- Именно Линда и поведала мне о том, что тогда произошло, - сдержанно пояснил он, - а вовсе не Сайлас, хотя он добавил некоторые детали. Сайлас хотел, чтобы я держал язык за зубами, но совесть не позволила мне этого сделать.
Джоан нервно сглотнула.
- Она жива, ты встречался с ней - и только сейчас говоришь мне об этом? Ты просто бесчувственная скотина! Расчетливый, бессердечный дьявол! Как ты мог так поступить со мной - да и вообще с кем-либо? Как ты мог управлять мной, как марионеткой, используя уговоры, лесть, соблазны, ложь, наконец?..
- Ты встречалась со своей матерью, Джоан, - тихо сказал он.
Сердце у нее подпрыгнуло. Чувствуя, что вот-вот упадет в обморок, Джоан прислонилась к дереву.
- Я… я встречалась с ней? Где, в Англии? - Она лихорадочно копалась в памяти, но так и не смогла припомнить ни одной элегантной, холодной блондинки, какой, по ее мнению, должна была быть сестра Сайласа. - Где? Кто?..
- Линда, - ответил он, глядя на нее с беспокойством. - Линда Грэхем, женщина, стоящая во главе "Спасения". Твоя подруга и наставница.
Тихо вскрикнув, Джоан почувствовала, что падает. Харви подхватил ее и бережно посадил на землю, прислонив спиной к стволу какого-то дерева с гладкой корой.
- Не надо так расстраиваться, дорогая.
- Не называй меня "дорогая"! - воскликнула она дрожащим от возмущения голосом. - Ты все это придумал! - Внезапно у нее пересохло во рту. Теперь она вспомнила. - Линда говорила о своих подругах… о Дафне и Коллин.
- Да. Три женщины, у которых было много общего, которые никогда не теряли контакта, помогали друг другу. Коллин пришлось нелегко, и четыре года спустя девочку забрали из-под ее попечения. Впоследствии Линда и Дафна вызволили ее из приюта, и мать с дочерью стали жить вместе. Со временем Линда излечилась от агорафобии и стала работать в "Спасении".
- Чтобы… чтобы помогать детям найти их родителей, - сказала Джоан с горькой иронией в голосе.
Линда. Женщина, которой она восхищалась. Та самая Линда, которая выслушивала все ее излияния и даже поплакала немного, когда Джоан рассказывала ей о Сайласе, Самнере и Рейчел, о красотах Хедер-хауза… и все же так и не призналась, кто она такая. Почему? Разве кому-нибудь стало бы от этого хуже? В конце концов доверилась же она Харви!
На нее свинцовым грузом навалилось осознание своего одиночества. Она не нужна Линде. Она не нужна Харви. С самого начала она была лишь средством, инструментом мести для них обоих.
- Она рассказала тебе. А мне нет, - с горечью произнесла Джоан.
- Однажды долгим вечером, во время комендантского часа, мы с Линдой разговорились, - тихо начал Харви. - Она спросила, есть ли у меня родственные связи с семьей Риордан с острова Доминика, и я ответил утвердительно. Вся история как-то сама собой вышла наружу. Некоторое время спустя мы встретились снова, и она сказала, что Бел выдает себя за дочь Элойсо.
- Откуда она могла знать об этом? - недоверчиво спросила Джоан.
- Она никогда не теряла связи с Долорес, - пояснил Харви. - Линда была недовольна этим, потому что хотела, чтобы наследство получила ты.
- А когда она отыскала меня?
- Когда ты училась в университете. Линда устроила тебя на работу в "Спасение", но никак не могла рассказать, что она твоя настоящая мать. Было очевидно, что ты счастлива в Хедер-хаузе, и ей не хотелось ломать твою жизнь. Но когда твоя приемная мать умерла, Линда поняла - ты находишься на жизненном перепутье. И тогда мы оба пришли к одному и тому же заключению - ты должна обо всем узнать и получить возможность самой решить, стоит ли тебе возобновить отношения с настоящими родителями или нет.
- В любом случае нужно было рассказать мне все, - стояла на своем Джоан. - Линда должна была сама прийти ко мне. Почему она этого не сделала?
