- Ты нам не позволишь? - Винс посмотрел ей прямо в глаза. Враждебность, которую Алекс увидела на его лице, привела ее в ужас. - Позволь сказать тебе прямо, милая леди. Я уже беседовал с адвокатом матери. У тебя нет законных прав не позволить мне сделать для Кипа то, что я считаю правильным. - Его голос стал еще жестче. - Мы с Бернис это обсуждали. Мальчику нужны родители, а он был их лишен с младенческого возраста. Я не обвиняю свою мать, - быстро добавил он, когда Алекс открыла было рот, чтобы возразить. - Нельзя ожидать, что хрупкая старая женщина может удовлетворить потребности нормального, активного мальчика. Но мы оба считаем, что жизнь с нами будет ему очень полезна.
- А как же его специальные занятия? Он уже год изучает живопись.
- Специальные занятия, - фыркнула Бернис. - Девятилетнему мальчику нужна дисциплина. Ему нужна твердая рука.
Она схватила Кипа за руку и подняла ее ладонью вверх, словно в подтверждение своих слов:
- Мальчику его возраста нужно укрепить руки, привыкнуть к лопате и граблям, а не тратить время зря, мазюкая красками и карандашами.
- Он не мазюкает. У Кипа настоящий талант. - Алекс притянула к себе мальчика, словно желая защитить его от гнева, пылающего в глазах тетки. - Он унаследовал этот талант от нашего отца.
- Да, и, возможно, унаследовал склонность к диким выходкам тоже. Но когда мы его воспитаем, он станет нормальным хорошим мальчиком, а не каким-то голливудским уродом.
Уродом. Они считают Кипа уродом? У Алекс голова закружилась от их неприкрытой враждебности. Они больше не заботились о том, чтобы скрыть свои подлинные чувства.
- Я не могу позволить вам забрать его.
- Как я уже сказал, - чеканя слова, произнес Винс, - наш адвокат заверил нас, что, пока тебе не исполнится двадцать один год, права на нашей стороне.
- Пойдем, Кип. - Алекс схватила брата за руку.
- Куда это вы собрались? - Дядя угрожающе шагнул к ней, и она попятилась, но уперлась спиной в стену.
- Я думала пройтись, пока вы уложите вещи.
Он бросил взгляд через плечо на жену, которая кивнула в знак согласия, и ему показалось, что она была бы только рада ненадолго избавиться от них.
- Ладно. Но сперва давай уладим одно небольшое дело.
Он достал два документа и протянул Алекс ручку.
Она взглянула на них, затем подняла глаза на дядю:
- Что это?
- Адвокат сказал, что ты должна подписать эти бумаги в подтверждение того, что ты поняла, что я являюсь душеприказчиком моей матери. В двух экземплярах.
Она внимательно прочла бумагу, а Винс стоял над ней и ворчал:
- Подписывай быстрее.
После того как она нацарапала свое имя на первом бланке, он приподнял уголок и, едва она успела расписаться на втором листе, выхватил у нее документы. Открыл перед ними дверь и предупредил:
- Жду вас назад через час. Мальчику нужно немного поспать. Мы выезжаем в аэропорт на рассвете. И еще, Алекс, - тихо прибавил он, - помни следующее. До достижения двадцати одного года ты не имеешь в этом деле права голоса. Поэтому можешь облегчить жизнь мальчику или можешь создать трудности. Ты меня поняла?
Алекс понимала, что он прав, и ненавидела его за это. Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной.
Дядя наслаждался ее несчастным видом. Это читалось в его глазах, в том, как он смотрел на нее. Он упивался собственной властью. Она проглотила слова, которые ей хотелось бросить ему в лицо. Только кивнула.
Алекс разбудили голоса. Бросив беспокойный взгляд на брата, лежащего на соседней кровати, она убедилась, что его сон не потревожили. Алекс вздохнула с облегчением. Ей пришлось немало постараться, чтобы успокоить его перед тем, как они вечером вернулись к дяде и тетке. Она молила Бога, чтобы хоть что-то из сказанного ею Кипу в тот вечер могло утешать его в следующие годы.
