не слышу!
Вам знакомо ощущение, когда роняешь ключи от машины, видишь, как они выпадают из твоих пальцев, и уже понимаешь, что угодить им суждено прямехонько в сточную канаву, но сделать ничего не можешь, а только покорно наблюдаешь, как они шлепаются прямо в мерзкую слизь?
Я испытывала в эти минуты те же чувства.
Фейерверк внезапно прекратился, грянули аплодисменты, за ними последовала относительная тишина – люди поспешили к палаткам с хот– догами и вагончикам с пахучими гамбургерами.
Почему все так вышло?
В эту самую минуту в моей сумке, как назло, зазвонил мобильник.
Мой личный, не рабочий – я определила по мелодии. Рабочий я взяла с собой только для того, чтобы не разминуться с Джонатаном, но сейчас он любое объяснение принял бы за ложь.
– У вас звонит телефон,– заметил он.
– Слышу. Это мой личный. Не буду отвечать.
Я широко улыбнулась, надеясь, что улыбка поможет.
– Если из-за меня – пожалуйста, не надо,– сказал Райли, и его голос прозвучал вежливо, но так сдержанно, словно я была его клиентом, которому он показывал дом.
Я пристальнее всмотрелась в его глаза, надеясь увидеть хотя бы отблеск былых искорок, но там было темно и пусто.
Я расстегнула сумку и достала телефон.
Звонил Нельсон.
– Где ты? – спросил он требовательно и так громко, что Джонатан наверняка услышал его.
– Возле главного входа,– ответила я, хоть мы и стояли несколько дальше.
– Отлично. Если подойдешь к машине в течение пятнадцати минут, поедем в "Нандо" есть курицу. Засунь шляпу под свитер – скажем, что ты беременная, и нас пропустят без очереди.
Убирая телефон в сумку, я смотрела на Джонатана.
Сейчас он выглядел гораздо старше меня, казался строгим отцом семейства. Я не сумела его понять и теперь страшно мучилась. Тяжесть на сердце давила, как тонна кирпичей.
Сначала Джонатан рассказал про Хьюи и Кэролайн, потом попытался выяснить, помню ли я, что не отдыхаю, а работаю. Он держался учтиво, говорил искренне, был настоящим джентльменом… От осознания этого факта я лишь сильнее ощущала себя глупой девчонкой. Глупой и ни черта в жизни не понимающей.
Я чувствовала себя так, будто из меня удалили все внутренности. Стояла совершенно опустошенная и потерянная.
– Мне пора,– пробормотала я, внезапно поняв, что должна немедленно очутиться рядом с Нельсоном.
Там, где и должна была быть.
– Ваш сосед по квартире? – спросил Джонатан.
Я кивнула:
– Да.
– Понимаю.
Я готова была закричать: "Ничего-то вы не понимаете!" – но от этого положение бы не изменилось. Сами слова "сосед по квартире" звучали по-детски. Джонатана ждал большой красивый особняк, вполне подходящий для взрослой семейной жизни, мне же предстояло вернуться в конуру, которую мы делили с Нельсоном, в корявый дом на невзрачной улочке.
Я почти услышала, как отец смеется над моей несостоятельностью.
– Вечер был замечательный, Милочка,– сказал Джонатан, поправляя шарф.– Спасибо, что пожертвовали ради меня личным временем. Извинитесь от моего имени перед друзьями, ладно?
– Да что вы, какие могут быть извинения,– тихо сказала я.– Спасибо за виски.
Джонатан улыбнулся, и мне вдруг показалось, что он хочет поцеловать меня. Он даже как будто немного наклонился вперед, но тут же снова выпрямился, сделал прощальный жест и зашагал прочь.
– Джонатан! – крикнула я.
Он остановился.
– Вам не туда! – заорала я, видя, что на меня все оглядываются.– Если хотите поймать такси и ехать домой, идите вон к тому выходу!
