- Работа того, кто едет верхом, видна на финише, - ответила Аксель холодно. - В частности, если победа оказывается всего на голову или даже на полголовы. Выбрать, как бежать - в начале или подождать, уметь выйти из массы лошадей, чтобы тебя не затолкали, потребовать от коня усилия на том или ином отрезке беговой дорожки, особенно завершить последние метры в полном взаимопонимании требует хладнокровия, сообразительности, по…
- Ничего общего с сообразительностью, это техника, этому обучаются. Если наездник не тупица, у него должно получиться. Когда я смотрю на мальчишек, вцепившихся как обезьянки в своих скакунов, то говорю себе, что тоже мог бы это делать. При условии, что рост наездника - метр пятьдесят!
Опять удовлетворенный смешок, опять тишина, которую Ксавье нарушил первым:
- И что он на сорок лет моложе.
Отец бросил на него разгневанный взгляд, но Ксавье уже завелся:
- Поскольку нам повезло и среди нас есть профессионал, лучше спросим его мнение, чем слушать твои глупости.
Не обращая внимания на отца, он повернулся к Антонену с ободряющей улыбкой.
- Как во всех сложных профессиях, - ни на кого не глядя, медленно ответил Антонен, - есть много призванных и очень мало избранных. Обезьянки часто становятся конюхами, потому что беговой лошадью не так просто управлять, как мотороллером. Известные наездники, те, которые состоялись, все - насколько я знаю - очень умны.
Насколько насыщен оттенками был ответ, настолько непроницаемым было лицо Антонена. Анриетта поставила малиновое суфле и воспользовалась моментом, чтобы положить руку ему на плечо.
- Это очень низкокалорийное, даже при диете.
Она предположила, что он, должно быть, следит за своим весом, к тому же Жан отбил у него аппетит. Антонен поблагодарил ее кивком головы, но губ не разжал. По крайней мере он не вспыхнул из-за пустяка, даже если и был рассержен, что действительно подтверждало ум и самообладание.
Аксель отказалась от кофе и засобиралась домой под предлогом, что устала за день. Ясно было, что она спешит уйти, чувствуя себя неловко. Тем не менее она с натянутой улыбкой поблагодарила Жана.
- Я тоже ухожу, я тебе позвоню, - прошептал Ксавье, чмокая мать в шею.
Анриетта предоставила Жану проводить всех троих до входной двери и начала собирать тарелки.
- Ну и наглец этот наездник!
Возвратившись, ее муж закурил сигару, на что у него до сих пор не было времени.
- Ты обращался с ним довольно презрительно, - только и сказала она в ответ.
- Ты шутишь? Это всего лишь служащий Монтгомери, которые и сами-то оказывают мне услуги за плату. Я пригласил его в дом, он должен был чувствовать себя польщенным!
- Чем?
Вопрос остался без ответа. Пожав плечами, Стауб уселся в кресло, вытянул ноги, закинул голову и стал созерцать звезды. Увидев мужа вот так развалившимся, Анриетта внезапно почувствовала желание сказать ему что-то неприятное.
- Во всяком случае, ты хоть одного осчастливил! Ксавье совершенно очарован Аксель. Похоже, они хорошо понимают друг друга. И, честно говоря, они вовсе неплохая пара…
Краем глаза она отметила его недовольство, но у нее не было времени потешиться этим.
- Такая девушка, как она, даже не взглянет на такое ничтожество, как он, - проворчал он.
- Это твой сын, Жан, и тебе не следовало бы говорить о нем в таком тоне.
- Это и твой сын! - со злостью выкрикнул он. - И если бы ты его так не опекала, не баловала, не превозносила, я мог бы из него кое-что сделать! Иногда я спрашиваю себя, не настраиваешь ли ты его против меня, чтобы покрепче привязать к своим юбкам. Но только тебе не повезло, он выпутался из них, как только смог, убежденный, что сразу же покажет себя. В конечном итоге, он годами прозябает, барабаня на своем компьютере, и ты хочешь, чтобы я гордился им? Конечно, нет, мне стыдно!
