– Вставай! – повторила я громче.– Через час приедет фотограф, чтобы снимать тебя за завтраком.
– Чего? – простонала Эмери.
– Как это – чего? – сказала я, доставая из папки расписание.– Вы с мамой сами отметили в списке фотографа к завтраку.– Я разлила кофе и откусила кусочек рогалика, стараясь не крошить.– На макияж у тебя всего час.
– Насколько я помню, ты заказала визажиста?
– Да. Но она приедет только в одиннадцать.– Я сделала глоток кофе и почувствовала прилив бодрости.– Не хочешь же ты сказать, что тебе плевать, как ты будешь выглядеть на свадебных фотографиях?
Эмери не двигалась. Я сдернула с нее одеяло и бросила его на пол. Теперь сестре в любом случае надо было слезть с кровати – хотя бы для того, чтобы поднять одеяло.
Шатер стоял целый и невредимый. И смотрелся восхитительно. Купить белый, украшенный оборками, мы не успели, потому что спохватились слишком поздно, но мне удалось раздобыть роскошный красный с золотом, в индийском стиле. Снаружи шатер украшали флажки, внутри – великолепная вышивка; опоры были золотистые.
Все остальное подбирали под стиль и цвет шатра. Я знала, что погода будет холодная, поэтому меню составила в основном из острых индийских блюд – рыбных, рисовых, с карри, другими пряностями,– чтобы гости не замерзли. Папа чуть не тронулся умом, когда узнал, что свадьба у Эмери будет в индийском стиле,– особенно посмотрев на счета.
Я взяла с собой папку с бумагами, уселась на один из золотистых стульев и принялась делать последние звонки – фотографу, поставщикам еды, музыкантам, которые должны были играть вечером,– и ставить в расписании последние галочки.
Удостоверившись, что все идет по плану, я отложила телефон и осмотрелась по сторонам.
Если и у меня будет когда-нибудь свадьба, я устрою что-нибудь в этом же роде. Если.
– Как пройти на кухню, красавица? – крикнул человек в белом халате.
Я встала со стула и пошла показывать дорогу.
Мама, бабушка и Эмери уже сидели на кухне, прикидываясь, что ведут за чаем девичьи разговоры, а фотограф – к счастью, именно та женщина, которую я заказывала,– снимала их с разных сторон. Мама была при полном макияже, на бабушке красовалась ярко-красная шляпа-тюрбан, немного подтягивавшая кожу лица, а Эмери надела солнцезащитные очки.
– Красивые очки! – воскликнула фотограф.– Смотрятся оригинально!
– Она забыла промыть контактные линзы,– сообщила мне бабушка.– Теперь выглядит, точно больной миксоматозом кролик. Глупышка.
– Где папа?
Я налила себе чаю, стараясь не попасть в кадр.
– Бог. Его. Знает,– произнесла мама сквозь лучезарную улыбку матери невесты.
– Не могли бы вы немного отойти в сторону? – попросила меня фотограф.
Раздался звонок в дверь, и я пошла открывать.
– Здравствуйте! Мои поздравления! Все готово для торжественного момента? – произнесла сладким голосом еще одна незнакомка с пышными волосами.
– Не совсем,– ответила я, раскрывая дверь шире, чтобы дама закатила в дом тележку с великим множеством приспособлений для наведения красоты.– Сюда, пожалуйста.
Я провела пышноволосую леди в кухню, где Эмери вручала маме букет, а та притворялась, что растрогана до глубины души. Вообще-то эти цветы я купила для Уильяма – он должен был подарить их маме позднее, по возвращении из церкви.
Я принялась раздавать памятки.
– Возьмите. Это список сегодняшних мероприятий с указанием места и времени, чтобы никто ничего не перепутал.
– Как предусмотрительно! А заучивать это не надо? – спросила бабушка.
– Послушайте, я вовсе не корчу из себя командира, но это единственный способ вас всех организовать,– объяснила я, немного смущаясь в присутствии фотографа.
– Мелисса! – проревел откуда-то сверху отец.– Мелисса?
– Чего еще? – жалобно пробормотала я, выходя из кухни.
Отец, облаченный в парчовый халат, сидел в кабинете, ел рогалики и пил кофе.
Выглядел он весьма хмуро. Как только я увидела его, то вмиг рассталась с мыслью о том, что папа собирался парой слов поблагодарить меня за проделанную работу.
– Мелисса,– произнес он, стряхивая с пальцев крошки.– По-моему, ты забыла мне что-то отдать.
Я протянула ему расписание.
– Очень смешно,– проворчал отец мрачно.– Но я не об этом. А о наличных.
– Они в моей комнате,– уныло пробормотала я.
Даже теперь в душе у меня теплилась слабая надежда: вдруг все это просто проверка? Вдруг, получив-таки деньги, отец скинет злодейскую личину и скажет: "Оставь все это себе, доченька"?
Впрочем, вряд ли такое могло случиться. Зря я надеялась на чудо.
– Заплатить за шатер можно и чеком,– осмелилась сказать я.– Вчера разговаривала с теми, кто его устанавливал. Очень приятные люди.
Несколько секунд отцовское лицо ничего не выражало, потом снова помрачнело.
– Деньги, которые ты вернешь, я собираюсь потратить вовсе не на шатер.
– А я подумала, именно на него…
– Мелисса, гостеприимство – удовольствие не из дешевых,– уклончиво сказал он.– Отец невесты не имеет права явиться на свадьбу с пустыми карманами.
Я внимательно посмотрела на него. Зачем ему понадобились наличные? К приему гостей все было готово.
– Будь добра, сходи и принеси мне деньги – рассеянно попросил отец, просматривая первую страницу "Телеграф".
Я поплелась в свою комнату, достала из сумки конверт и напомнила себе, что, по крайней мере, освобожусь от долга (почти).
Отдавая деньги отцу, я продолжала думать о независимости, которую обретала.
– Умница,– сказал отец, мельком взглянув на меня.
Он убрал конверт в ящик стола и закрыл его на ключ.
– Это все? – спросила я.
Отец оторвал глаза от газеты.
– Да, а что еще?
Я уставилась на него, страстно желая, чтоб он поблагодарил меня.
– Ступай, крошка.
Папа махнул рукой, давая мне понять, что я свободна.
Ненавидя себя за проклятую слабость, я отправилась назад в кухню.
Эмери сидела у стола: над ней корпела женщина-визажист. От сестры веяло боттичеллиевской безмятежностью, и в какую-то секунду я ей даже позавидовала.
Зазвонил телефон, и мне пришлось переключиться на дам, украшавших церковь цветами в обмен на щедрое пожертвование в фонд детских приютов. Папа еще и не подозревал, какие его ждут траты.
До половины первого все шло строго по моему расписанию: привезли заказы из ресторана, потом приехали и принялись настраивать инструменты музыканты, позвонил Нельсон и сказал, что они с Габи уже выходят. Я втиснула себя в убийственный корсет Милочки, готовясь облачиться в платье подружки невесты, а мама и бабушка, пока над ними работали визажист и парикмахер, даже стали обмениваться счастливыми воспоминаниями о собственных свадьбах.
Потом в гостиную влетел отец.
– Он не успеет! Не появится вовремя! Проклятье! Где Мелисса?
Я в ужасе вскочила с дивана у окна.
– В чем дело? Уильям? Господи! Только не говори Эмери.
– Да не Уильям! – выпалил отец.– Юрист! Он пообещал отправить добрачные договоры с курьером еще вчера!
– Ради бога, Мартин,– пробормотала бабушка.
– Эмери не выйдет за него, пока не появятся подписи в договорах! – продолжал бушевать отец.– Мелисса, отправляйся в город, возьми эти чертовы бумаги!
– Что?!
– Это не займет много времени. Приедешь в Лондон, забежишь за договорами – и сразу назад
Я уставилась на него, не веря собственным ушам.
– Да не переживай! – махнул рукой отец.– Впереди еще море времени. Церемония начнется не раньше чем через два часа. Шевелись! А то задержишь нас всех.
Все дальнейшее было похоже на кадры какого-то странного кино: вот я прямо в платье подружки невесты сажусь в бабушкину машину, мчусь в город, забираю конверт с документами у давящейся от смеха секретарши, еду назад, пробиваясь сквозь стада автомобилей на шоссе, едва не врезаюсь во встречный "рено", сворачивая с главной дороги на нашу улицу…
Кошмар все-таки закончился.
– Вот,– выпалила я, кладя конверт на кухонный стол перед мамой.
До приезда электромобилей оставалось полчаса.
Я осмотрелась по сторонам и неожиданно поняла, что в кухне больше никого нет.
– Эмери? – закричала я.– Бабушка?
На верхней ступени лестницы появилась Эмери в подвенечном наряде. Я замерла. Моя сестра выглядела бесподобно: длинное атласное платье, широкий пояс вокруг бедер – она была похожа на девушку времен короля Артура. Искрящийся водопад ореховых волос обрамлял спокойное лицо. Когда Эмери подняла руку, чтобы прикоснуться к короне из цветов на голове, на изящном белом запястье сверкнул бриллиантовый браслет.
– Эмери,– прошептала я,– да ты просто красавица!
Она улыбнулась, и в эту минуту даже ее рассеянность показалась мне царственной.
– Где визажистка? – спросила я.– Времени остается в обрез.
Мама подняла руку к губам.
– Черт возьми! Прости, дорогая.
– Хочешь сказать, что она ушла? – Уже почти не сомневаясь в этом, спросила я.
– Да, потому что очень спешила,– объяснила мама.– У нее сегодня еще одна свадьба.
Я стиснула зубы. Сцену устраивать не следовало – нельзя было портить день.
– Ладно,– пробормотала я.– Ладно. Накрашусь сама.
– Нет, детка,– сказала бабушка.– Позволь, это сделаю я.
К делу определенно подключился некто более влиятельный, чем наш отец: семейство Ромни-Джоунс благополучно собралось у церкви. Даже дождь не пошел. Лошадь и экипаж, предоставленные "Грин энерджи", смотрелись сказочно, местные жители бросали конфетти, и только двое гостей еще стояли в стороне, докуривая сигареты
– Подожди здесь,– велел отец.
Он выглядел великолепно. Его волосы лежали так идеально, что я подумала – а не воспользовался ли он услугами визажистки вместо меня.
– Как тебе идет эта накидка, Эмери! – воскликнула бабушка, когда отец направился к церкви.– Гораздо больше, чем в свое время – мне.
Она поправила белый мех, окаймлявший лицо Эмери.
– Накидку тебе тоже кто-нибудь подарил? – лукаво поинтересовалась мама.– Поклонник?
– Естественно,– ответила бабушка, даже не повернув головы.
Я посмотрела по сторонам, выискивая глазами Джонатана, но он, наверное, был уже в церкви. Я поправила платье, утешая себя мыслью, что позднее предстану перед ним в более достойном виде.
Из церкви вышел отец и почти бегом направился к нам.
– Порядок,– сказал он, приблизившись.– Ты, Эмери, можешь поставить подпись и позднее. Сейчас не время.
Он улыбнулся, и у меня потеплело на сердце.
– Какой же я счастливый мужчина! Окружен такими роскошными дамами!
Действительно, все мы смотрелись шикарно, особенно мама, яркая блондинка. Она держалась почти так же невозмутимо, как Эмери, только своему спокойствию, скорее всего, была обязана соответствующим препаратам.
Сопровождающий подал маме руку. Та приняла ее с грациозным кивком и направилась в церковь. Все проводили восхищенными взглядами ее стройную фигуру.
Я почти не дышала, боясь, что отец испортит волшебство минуты своими комментариями, но он промолчал – только улыбнулся каким-то своим мыслям, потом спохватился и что-то проверил во внутреннем кармане.
– Счастья тебе, детка! – Бабушка убрала в сторону свисавшие со шляпы перья и поцеловала Эмери в щеку.– Сегодня и всегда.
– Готова? – спросил папа.
– Да,– выдохнула я.
– Я не к тебе обращаюсь, Мелисса,– бросил отец.– Эмери?
– Что? А, да-да,– пробормотала Эмери, которая вертела в руках букет из лилий и красных ягод с тех пор, как удалились оба фотографа.
Я взяла ее шлейф, и мы втроем медленно вошли в пахнущий фимиамом полумрак церкви.
Глава 26
Церемония прошла без сучка без задоринки. Мне понравилось, что священник категорически выступил против "Ангелов" Робби Уильямса в качестве церковного гимна, даже в исполнении арфистки, которая училась в той же школе, что и мы.
Церковь смотрелась потрясающе. Горели свечи, светились оранжевые китайские фонари, вился плющ. Я сидела очень прямо, ни на миг не забывая, что где-то позади, среди немногочисленных гостей со стороны жениха, сидит Джонатан.
Вскоре мы снова собрались на улице. Сгущались сумерки, фотографы – теперь к ним присоединился и сердитого вида подросток, представитель местной газеты,– спешили сделать снимки, пока совсем не стемнело.
От слез радости и капель пота мой макияж изрядно пострадал, поэтому, улучив минуту, я отошла под одну из арок, чтобы привести лицо в порядок.
– Как же все было красиво! – послышался где-то за моей спиной голос Габи.
Я замерла. Подслушивать не в моих правилах… но узнать, что же происходит между моими друзьями, безумно хотелось.
– Ага. Красиво,– ответил Нельсон без особого энтузиазма.
И то хорошо, подумала я. Если они и крутят роман, то Нельсон дает ей понять, что пока не готов раскошеливаться на подобные глупости.
Габи вздохнула.
– Ну, так как? Ты уже поговорил с Мел?
Я затаила дыхание. О чем поговорил?
– Нет,– сказал Нельсон.– Пока нет.
– И когда же ты с ней побеседуешь? Когда мы сможем показать ей?..
Что показать? О чем, черт возьми, шла речь? О квартире? О кольце? О фотографии?
– Когда наступит подходящий момент, Габи,– произнес Нельсон.– Она ведь совсем замоталась со своими делами. И потом, я не хочу говорить с ней об этом в присутствии семьи и Джонатана. Надо поговорить один на один.
Что, черт возьми, происходит? Габи действительно решила поселиться у нас? Или они с Нельсоном стали по-настоящему встречаться? О чем Нельсон собирается мне рассказать с глазу на глаз?
Сколько еще неприятных сюрпризов готовит для меня этот день?
Я выскочила из укрытия, вознамерившись догнать друзей, но они уже шли с толпой гостей к машинам – Нельсон обнимал Габи за плечи, как когда-то меня. Мое сердце заныло, и тут я заметила еще одну парочку: папу и Бобси Паркин, на которой было короткое шелковое платьице и нежно-розовый твидовый жакет.
Назревала какая-то неприятность, и я загорелась желанием выяснить, какая именно. Бобси не имела ни малейшего права портить праздник моей сестры. И мою жизнь, кстати, тоже, хотя это она могла запросто сделать, всего лишь шепнув папе на ухо пару слов.
– Сфотографируйте меня с сестрами! – воскликнула Эмери, подскакивая ко мне сзади.
– Неплохая мысль,– отозвалась Аллегра.– С артишоком в человеческий рост я еще ни разу не фотографировалась.
– Привет, Аллегра,– сказала я.
Они с Ларсом прилетели утром и сразу отправились в гостиницу, а оттуда поехали прямо в церковь. Аллегра знала по собственному опыту, что чем меньше общаешься с родственниками, тем лучше отношения.
За годы семейной жизни ее внешность ни капли не изменилась: все тот же бабушкин аристо-кратический нос, те же проницательные голубые глаза и прямые длинные черные, как вороново крыло, волосы. На ней чернела накидка, отделанная красным: Дракула отказался бы от такой, посчитав ее чересчур экстравагантной.
– И вовсе она не похожа на артишок! – возразила Эмери, когда фотографы засуетились, выбирая место.
– Спасибо,– сказала я с благодарностью.
– Скорее, на лук-порей,– хихикнула Эмери.
Я нахмурилась и пожалела, что по доброму совету мамы не выпила вместе с "бакс-физз" таблетку валиума.
По возвращении из церкви начались приветственные речи. На них ушло не больше сорока минут, тридцать восемь из которых беззастенчиво использовал отец, а две оставшиеся – Уильям и Даррелл. Потом заиграла музыка.
Уверена, вам совсем не интересно, о чем разглагольствовал папа. Если коротко: он упомянул о небольших проблемах с желудком у Эмери, отпустил пару непристойных шуточек в адрес каких-то неизвестных медсестер и затронул проблему парламентских каникул. Поблагодарить отец удосужился лишь тех, кто предложил свои услуги бесплатно.
Я старалась сидеть с каменным лицом, но у меня это плохо получалось. Мой папаша отпетый негодяй, но слушать его бывает занятно.
Слов благодарности от него я почти не ждала, однако, когда отец, ни словом не упомянув о моей роли в подготовке празднества, закончил речь и грузно опустился на место, почувствовала жгучую обиду.
И тут же сказала себе: сегодня ведь самый счастливый день в жизни Эмери. Ее лицо светится, а лучшей награды нельзя и желать.
Стоя у огромного стола со сладкими блюдами, я утешалась вторым куском шоколадного пудинга, когда на мое плечо опустилась чья-то теплая рука.
– Целый вечер ищу вас! – послышался знакомый голос.– Где вы были?
Я чуть не подавилась пудингом.
Все это время я умышленно избегала встреч с Джонатаном, четко понимая, что не смогу вести себя с ним как подобает.
И потом, платье фасона "лук-порей" сидело на мне не самым лучшим образом.
– Добрый вечер,– сказал Джонатан, целуя меня в щеку.– Могли бы и поздороваться. Вас было невозможно поймать. Много дел?
Я не знала, что сказать. В темном костюме и галстуке, со слегка растрепавшимися волосами и ярко-розовым цветком в петлице Джонатан был необыкновенно хорош собой.
– Ничего не говорите,– попросила я.– Пожалуйста.
– Понимаю,– пробормотал он с сочувствием.– Для вас этот вечер не из лучших?
Я находилась на свадьбе у сестры, выглядела в своем платье как трансвестит, не услышала ни слова благодарности – и от этого была готова кричать во всю глотку. Утешиться могла лишь возможностью превратиться в Милочку и познакомиться с приятелями Джонатана.
А что же оставалось для Мелиссы?
– Нет, вечер вполне приятный,– ответила я, подавив в себе злобу.– Просто пудингу, как и вам, я уделяю обычно все свое внимание. Вот сейчас покончу с ним – и переключусь на вас.
– Вы мне льстите,– подмигнув, сказал Джонатан.– Угощение, кстати, было восхитительным. Насколько понимаю, спасибо за это надо сказать именно вам? – Он наполнил шампанским пустой бокал и протянул его мне.– Не желаете пообщаться с моими друзьями? Они сгорают от нетерпения взглянуть на вас.
– Я тоже сгораю от нетерпения,– пробормотала я, сделав глоток шампанского.
Конкретного плана дальнейших действий у меня не было. Я просто ожидала, что во мне внезапно заговорит Милочка. Решительный момент как будто наступал.
– Отлично! Гм…– Тут Джонатан понизил голос, многозначительно посмотрел на мои волосы и произнес: – Послушайте, Чудо-Женщина, наверно, вам хочется сначала немного… освежиться?
Сначала я не поняла, о чем он говорит, потом до меня дошло: Джонатан имел в виду "переодеться". Я была Мелиссой. А Райли желал видеть рядом с собой Милочку.
В сердце опять больно кольнуло. Я заметила, что самонадеянный бесчувственный гад поглядывает на друзей – очевидно, не желая, чтобы те видели его со старомодной Мелиссой.
– Да, конечно,– сказала я, прикидывая в уме, сколько времени мне потребуется на пере-воплощение.– Подождете пять минут?
– Хорошо.– Джонатан улыбнулся, глядя в сторону места, отведенного для танцев.– Только не задерживайтесь. Буду ждать вас возле шоколадного фонтанчика. Кстати… он мне ужасно понравился.
– Вернусь, как только смогу.
Я кивнула и, задыхаясь от волнения, пошла прочь.