Вернелл захихикал, но Джимми и глазом не моргнул. В любое другое время он бы оскорбился и бросился на брата с кулаками, но сейчас мнение Вернелла его, похоже, не волновало.
- Ты ее любишь? Ты хотя бы познакомился с ее родными? - не унималась я. Джимми вздохнул:
- Мэгги, время пришло. Не могу же я ждать до бесконечности, мне пора жениться.
В отличие от Вернелла я все поняла. Джимми женится от отчаяния и одиночества. Он в конце концов перестал ждать и надеяться, что я брошу Вернелла и выйду замуж за него. В тот вечер я старалась образумить своего глупого деверя, но в присутствии Вернелла не могла говорить открыто. Позже я всю неделю пыталась встретиться с Джимми наедине, но он меня избегал. Знал, что я стану отговаривать его от женитьбы на Роксане, бывшей спортсменке, у которой он стал бы третьим мужем.
В следующий раз я увиделась с Джимми только вечером накануне свадьбы. Тогда-то и разразился скандал, и именно в тот вечер стало ясно: нам с Роксаной никогда не подружиться.
Репетиция свадьбы, второпях устроенная миссис Спайви, проходила в клубе "Ужин в сумерках", расположенном на двадцать девятом шоссе, на выезде из города по направлению к Ридсвиллу. Место выбрали по двум причинам. Во-первых, это был любимый ресторанчик Спайви-старших, где они часто ужинали по субботам, а во-вторых - единственное место, где они, как постоянные клиенты, могли снять зал за такой короткий срок.
"Ужин в сумерках" был открыт вскоре после Второй мировой войны, поначалу как танцевальный клуб для жителей Гринсборо, возвращающихся в родной город с фронта. За сорок с лишним лет заведение не сильно изменилось. Местный ансамбль все так же играл популярные мелодии послевоенных лет, причем большинство музыкантов работали в клубе со дня его открытия. Массивная входная дверь, обитая кожей, была украшена вензелем из заглавных букв названия клуба, выложенных латунными шляпками гвоздей.
Миссис Спайви обсуждала детали организации вечера лично с Тревисом Дином, которому уже перевалило за семьдесят. Для перевозки гостей был нанят автобус. Главным украшением стола должен был стать торт, изготовленный в старейшей в городе кондитерской "У Флоры". Торт был спрятан в огромной белой коробке. Миссис Спайви заверила нас, что этот вечер запомнится нам надолго. То обстоятельство, что будущая невестка не нравилась ей ни внешне, ни по характеру, по-видимому, никак не повлияло на программу вечера. Миссис Спайви была счастлива уже потому, что Джимми просто женится. По мнению матери Джимми, холостой сын, которому перевалило за тридцать, бросал тень на свою мать и заставлял подозревать ее в каких-то недостатках, а у нее, разумеется, недостатков не могло быть в принципе. Она почти сорок три года проработала на мельницах, дослужившись до должности начальника смены, и никогда никому и ни в чем не давала спуску, в том числе и сыновьям, и своему слабохарактерному мужу Вернеллу-старшему. Крупная, широкоплечая миссис Спайви красила волосы в рыжий цвет, носила огромные очки, на пальцах ее сверкали массивные кольца с огромными цирконами.
На нашей подъездной аллее в Окридже автобус появился за сорок минут до начала торжества в "Ужине в сумерках". Из-за того что автобус, в свое время переоборудованный из школьного, был снабжен баром и вместе с гостями ехал бармен, все гости и сама устроительница торжества миссис Спайви были уже в изрядном подпитии.
Когда Вернелл вошел в автобус и увидел, что отстал от остальных, он сразу же направился к барной стойке наверстывать упущенное. Я остановилась возле водителя и огляделась.
Во всем автобусе личность только одной женщины я не могла установить, следовательно, это и была невеста Джимми, Роксана. Пять лет назад Роксана выглядела совсем по-другому, чем сейчас. Когда мы ее увидели, Вернелл и я разом беззвучно ахнули - как позже выяснилось, по разным причинам. Вернелла поразил внушительный размер бюста Роксаны, а я была поражена сходством между нами - разумеется, если не считать физических размеров.