Бросив сигару в салатницу, он поднялся и быстро вышел из сада. Анриетта подождала, пока огни в доме один за другим погаснут. Сейчас она примется убирать, долго и тщательно, пока не убедится, что Жан заснул, и тогда тоже поднимется. Когда он нервничает, то принимает снотворное, а сегодня он, несомненно, сделает это.
В салатнице, потрескивая, догорал окурок. Она смотрела, не замечая, на отвратительное месиво из соуса и табачных листьев. А что, если Жан прав? Была ли она абсолютно невиновна в неприятии, которое Ксавье высказывал по отношению к отцу, причем начиная с подросткового возраста?
"Нет, дело не во мне. Наоборот, я сделала все, чтобы они понимали друг друга. Но Жан переборщил с разговорами, он хотел заставить сына разделить его убеждения и вкус к власти. Ксавье мечтал о другом, и это его право. Кстати, он вполне преуспевает со своей фирмой, он не прозябает".
Она отмахнулась от ночной бабочки. Черт побери, как ей надоел этот искусственный сад! Надоела прихоть Жана с беговыми лошадями, надоела его игривость при виде смазливой мордашки, надоело его презрение. Она собрала столовые приборы, швырнула их в салатницу и услышала сухой щелчок - это треснул фарфор.
Стоя у неубранного стола, она тщетно пыталась утереть слезы, бегущие ручьем.
5
Теперь Констан почти не спал. Десять раз за ночь он поднимался, чтобы обойти конюшни, проверить замок на воротах, взглянуть на большой двор на противоположной стороне улицы.
Он чуть было не попросил организовать охрану, но вовремя спохватился. Если Дуглас снова придет, он один хотел знать об этом.
По традиции лучшие лошади находились в малом дворе, поближе к дому, чтобы легче было за ними наблюдать, однако Констан не питал никаких иллюзий относительно их безопасности. Сюда мог проникнуть кто угодно, и Дуглас доказал это. Даже не имея ключа, можно было, к примеру, перелезть через ограду со стороны леса.
Разумеется, такой опасности подвергались все конюшни Мезон-Лаффита, невозможно было превратить их в крепость или нанять ночных сторожей. Поэтому Констан решил, в нарушение запрета Бенедикта, купить собаку. Когда она будет здесь, он наконец сможет спать спокойно. Уж лучше ссора с отцом, чем существование без сна.
Этой ночью Констан укрепился в своем решении. Он больше не мог бродить в пижаме среди стойл, падая от усталости. Скоро вместо него вахту будет нести сторожевой пес: достаточно будет соорудить ему будку и поставить ее в стратегически правильно выбранном месте.
Учитывая, что здесь запасены тонны соломы, удобная постель собаке обеспечена!
Когда он заметил неподвижный силуэт на самом углу дома, то сначала подумал, что ему это привиделось. А потом почувствовал, как сердце забилось в груди. Он застыл, перестав даже дышать. Непрошеный гость тоже не двигался, повернувшись к нему спиной и разглядывая окна дома.
Знакомый рост и телосложение, светлые волосы, белым пятном выделяющиеся в свете луны.
- Дуглас, - позвал Констан вполголоса.
Тот подскочил и резко развернулся.
- Черт, это ты? Я тебя не слышал. Браво! В прошлый раз я вычислил тебя издалека…
Констану понадобилось какое-то время, чтобы понять, что это означает, и он почувствовал себя идиотом.
- В любом случае, Дуг, следующего раза не будет. Ты не должен приходить сюда, ясно?
Единственным ответом была насмешливая улыбка молодого человека.
- На кого ты хотел совершить покушение сегодня? - прорычал Констан. - На Жазона, потому что он победил в больших соревнованиях? На Макассара, чтобы окончательно его уничтожить? На Артиста? На Федерал-Экс- пресса, который начинает вытеснять конкурентов? Ты приготовился сделать еще какую-то гадость, к примеру перерезать сухожилие?
Он говорил, захлебываясь словами, пораженный наглостью Дугласа, но тот только покачал головой.
- Я здесь не ради лошадей.