- Помни о моем обещании, - шептала она, - как только мне исполнится двадцать один год, я заберу тебя.
- А если дядя Винс меня не отпустит?
- Тогда я подам в суд и заставлю его.
Кип широко раскрыл глаза от удивления.
- Ты это сделаешь?
- Я сделаю все, что нужно, Кип, чтобы вернуть тебя обратно, туда, где твое место. Ты - мой брат. Никто не может этого изменить.
- Что ты будешь делать совсем одна, Алекс?
Она сглотнула, сердце ее разрывалось. Она видела, как впереди маячат пустые дни и ночи. Но она не позволит себе думать об этом сейчас. Кипу надо слышать нечто обнадеживающее. Как ни ненавистно ей было признать это, дядя Винс в этом тоже был прав. Если Кип должен покинуть ее, лучше ей держать свои страхи при себе и отправить его в путь со словами надежды.
- Буду ходить на занятия, найду работу. И потом… куплю дом. - Чтобы не думать о том, что произойдет утром, Алекс спросила: - Где бы ты хотел жить, когда мы снова будем вместе?
Он пожал плечами:
- Не знаю. Может, возле океана.
- Возле океана. Хорошо. - Оживившись, она предложила: - Малибу. Будем вместе жить в красивом большом доме со стеклянными стенами и с видом на океан. И у тебя будет собственная студия па крыше, с прекрасным освещением, где ты сможешь рисовать море.
- Вот было бы здорово, Алекс! - Но его голос звучал так грустно, так тоскливо. - А в Южной Дакоте есть океан?
- Нет. Но это только сделает твое возвращение еще приятнее, когда мы снова будем вместе.
В конце концов Кип уснул. Во сне он улыбался, и Алекс надеялась, что ему снится светлое, счастливое будущее, когда он снова встретится с любимой сестрой, и молилась, чтобы этот сон сбылся. В свои девятнадцать лет она уже знала, что в реальном мире мечты исполняются редко.
Алекс поняла, что в соседней комнате ссорятся ее дядя с теткой. Стены между спальнями были настолько тонкими, что она могла слышать каждое их слово, когда они повышали голос.
-…девчонка может доставить неприятности. - Голос Бернис звучал пронзительно. - Я больше не хочу ее видеть. Никогда.
- Ты хочешь сказать, просто оставить ее без гроша? Это может сделать жизнь девочки очень суровой.
- А как же мы, Винс? Как мы прожили все эти тяжелые годы? Я не какая-нибудь невежественная провинциалка. Смотрю по телевизору "Стиль жизни богатых и знаменитых людей". И знаю, сколько надо денег, чтобы делать покупки в магазинах на Родео-драйв. Видела особняки в Беверли-Хиллз. Я тебя спрашиваю, твой брат прислал тебе хотя бы цент за все те годы, пока купался в роскоши?
- Мне кажется, у Билла и Марни тоже были тяжелые времена. Он просто никогда о них не рассказывал. И я знаю, что моей матери пришлось нелегко, когда он умер и оставил двоих малышей. И не забывай: они-то вряд ли делали покупки на Родео-драйв и не жили в особняке.
- Я не ослышалась? Это говорит тот же человек, который мне по крайней мере тысячу раз твердил, что он не одобряет сумасшедший образ жизни младшего брата и его жены?
- Да. Ну, он действительно был сумасшедшим. Я хочу сказать, сколько ты знаешь людей, которые зарабатывают на жизнь тем, что падают на автомобилях со скал, или прыгают с крыш зданий, или рисуют голых баб, пока жена поет в сомнительном баре? - Голос Винса иногда удалялся и становился глуше, и Алекс поняла, что он ходит взад и вперед по комнате.
- Ну теперь все изменилось, - ответила Бернис. - На этот раз мы будем распоряжаться деньгами до тех пор, пока мальчик с нами. Что касается девчонки, то всякий раз, как я на нее смотрю, я вижу твоего брата.