Роксана, как и я, была невысокого роста, только еще ниже меня, а ее ярко-рыжие волосы были точно такого же оттенка, как у меня. Я перевела взгляд с невесты на жениха и увидела, что Джимми победно улыбается, словно говоря: "Ну, что ты теперь скажешь?" Я лишь покачала головой. Теперь у меня не осталось сомнений в том, что нужно действовать, и немедленно.
К тому времени как автобус подкатил к стоянке перед клубом, в нем не осталось ни одного трезвого представителя семейства Спайви. Миссис Спайви первой вышла из автобуса и возглавила шествие к дверям клуба. Ее манто из фальшивой норки болталось где-то за спиной, она почти ничего перед собой не видела из-за огромной белой коробки с тортом, которую держала в руках.
Вслед за старшими Спайви из автобуса вышли жених и невеста. Роксана висла на руке у Джимми и заглядывала в лицо сквозь кружево белой фаты, которую она непременно пожелала надеть на репетицию свадьбы, состоявшуюся, кстати сказать, прямо в автобусе. Священник, которого миссис Спайви удалось заманить на эту церемонию, придержал перед счастливыми молодыми дверь. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он делал это не столько из вежливости, сколько для поддержки, потому что сам нетвердо стоял на ногах. Служитель церкви явно сошел со стези воздержания и устремился по тропе излишеств.
Входя в клуб, мы подняли такую суматоху и наделали столько шуму, что даже ансамбль, с притопыванием и прихлопыванием исполнявший разухабистую песню, был вынужден прерваться. По сигналу управляющего мистера Дина музыканты заиграли весьма бурную версию песни "Вот идет невеста".
Роксана и Джимми величавой, хотя несколько нетвердой походкой проследовали на середину танцевальной площадки, залитые лучами красного цвета. Какие-то мгновения даже казалось, что семья Спайви выглядит нормально. Счастливые, смеющиеся, слегка покачивающиеся от спиртного, Спайви решили постараться на славу ради своего Джимми.
Вечер летел стремительно, если только мои часики каким-то загадочным образом не сжимали время. Провозгласили тост за счастливую пару. Подали горячее. И вот уже гости стали покидать столики, выходя на танцевальную площадку или перемещаясь к бару. Мамаша Спайви дремала за столом, уронив голову в пустую тарелку. Папаша Спайви воспользовался случаем потанцевать с официанткой. Роксана вышла попудрить носик. Джимми, на какое-то время забывший о моем присутствии, стал снова самим собой.
Он ел бифштекс, сосредоточенно работая челюстями, темные волосы упали на лоб. Я взглянула на него, и на мгновение он показался мне тем, кем, в сущности, и остался в душе: грустным маленьким мальчиком.
- Мне нужно с тобой поговорить, - сказала я, - и никакие отговорки не принимаются.
Нас разделяли всего четыре стула, поэтому я не старалась говорить громко, но звук моего голоса все равно заставил Джимми вздрогнуть. Он поднял взгляд, вспыхнул, сглотнул и замер с поднятой вилкой, не донеся ее до рта.
- Мэгги, не надо.
Его лицо приняло упрямое выражение, он ни за что не хотел думать о том, что собирается сделать.
- Нет, Джимми, нам нужно поговорить. Ты совершаешь ошибку: нельзя жениться по таким причинам, по которым собираешься ты.
В это время руководитель ансамбля стал исполнять сольную партию на саксофоне, и мне пришлось заговорить громче. Я наклонилась к Джимми. Он тоже повысил голос:
- Ты меня убиваешь!
Как на грех именно в это время саксофонист закончил играть, и голос Джимми прогремел чуть ли не на весь зал. Джимми покраснел и поспешно отправил в рот кусок бифштекса, который так и держал на вилке.
- Мэгги, оставь его в покое! - закричала миссис Спайви.