- Рассказывай!
- Я говорю тебе правду, Констан.
- Ты стал проходимцем, а у меня нет оснований верить проходимцу. Если бы Бен был здесь, он вышвырнул бы тебя за дверь!
- Это в его духе. Он выдворил меня от Джервиса, хотя это и не его дом. Да что тебе говорить…
Молодой человек, не вынимая рук из карманов, подошел ближе.
- Аксель у себя в спальне?
- Она спит. Ты прекрасно знаешь, что свет у нее погашен, ведь ты наблюдал за окнами. Ты пришел шпионить за своей сестрой? Какую еще подлость ты собираешься сделать?
- Никакую. Мне тошно.
- Прекрати принимать меня за идиота! Все вы перестаньте принимать меня за идиота! Может быть, я и небольшого ума, но могу отличить хорошее от плохого, а ты… сейчас ты плохой.
Дуглас отступил назад, словно Констан его ударил.
- Нет-нет! Ты ошибаешься, бедняжка. Я хотел поговорить с Аксель, я…
- Для этого существует дневное время. Если тебе нужно о чем-то ее попросить, каждое утро она на ипподроме.
Дуглас опустил голову и минуту не отвечал. В ближнем стойле фыркнула лошадь, и этот звук был так знаком…
- Хочешь денег? - спросил вдруг Констан. - У меня есть кое-какие сбережения, и я хоть сейчас отдам их тебе. Но чтобы ты больше сюда не ногой, договорились?
- Чего ты так боишься, что предлагаешь мне деньги?
Дуглас даже не сделал вид, что благодарен, а ведь Констан хотел только уберечь его.
- Я боюсь, как бы отец не наделал глупостей, узнав, как ты поступил с Макассаром.
Он никогда не пользовался словом "отец", говоря о Бенедикте. Он называл его Беном, как и все, так было проще.
- Кто ему скажет? Ты? И что дальше? Думаешь, он натравит на меня полицию? Не вижу, что еще он мог бы сделать, сидя в инвалидном кресле.
- Застрелить тебя, мерзавец!
Констан повысил голос, и почти сразу же зажегся свет в спальне Аксель. Мужчины на секунду замерли, обменявшись испуганными взглядами. С Дугласа слетела вся его развязность. Похоже, он готов был бежать.
- Констан? С кем ты разговариваешь? - закричала Аксель, свесившись из окна. - Кто там?
Через секунду вспыхнет полный свет. От себя Аксель могла включить шесть мощных прожекторов, которые освещали конюшню ранними зимними вечерами.
- Это Дуглас! - крикнул в ответ Констан.
Он не сомневался, что она узнала брата, и не думал, что она спустится.
- Скажем, что я открыл тебе ворота, - прошептал Констан.
Дуглас согласился, и почти сразу они услышали на террасе легкие шаги Аксель.
- Черт побери! Вы хоть знаете, который час? Что случилось?
Поверх майки и шортов на ней был наброшен халатик. Вглядываясь в каждого по очереди, она ждала объяснений.
- Сегодня вечером, - наконец сказал Дуглас, - на меня навалилась такая тоска… Ты ведь знаешь, что я виделся с Беном в Англии и все прошло плохо. Но это была идея Кэтлин, не моя! Я оказался в полной нищете и хотел поговорить об этом с тобой. Я пришел сюда, хотел посмотреть, спите вы или нет, а…
- Я как обычно обходил двор, - перебил Констан. - И предложил Дугласу войти и вместе выкурить по сигаре.
В руках он держал пачку, как неоспоримое доказательство того, о чем только что сказал. Аксель сомневалась несколько секунд, потом направилась к дому.
- Ладно, раз уж ты здесь, пойдем выпьем чего-нибудь, и ты расскажешь, что у тебя на душе…
Ей вовсе не хотелось воспользоваться отсутствием Бена, чтобы принимать Дугласа, но во дворе они оставаться не могли. Как бы там ни было, она так часто думала о брате, что возможность поговорить с ним склонила ее к этому решению.