Алекс напрягла слух, чтобы услышать ответ дяди. После долгого молчания, она услышала:
- Да, я тоже его вижу. В ней та же склонность к необузданности, или вызов, или что-то такое, что было в Билле, когда мы с ним росли. Меня всегда раздражало, что он брался за все и не думал, чем это может кончиться. И как я ни старался вколотить в него немного здравого смысла, он всегда начинал все сначала. Он был… не знаю. Бесстрашным.
- Или ненормальным.
Снова воцарилось молчание. Затем она услышала:
- Он бы встал из гроба, если бы знал, что мама отписала все мне.
- Ну, Билла здесь нет, так что перестань беспокоиться. И помни, что во всем этом мы - жертвы. Мы уже вырастили одного ребенка, а теперь на нашей шее будет еще один. Но по крайней мере на этот раз мы будем щедро вознаграждены. - Бернис понизила голос: - А теперь ложись спать.
Лежа в темноте, Алекс услышала скрип пружин, а затем остались только тихие, приглушенные ночные звуки. Мимо мотеля проезжали машины, легковые автомобили, грузовики, автобусы - все спешили домой. Иногда из открытого окна автомашины вырывались звуки рэпа. В отдалении послышался печальный гудок поезда. "Домой, - подумала Алекс. - Они все едут домой".
Ужасно расстроенная, она лежала без сна, пытаясь не заплакать. Разве не у каждого должен быть свой дом?
Она сжала кулаки. У нее он будет ради Кипа. Ее волновало не собственное будущее; несмотря ни на что, она была уверена, что выживет. Но что будет с ее младшим братом?
- О Нанна, - прошептала она в подушку. - Как я могла отпустить Кипа? Особенно к людям, которые так ненавидят его?
Она не помнила, когда еще чувствовала себя такой одинокой и беспомощной. По крайней мере раньше, когда ее мир распался, после смерти родителей, с ней была Нанна. А теперь не осталось никого.
Выплакав наконец все слезы, она выбралась из постели и подошла к окну. К тому времени, как рассвет осветил горизонт, она продумала линию поведения. Ради Кипа она старательно спрячет свои чувства; даже если это ее убьет, их прощание будет полным надежды настолько, насколько ей это удастся. Но как только сможет, она предъявит права на младшего брата.
Глава 6
- Я оплатил номер в мотеле до конца месяца, - говорил дядя Винс, загружая чемоданы в багажник взятой напрокат машины, - что обошлось мне в довольно кругленькую сумму. Но это даст тебе время найти какое-нибудь жилье. - Он захлопнул крышку багажника и повернулся к Алекс: - Полагаю, тебе также понадобятся деньги на жизнь.
Алекс очень не хотелось брать у него деньги, но положение было отчаянное.
- У нас осталась только та одежда, которая была на нас, - ответила она.
- Да. Ну, этого должно хватить на джинсы и так далее, на первое время.
Он устроил целое представление, отсчитывая три стодолларовых купюры из той пачки, которая была в его бумажнике, и торжественно вручая их Алекс. Она молча сунула их в карман. Кип так сильно вцепился в ее руку, что было больно. За последний час он не произнес ни слова. Просто все время смотрел на нее снизу вверх так доверчиво, что у Алекс сердце щемило от тоски.
- Нам пора. Лучше выехать пораньше, - сказала Бернис. - Ты еще должен сдать машину до посадки в самолет.
Винс направился к переднему сиденью автомобиля.
В глазах Кипа стояли слезы.
- Я не хочу уезжать от тебя, Алекс.
Она притянула его к себе и погладила по голове.
- Я знаю, Кип. Знаю. Мне тоже не хочется, чтобы ты уезжал. Но мы оба знаем, что нам надо делать. - Она наклонилась поближе и прошептала ему на ухо: - Если сможем продержаться хотя бы короткое время, то потом всегда будем вместе.
Он всхлипнул:
- Обещаешь?
- Обещаю. - Она вытерла его влажные от слез щеки, потом прижалась губами к его виску и крепко обняла. - И никто больше не разлучит нас.
- Поехали. - Тон дяди Винса был более грубым, чем ему хотелось, но жена сердито смотрела на него с переднего сиденья, и он знал, что ей не терпится уехать. - Нам надо успеть на самолет.