Джонатан пожал плечами и продолжил путь в прежнем направлении.
Я смотрела ему вслед до тех пор, пока он не слился с толпой, потом повернулась и, точно зомби, двинулась к выходу.
Глава 19
Утром следующего дня я проснулась с тупой головной болью. Подкрепившись в "Нандо" курицей, Габи и Нельсон вздумали гулять всю ночь, а мне пить ни капли не хотелось. Теперь вместо похмелья меня окутывало, точно старое вонючее одеяло, ощущение безумно глупого исхода.
На моей кровати сидел некто, благоухавший ароматом от Джо Мэлона, который Нельсону никогда не нравился.
– Мел,– прозвучал льстивый голос.– Ты не спишь?
Я еще не раскрывала глаз, потому прикинулась, будто сплю.
– Мел? – более настойчиво повторила Габи.– Я принесла тебе чаю!
Тут я догадалась: ей от меня что-то нужно. Если Габи чего-нибудь от тебя хочет, лучше сдаться без боя.
Не открывая глаз, я приподняла край стеганого одеяла, чтобы Габи забралась под него. В моей спальне было довольно холодно. Нельсон включал центральное отопление как можно позднее: экономил. Или, по его собственному выражению, пекся о чистоте окружающей среды.
– О-о-о! Как тут у тебя тепло,– протянула Габи.
– Из-за фланелевой пижамы,– вяло сказала я.– Лучшее средство от холода.
– Как погуляли с Джонатаном? – спросила Габи, устраиваясь поудобнее.– Хорошо?
– И да, и нет…
– А мы с Нельсоном – замечательно,– радостно сообщила она.– Волшебный был вечер.
– Правда?
У меня екнуло сердце.
Теперь я могла думать только об отчужденной взрослости Джонатана, которая так ярко проявилась в нем после того, как я провалила тест с мобильным телефоном. Если это вообще был тест.
Господи. Как все запуталось.
Я закрыла глаза – и опять увидела лицо Джонатана. Уткнувшись носом в подушку, попыталась переключиться мыслями на платье Эмери, на его новый фасон, рисунок которого она прислала по электронной почте.
Ничего не вышло.
– Да, пока ты не появилась, мы с Нельсоном очень мило болтали,– сказала Габи.– Он расспрашивал меня о работе и о многом другом, рассказал о морском путешествии в Ирландию, которое планирует совершить с Роджером Трампетом…
Я не отвечала, и Габи умолкла.
– Ме-ел?
– Что?
– Знаешь, я очень долго раздумывала над твоими словами. Ты сказала, мне следует разобраться в чувствах к Нельсону, а уж потом решать, как поступить с Аароном…
– По-моему, именно таких слов я никогда не произносила,– начала было я, но Габи не стала меня слушать.
– Поговоришь с ним, а? С Нельсоном? – взмолилась она.
Час от часу не легче.
– И что я должна ему сказать? – простонала я.
– Ну… просто выведай, как он ко мне относится. Чтобы я знала.– Габи поправила одеяло на ногах.– Чтобы все стало ясно.
Я была уверена, что могу ответить на ее вопрос прямо сейчас, но во мне заговорила совесть. А вдруг я ошибаюсь? Раз Габи обратилась ко мне с просьбой, следовало ее выполнить, а потом честно рассказать подруге о чувствах Нельсона. В конце концов, в моих неприятностях с Джонатаном ни она, ни сосед не виноваты. И потом, этот разговор мог окончательно все решить.
Кроме того, Нельсон будет вынужден признаться в страсти ко мне – если он в самом деле ее испытывает.
Эта мысль, как ни удивительно, лишь усугубила мои страдания.
– Хочешь, чтобы я, э-э, сказала ему: "Габи к тебе неравнодушна"? – спросила я.– В общем, рассказала о твоей влюбленности?