В вестибюле Констан объявил, что отправляется спать. Направляясь к лестнице, он пожелал им доброй ночи и добавил:
- Да, Аксель, я заказал собаку.
- Заказал что?
- Собаку. Сторожевого пса.
- Да ты с ума сошел! Бен об этом и слышать не хочет!
Констан исчез на верхних ступеньках, оставив ее в растерянности.
- Ну и ночка… - пробормотала она.
Выключив свет во дворе, она прошла перед Дугласом в кухню.
- А у вас все по-прежнему! - не удержался он от насмешки. - Все зависит от того, хочет чего-то Бен или не хочет? В пятьдесят три года Констан не имеет права завести собаку?
- Если ты пришел, чтобы покритиковать Бена, можешь уходить прямо сейчас, - отрезала она. - Стакан шабли?
Пока она наливала ему, он огляделся вокруг и вздохнул.
- Кухня просто шикарная. Огромная…
В голосе прозвучала тоска, но помимо этого - и нотка досады. Он отпил глоток и отставил стакан.
- Знаешь, снова оказавшись в тот день рядом с Беном, я сказал себе, что ненавижу его. Его непреклонность, его нравоучения… Все в нем выводит меня из себя, даже его увечье, которое он использует как дополнение к славе! Он сильнее судьбы, он всегда побеждает! Это действительно неудобоваримо.
Аксель поставила локти на стойку, оперлась подбородком о кулаки, твердо решив не перебивать брата. Его присутствие в этом доме среди ночи было очевидным криком о помощи, и она должна была его выслушать.
- Неудобоваримо… - повторил он. - Это точное слово. Только что у стойл у меня сжалось сердце. Я скучаю по лошадям, скучаю по прежней жизни и по этому нелепому бараку, хотя он некрасив даже при свете луны! Что касается тебя… Мне не хотелось бы ненавидеть и тебя тоже, но во мне столько злобы, что я ничего не могу с собой поделать. Надеюсь, ты понимаешь?
Она жестом велела ему продолжать.
- Единственное, что Бен мне предложил, - это забраться в глушь в Англии и остаться там на год без гроша. А там посмотрим… Сама понимаешь, это меня не греет. Что бы ты сделала на моем месте? Что ты об этом думаешь?
Хотя она и не знала, как поступить, но заставила себя думать непредвзято. Брат был младше, вдобавок она всегда считала его взбалмошным мальчишкой. Еще когда он участвовал в бегах, Бену приходилось многократно повторять приказания, поскольку перед тем как сесть в седло, чтобы проехать последние метры перед соревнованиями, Дуглас мысленно витал в облаках. Все, чего он достиг за слишком короткую карьеру наездника, он сделал инстинктивно, потому что чувствовал лошадей. Но он не размышлял и ничего не просчитывал.
- Так что, тебе действительно недостает всего этого? - прошептала она. - Если это правда, тебе нужно оставаться в мире скакунов, хочешь ты того или нет. Мы обречены на это с рождения, Дуг!
Она обдумывала, что бы ему предложить, но не могла решить, что именно. Однако между ее положением и ситуацией, в которой оказался Дуглас, была пропасть, и Аксель чувствовала себя в этом виновной. У нее было все, чего она только могла пожелать, у него - ничего. Она нашла свое место, в то время как ему это еще только предстояло. Через три года после исчезновения их родителей в море, когда официально объявили об их смерти, у него не было ни права на преемственность, ни наследства, потому что все принадлежало Бенедикту. У Норбера не было ничего, кроме парусника, купленного в кредит, чтобы угодить Соланж. Следовательно, ни на какой капитал Дуглас претендовать не мог. Что касается денег, полученных им за выигрыши на бегах, то они уже давно были потрачены.
- Даже если бы ты и хотела мне помочь, - вздохнул он, - у тебя нет такой возможности, да? Все проходит через Бена, и мне нужно ждать его смерти…
Он встал с табурета и допил то, что оставалось в стакане, уже стоя.
- Подожди, Дуг. Ты не попросил ничего конкретно. У тебя мало денег?
- Нет совсем.
Тон ответа был мрачным. Если бы речь не шла о денежной проблеме, пришел бы он искать утешение к сестре?