- По двум причинам. Во-первых, Элойсо, - просто ответил он. - Ей не хотелось, чтобы он узнал, где она находится. И, во-вторых, Линда боялась, что ты возненавидишь ее за то, что она бросила тебя. Это причинило бы ей боль. Ведь она полюбила тебя и не хотела рисковать потерять во второй раз.
Джоан на минуту задумалась.
- Я не знаю, что сейчас чувствую. Все это так неожиданно… - Она подняла широко открытые глаза на Харви. - А какое место в этой истории занимаешь ты? - настороженно спросила она.
Харви опустил глаза.
- Когда мы с Линдой узнали, что ты беременна и Бруно отказался от тебя, то очень обеспокоились. Тогда я и решил жениться на тебе, чем несказанно обрадовал твою мать. Она считала, что во всем может положиться на меня. - Он протянул к ней руки умоляющим жестом, - Я старался как можно больше облегчить тебе задачу, постепенно раскрывая правду. Поверь, это оказалось самым сложным делом из всех, которыми я занимался в своей жизни.
- Линда переоценила тебя, - уколола его Джоан. - Она не знала, каким целеустремленным ты можешь быть, когда дело касается твоих интересов. Тебе было выгодно жениться на мне! Для тебя это был подарок судьбы - и то, что я беременна, и то, что я дочь человека, которого ты так ненавидишь.
Все было подстроено, и он лгал, когда говорил, что любит ее. Смертельно бледное, встревоженное лицо Харви промелькнуло перед ней, потом исчезло. Все поплыло вокруг нее.
- Я чувствую себя просто ужасно, - пробормотала она, теряя сознание.
8
Джоан смутно помнила, как Харви отнес ее в дом и уложил на кровать в комнате для гостей, что приготовила Батшеба.
Притворившись спящей, она размышляла. Харви предал ее. Чушь, что он влюбился в нее в день их первой встречи. Просто ему представилась редчайшая возможность отомстить, и он ухватился за нее обеими руками.
С пугающим ее саму хладнокровием Джоан оценивала ситуацию. Харви вел себя очень умно. Позаботившись о том, чтобы она не узнала правды до тех пор, пока не влюбится в него, он обеспечил себе неуязвимую позицию - в качестве ее мужа.
Конечно, она может немедленно уйти от него. Потребовать развода. Но это было бы слишком простым решением.
Долгие часы Джоан пролежала неподвижно. Она не пошевелилась даже тогда, когда в комнату вошел Харви и лег рядом с ней в постель. Он попытался обнять ее напряженное, неподатливое тело, потом, ласково погладив ее по спине, повернулся на другой бок и заснул.
Это еще больше разозлило ее. Ему была нужна плантация. Ну так она позаботится, чтобы он не получил ничего.
А что касается Элойсо… Джоан зажмурила глаза, словно это могло помочь выбросить его из головы. Ее отцом был Самнер Кларк! Самнер и Рейчел любили ее, сделали из нее то, чем она сейчас являлась.
День и ночь, казалось, слились воедино. Какие-то люди входили и уходили. Она не обращала на них внимания. Они бормотали вполголоса что-то о перенесенном ею потрясении. Однажды она смутно уловила у своей постели присутствие хрипло дышащего, плачущего Элойсо. Приходил доктор, измерявший ей пульс и кровяное давление, в то время как Харви держал ее безжизненную руку и гладил по лбу. Это нервировало Джоан, и его просили оставить ее в покое.
Ей все время было жарко. День за днем Харви находился рядом с ней, обмахивал, пытался накормить, иногда засыпал там, где сидел. И тогда она смотрела на него - любя и ненавидя, жалея о том, что обман кончился, потому что все было чудесно, пока она верила в него.
Иногда она просыпалась в кошмаре и обнаруживала рядом с собой Харви, прикладывающего к ее лбу влажное полотенце. Иногда слышала, как он расхаживает взад-вперед по соседней комнате и как Батшеба уговаривает его поесть.
Потом в один прекрасный день он заговорил.
- Я знаю, что ты меня слышишь, - тихо сказал он, - знаю, ты боишься, что я обманул тебя. Но это не так. Я люблю тебя, Джоан. Поговори со мной! Бога ради, поговори со мной!