Я поняла, что безответная любовь Джимми не осталась совершенно незамеченной. Джимми ужасно смутился, покраснел еще гуще и тут же преувеличенно громко закашлялся, уставясь на свои колени.
- Миссис Спайви, он ее не любит, это единственное, что мне не нравится во всем этом деле.
Продолжая кашлять, Джимми схватился за горло и задергался на стуле. Он явно переигрывал, как это случалось со всеми Спайви.
- Не важно! - крикнула в ответ миссис Спайви. - Не может же он всю жизнь сохнуть по жене своего брата!
Джимми соскользнул на пол и свалился под стол. Мне показалось, что это слишком - даже для Спайви. Он покраснел как рак и закатил глаза. Испугавшись, я нырнула под стол и на четвереньках поползла к Джимми.
Наверху, над столом, раздался вопль миссис Спайви:
- А ну-ка вылезайте из-под стола, бесстыдники!
Вряд ли она понимала, что я делаю, но у меня и без того хватало забот с Джимми, чтобы еще возиться с его мамашей.
- Джимми, ты меня слышишь?
Его красное лицо постепенно становилось лиловым. Я наклонилась к самому его рту. Ни звука. В эту самую минуту из дамской комнаты вернулась Роксана.
- Это еще что такое? Чем вы там занимаетесь?
Я ощупала пальцами горло Джимми, но ничего не почувствовала, тогда я приложила рот к его рту и выдохнула. Роксана присела и заглянула под стол.
- Джимми! Господи Боже! - Она вскочила как ужаленная и закричала миссис Спайви: - Они занимаются сексом под столом! И это на репетиции нашей свадьбы!
Ее слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Ансамбль перестал играть, а гости повскакивали с мест и все разом бросились к нашему столу. Пытаясь привести в чувство Джимми, я почувствовала, как пол дрожит от топота десятков ног.
- Помогите вытащить его из-под стола! - крикнула я, но гостям, похоже, было куда интереснее слушать Роксану, чем меня.
Тогда я перевернула Джимми на живот, встала рядом с ним на колени и попыталась его приподнять. Сложив руки в замок примерно на уровне его диафрагмы, я изо всех сил потянула вверх. Вдруг кто-то оттолкнул меня в сторону.
- Мерзавец, оставь мою жену в покое! - закричал Вернелл.
Он обхватил брата поперек туловища и попытался вытащить из-под стола. Резкий рывок - Вернелл оторвал брата от пола, поднял его, покачнувшись под его весом. Изо рта Джимми вылетел большой кусок мяса, пролетел мимо меня под столом и шлепнулся на колени миссис Спайви.
Джимми очнулся, захрипел и открыл глаза в то самое мгновение, когда Вернелл размахнулся и ударил его кулаком в лицо.
- Не смей! - завизжала миссис Спайви, но было поздно.
Джимми уже снова осел на пол, а Вернелл стоял над ним, переводя безумный взгляд с меня на мать и обратно.
- Я все слышала! - воскликнула миссис Спайви. - Джимми сказал, что она его убивает.
Роксана метнулась было ко мне, но кто-то удержал ее, схватив за руки. Джимми закашлялся и завозился на полу, пытаясь подняться на ноги.
- Он же подавился мясом и задыхался! Разве вы не видели, что у него из горла вылетел кусок бифштекса?
Меня никто не слышал, наверное, потому, что все кричали одновременно. Джимми с трудом поднялся и с ошеломленным видом уставился на меня.
- Что случилось? - пробормотал он.
Теперь гости, по-прежнему говорившие все разом, повернулись к нему. Разобрать что-либо в этом гвалте было невозможно. Каким-то образом Джимми убедил рассерженную и возмущенную Роксану, что он подавился и мы вовсе не целовались. Поскольку сам пострадавший свидетельствовал в мою защиту, и маме Спайви, и всем гостям пришлось волей-неволей признать, что я не пыталась убить своего деверя, но по глазам присутствующих я видела, что кое-какие сомнения в чистоте моих намерений все же остались, особенно у миссис Спайви и Роксаны.