Они прошли через дом, потом через двор до ворот, которые Аксель отперла.
- Я вижу, вы сменили замок, мой старый ключ не подошел.
- Прихоть Констана.
- Жаль, а у меня возникло желание поиграть в привидение: прийти и сесть на кровать прямо у тебя в ногах!
Аксель не зажгла свет, и они с трудом пробирались в темноте, но она увидела, что брат улыбнулся. Вспомнил, что любил пугать ее, когда они были детьми? Хоть она и была старше его на целых четыре года, ему всегда удавалось застать ее врасплох, и она кричала от ужаса.
Взяв его за плечи, она притянула его к себе.
- Ты мой брат, Дуг, и всегда им будешь.
Он выглядел смущенным и быстро высвободился из ее объятий.
- До свидания, Аксель, - шепнул он.
Его уход походил скорее на прощание. Аксель провожала его взглядом, пока он не растворился в ночи.
* * *
Неистовая буря, что началась сразу после полудня, размыла дорожку ипподрома в Отей. На это последнее мероприятие июня Федерал-Экспресс был заявлен для участия в розыгрыше приза Линдора - скачках с препятствиями в три тысячи семьсот метров. Испытание было достаточно сложным, но конь находился в лучшей форме.
На презентационном круге, где конюхи выгуливали скакунов, тренеры давали последние указания наездникам. Антонен с опущенной головой слушал Аксель, постукивая по сапогам хлыстом. Он явно нервничал.
- Займи выжидательную позицию, - настаивала она, - но не борись с ним. Во всяком случае, не выезжай один к реке, конь боится воды.
- Выждать еще нужно суметь! Это же заядлый бегун, я с ним хлопот не оберусь.
- За тобой последнее слово, ты свое дело знаешь.
Он резко вскинул голову и посмотрел на нее. Под козырьком шлема блестели глаза орехового цвета.
- Какое повышение! В тот день, когда и Бен скажет, что за мной последнее слово…
Улыбки, которыми они обменялись, были чересчур нежными, заговорщицкими, и Аксель тут же отступила, ища глазами коня.
- Идем, подсажу тебя в седло.
Конюх с трудом удерживал Федерала, который выступал под четвертым номером.
- Глянь-ка на него, - проворчал Антонен, - он не стоит на месте!
- Проводить тебя до старта?
Перед стартом лошади бегали, чтобы разогреться, но самых пугливых, если сомневались, что, отпустив, смогут их остановить, вели за уздечку шагом.
- Он становится неуправляемым, когда видит поле с травой… Но все будет в порядке!
Антонен поднял руки и положил их на холку, беря одновременно вожжи, потом согнул левую ногу. Уверенным жестом Аксель взялась за сапог и подтолкнула его так, чтобы молодой человек взлетел точно в седло.
- Не отпускай его сразу же, - сказала она конюху.
Она подождала, пока Антонен вденет ноги в стремена и застегнет ремешок на шлеме.
- Все хорошо, поехали…
Под беспокойным взглядом конюха, сворачивавшего корду, Федерал удалялся трусцой, пофыркивая и раздувая ноздри.
На трибуне, отведенной профессионалам, куда Аксель поторопилась забраться, она встретила Ромена, пришедшего в качестве зрителя. Когда он не был занят в соревнованиях, то любил присутствовать на представлениях лошадей из своей конюшни. Бенедикт очень ценил то, что парень воспринимает свое дело всерьез, и предсказывал ему прекрасную карьеру наездника.
- Лошадей на старт! - прозвучал из громкоговорителей голос диктора.
Там, на дорожке, лошади выстроились перед стартовой лентой. При гладком беге старт происходил в "коробках", своеобразных отдельных клетках, двери из которых открывались автоматически и одновременно, но при барьерном беге использовались резиновые ленты, поскольку на длинных дистанциях, усеянных препятствиями, метром больше или меньше на старте ничего не меняло на финише.
Восхитительный старт Мистигри, который вырвался первым, за ним Синяя Птица и Федерал-Экспресс…