Но она упрямо молчала. Он был в панике из-за того, что его план проваливается, тогда как она чувствовала себя раненной насмерть. Но Харви был настойчив. Он говорил о своей любви, о том, что его непреодолимо тянуло к ней с той поры, как он впервые увидел ее, и о том, как он пытался не поддаваться этому чувству из-за своей работы.
Так проходил день за днем.
Снова и снова он повторял ей, что еле сдерживал приступы ревности во время ее романа с Бруно и именно тогда понял всю силу своей любви к ней.
Джоан отворачивалась к стене. А когда и это не помогало, отвергнув предложенную им помощь, добиралась до окна и смотрела, что делается снаружи.
Она наблюдала за тем, как садовники подрезали гибискусы, и слушала, как шумит бамбуковая роща за окном. Харви появлялся каждый день и продолжал уверять, что любит ее. И Джоан старалась не поддаваться обаянию его мелодичного голоса. Разве может она доверять ему?
Однажды утром она вяло и апатично лежала на скомканных простынях, прислушиваясь к шагам Харви, вышедшего ответить на телефонный звонок. И вдруг что-то шевельнулось у нее в животе. Потом еще раз. Затаив дыхание, она ожидала, что будет дальше. И движение вновь повторилось, на этот раз более энергичное.
По ее щекам покатились слезы. Ее руки ласкали живот - она влюбилась, безнадежно, навечно влюбилась в подрастающего в ней ребенка. Этого ребенка будут обожать. У этого ребенка будет мать, которая его никогда не оставит.
Послышались шаги, и глаза Джоан остановились на появившемся в дверях Харви. Впервые за последнее время она увидела, как плохо он выглядит, и на мгновение в ее сердце шевельнулась жалость.
- Я хочу уехать отсюда, - решительно заявила Джоан. - Не желаю оставаться здесь ни минутой больше, чем это необходимо. И я не хочу признавать Элойсо своим отцом…
- Но ты должна! - убеждающим тоном сказал Харви.
- Должна? - Она рассвирепела. - Я никому ничего не должна!
- Нет, должна, потому что он действительно твой отец и ему недолго осталось жить, - раздраженно бросил Харви. - Дай ему умереть спокойно, Джоан.
- Почему это тебя вдруг обеспокоило, как он умрет - спокойно или в страданиях?! - воскликнула она с внезапной вспышкой ярости.
- Потому что тебе свойственно поступать именно так, - устало произнес он. - Мои чувства тут совершенно ни при чем.
- Ты потратил много месяцев на то, чтобы спланировать и организовать свою месть! Ты даже женился для этого! - с отвращением произнесла она. - Когда-то ты сказал, что одержим мною. Мне так не кажется. Ты одержим своей местью!
- А какие чувства, по-твоему, я должен к нему испытывать? Сострадание? Потому что он умирает? Все мы когда-нибудь умрем. Но не так, как Маргарет и ее сын. У меня на глазах мои родители из жизнерадостных, энергичных людей превратились в потерявшие смысл жизни тени. Он сделал и меня не имеющим корней перекати-полем. Не говори мне о сострадании, когда дело касается Элойсо.
- О, Харви! - импульсивно воскликнула она. - Он разбил и мою жизнь тоже. Разбил нашу любовь…
- Нет! - Харви шагнул вперед и схватил ее за плечи. - Не говори этого.
- Он превратил тебя в такого же монстра, как и он сам! Ты использовал меня…
- Нет, дорогая. Боже мой, - простонал он, рухнув на край постели. - Выслушай меня, Джоан.
- Не хочу! Ты уже достаточно лгал мне.
- Но это не ложь! - возразил он. - Я много раз говорил тебе это. Как мне вбить в твою упрямую голову - я женился на тебе только потому, что безумно любил. И знал, что мы можем быть счастливы вместе. Сколько раз я хотел тебя, но сдерживался как только мог.
Любопытство, а может быть, надежда пересилили на мгновение уязвленную гордость, и она с вызовом спросила:
- Знаю. Но почему ты это делал?
В глазах Харви промелькнул очевидный скептицизм.