– О моей влюбленности ничего не говори,– поспешно сказала Габи.– Только если Нельсон сам признается, что все эти годы сохнет по мне, можешь сказать, что и он мне нравится…
– Ладно. Но пообещай, что не убьешь вестника, если ответ окажется не из приятных. И имей в виду: подобных заданий я не выполняла с пятого класса. Кстати, тогда все закончилось весьма печально.
– Хорошо, хорошо! – весело воскликнула Габи.
Я попыталась перетянуть одеяло, но Габи надежно им завладела. Так вот почему Аарон не любил оставаться у нее на ночь… Я махнула на свою затею рукой, поднялась с кровати и отправилась в душ.
Хандра не прошла даже после ванной, хоть я и побаловала себя всевозможными средствами по уходу за телом, которые берегла для исключительных случаев. Об уборке, которой обычно посвящалось субботнее утро, было тошно даже подумать. Болтаться по дому без дела и выслушивать ахи и охи Габи, адресованные Нельсону, тоже не хотелось. Поэтому я отправилась в единственное место, где не чувствовала себя круглой дурой,– в свой офис.
По субботам я редко занимаюсь делами, но в последнее время скопилось много бумажной работы. Руки все не доходили, к примеру, до финансовых расчетов, а благодаря отцу я старалась не вступать с налоговиками ни в малейший конфликт.
Едва войдя в офис, я почувствовала облегчение: здесь я умела прекрасно владеть собой. Вид раскрытого ежедневника с расписанием на две недели вперед, составленным ручками разных цветов, вселил еще большую уверенность, за что я мысленно поблагодарила судьбу.
На автоответчике меня ожидали два сообщения. Первое – от Джонатана, который позвонил, очевидно, прямо перед тем, как я отправилась на встречу с ним в Баттерси: "Привет, жду вечера с нетерпением…"
Я нажала на кнопку перемотки вперед, не в силах слышать интонации его взрослого, уверенного, независимого голоса.
Второе сообщение оставил Брайан Биркетт, тот трус, который не смог без посторонней помощи заявить, что он не готов жениться.
– Здравствуйте, Милочка. Э-э… вы не перезвонили мне вчера, наверное, не заметили сообщение. Кхм… оставляю еще одно. Вы сумеете уделить мне на этой неделе немного времени? Видите ли, я… мм… это… никак не придумаю, что подарить на день рождения маме. Может быть, что-нибудь посоветуете? Я свободен целую неделю. Мой номер у вас есть – я написал на квитанции о переводе денег,– но на всякий случай продиктую еще раз…
Я опять нажала на кнопку перемотки, догадываясь, что Брайан не поленился записать все свои номера. Это было третье бессмысленное сообщение от него; хоть мне и жалко было парня, я подозревала, что он впал в нездоровую зависимость от меня. Некоторые из моих клиентов, радуясь, что нашли человека, способного принимать за них решения, были готовы перевалить на мои плечи все свои проблемы. В таких случаях я старалась проявить твердость, оставаясь доброжелательной. Порой не помогало и это, а к откровенной грубости я прибегнуть не могла.
Я пометила, что нужно дать Брайану телефон торгового консультанта, с которым я познакомилась на одной вечеринке, куда ходила с Джонатаном. Тот без лишней скромности порекомендует Брайану не маяться дурью. Впрочем, донимать консультанта в такой степени, как меня, у бедняги и не возникнет желания.
Несколько часов подряд я сортировала бумаги, составляла список неоплаченных счетов и работала с регистрационными картами клиентов, с которыми должна была в ближайшее время встретиться. Проверяла, когда у чьей матери день рождения, кому необходимо послать на юбилей цветы, чьи крестные дети ждут крестных родителей на конфирмацию. Работа успокаивала и приносила удовлетворение. Время текло незаметно.
Когда за окном стемнело, внезапно зазвонил мобильник. Я моментально схватила его и, осознав, что жажду услышать голос Джонатана, ужаснулась.
– Алло?
Последовало долгое молчание, потом раздался знакомый рассеянный женский голос: