Потягивая спиртное (я тайком отливала из бокала в цветочные горшки, когда лорд прикладывал к красному носу платок и сморкался), мы разговаривали о его коллекции довоенных сельскохозяйственных машин. Вообще-то разговором это только называлось: миссис Маккиннон еще в школе растолковала нам, что умение слушать ценится в женщине выше болтливости. Я знала, что выгляжу заинтересованной, поскольку старательно меняла выражение лица, периодически с одобрением кивала и удивленно хмыкала, но думала при этом о посторонних вещах: о той, заказать бифштекс или мясо молодого барашка, а еще о том, как бы тактичнее намекнуть лорду А-С, что волосы из носа в наши дни удаляют совершенно безболезненно.
– А у вас, моя дорогая, есть машина? – спросил он, не успев закончить рассказ и застав меня врасплох.
– Конечно,– пробормотала я.– "Субару-форестер".
– Неужели? – воскликнул лорд, чуть не подавившись кубиком льда.– Автомобиль совсем не дамский, не находите?
– Разве? – удивилась я. У большинства моих знакомых были "гольфы", но мне пришлось купить машину самой и не на чьи-нибудь деньги в качестве подарка ко дню рождения.– Мне продал его отцовский деловой партнер из Шотландии.
Я сказала часть правды: партнеры у папы водились повсюду, причем не только деловые, но и по азартным играм. Дома иногда вскользь упоминалось о крупных карточных долгах. Кто кому проигрывал – не имею понятия.
– Я это к тому, что с такой машиной надо быть бедовой девочкой. А вы как раз такая! – сказал лорд А-С, одарив меня широкой улыбкой. Противно сказать: я отчетливо увидела мелькнувшую в его красных глазах похоть.– Верно? Красавица и… спортсменка.
До меня слишком поздно дошло, что Милочка должна разъезжать на миниатюрной микролитражке или "форде-фиесте". Проклятье.
– Спортсменка? Вовсе нет,– ответила я, намереваясь больше не попадать впросак.– Худшего игрока в нетбол наш Суррей, пожалуй, не видывал. Мне больше по душе хоккей на траве,– добавила я, заметив, как велико разочарование лорда.
Он вмиг приободрился.
– Я так и подумал. Ваши ноги просто прекрасны. Так и вижу вас на хоккейном поле: вы бежите в короткой спортивной юбочке, легкие полны свежего воздуха, грудь вздымается под курткой.
У мужчин чересчур романтичный взгляд на школьные игры, никак не пойму отчего. Я поспешила вернуть лорда с небес на землю:
– Наколенники трутся о вспотевшие колени, замерзшая задница в грязи, все тело в синяках.
Лорд А-С, блестя глазами, наклонился вперед.
– У вас осталось что-нибудь из снаряжения?
– О чем вы! – Я рассмеялась.– Давно из него выросла.
– Мм…– промычал лорд.– И на сколько же дюймов?
Отвечать на обескураживающий вопрос мне не пришлось: подошел официант, и мы отправились за ним к столику.
Сделать заказ я попросила лорда. Мужчины утверждают, что любят, когда женщина ест с удовольствием, я же полагаю, что дама, требующая принести ей первое, второе и третье плюс вино и сыр, производит не лучшее впечатление. К тому же я сразу догадалась, что лорд А-С своенравен, как мой отец, и в любом случае моя попытка сделать собственный выбор успехом не увенчается.
Мне по большому счету было все равно: платила-то ведь не я. Мы с аппетитом умяли по тарелке креветочного ассорти, потом по бифштексу и запили все это: лорд – красным вином, а я – " Бейбишамом".
Лорд все больше располагал к себе, хоть и донимал расспросами о спортивных достижениях в школе и о причастности к верховой езде.
– У вас бедра наездницы, я прав? – внезапно полюбопытствовал он, лакомясь крем-брюле.
Я взглянула на ноги, проверяя, не видны ли резинки чулок, и подумала: наверное, это миссис Маккиннон сказала ему, что я интересуюсь скачками.
– Да, конечно. Обожаю скакать во весь опор! – бодро воскликнула я.
Глаза лорда загорелись дьявольским огнем, и у меня вновь возникло ощущение, будто я ляпнула что-то не то.
– Жеребец у вас имеется? Молодой, понимаете ли, рысак?
– Нет,– сказала я, давая волю воображению.– У меня пони. По кличке, э-э, Бейбишам.
– Представляю вас в бриджах, моя дорогая,– томно протянул лорд.– На сапогах после долгой езды дымка пыли, грудь вздымается под кожаной курткой…
Опять "грудь вздымается". Я окинула его гневным взглядом. Может, побеседуем о развлечениях, при которых бюст остается на месте?
Впрочем, я решила пойти на уступку: раз уж он так хочет всю дорогу домой видеть меня в своих фантазиях скачущей на коне, пусть потешится. Его наша беседа явно радует, а мне говорить почти не приходится. Видимо, хорошо воспитанные девицы с разносторонними интересами ему в диковинку.
Если начнешь строить ему глазки, подумала я, смакуя крем-брюле, бедняга, наверное, взорвется.
Неожиданно загоревшись желанием убедиться в своей правоте, я томно улыбнулась, с удовольствием наблюдая за тем, как лорд А-С выдергивает из кармана красный платок и промокает выступивший на лбу пот.
– Здесь ужасно жарко,– тотчас заметила я.– Как вы себя чувствуете?
В разговоре с мужчиной этот вопрос – беспроигрышный вариант. Их хлебом не корми, дай рассказать о всяких там симптомах и прочих напастях; ради возможности поведать кому-то о состоянии своего драгоценного здоровья они оставят любую тему.
– А что? – обеспокоенно спросил лорд.– Неужели все мои беды видны на лице?
Я понятия не имела, что у него там за беды, но кивнула с видом человека, готового протянуть руку помощи.
– Вас тяготит груз забот. И вы недостаточно о себе печетесь.
Лицо лорда исказила страдальческая гримаса. Он одним махом допил вино.
– Что называется, не в бровь, а в глаз. Вы читаете меня как книгу, не так ли, дорогая?
Да уж. А чего там? Книжка нехитрая, в кожаном переплете, с множеством картинок и ограниченным количеством слов.
– Может, поделитесь со мной подробностями? – заботливо спросила я, надеясь выплыть из зыбких вод полного неведения, пока не закрутилась в водовороте безумных предположений. – И пожалуйста, выпейте воды!
Его вдруг буквально прорвало: он взволнованно заговорил о тревогах по поводу прав на рыбную ловлю, о прострелах в ухе, о жуткой сыпи на ноге, о слуге-украинце, непреднамеренно уничтожившем секретную коллекцию порнографии времен короля Эдуарда, о сыне, которого вот-вот исключат из Эмплфорта, о дочери, помешанной на гороскопах и задумавшей уехать в Нью-Йорк, чтобы петь там в ночных клубах… Но более прочего лорда тревожила психически нездоровая и прикованная к постели жена.
Неудивительно, что бедолага нуждался в интересной и приятной компании.
Я решила все его проблемы к моменту, когда нам принесли по второй порции крем-брюле.
– …а Рори пообещайте, что, когда он получит сертификат о законченном среднем образовании, вы подарите ему на машину четыре тысячи фунтов,– закончила я ликующе.
– Четыре тысячи фунтов!
Лорд А-С, или Лестер,– теперь он настаивал, чтобы я обращалась к нему именно так,– замер в ужасе.
Я удивленно посмотрела на него поверх чашки с кофе.
– А сколько, по-вашему, стоят в наши дни услуги толкового репетитора, а, Лестер? Так вот послушайте: моя сестра Эмери… то есть Помона…так вот, она целых четыре раза пересдавала экзамены второго уровня сложности, и каждый раз отец нанимал ей нового репетитора, а потом заявил, что наверняка потратился бы меньше, если бы в самом начале просто заплатил за пересадку сестричкиного мозга. Порой мне кажется, так и надо было сделать,– добавила я.
Лицо лорда просветлело.
– А, теперь понимаю! Отличная идея! – В это мгновение он был похож на улыбающийся переспелый помидор.– И почему эта мысль не пришла мне на ум несколько лет назад? Не думал, что девушки вроде вас бывают настолько благоразумными!
Я предпочла не зацикливаться на "девушках вроде вас". Никогда не разделяла мнение, что все блондинки сплошь глупые, хоть Габи и утверждала, будто это действительно так К тому же мне казалось – теперь я похожа на девушку из Сен– Тропе, а не с Кингз-роуд.
– Может быть, съездим куда-нибудь еще, выпьем по стаканчику на ночь? – спросил Лестер елейным голосом.
Неожиданно его рука легла под столом на мое колено.
Я обмерла.
Рука скользнула выше и остановилась в районе чулочной резинки.
– Лестер, прошу вас! – твердо сказала я.– Это в меню не входит, даже не надейтесь!
– Милочка, дорогая,– пролепетал он.– Мне так нужна ваша помощь во многих других вопросах!
Я улыбнулась как можно вежливее и дружелюбнее.
– Лучше обратитесь к врачу, Лестер. В таких делах я совершенно некомпетентна. Боюсь насоветую вам такого, что потом пожалеете.
– Уверен, вы лукавите! – пропел Лестер, пялясь на меня с разочарованием и благоговением.
Я поняла, что протестовать бесполезно: глупой заботливостью я лишь разожгла его пыл. Следовало прибегнуть к решительным мерам.
Я лихорадочно соображала. А! Кажется, придумала.
– Когда ваш день рождения, Лестер?
– В декабре. Двадцать восьмого декабря,– растерянно пробормотал лорд.
Я поджала губы и с грустным видом покачала головой:
– Значит, вы Козерог. Впрочем, это видно по одежде… Готова поспорить, у вас проблемы с ногами. Варикоз? Правильно?
У Лестера вытянулось лицо.
– Вообще-то да. У моей Катрионы голова тоже забита гороскопами.
–По-моему, она очень впечатлительна. И наивна. Ценные качества для молодой женщины, верно?
Горячая рука Лестера сползла с моей ноги. Он помрачнел. По-видимому, задумался о дочери. Замечательно.
Я схватила сумку, ни на миг не умолкая:
– А я – Рак. Люблю тепло и уют. И должна поторопиться домой, пока не обернулась тыквой! Только представьте себе: уже почти одиннадцать. Когда приятно проводишь время, оно летит с бешеной скоростью!
– Но…
Я осторожно, чтобы не съехал парик, наклонилась над столом и запечатлела на влажной щеке Лестера дочерний поцелуй.
– Вечер был потрясающий. Большое спасибо. Желаю благополучно добраться домой. Берегите себя
– Постараюсь,– едва слышно ответил он, и я еле удержалась, чтобы не погладить его по голове.
Забрав жакет и одарив гардеробщика щедрыми чаевыми и широкой улыбкой, я выпорхнула из "Савоя".
Ночь была теплой. Я шла вниз по Стрэнду и любовалась огнями, отражавшимися в реке. Сердце будто плавало в груди – возможно, из-за коньяка, который Лестер заказал к десерту. Габи убила бы меня, узнай она, что из целой бутылки я выпила всего один бокал.
Прислушиваясь к сердцу, я скрестила пальцы, желая, чтобы подъехало такси. Лестер, конечно, позволил себе чуточку лишнего, но судьба сводила меня и с гораздо более нахальными типами. Я чувствовала облегчение и гордость за достойно выполненную работу. Пофлиртовать с клиентом, наговорить ему приятных слов и даже решить его насущные проблемы – все это вышло у меня мастерски. Я не сомневалась, что лорд остался доволен вечером.
Более того, я не сделала ничего такого, о чем не осмелилась бы рассказать Нельсону.
Нет, рассказывать я буду, конечно, не сейчас…
Высматривая в потоке машин оранжевый фонарь такси, я неожиданно подумала: а не чулки ли отчасти являются причиной того, что так трепещет сердце? Ощущая на бедрах тугие резинки, я была больше Милочкой, нежели Мелиссой, а Милочка имела право на флирт такой степени, о какой Мелисса и не помышляла.
