П. О. Карышковский в соответствии с марксистско-ленинскими взглядами на развитие феодальной государственности оценивал внешнеполитические предариятия Святослава как определенные шаги на пут образования древнерусского государства. К ним он относил разгром Хазарин, утверждение Руси в Приазовье, войны на Балканах. Вслед за Б. Д. Грековым и М. Н. Тихомировым автор выступил против взгляда на Святослава как на вождя бродячей дружины, "воина по натуре", случайное орудие византийской политики, а также против изображения его походов как простых грабительских набегов. Не отрицая элементов грабежа и насилия, проявлявшихся в ходе военных действий руссов, особенно в первый период балканской кампании, автор подчеркнул, что не они определяли содержание походов Святослава, а масштабные государственные расчеты, в основе которых лежало стремление к созданию империи на юге, завоеванию Константинополя. Это намерение можно было осуществить только в союзе с Болгарией, и такой союз был создан, о чем, по мнению автора, говорят факты, угке упоминавшиеся выше. Таким образом, П. О. Карышковский не только поддержал мнение видных советских ученых о сущности внешней политики Святослава, но и внес новые моменты в трактовку проблемы, увидев в Болгарии не врага, а союзника Руси. Чрезвычайно важным, на наш взгляд, является наблюдение П. О. Карышковского, впервые высказанное в историографии, что репрессии Святослава против болгар обрушились лишь на головы болгарской верхушки, не желавшей союза с язычниками и пошедшей на союз с руссами вынужденно. Очевидно, автор был близок к пониманию того, что в болгарской верхушке той поры существовали провизаитий-ская и прорусская группировки, однако эта мысль пе нашла дальнейшею развития в работах П. О. Карышковского.
Ценным в работах автора представляется и тщательное воссоздание хронологии событий.
"Очерки истории СССР" в обобщенном виде отразили концепцию советской исторической школы 40-50-х годов о времени правления Святослава. В "Очерках" отмечается, что при нем русское государство достигло особенной силы, значительно расширило свои границы, укрепило аппарат власти, заняло видное положение в международных делах. Подчеркнута преемственность политики Игоря и Святослава и сказано, что последний осуществлял эту политику "с еще большей настойчивостью и в более сложной обстановке". Русь явилась участником крупнейших политических событий, вступая в соглашение с другими государствами. Изложена также история похода Святослава на Восток и отмечено не только стремление руссов разгромить своих извечных противников - хазар и их сателлитов, но и закрепиться на захваченных территориях, в частности в районе Северного Кавказа. Однако описывая балканскую войну Святослава, авторы "Очерков" пошли вслед за Львом Дьяконом в объяснении причин и хода этой кампании. Здесь также воспринята концепция единой Болгарии, решающей вопрос, кто для нее опаснее - Византия или Русь. Если на первом этапе войны 970-971 годов болгары поддержали Святослава, то на втором, как признается в "Очерках", "часть болгарской знати" отказалась от союза со Святославом. Эта точка зрения также нашла отражение в "Истории Болгарии". Здесь, однако, был сделан ряд уточнений относительно развития международных событий в Восточной Европе середины 60 - начала 70-х годов X в. Авторы этого обобщающего труда считали, что ослабевшая Болгария была вынуждена пропускать венгров через свою территорию к византийским владениям, а не делала это умышленно, как об этом писал Скилица.
Что касается болгаро-византийского конфликта, то он был предопределен старым соперничеством двух держав и тем, что Византия Никифора Фоки, усилив свою армию, наконец смогла освободиться от выплаты ежегодной обременительной дани болгарам. Святослав же попытался укрепиться в низовьях Волги, Приазовья и, по-видимому, в Крыму, угрожая здесь византийским владениям. Готовился он и к завоеванию низовьев Дуная. Поход Святослава на Дунай выглядит как самостоятельно обдуманное предприятие руссов. Миссия же Ка-локира состоялась в то время, когда Святослав был уже в низовьях Дуная, накануне похода в Болгарию. С какой просьбой обратилось византийское посольство к Святославу - неизвестно, так как утверждение Скилицы, будто греки просили Святослава выступить против болгар, но мнению авторов "Истории Болгарии", "вряд ли является правильным", так как именно Никифора Фоку болгары просили о помощи против руссов. "Византия, - отмечается в этой работе, - вряд ли желала видеть на Балканах, в непосредственной близости от Константинополя, русские войска, недавно разгромившие хазарскую державу".