Он открыл заднюю дверцу и ждал, пока Кип заберется в машину.
- Ну, - произнес он, откашлялся, прочищая горло, - береги себя, девочка.
Алекс кивнула, стараясь сдержать слезы.
- Попрощайся с тетей, - сказал он, усаживаясь за руль и пристегиваясь ремнем.
- До свидания, тетя Бернис.
Заработал двигатель.
Тетка посмотрела поверх головы мужа куда-то сквозь нее.
- До свидания, Алекс.
- Я буду писать, Кип! - крикнула Алекс брату.
Лицо малыша сморщилось, и слезы снова потекли по щекам, когда машина тронулась с места. Обернувшись, он смотрел в заднее стекло.
Алекс стояла и махала рукой, пока они не скрылись за поворотом. Потом опустила руку и потерянно глядела на опустевшую дорогу. Она не знала, как долго стояла так. Может быть, всего несколько минут, но ей показалось, что прошли часы. Теперь, когда Кип уехал, она больше не могла удержаться от слез. Добравшись до своего жалкого убежища, она рухнула на кровать, сотрясаясь от рыданий.
По крайней мере, утешала она себя, она держалась спокойно, пока они не уехали. Надежно скрыла чувства от тетки и дяди, и особенно от младшего брата, которому больше чем когда-либо нужно быть сильным. А теперь Алекс дала волю слезам, пока наконец слез больше не осталось.
Опустошенная, она села и дала себе клятву, что больше никто и никогда не увидит, как она плачет. Она похоронит свои чувства глубоко, спрячет разбитое сердце за улыбкой.
Ей каким-то образом необходимо найти способ снова управлять своей жизнью. А когда найдет, никто больше не причинит боли ни ей, ни тем, кого она любит.
- Я по вашему объявлению насчет квартиры.
Алекс оглядела мрачный интерьер фойе с высоким потолком. Когда-то это была гостиница, но потом пришла в упадок и превратилась в дешевый многоквартирный дом.
Мужчина за конторкой опустил газету и взглянул на нее поверх очков. Потянулся за связкой ключей, вышел из-за конторки и двинулся к лифту, бросив:
- Идите за мной.
Алекс шагнула в лифт, готовясь к неизбежному приступу тошноты.
- На каком она этаже?
- На шестнадцатом.
Он смерил ее взглядом и подумал, что зря не остался внизу, с программой скачек. Такие девушки не живут в подобных трущобах.
На мгновение Алекс закрыла глаза, борясь с тошнотой, которая всегда накатывала на нее, когда ей приходилось справляться с боязнью высоты. Открыв их, она увидела, что этот человек наблюдает за ней, и, отвернувшись, уставилась на поочередно вспыхивающие номера этажей. Шестнадцатый. Ну почему это так высоко?
Она начала со студенческих квартир, но ничего подходящего не было до начала нового семестра. Теперь она дошла до жалких, мрачных многоквартирных домов. Те, которые были ей по средствам, настолько угнетали ее, что она убегала, даже не выслушав условий. Другие, почище, состоящие всего из комнаты с кроватью, стоили вдвое дороже, чем она зарабатывала в своей фирме по обслуживанию вечеринок. Лифт затрясся и остановился, двери распахнулись.
- Пожарная лестница вон там. - Он указал на дверь с красной надписью "выход" и пошел вперед по коридору, воняющему сигаретным дымом и старым пивом. Остановился у двери чуть подальше от лестницы и повернул ключ в замке.
Алекс неохотно шагнула внутрь. Не лучше и не хуже других осмотренных ею квартир. У одной стены узкая кровать, у другой - исцарапанный комод. И плата соответствовала ее бюджету, если быть экономной. Может, если не думать о том, где находишься…
Мужчина прошел через комнату, поднял штору и открыл окно.
- Так-то лучше. - Он глубоко вдохнул ворвавшийся с ветром свежий воздух, ненадолго вытеснивший запах плесени.