Сейчас, мысленно возвращаясь в ту памятную ночь, я поняла, каким образом Маршалл Уэдерз снова сделал обо мне превратные выводы. У нас в деревне говорили: "Если животное выглядит, как собака, лает, как собака, и пахнет, как собака, значит, это и есть собака". Но как бы я ни выглядела, чем бы от меня ни пахло, я не убийца.
- Вернешься в клуб или собираешься заночевать в машине?
Джек незаметно подкрался ко мне, во всяком случае, я не слышала, как он подошел. Я сидела, глубоко задумавшись, пока он, постучав в стекло, не вернул меня к действительности. Джек стоял, прислонившись к переднему крылу, и ждал.
Я зашевелилась на сиденье.
- Иди вперед, я приду через минуту.
- С тобой все в порядке? - сочувственно спросил Джек.
- Да, более или менее. - Я не сразу нашла в себе силы поднять на него глаза.
Джек пожал плечами и пошел обратно. Он обладал, на мой взгляд, одним хорошим свойством: если я говорила, что все отлично, он с этим соглашался, какими бы очевидными ни были свидетельства в пользу обратного. Когда я вышла из машины, Джек входил в клуб не оглядываясь.
Я поднималась по лестнице и уже подходила к двери запасного выхода, как вдруг услышала позади себя какой-то щелчок и увидела короткую вспышку. Понадобилась секунда, чтобы догадаться: в меня кто-то стрелял. Кажется, я завизжала - точно сама не знаю, - рванулась к двери и резко дернула за ручку. Каждая клеточка в моем теле дрожала от страха. В клуб я не вошла, а, скорее, ввалилась и была так напугана, что бросилась к первому попавшемуся человеку. Это был Клетус.
- На помощь! - завопила я. Меня раздирали противоречивые чувства: я была напугана до полусмерти, но какая-то часть моего существа яростно протестовала против этого. "Нелепость, бред! Этого не может быть! Никто не станет в тебя стрелять!" - кричал во мне какой-то голос. Клетус отреагировал так, как и положено хорошему вышибале, - быстро, без суеты, уверенно, не роняя чувства собственного достоинства. Он стоял рядом со мной - весь в черном, с накачанными мышцами, лысина поблескивала в свете ламп, возле уха был прикреплен крошечный телефон, проводок от которого тянулся к маленькой коробочке у пояса. Клетус был на работе.
- Что случилось? - спросил он, прочесывая взглядом пространство по квадратам в поисках возможных источников опасности. Я молча указала на дверь запасного выхода, к этому времени во мне победила та часть, которая не верила в реальность выстрела. Я была очень растерянна и немного смущена, но выглядела, кажется, почти спокойной.
- Там… кажется, кто-то в меня стрелял.
Ансамбль, не подозревая о моих трудностях, увидел меня и заиграл вступление к моей песне. Пора было возвращаться на сцену. Тут меня пронзила новая мысль: "А что, если стрелявший вошел в клуб? Вдруг он уже в зале, среди посетителей?"
Клетус поговорил с кем-то по рации. Из противоположной части зала двинулись два охранника - один направился к главному входу, другой - к двери запасного выхода. Парень у главного входа снял телефонную трубку.
- Клетус, а вдруг он уже здесь? - спросила я.
- Не волнуйся, с оружием он в зал не попадет, - невозмутимо откликнулся Клетус.
- Откуда ты знаешь?
Он посмотрел на меня:
- Знаю, и все тут. Ты в безопасности.
Действительно ли можно рассчитывать, что Клетус хорошо знает свое дело? За шесть месяцев, что я работаю в клубе, здесь ни разу не было ни одного серьезного происшествия. Но с другой стороны, кто-то только что пытался меня подстрелить.
Ансамбль продолжал играть, приближался такт, с которого я обычно запевала. Мне нужно было или немедленно выходить на сцену, или пропустить вступление и после концерта объясняться со Спарксом. Я взбежала по лестнице, ведущей на сцену. В конце концов, это моя работа, я должна ее делать, а Клетус пусть делает свою.