Автор данного раздела высказал интересное предположение о том. что посольство Калокира должно было отклонить Святослава от наступления на Херсонес, а в качестве "платы" за отказ ог этого предприятия русский князь потребовал византийского нейтралитета во время его похода на Дунай. И в основе дальнейших дипломатических шагов Византии, по мнению авторов "Истории Болгарии", лежало стремление империи, с одной стороны, соблюсти нейтралитет по отношению к Руси, а с другой - вытеснить руссов с берегов Дуная, Именно с этой целью греки направили печенегов на Киев.
Рассмотрев затем внутреннее положение Болгарии в 969 году (последствия смерти царя Петра, восстание "комитопулов", его антивизантийский характер), авторы "Истории Болгарии", опираясь на анализ всего комплекса факторов внутреннего развития страны в середине X века, впервые в историографии высказали мысль о том, что, возвратившись в Болгарию, Святослав выступил "в союзе с антивизантийскими элементами против Византийской империи". Таким образом, рассматривая этот этап событий, они исходят из существования двух противоположных политических тенденций в самой Восточной Болгарии.
По-новому в этом труде оценены болгаро-русские отношения на заключительном этапе войны: после ухода русских из Преславы Святослав опасался восстания болгарской знати, но болгарский народ поддерживал руссов. Победа византийцев привела к порабощению ими Болгарии.
Немалое внимание событиям 60-70-х годов X в. в Восточной Европе уделил М. В. Левченко.
Венгерский натиск на Византию через территорию Болгарии автор считал первопричиной разрыва отношений двух стран, а вопрос об уплате дани - лишь поводом. В то же время М. В. Левченко присоединился к точке зрения историков, считавших, что болгарский царь был вынужден пропускать венгров через свою территорию; если бы у пего достало сил воспрепятствовать венгерским вторжениям на Балканы, он бы сделал это. Однако занятый делами на Востоке и боявшийся появляться в глубине Балканских гор, Никифор Фока "решил поручить ведение этой войны (с Болгарией.-А. С.) русским", так как Русь была удалена от Византии и не могла угрожать непосредственно ее границам. Как и авторы "Истории Болгарии", М. В. Левченко отметил, что успехи Святослава на Востоке, его натиск в районе Причерноморья, угрожающий византийским владениям в Крыму, также побуждали империю отвлечь от Херсопеса беспокойного и опасного соседа, что и должен был сделать Калокир во время своего посольства. М. В. Левченко полагал, что Святослав согласился на предложение Византиии (и в этом смысле автор вступает в полемику с авторами "Истории Болгарии", считавшими, что поход на Дунай был предопределен Русью заранее), по не склонен был выполнять роль византийского наемника.
Вслед за М. Н. Тихомировым историк высказал мысль о стремлении Святослава на первых порах захватить лишь земли современной Добруджи, но не всю Болгарию, и в этом смысле он был наследником завоевательной политики Олега и Игоря.
Для характеристики русско-византийских отношений в 968 году важно понимание автором сообщения летописи о дани, которую взимал Святослав с греков, сидя в Переяславце: это было обещанное императором вознаграждение за вторжение в Болгарию и не более.
В Болгарии, подчеркивает М. В. Левченко, Святослав действовал не только оружием, но и антивизантийской "пропагандой", которая нашла благодатную почву среди населения Болгарии. Распространению антивизантийских настроений среди болгар способствовало изгнание их послов Никифором, его "беспричинное нападение" на Болгарию, направление против нее русского войска. Все это, по мнению автора, вело "к превращению антивизантийских настроений в стихийную ненависть", и "в лучших умах Преславской Болгарии могла зародиться мысль, что ввиду невозможности отразить вторжение и спасти независимость Болгарии следует сговориться с завоевателями против тех, кто был виновником этого нашествия". Так еще раз точка зрения Льва Дьякона была поддержана в одной из работ середины 50-х годов нашего века. Узнав об истинных намерениях Святослава и Калокира, Никифор восстановил к июню 968 года дружеские отношения с болгарской правящей верхушкой.
М. В. Левченко считал, что болгаро-византийский союз был восстановлен на основе договоренности о военной помощи болгарам со стороны Византии, но вместо этого греки инспирировали нападение печенегов на Киев и занялись своими сирийскими делами.
Однако Константинополь вновь ошибся в своих расчетах: руссы оставили в болгарских городах свои гарнизоны и увели из Болгарии ЛРТШЬ часть войска. Именно поэтому, пишет М. В. Левченко, ссылаясь на В. Н. Татищева, Лев Дьякон ничего не сообщил о двух вторжениях Святослава в Болгарию.
Интересно наблюдение автора о том, что в защите Болгарии от Святослава не участвовало Западно-болгарское царство, где возобладали антивизантийские настроения. Однако М. В. Левченко не развил эту гипотезу, которая позволяла подойти к оценке русской дипломатии в Болгарии с учетом политики "комитопулов".
В соответствии с традиционным представлением о втором походе Святослава в Болгарию М. В. Левченко считал, что русский князь подчинил себе все владения Бориса, взял его столицу и захватил самого болгарского царя и его семейство. Помимо этого Святослав, по мнению историка, стремился установить здесь новые порядки во время второго завоевательного похода. Так по существу М. В. Левченко повторил концепцию о завоевании руссами Болгарии.
Вместе с тем вслед за А. Чертковым и болгарским историком П. Мутафчиевым автор привел факты о действительно дружественных отношениях руссов и болгар во время русско-византийской войны. М. В. Левченко не определяет форм и характера болгаро-русского союза, но говорит о том, что Святослав должен был пойти болгарам на уступки и продемонстрировал уважение к болгарской государственной традиции. В целом это был новый шаг в трактовке болгаро-русских отношений в период балканских походов Святослава.
Рассматривая спорный вопрос об исходе битвы под Аркадиополем, имевшей большое значение для последующего развития событий, М.В. Левченко поддерживает тех историков, которые верят сведениям Льва Дьякона, но не русской летоппси. Однако аргументы автора, как нам представляется, малоубедительны: победа не могла быть за руссами, иначе непонятно, почему Варда Склир в виде поощрения был назначен командующим войском империи в борьбе с восставшим Вардой Фокой. Иных аргументов не приведено. В то же время в противоречие с этим положением М. В. Левченко соглашается с тем, что, оказавшись в тяжелом положении, Иоанн Цимисхий для выигрыша времени и обмана руссов согласился на мир и обязался выплачивать дань Руси. В этом пункте автор полностью доверяет русскому источнику, хотя летопись исходит в трактовке событий из факта победы руссов в решающем сражении. Рассказав далее о ходе военной кампании 971 года, М. В. Левченко еще раз вернулся к вопросу о русско-болгарском союзе и пришел к выводу, что после падения Преславы началось отпадение болгар от Святослава, а это означало провал всего того, что было достигнуто русским князем. Отсюда подозрительность, проявленная Святославом в Доростоле, репрессии по отношению к болгарской знати. Отметил М. В. Левченко и распад антивизантийской коалиции, в частности отпадение от руссов печенегов. Говоря о договоре 971 года, автор выделил в нем лишь обязательства Святослава. М. В. Левченко писал о политическом подчинении Восточной Болгарии византийской власти. Подводя итог всей военно-политической кампании Святослава на Балканах, автор отмечает, что поход Святослава против Византии окончился полной неудачей.
В 1962 году историю похода Святослава на Восток рассмотрел М. И. Артамонов. Автор поддержал соображения В. В. Бартольда, касающиеся хронологии похода, и отметил, что поход Святослава в район Оки и Средней Волги и явился началом борьбы с Хазарией, так как удар был направлен против сателлитов каганата. Это положение подтверждает общую концепцию советских историков о масштабности военных замыслов Святослава и политической обусловленности его военных предприятий. По мнению М. И. Артамонова, перед нами не военные авантюры и не простые грабительские набеги, "а хорошо продуманное предприятие, вытекавшее из трезвого учета существующей политической ситуации и экономической потребности Руси". Русь ставила перед собой цель разгромить Хазарию, овладеть ее территорией, утвердить контроль над торговыми путями, обеспечивающими экономические связи со странами Востока. Однако уход на Дунай помешал осуществлению этой цели.
М. И. Артамонов также считал, что лишь со времени Святослава Русь переходит от чисто грабительских походов к целенаправленным военно-политическим действиям.
В 1966 году общую оценку внешней политики Святослава дал Б. А. Рыбаков в главе "Киевская Русь" ("История СССР с древнейших времен до наших дней", т. I). Он наиболее убедительно выразил взгляд на Святослава как на выдающегося государственного деятеля и блестящего полководца, как на преемника прежней внешней политики древней Руси, пытавшейся разорвать кольцо враждебных соседних государств, которые блокировали ее на торговых путях с Востока и Запада. "Походы Святослава 965-968 годов, - писал Б. А. Рыбаков, - представляют собой как бы единый сабельный удар, прочертивший на карте Европы широкий полукруг от Среднего Поволжья до Каспия и далее по Северному Кавказу и Причерноморью до балканских земель Византии". Два новых военных форпоста Руси появились на берегах Русского моря - Тмутаракань на Востоке и Переяславец на Западе, близ устья Дуная. Говоря о результатах военно-политических усилий Святослава, ученый не поддержал пессимистических оценок отечественных, в том числе и советских, историков, при этом он исходил из оценки всего комплекса внешнеполитических усилий Руси 60 - начала 70-х годов X в. "Балканские завоевания, - отмечал Б. А. Рыбаков, - были утрачены, но победы на Волге, на Дону и в Приазовье были закреплены". Такой подход позволяет рассматривать внешнеполитические шаги Руси того времени в тесной связи и взаимообусловленности.