Алекс посмотрела на него, затем на облупившуюся стену здания напротив. Подошла к окну и выглянула на мостовую далеко внизу. Но слишком поздно поняла свою ошибку. Тошнота усилилась, к горлу подступила рвота. Она почувствовала панику и стыд одновременно. Боже, ее сейчас стошнит. Она повернулась и бросилась бежать.
Ей удалось спуститься на три пролета вниз, прежде чем она вынуждена была остановиться, и ее вырвало. Выбравшись на улицу, она прислонилась к стене дома, испытывая облегчение от того, что снова стоит на твердой земле.
"Трусиха, - бранила она себя. - Опять позволила глупому страху взять над собой верх". Боже, как она ненавидела эту слабость.
Алекс двинулась прочь на подгибающихся ногах. "Больше никаких высоких этажей", - поклялась она себе. В каком бы состоянии ни оказалась та комната, которую она в конце концов снимет, одно можно сказать с уверенностью: она будет на первом этаже.
Она зашагала к студенческому городку. У нее оставалось еще одно занятие, а после надо было осмотреть еще две квартиры.
У дверей лекционного зала Алекс услышала, как кто-то окликнул ее по имени. Она обернулась и увидела улыбающегося Мэтта Монтроуза. Сердце ее затрепетало.
- Привет, Мэтт.
- Я не знал, как иначе вас найти, поэтому справился в канцелярии университета. Я боялся, что вы уехали из города вместе с родственниками.
- Нет, я… у меня было много дел. - Она не сказала, что ей понадобилось три дня, чтобы собраться с духом и вернуться к занятиям. Три дня она пряталась в комнате мотеля, приходя в ужас при мысли о том, что ей придется управляться со всем в одиночку. Но теперь, улаживая свои дела одно за другим, она постепенно обретала уверенность. Нет, все ее страхи не исчезли, как по волшебству. Она все еще находилась в подвешенном состоянии, каждый вечер возвращалась в мотель и страшилась наступления следующего дня, спрашивая себя, найдет ли когда-нибудь место, в котором почувствует себя дома. Но по крайней мере, вернувшись к занятиям в университете, она сделала первый шаг.
- Дядя говорил вам о вашей машине?
Алекс кивнула:
- Сказал, что нет смысла ее ремонтировать. Сказал, что вынужден был оплатить ее доставку на свалку.
В глазах Мэтта заплясали веселые искорки.
- Если он заплатил старьевщику за перевозку, то он зря потратил деньги.
- Что это значит?
- Это значит, что старьевщик не нашел вашу машину у обочины.
- О чем это вы?
- Я наведался к дому вашей бабушки сразу же после пожара и случайно столкнулся с вашим дядей. Сказал, что можно починить вашу машину. Но он ответил, что его это не интересует. Тогда я нашел одного вашего соседа - молодого парня, который с готовностью заменил аккумулятор и отвел ее к себе. Он мне звонил и сказал, что машина готова и можно ее забирать.
- Вы серьезно? - Алекс широко раскрыла глаза и схватила его за руку.
Мэтт постарался не показать, как взволновало его это прикосновение.
- Нельзя сказать, что она как новенькая, но по крайней мере у вас есть колеса. Могу отвезти вас туда после занятий, и сами увидите.
- Хорошо бы. - На ее губах появилась улыбка. - Где мы встретимся?
Она все еще держала его за руку и чувствовала тепло и силу, которые, казалось, он излучал. Что-то в этом человеке ее волновало и настораживало одновременно.
- Буду ждать здесь.
Алекс полетела в лекционный зал. Впервые за много дней солнце не сияло сквозь большие окна. Ей следовало бы знать, что добрые вести приносят облака.
Хотя Алекс не была здесь каких-то несколько педель, казалось странным ехать по знакомым местам. Она затаив дыхание смотрела в окно, пожирая глазами знакомые дома, магазинчики, лужайки. Когда они приблизились к пустырю, где раньше стоял дом бабушки, у нее вырвался приглушенный возглас. Мусор убрали. Бульдозер засыпал фундамент и сровнял все с землей. Плакатик на столбе объявлял о продаже участка и указывал имя и номер телефона агента по продаже земли. Ничего не осталось от дома и дворика, которые она любила с раннего детства.