Я схватила микрофон и вышла на сцену.
Ты был так горяч, что не ухватишь,
Сказал мне: "Детка, не тронь".
А мне много не надо,
Я живу одним днем.
У тебя не было стиля,
И ты не знал бед.
Что ж, парень, держись,
Потому что я вне себя.
На танцевальную площадку вернулись "Молодые жеребцы", ночь приближалась к своему гормональному пику. Началось последнее отделение, последний шанс для тех, кто еще не нашел себе пару, успеть это сделать, пока бармен не объявил последний заказ и в зале не начали постепенно гасить свет. Все, кто хотел танцевать - с партнером или без, - высыпали на танцевальную площадку. Ко мне подошел Джек и тихо спросил:
- Почему вернулись копы?
Я посмотрела в зал поверх голов танцующих. Клетус разговаривал с двумя полицейскими. По-видимому, полицию вызвал он.
- На стоянке, когда ты уже вошел в дверь, в меня кто-то стрелял.
Я посмотрела на полицейских, ожидая увидеть за ними Уэдерза, но его не было видно. Если он и приехал, то в зал не вошел.
Джек схватил меня за руку. Бэр играл последние аккорды песни, пары и одиночки кружились по площадке, глухие и слепые ко всему, кроме своих движений. Мы с Джеком находились в самом эпицентре вечернего шторма.
- Он не… ты не… - Джек растерялся.
- Нет, я в порядке, он в меня не попал.
Я вернулась к микрофону. Мне не хотелось думать о выстреле, я хотела уйти в музыку, остаться в одиночестве. Я хотела быть певицей, а не жертвой.
Глава 15
Полицейские, двое молодых парней, которых я до сих пор не видела, собрали показания о происшествии и уехали. То обстоятельство, что в меня кто-то стрелял, их нисколько не удивило. На Хай-Пойнт-роуд, в том районе города, где стоял клуб, стрельба в субботу ночью отнюдь не редкость.
Клетус проводил нас с Джеком до моей машины и с важным видом осмотрел ее всю, прежде чем позволить мне сесть за руль.
- Не волнуйся, Мэгги, - сказал он, кладя мне на плечо большую руку, - мы тебя в обиду не дадим. А насчет этой стрельбы - наверное, какие-то обормоты просто хватили лишнего и не видели, куда палят.
Я кивнула, хотя ни на секунду не поверила.
- Полицейские нашли что-нибудь, когда осматривали стоянку?
Я огляделась, мне вдруг стало казаться, что за каждой машиной, в каждом укромном уголке притаился бандит. Клетус покачал головой:
- Только несколько гильз тридцать восьмого калибра - больше ничего.
Джек был погружен в свои мысли. Мне хотелось только одного: чтобы меня никто не трогал. Джек, по-видимому, это почувствовал и оставил меня в покое. Домой мы ехали в полном молчании. Даже когда мы добрались до его жилища, он прошел к печке, затопил ее, открыл вентиляционные отверстия, и все это молча. Не в состоянии думать ни о чем другом, я бесцельно заходила по комнате. Стрельба на автостоянке имела какое-то отношение к убийству Джимми, иначе быть не могло.
Глухо хлопнула винная пробка, послышалось бульканье. Я остановилась у музыкального центра и бессмысленно уставилась на кнопки.
- На, выпей. - Джек подошел ко мне и протянул стакан красного вина.
- Спасибо, но я не пью красное вино. - Красное на меня не действует, слишком сухое.
- А ты попробуй, - настаивал Джек.
Я, как вежливая гостья, взяла стакан, поднесла к губам и сделала глоток. Неплохо. Мне даже понравилось, как вино скользит по горлу, не обжигая его. Его вкус немного напомнил мне вкус ягод в бабушкином саду, когда они совсем поспели и пора было собирать их на варенье.
Джек нажал кнопку на проигрывателе. Джесс Уинчестер запел песню "Леди Янки".
- Тебе ведь нравится эта песня, я угадал? Я увидел этот диск наверху и понял, что ты его слушала.