- Я сдерживал себя, потому что боялся, - откровенно начал он, - что когда ты узнаешь все, то решишь, будто я прибегнул к сексу, чтобы вынудить тебя делать то, что мне нужно. Но это не так, Джоан! - с чувством воскликнул он. - Почти с самого начала мне хотелось заботиться о тебе и ребенке, любить тебя. Я видел, как после истории с Бруно ты замкнулась в себе. И внезапно понял, что тоже ушел от решения вопроса, с которым должен был давным-давно покончить, и что не буду счастлив до тех пор, пока вновь не займусь обстоятельствами гибели Маргарет и не встречусь лицом к лицу с Элойсо.
- Ты не слишком спешил, - заметила она, отказываясь верить ему. - После того как мы приехали сюда, ты тянул время, твердил, что нам незачем встречаться с Элойсо.
- Я знал, что у нас есть шанс быть очень счастливыми вдвоем, - ответил он сдавленным голосом, как будто с трудом сдерживая эмоции. - Нам нужно было только время, чтобы получше узнать друг друга. Я стремился завоевать твое доверие, Джоан. Ты говоришь, я хотел, чтобы ты полюбила меня? Конечно, хотел. Но больше всего я боялся, что ты неверно поймешь мотивы моих поступков. Клянусь тебе, я был уверен в том, что помогаю тебе и Линде восстановить справедливость!
Боже, как же ей хотелось верить! Но страх быть вновь обманутой леденил душу, не позволяя трезво мыслить.
- Я вовсе не желаю отомстить за смерть Маргарет любой ценой, тем более ценой нашего брака. И могу доказать тебе это. Послушай меня! - нетерпеливо воскликнул он, видя, что она отвернулась, и, не слишком вежливо схватив ее за подбородок, снова повернул к себе. - Долгие годы я сгорал от желания превратить жизнь Элойсо в ад! Но не имея возможности достичь своей цели, целиком ушел в работу. И вдруг появляется шанс исполнить самое большое желание в моей жизни…
- Так я была права! - вскрикнула Джоан.
Он криво улыбнулся и взглянул на нее с такой нежностью, что она вся задрожала.
- Я имел в виду свое желание жениться на тебе!
- А как же Элойсо? - срывающимся голосом спросила она.
- Да, теперь у меня есть возможность отомстить ему, - тихо сказал он. - Но, сделав это, я потеряю тебя. А этого мне не вынести. - На мучительно короткий момент Харви коснулся губами ее рта. - Я люблю тебя, поэтому, думаю, будет гораздо лучше, если мы забудем об "Изумрудном лесе", похороним всякую память об Элойсо, смиримся с тем, что случилось с моей сестрой и племянником… и уедем домой.
Смысл сказанного дошел до Джоан не сразу, и она недоверчиво посмотрела на него.
- Домой? В Хедер-хауз?
- Да, дорогая. Скажи Элойсо, что не претендуешь на наследство.
- Я… или мой ребенок?
- Наш ребенок, - мягко поправил он ее. - Больше всего на свете мне хочется быть с тобой. Поедем домой.
- Но… ты ведь ненавидишь Элойсо.
- Да, - сказал он, нахмурившись. - И хотел бы, чтобы он получил по заслугам. Но цена невообразимо высока. Месть может обойтись мне слишком дорого.
Она облегченно закрыла глаза. Элойсо не разрушить их жизнь.
- Харви! - всхлипнула она.
- Ты плачешь, родная? Эй! - воскликнул он, рассмеявшись. - Не надо, я хочу видеть тебя счастливой!
Джоан улыбнулась сквозь слезы и оказалась в его объятиях.
Вежливое покашливание прервало их поцелуй.
Они обернулись, и улыбка тотчас же сползла с губ Джоан, а глаза вновь наполнились слезами.
- Линда! - произнесла она, протягивая руки к стоящей в дверях высокой седовласой женщине. - О, Линда!
И вот Джоан уже оказалась в ее объятиях. Объятиях матери. Любовь наполняла ее сердце. Потом Джоан почувствовала, что руки матери разжались.
Линда повернулась к Харви.
- Спасибо! - взволнованно сказала она.
Харви улыбнулся.
- Спасибо вам за приезд. Раньше вы говорили, что никогда не вернетесь сюда. Я знаю, как трудно вам было решиться на это.
