- Мы уже уходим, - небрежно отозвался Клайв. - Нам, к сожалению, предстоит еще одна деловая встреча, - нимало не смущаясь, солгал он.
Едва он открыл рот, Анхела подошла к нему и продела руку ему под локоть. Очень демонстративным жестом. Клайв понимал, что ему полагается обрадоваться. Так откуда ощущение, будто Анхела, не в силах получить желаемого, удовольствовалась "вторым сортом", дешевой заменой?
Клайв раздраженно нахмурился. Да какая муха его укусила? Черт бы подрал не в меру разыгравшееся воображение! "Вторую скрипку" он отродясь не играл и впредь не будет!
- Могу ли я узнать мнение эксперта? - осведомился Ренан. Губы его скептически изогнулись: дескать, отыграйся, если хочешь!
Однако Клайв не испытывал ни малейшего желания претворять в жизнь принцип "око за око, зуб за зуб". Ему всего-навсего хотелось увести Анхелу в какое-нибудь уединенное место, где он очень скоро заставил бы ее позабыть и о Ренане Бенавенте, и о его "сюрпризах".
- Успех, снова успех, полный и безоговорочный… Да вы об этом и без меня знаете, - любезно произнес он. - Права на копирование уже проданы?
- Пока веду переговоры, - улыбнулся Ренан и добавил уже серьезно: - Большое спасибо. Ваше мнение для меня очень много значит.
А уж для вашей репутации тем более, цинично добавил про себя Клайв. Хотя невооруженным глазом видно, что художник стоит на пороге очередного фурора!
Анхела лучезарно улыбнулась своему спутнику, точно он совершил невесть какой подвиг, похвалив картины, заслуживающие самой высокой оценки. И Клайву немедленно захотелось встряхнуть ее за плечи: с какой стати она так заботится о бывшем любовнике, в то время как Ренану до нее и дела нет!
- Нам пора, дорогая, - произнес он, уже жалея, что вообще пришел на этот просмотр. Дело того явно не стоило!
- Но прежде чем вы уйдете, - отозвался Ренан, многозначительно глядя на Анхелу, - я должен кое-что отдать тебе, милая моя девочка. Помнишь, я обещал тебе подарок?
- Как, сюрпризы еще не кончились? - деланно рассмеялась она и внутренне похолодела.
- Нет. - Улыбка художника таила в себе неизбывную печаль. - Ценные подарки, как правило, весомы и осязаемы.
Клайв недовольно нахмурился. Вот уж неправда! Во всяком случае, в отношении Анхелы. Не далее как на прошлой неделе он получил хороший урок на примере красного "шевроле-корвета". И тут в памяти всплыло замечание Бенавенте насчет "Женщины перед зеркалом". Он до боли стиснул пальцы и с запозданием осознал, что Анхела вспомнила роковые слова куда раньше него. Молодая женщина побледнела как смерть.
- Мой сюрприз ждет вас в офисе сеньоры Альфаро, - невозмутимо обронил Ренан и решительно зашагал к дверям служебного помещения.
Клайву с Анхелой ничего не оставалось, как последовать за ним.
- Надеюсь, этот ваш сюрприз оправдает ожидания, - проворчал Риджмонт себе под нос.
- Надеюсь, что нет, - убито вздохнула Анхела.
Устроительница выставки обосновалась в просторном, светлом кабинете, отделанном в стиле ар деко. В самом центре комнаты возвышался огромный мольберт, завешанный черным муслином.
Еще не видя картины, Анхела протестующе воскликнула:
- Ренан… нет!
Но художник пропустил этот возглас мимо ушей. Он шагнул к мольберту и театральным жестом сдернул завесу.
В офисе воцарилась гробовая тишина, слышатся лишь учащенный стук сердец. Анхела задрожала всем телом. Клайв, выпустив ее руку, подошел ближе к мольберту. Ноги его точно налились свинцом, в висках стучало.
Эту картину вполне можно было назвать копией "Женщины перед зеркалом". Тот же самый балкон, то же самое встающее солнце золотит бархатистую кожу нагой красавицы. Да, это Анхела. Она стояла в знакомой позе, оглядываясь через плечо.
И все-таки картина отличалась от той, первой. Не было зеркала, не было призраков. В прекрасных, бездонных глазах не читалось ни опустошенности, ни тоски. В них отражалась… правда.
Анхела замерла, не в силах пошевелиться. Взгляд ее остановился на окаменевшем лице Клайва, а сердце забилось так, словно готово было выскочить из груди. Ей хотелось убежать, но ноги будто приросли к полу. Хотелось сказать хоть слово в свою защиту, но в горле пересохло. Да и что толку - приговор уже вынесен!
Ренан подошел и встал рядом с нею. Завладел ее рукой, ободряюще пожал безжизненные пальцы. Но Анхела не заметила этого. О, как невыносимо, как мучительно видеть, что на ее глазах мужчина, любимый ею больше всего на свете, проникается мыслью о том, что она его бесстыдно обманывала! Нервы ее натянулись до предела, точно готовые лопнуть струны.
- Да как ты смел… без моего разрешения… - еле слышно выдохнула она.
- Но если бы я спросил, ты бы мне все равно не позволила, - мягко отозвался Ренан.
- Но зачем… Господи, зачем?! - И этому человеку она безоглядно доверяла! Какое низкое, подлое предательство!
- Ему пора узнать, - просто сказал художник. - Фарс слишком затянулся. Ты и сама это понимаешь, милая моя девочка.
Да, Анхела и впрямь все понимала… Но такого финала она не желала, нет!
- Тебе не следовало так поступать, - выдохнула она.
Клайв осторожно коснулся полотна. Указательный палец скользнул по округлому, безупречно прорисованному плечу - безо всяких пятен и изъянов. Анхела вздрогнула, точно ощутив касание его руки на собственном теле.
- Никогда тебе не прощу! - бросила она Ренану и шагнула к мужчине, дороже которого не было для нее.
И тут Клайв обернулся. Лицо его казалось изваянным из мрамора.
- Эту картину писал не ты. - Ледяной взгляд зеленых глаз пригвоздил художника к месту. И слова эти упали в тишину, точно прозвучавший в судебном зале обвинительный приговор.
- С экспертом не поспоришь, - коротко усмехнулся Ренан. - Нет, не я. Это полотно…
- Принадлежит мне, - отрезала Анхела. - Оно мое! - Молодая женщина обернулась к Клайву в поисках защиты. - Ренан не имеет ни малейшего права дарить его мне или не дарить. Картина моя! И никто не смеет…
- Кто ее написал? - холодно оборвал ее Клайв.
- А это важно? - запротестовала Анхела. - Картина никогда не выставлялась и выставляться не будет. Я ни за что…
- Я не спрашивал, выставлялась она или нет! - рявкнул Риджмонт-младший. - Я спросил, кто ее написал, черт подери!
Он кипел от ярости. И Анхела испуганно отступила.
- Клайв, по-моему, вы не поняли, - вклинился в разговор Ренан Бенавенте. - Я показал вам картину вовсе не затем, чтобы…
Все произошло так быстро, что художник просто не успел уклониться. Стремительным движением Клайв преодолел разделяющее их расстояние и с разворота нанес Ренану удар в челюсть. Тот рухнул на пол. А в следующий миг тишину прорезал пронзительный крик Анхелы. Она бросилась к поверженному художнику и склонилась над ним.
- Зачем ты это сделал? - всхлипнула она, поднимая глаза на Клайва.
- Будет знать, как портить тебе жизнь! Будет знать, как портить жизнь мне! - яростно прорычал тот и, резко повернувшись, вышел.
Анхела проводила его тоскливым взглядом. Ренан со стоном сел на полу и ощупал челюсть, словно не веря, что такое могло с ним приключиться. И где? В самом центре культурной жизни Барселоны!
- Что, ну что ты натворил? - восклицала молодая женщина.
- Просто-напросто исполнил одно из твоих сокровенных желаний и заодно заработал хороший удар по физиономии, - язвительно отозвался Ренан.
Анхела опустилась на колени рядом с художником и помогла ему подняться.
- Больно? - осведомилась она сухо.
- Сущие пустяки, не тревожься, - фыркнул Ренан. - Губа разбита, вот и все.
И вдруг разразился безудержным смехом, от которого Анхела рассвирепела окончательно.
- Прекрати! - закричала она. - Как ты смеешь смеяться в такой момент? Что ты со мной сделал, Ренан, что?! Зачем, ради всего святого? - Молодая женщина посмотрела на дверь офиса, и по щекам ее потоком хлынули слезы. - Клайв меня никогда не простит. И ты это знаешь, - рыдая, твердила она. - Он даже ушел без меня!
- Вот уж не верю, - спокойно возразил Ренан. - Подожди минутку, я приложу к ушибу лед, а потом мы с тобой его отыщем. Честное слово, твой Клайв где-то здесь.
Он и впрямь не успел далеко уйти. Оказавшись за дверью, Клайв прислонился к стене, сжимая и разжимая кулаки и мрачно предвкушая самое худшее. Не успев покончить с одной скандальной сценой, он волею судьбы оказался в преддверии "разборки" еще более неприятной.
В музей прибыла его мать.
Одному Господу известно, за каким таким делом миссис Риджмонт прилетела в Барселону из Лондона. А он-то наивно полагал, что мать его далеко, за много миль от солнечной Каталонии. Но нет: миссис Риджмонт, словно по волшебству появившись из ниоткуда, стояла на верхней площадке лестницы в окружении друзей и знакомых. Будучи зол на весь мир без исключения, Клайв уже собирался сделать вид, что ее не заметил, и убраться восвояси, пока мать не углядела его. Вот только уходить без Анхелы он не собирался. Молодой человек скрипнул зубами, выражение его лица не предвещало ничего доброго.
Здравый смысл подсказывал: нельзя пройти мимо собственной матери, даже не поздоровавшись, черт подери! Однако как быть с Анхелой? При одной мысли о встрече этих двух женщин по спине его пробежал холодок. Так что Клайв нечеловеческим усилием воли взял себя в руки, смирил гнев и направился к матери, решив завершить сцену приветствия до того, как Анхела соизволит выйти из офиса под руку с бывшим любовником.
Но в тот вечер госпожа Удача была явно не на стороне Клайва. В музее собрался цвет барселонского общества. И многих достойных представителей упомянутого общества Элис Риджмонт, учитывая деловые связи мужа и сына, знала достаточно близко. Знакомые обступили элегантную красавицу тесным кольцом, а та явно наслаждалась произведенным эффектом.
Завидев Клайва, миссис Риджмонт лучезарной улыбнулась. А тот, нимало не смущаясь, заключил хрупкую, утонченную аристократку в объятия и закружил на месте. Делая вид, что до крайности шокирована подобной фамильярностью, Элис шутя дернула сына и наследника за ухо и тут же звонко чмокнула сначала в одну щеку, потом в другую.
Миссис Риджмонт часто и подолгу жила в Испании, отчасти переняла у здешних своих друзей и знакомых экспансивную порывистость, типично южную пылкость и горячность и в выражении чувств не стеснялась. Вот и сейчас, ласково сжимая руки сына, она громко сообщала всем вокруг, какой он у нее красавец и как жестоко обходится с родной матерью, неделями не звоня домой. Клайв не обижался, нет; напротив, откровенно наслаждался происходящим. Ведь и он давным-давно перенял испанские обычаи и манеры. В свою очередь он принялся пространно извиняться и с неподдельной тревогой справился о здоровье отца.
- На этой неделе ему лучше, - заверила мать его и улыбающихся друзей семьи. - Так что он выставил меня из дому, веля не показываться ему на глаза дня два-три по меньшей мере. Говорит, я его в могилу сведу своими заботами. Да только на самом-то деле он намерен в мое отсутствие бражничать с друзьями да в карты играть, вот и сплавил меня куда подальше, чтобы не попрекала и не бранилась!
Ответом ей был дружный смех. Краем глаза Клайв заметил, как дверь офиса приоткрылась, и внутренне похолодел.
- А этот вот негодник так, видите ли, занят, что и минутки свободной выкроить не может, чтобы матери позвонить! - сообщила Элис, указывая на сына. - Только и поговоришь, что с экономкой!
Из офиса вышла Анхела. Бледная, встревоженная… она понятия не имела, что ее ждет.
- Вы только подумайте: чтобы узнать, где его нынче вечером носит, мне пришлось обзванивать его друзей!
Клайв покаянно улыбнулся, гадая, какому такому "другу" он обязан появлением матери в музее. Теперь его и Анхелу разделяли лишь несколько шагов. Рядом с ней шел Ренан Бенавенте, с распухшей губой и с видом до крайности мрачным.
Итак, решающий миг настал, удрученно сказал себе Клайв. Либо он сейчас возьмет Анхелу под руку и представит матери, рискуя оскорбить почтенную родительницу, - при всей своей шумной порывистости Элис Риджмонт отличалась взглядами на удивление старомодными. Либо проигнорирует Анхелу и тем самым незаслуженно ее обидит. Что за гнусная дилемма!
Толпа слегка раздалась, пропуская новое действующее лицо. Элис Риджмонт приветственно помахала рукой.
- А, Дайана! Вот и вы, дорогая моя! И как всегда, ослепительны! Я как раз жаловалась друзьям, что мне пришлось побеспокоить вас, чтобы узнать, где носит моего непутевого сынка.
Дайана. Ну конечно же Дайана! Клайв недобро сощурился. Никто не имеет права им манипулировать и лезть в его личную жизнь! Пожалуй, и матери, и Дайане самое время это понять.
Миссис Риджмонт поприветствовала Дайану традиционным испанским поцелуем в обе щеки. И в это самое время Клайв поймал на себе взгляд Анхелы. В нем читались неуверенность и понимание происходящего, смущение и робость. Сердце Клайва дрогнуло. Как она прекрасна! И всецело принадлежит ему, неважно, что уж там за тайны от него скрывает. Мучительная проблема разрешилась сама собою, без каких-либо усилий с его стороны. Он улыбнулся, протянул руку…
Анхела просияла, блеск фиалковых глаз затмевал бриллиант, переливающийся у нее на груди. Еще один шаг - и она оказалась в пределах досягаемости протянутой руки. Обняв молодую женщину за плечи, Риджмонт-младший втянул ее в круг друзей и знакомых.
Хрупкая, надменная, элегантная Элис Риджмонт высвободилась из объятий Дайаны. С первого взгляда безошибочно оценила ситуацию - и глаза ее превратились в осколки льда.
- Матушка, - церемонно начал Клайв, - я хочу представить тебе…
Точно не расслышав, Элис Риджмонт демонстративно повернулась к сыну спиной. На лестничной площадке воцарилась гробовая тишина. Слышно было бы, как пролетит муха.
Если миссис Риджмонт задалась целью оскорбить и унизить подругу сына, то она вполне преуспела. Анхела осталась стоять на месте, беспомощно уронив руки. В глазах у нее защипало; гордость - то, что от нее еще оставалось, - была жестоко уязвлена.
А Клайв словно обратился в каменное изваяние.
Анхела понятия не имела, сколько народу присутствовало при этой сцене. Но большой аудитории вовсе не требовалось, чтобы понять: в птенце распознали чужого - и вытолкнули из гнезда.
Стремясь загладить неловкость, собравшиеся загомонили вновь - громко, весело, лишь самую малость переигрывая. Чья-то рука ласково легла ей на плечо. Это был Ренан Бенавенте.
- Такое не прощают, - процедил он сквозь зубы.
Анхела задрожала всем телом. Ренан свирепо уставился на Клайва, но тот никак не отреагировал на его взгляд.
- Пойдем, - угрюмо позвал художник. - Для начала вернемся в офис.
- Нет, - сказал Клайв, стряхивая с себя оцепенение. - Мы уезжаем.
Сильные пальцы художника до боли впились в ее плечо. Анхела едва заметно поморщилась, но не сказала ни слова.
- Я еду с вами, - объявил Ренан. - Я не хочу, чтобы…
- Нет, - снова сказал Клайв? - Мы вам очень признательны за заботу, но это вас не касается.
- Еще как касается, ведь оскорбили Анхелу! - яростно запротестовал он.
- И оскорбила моя мать, - холодно уточнил Клайв.
- Извините, - прошептала Анхела, почувствовавшая насущную необходимость уйти сейчас же, немедленно.
Борясь со слезами и с накатившей волной унижения, но высоко держа голову, молодая женщина стремительно направилась к лестнице.
Если бы только она сочла нужным оглянуться, то заметила бы, что мать Клайва уже жалеет о сделанном… и пожинает плоды собственной неосмотрительности. Элис Риджмонт потянулась к руке сына, требуя внимания. Но тот даже не взглянул на нее. Догнал Анхелу, обнял за талию, притянул к себе. Так вместе они двинулись вниз по ступеням. Молодая женщина споткнулась, спутник уверенно поддержал ее и повел дальше, прокладывая путь через гомонящую толпу.
Услужливый лакей распахнул перед ними тяжелую, окованную железом дверь. В это самое мгновение очередной запоздалый гость потянул ее на себя с другой стороны. И последовало неизбежное столкновение.
- Прошу прощения, сеньор… сеньора, - извинился входящий.
Анхела машинально подняла взгляд, учтивый, диктуемый этикетом ответ уже дрожал на кончике языка. Но вот она разглядела лицо незнакомца, а тот в свою очередь рассмотрел женщину… и попытка заговорить закончилась ничем. В горле у нее вновь пересохло, а по спине пробежали мурашки.
Черные, чуть тронутые сединой волосы. Серо-зеленые, точно холодный нефрит, глаза. Стройная, подтянутая фигура уверенного в себе мужчины преклонных лет.
Анхела отлично понимала, кого видит перед собой. И, что хуже того, он тоже узнал знакомые черты.
- Madre de Dios! - потрясенно выдохнул мужчина. - Матерь Божья! Росаура!
Росаура… Не достаточно ли потрясений для одного-единственного вечера? Анхела порывисто отпрянула и, ища защиты, прижалась к своему спутнику.
Даже в ослеплении гнева Клайв не мог не заметить обмена изумленными взглядами, не мог не услышать имени, слетевшего с губ незнакомца. Снова какие-то тайны, черт подери! И ярость его вновь обратилась на женщину, беспомощно прильнувшую к нему.
- Вы обознались, - отрезал он. - Будьте добры, пропустите. - И во избежание новых неприятных встреч поспешно увлек свою спутницу на улицу.
Машина дожидалась их в переулке неподалеку. Стиснув зубы, Клайв целеустремленно шагал вперед, еле сдерживаясь, чтобы не дать волю гневу прямо здесь, на глазах у прохожих.
Он открыл и придержал для спутницы дверцу, затем наклонился, застегивая на ней ремень безопасности. Анхела словно ничего не замечала. Разъяренный до крайности Клайв схватил ее за подбородок и повернул лицом к себе. Фиалковые глаза сделались почти черными, с лица схлынули все краски, прелестные губы сделались мертвенно-бледными. Молодая женщина казалась хрупкой, точно венецианское стекло: одно неосторожное движение - и эта эфемерная красота разлетится на тысячу осколков.
Но Клайв не собирался осторожничать. Ему и впрямь хотелось разнести вдребезги непрочную оболочку, чтобы добраться до настоящей, живой Анхелы… ведь та женщина, что неподвижно сидела рядом, вдруг стала для него чужой.
Резко выдохнув, он разжал пальцы, выпрямился, захлопнул дверцу. Сел за руль, включил зажигание. И, сорвавшись с места, на полной скорости, понесся по улицам Барселоны, игнорируя и светофоры, и дорожные знаки, нахально "подрезая" другие автомобили и чудом просачиваясь сквозь "пробки". Клайв словно находил некое извращенное удовольствие в том, чтобы добраться до дому кратчайшим путем и в кратчайшие сроки.
Ему негодующе сигналили вслед. Водители не стеснялись в выражениях, призывая на головы лихача все громы небесные в самых что ни на есть цветистых испанских выражениях. А Клайву было плевать. Он себя не помнил от ярости. Он злился на Ренана Бенавенте и на весь его тщательно подготовленный спектакль. Злился на мать и на ее возмутительный поступок. И злился на Анхелу, более чем на всех прочих вместе взятых.