Впрочем, Милочку не заботило, что о ней подумают, не волновало, знаком ли кто-то из клиентов с ее отцом и захочет ли человек, с которым она встретилась, увидеть ее снова. Ей позволялось носить чулки с удовольствием, потому что исход свидания зависел исключительно от нее самой.
Милочка должна была развлекать, и я не видела в этом ничего дурного.
Надлежало лишь привыкнуть к сладострастным взглядам.
Тут я заметила появившееся будто из-под земли черное такси и села в него с легким сердцем: расходы мне скоро возместят и угрызения совести мучить не будут.
Откинувшись на спинку сиденья, я закрыла глаза. Теперь, когда встреча осталась в прошлом, я почувствовала, что страшно вымотана.
Глава 6
Рассвет в пятницу был ранний и ясный. Впервые за много лет я проснулась с улыбкой.
В предыдущие дни мне несколько раз звонил Хьюи. В "Дин и Дэниеле" собирались отпраздновать открытие новых офисов и приезд агентов– американцев. Ответственной за подготовку назначили Кэролайн, но, когда она внезапно слегла с "пищевым отравлением", выяснилось, что почти ничего не сделано. Кэролайн лишь заказала половину бокалов и написала напоминание сотрудникам: не ударьте, дескать, лицом в грязь.
За вполне достойную плату наличными, в основном же делая одолжение Хьюи, я согласилась им помочь и буквально часа за три заказала необходимые напитки, закуски, цветы, официантов и все остальное. Из нью-йоркского офиса прислали дополнительные пожелания, но на их выполнение не хватило времени.
Не очень-то было приятно организовывать грандиозный праздник для людей, которые меня уволили, но утешала мысль о хорошей оплате. Часть денег я планировала потратить на то, чтобы угостить Нельсона отменным завтраком.
Проснувшись на следующий день, я, не глядя на часы, встала с кровати, оделась, привела в порядок лицо и отправилась в магазин на углу за молоком и рогаликами. Купила еще и свежий выпуск "ОК!", чтобы почитать за едой и, быть может, позаимствовать для биографии Милочки кое-какие из приведенных в нем фактов из жизни звезд.
Когда я вернулась, Нельсон уже проснулся. Он стоял у плиты в трусах и распахнутом клетчатом халате, рассеянно глядя на греющийся чайник и что-то бормоча себе под нос. Парнем мой сосед был симпатичным, но выглядел порой как какой-то бродяга.
– Доброе утро! – воскликнула я весело. – На завтрак у нас кофе и рогалики!
Услышав мой голос, Нельсон резко повернулся, будто удивляясь, что в доме он не один.
– Ты уже встала?
– Конечно, – ответила я, выкладывая на тарелку свежие, еще теплые булочки. – Может, сядешь и расслабишься? А я пока все приготовлю.
Нельсон сузил заспанные глаза.
– Прямо как какая-нибудь жена… Мне казалось, прислуживать кому-то в кухне ты никогда не станешь.
– Это я так, по старой дружбе. И еще потому, что хоть частично должна вернуть тебе долг: ты готовил мне завтрак сотню раз!
Нельсон пробормотал что-то неразборчивое и взял "ОК!".
– Не могла купить что-нибудь посерьезнее? О бюсте Джордан мне давно все известно.
– Не ворчи, – сказала я, ища глазами кофейник. – Лучше почитай вслух, пока я варю кофе.
Последовало молчание, потом зашелестели глянцевые страницы, и Нельсон наконец начал читать:
– У принца Эдуарда и его жены Софи юная дочь и восхитительный дом, обставленный изысканной мебелью. Виктория Бэкхем приобрела в Милане пару туфель. У одной из "Истэндеров" есть теперь личный бассейн. И новые сиськи, которым, собственно, и посвящена статья.
– Очень мило! – воскликнула я. – Ты напоминаешь мне Габи.
– Дайана Росс выпустила новый альбом и нынче похожа на щетку для мытья посуды: искусственный материал определенной формы и пучки жестких волос наверху…
Я приготовила кофе по всем правилам: намолола зерен, чайник сняла с плиты, не доведя до кипения. Даже достала чашки и блюдца, которые купила на рынке "Портобелло-Роуд", и перелила молоко из пакета в кувшин.
Тут Нельсон внезапно замолчал.