- Иначе вы бы от меня не отстали! За последние несколько дней я просто не знала, куда от вас деться, - пожаловалась Линда. - Харви сходил с ума от беспокойства за тебя, Джоан. Он сказал, что ты перенесла все очень тяжело. - Пожилая женщина улыбнулась. - Однако по тому, что я только что здесь увидела, тебе уже лучше, не так ли? Не надо, не красней. Тебе повезло, что ты нашла такого любящего мужчину, как Харви. Он частенько выговаривал мне за тебя!
- Как жаль, что ты не рассказала мне этого раньше! - с жаром воскликнула Джоан. - О Харви, о его чувствах. О том, что ты моя мать…
Линда сжала ее руку.
- Дорогая, я просто боялась. И особенно потерять твое уважение, прежде чем Харви все уладит. И кроме того, я… лгала насчет Элойсо.
Харви нахмурился.
- Лгали?
- Послушайте, я буду с вами честной, - ответила Линда, не решаясь поднять на Харви глаза. - В нашем разрыве я была виновата не меньше мужа. Жить со мной тоже было нелегко, - начала она. - Я страдала от агорафобии и никуда не выходила. А потом, когда Луису исполнилось шесть лет, мы поссорились - я считала, что мальчик, должен узнать о своем происхождении, а Элойсо был не согласен со мной.
Джоан вспомнила о данном Харви обещании скрывать правду от своего малыша, и ей стало грустно.
- Как я понимаю, Элойсо вышел из себя и обошелся с тобой недопустимо грубо, - сказала Джоан, пытаясь дать понять матери, что понимает ее поведение и не винит ни в чем.
- Это неправда. - Линда тяжело вздохнула. - Во время ссоры мы кричали друг на друга, но не более того. А Луису показалось, что муж меня обидел. А я… должна признаться, к своему стыду, использовала этот факт как оправдание тому, что сбежала от мужа. И всем это стало казаться правдой. Мы, как он, так и я, сами испортили друг другу жизнь.
Джоан взглянула на Харви. Он, очевидно, никак не мог осознать тот факт, что Элойсо не тиранил свою жену.
- Но вы сказали мне, что муж привел в дом любовницу, - сухо напомнил он.
Линда вновь опустила глаза.
- Это и стало основной причиной, по которой я ушла. Он решил взять для меня компаньонку, поскольку я не выходила из дому. Женщина была не особенно красива, но молода, поэтому я сложила два и два и получила пять. Видите ли, у него уже до этого были любовницы. Наш брак стал чистой фикцией. И я не могла этого больше терпеть. Но она не была его любовницей, - призналась Линда. - В тот раз я ошиблась.
- Ты все равно бы бросила его, - сочувственно сказала Джоан.
- Да… - Линда опять вздохнула. - Все решила моя беременность. Я хотела как можно сильнее ранить его. Поэтому забрала с собой самое ценное для него. Тебя, Джоан. - Она закусила губу в приступе раскаяния. - А в итоге я тоже тебя потеряла, потому что была больна, растерянна и не слишком приспособлена к самостоятельной жизни, чтобы принять на себя ответственность за новорожденного ребенка. Мне пришлось дорого заплатить за свой эгоизм. За эти прошедшие двадцать пять лет я не раз сожалела о своем решении.
- Ты была нездорова… а у меня было очень счастливое детство, - сказала Джоан, пытаясь найти верные слова и успокоить Линду.
Мать взяла дочь за руку, и их пальцы сплелись.
- Знаю. Я так благодарна Кларкам за это.
- А теперь вы нашли с Элойсо общий язык? - помедлив, спросила Джоан.
- Кажется, да. Очевидно, нам надо было давно встретиться и поговорить обо всем. Видите ли, виноваты мы оба.
- Вы очень великодушны, Линда. Однако я простить его не могу, - проворчал Харви.
Линда сочувственно посмотрела на него.
- Из-за Маргарет? Так, значит, Долорес не все рассказала вам. Знаете ли вы о том, что родственник Элойсо, Игнасио, соблазнил Долорес, когда той едва исполнилось пятнадцать.
- Знаю, - сдержанно ответил Харви, в то время как глаза Джоан широко раскрылись от удивления.