В "Истории Византии" Г. Г. Литаврин еще раз дал обобщающую оценку исследуемым событиям.
Причины русско-византийской войны автор объяснил нарастанием противоречий между Русью и Византией в первую очередь в районе Крыма, куда Русь подошла вплотную после побед, одержанных Святославом на Востоке в середине 60-х годов. Стремление Византии столкнуть Русь и Болгарию Г. Г. Литаврин объясняет желапием империи ослабить обоих своих соперников. Таким образом, автор вновь возвращается к уже высказанному в историографии положению о решающей инициативе империи в развитии событий конца 60-х годов X в. в Восточной Европе. При этом вне поля его зрения осталась гипотеза, согласно которой Русь по собственной инициативе предприняла поход на Дунай и лишь воспользовалась вынужденным нейтралитетом Византии. Ничего не говорит Г. Г. Литаврин и о предположении, касающемся попытки империи через посредство Калокира отвлечь Русь от слишком активных действий в районе Причерноморья и Приазовья. В отличие от ряда авторов, считавших, что Византия попыталась восстановить дружественные отношения с Болгарией после ее неудач в войне с Русью, Г. Г. Литаврин полагает, что болгары сами в преддверии готовящегося нашествия стремились восстановить дружбу с Византией и греческие политики пошли им в этом навстречу, торжественно приняв болгарское посольство в июне 968 года. Дальнейшие шаги в этом направлении Византия сделала уже после провала наступления печенегов на Киев и возвращения Святослава в Болгарию. В ответ на создание коалиции, состоявшей из Руси, венгров, печенегов, "определенных кругов болгарской знати", греки стремились опереться непосредственно на болгарскую правящую верхушку во главе с царем Борисом.
Таким образом, в историографии впервые было высказано предположение о том, что каждый из противников использовал в своих интересах определенную часть болгарского общества. К сожалению, автор не развил эту гипотезу, не дал развернутой аргументации своей точки зрения.
Описывая ход военных действий, Г. Г. Литаврии не затронул вопроса о результатах битвы под Аркадиополем и посчитал, что уход Святослава за Балканы объяснялся "следствием каких-то мирных обещаний Цимисхия", поэтому наступление греков весной 971 года явилось для руссов полной неожиданностью. Излагая ход военных действий, историк отметил антирусскую "пропагандистскую" кампанию Цимисхия, отпадение ряда болгарских городов от руссов, колебания болгарской верхушки Доростола. распад русско-венгеро-печенежской коалиции. Г. Г. Литаврин констатирует, что попытка русского князя распространить свою власть на часть Болгарии не увенчалась успехом.
В. Т. Пашуто рассмотрел внешнюю политику древней Руси в 60 - начале 70-х годов X в. на широком историческом фоне, в тесной связи с предшествующими внешнеполитическими шагами древнерусского государства. Восточный поход Святослава, в частности нападение на Хазарию, автор охарактеризовал как продолжение русской активности на Востоке. Святослав "стремился сокрушить всю систему европейских и азиатских союзов Византии в Причерноморье". Реализацией этих крупных государственных замыслов В. Т. Пашуто считает освобождение из-под власти хазар вятичей, нанесение удара по землям волжских булгар и буртасов, разгром хазар, распространение русской власти на земли ясов и касогов. Автор подчеркнул, что связи этих земель с Русью оказались прочными и долгими. Какова была конкретная цель восточного похода Святослава? Она заключалась в том, чтобы не только разгромить Хазарию, по и "взять в русские руки контроль над торговыми путями в Хорезм, Багдад, Константинополь по Волге, Дону, на Керченском проливе, на Северном Кавказе, открыть дорогу на Кавказ и прочной ногой встать в Крыму". Автор считает, что русские победы на Востоке сильно упрочили позиции Руси в Причерноморье и даже последующая неудача Святослава в балканской кампании не изменила достигнутых результатов.