– Продолжай, – попросила я. – Не отвлекайся на рецепты. Прочитай что-нибудь про нашумевшие вечеринки.
– Да нет тут ничего интересного. Пишут про кучку самовлюбленных ничтожеств, уверенных в том, что нам до смерти интересно знать, как протекают их никчемные жизни,– внезапно заявил Нельсон.
Не успела я вымолвить и слова, как мой замечательный "безмозглый" журнал очутился в мусорном ведре.
– Что ты себе позволяешь? – вскричала я.– Не указывай мне, что читать, а что нет! Возомнил себя редактором из "Гардиан"?
Я с грохотом поставила тарелку с рогаликами на стол и бросилась на выручку "ОК!", увидев, что Нельсон собрался вывалить на него остатки недоеденной каши.
Завязалась довольно неприглядная борьба, победителем из которой вышла я – благодаря отнюдь не красившему леди удару в пах.
– Что ты за человек! – пропыхтела я, расправляя страницы.– Думаешь, раз имеешь дело с благотворительностью, можешь в моем же доме допекать меня бодягой по поводу моральных норм и социальных ценностей?
Нельсон стоял, согнувшись пополам, и ничего не отвечал. Пользуясь минутой, я взяла самый большой рогалик, налила себе кофе и по обыкновению раскрыла журнал на одной из страниц, посвященных вечеринкам и праздникам, где нередко обнаруживала снимки знакомых мне "аристократишек", в который раз праздновавших двадцатичетырехлетие или отмечавших открытие своего нового магазина по продаже ароматизированных свечей.
– Что это со мной? – задумчиво протянула я.– Старею? Или заболела? Все, на кого ни гляну, как будто кого-то напоминают.
Блондинка была похожа на девочку по имени Эмма, с которой я училась в школе, а лоснящийся щеголь на…
Орландо.
– Нет,– выдохнул Нельсон, подковыляв ко мне и снова попытавшись забрать журнал.– Не надо…
Я без слов увернулась, в ужасе глядя на заглавие.
"Орландо фон Борш и леди Тициана Бакеридж на ее яхте "Иск", названной так по окончании суда с газетой "Сан", которую леди Бакеридж обвинила в клевете".
Хотела бы я отложить журнал в сторону холодно-величавым жестом Грейс Келли! Но не смогла. Мой взгляд буквально прилип к верхним строчкам, в которых автор статьи прозрачно намекал на "очевидное сближение драматурга-казановы Орландо фон Борша и трижды разведенной леди Бакеридж – Ловкачки, как окрестила ее бульварная пресса за способность столь часто и легко менять мужей".
Хорошо, что я уже решила подвести под историей с Орландо черту. И, увидев этот ужас, почувствовала не предельное отчаяние и ярость, а необъятную пустоту. Меня, ей-богу, будто выпотрошили, прямо как пойманную рыбу.
Ладно, признаюсь честно, не обошлось и без некоторой толики злости.
Нельсон тяжело опустился на стул и протянул руку за рогаликом.
– Не хотел, чтоб ты видела,– произнес он уныло.– Я рассказал бы своими словами.
– Я не ребенок. Хорошо, что увидела сама…
Вообще-то я понятия не имела, что Орландо драматург и казанова. Ездил он на жалком "порше-924". А все его творчество умещалось на обороте штрафных талонов. Внутри у меня все закипело. Продажная, скользкая, двуличная тварь!
– Надеюсь, теперь ты станешь принимать к сведению, что я думаю о твоих тунеядцах, Мелисса,– не преминул поумничать Нельсон.– Если мужчина обратил на тебя внимание, это еще не значит, что ты обязана посвятить ему себя целиком. Ты достойна другой участи…
Я не слушала его, стараясь разжечь пламя гнева до адского пожарища, в котором сгорели бы последние воспоминания о светлых временах с Орландо.
Зазвонил телефон. Я схватила трубку, думая, что это Эмери, еще одна большая почитательница "ОК!", спешит сообщить, что вычеркнула мою "половину" из списка приглашенных на свадьбу. Или отец желает удостовериться, что я не одалживала Орландо денег.
– Да! – выпалила я в трубку.