- Мне ужасно не хватает ее, - призналась она. - Именно поэтому я и согласилась работать с потерявшимися детьми и делала все, что могла, чтобы отыскать их близких. Ведь мои родители были для меня всем. Преданные, заботливые, прямодушные…
- Конечно, конечно… - не глядя на нее, сказал Харви, словно смущенный подобной откровенностью. - Только не обожествляй их, Джоан, - предупредил он. - Не водружай на пьедестал. Это было бы ошибкой…
- Только не в моем случае. - Ее глаза подозрительно блеснули. - Они были редкими людьми, и я горжусь тем, что я их дочь.
- Идеальных людей не бывает, - продолжал настаивать он, к ее великому раздражению. - Все порой совершают ошибки или имеют секреты, которые тщательно оберегают от посторонних.
- Я никогда не слышала о родителях ни одного плохого слова! - возмущенно заявила Джоан, чувствуя себя несколько неуверенно под его почти жалеющим взглядом. На нее вдруг нахлынула волна усталости, и она тяжело вздохнула: - Я чувствую себя совершенно измотанной.
- Бедная Джоан, тебя всю трясет. Слишком много всего навалилось, не правда ли? Почему бы тебе не прилечь ненадолго?
Кровать выглядела весьма привлекательно. Но, как ни странно, и Харви тоже. Не стоило искушать себя.
- Мне кажется, сейчас этого делать не стоит, - слабым голосом возразила она. - Нам надо провести некоторое время с гостями, и потом, вероятно, мы сможем уйти. - Она сделала несколько неуверенных шагов по направлению к двери.
- Подожди минутку. Ты не можешь появиться в зале в таком виде, - добродушным тоном заметил Харви. - Твоя фата сбилась на сторону, и неплохо было бы подкраситься.
- Господи! - Джоан тяжело вздохнула. - Я, наверное, выгляжу как настоящее чучело. Совсем забыла. Спасибо тебе.
- Вовсе не чучело. Ты очень красива. Только немного бледна, - тихо сказал он.
Не зная, что ему на это ответить, Джоан в замешательстве подобрала свои юбки, подошла к туалетному столику и села перед ним, намереваясь привести себя в порядок. Но руки не желали слушаться.
Роясь в сумочке в поисках помады, она продолжала наблюдать за Харви в туалетном зеркале. Он ободряюще улыбнулся, и эта улыбка заставила ее уронить помаду на пол. Но как только тюбик вновь оказался в трясущихся руках Джоан, она поняла, что все равно не в состоянии воспользоваться им, и в нерешительности замерла.
- Попробуй пудру, - предложил он.
- Я как раз собиралась. - Джоан суетливо провела по лицу кисточкой из собольего меха. - Послушай, я так не могу. Тебе обязательно нужно смотреть на меня? - пробормотала она, чувствуя себя неловко под его внимательным взглядом.
- Мне кажется, я должен оставаться с тобой, - ответил он.
Его низкий, хриплый и протяжный голос словно окутывал ее тело с головы до пят, вызывая какой-то непонятный отклик.
Джоан отшвырнула пудреницу в сторону.
- Ничего не выйдет! Я все равно не смогу выйти к гостям, - произнесла она, приходя в ужас от одной мысли о том, что снова придется притворяться и любезничать с Харви.
- Нет, сможешь, - решительным тоном сказал он. - Помочь тебе с помадой?
И прежде чем Джоан успела опомниться, Харви присел на корточки рядом с ней, нашел помаду и сильными пальцами взял ее за подбородок.
- У меня это неплохо получается, - заверил Харви.
- Но не так хорошо, как у меня? - пискнула она.
Он недоверчиво улыбнулся.
- Видела бы ты свои руки. Сиди спокойно.
Его бархатистый шепот заставил Джоан замереть в кресле. Харви поднес помаду к ее губам. Почти не дыша, она наблюдала за неторопливыми взмахами его необычайно длинных ресниц. Сосредоточенность Харви завораживала.
Испытывая непонятно на чем основанный страх, она позволила ему тщательно очертить помадой контуры пухлых губ. Несмотря на явную эротичность сцены, она была не в состоянии не то что двигаться, а и дышать.
- Открой рот, - попросил он с очаровательной улыбкой.
Не успела Джоан даже подумать, как губы раскрылись словно сами по себе, и она опустила веки, чтобы не видеть его лица. Оно было опасно чувственным, недопустимо близким. Его легкое дыхание щекотало кожу. Потом Джоан почувствовала, как палочка помады очень медленно двинулась вдоль ее нижней губы. Чересчур медленно.
И вдруг совсем замерла. Дыхание Харви стало громче. Она заставила себя открыть глаза. Он смотрел на нее словно зачарованный.
Потом вскочил на ноги так резко, что Джоан поспешила посмотреться в зеркало - ей хотелось увидеть, что же взволновало его до такой степени. На ее щеках горел румянец, а губы, казалось, сами напрашивались на поцелуй.
- Возьми. - По всей видимости, пришедший в себя Харви протянул ей салфетку, чтобы она могла промокнуть губы. - Больше ни с чем помочь не надо? - спросил он, переходя на шутливый тон. - Корсет, искусственная нога, подвязки?
- С этим я сама справлюсь, - сказала она, грациозным движением поправляя прическу.
- Значит, готова к танцам? - негромко спросил он.
Джоан с трудом удалось улыбнуться: накрашенные губы ярким пятном выделялись на фоне бледной кожи. Нет, никто не заставит ее танцевать с Харви, не говоря уже о том, чтобы притворяться до беспамятства влюбленной в него. Не было у нее и никакого желания возвращаться сегодня вечером в коттедж вместе с ним. Джоан чувствовала себя как между молотом и наковальней…
Неожиданно, к своему собственному изумлению, она заплакала.
- Будь оно все проклято! - в отчаянии бормотала она.
- Да ты на грани истерики! Я подозревал, что это может случиться, - сочувственно сказал Харви. Он поднял ее стиснутую в кулак руку и наблюдал, как та дрожит на его широкой ладони. - Совсем расклеилась, - сказал он нахмурясь. - Пожалуй, пора закрывать лавочку.
Джоан перестала плакать и страдальчески подняла брови.
Выпустив руку Джоан, Харви зашел сзади и легко коснулся пальцами ее напряженных плеч.
- Что в этом удивительного? Я связала свою судьбу с тобой и не совсем уверена… - Она вскрикнула - его пальцы буквально впились ей в тело.
- Дороги назад нет, - бесстрастно сказал он. - Мы заключили соглашение и теперь связаны друг с другом до конца жизни.
Чувствуя, что должна как можно скорее избавиться от этих до безумия приятных прикосновений Харви, Джоан прошептала:
- Помоги мне пройти через это.
- Несколько минут в зале, - пообещал он, - и я буду настаивать на том, что нам пора идти.
- Я… сегодня ночью мне хочется остаться одной, Харви, - сказала она, останавливая его руку, протянутую, чтобы помочь ей встать. - Не сможешь ли ты переночевать в каком-нибудь другом месте?
- Извини, - коротко ответил он, - но об этом не может быть и речи. - Потом помедлил, как бы отыскивая нужные слова, и решительно продолжил: - Видишь ли, Джоан, в коттедже я хочу рассказать тебе нечто, что, как мне кажется, ты должна знать о своих родителях.
3
Ей казалось, что этот вечер никогда не кончится. Но вот наконец она и Харви, сопровождаемые пожеланиями счастья, идут по залитой лунным светом дорожке к коттеджу. Повинуясь внутреннему импульсу, она повернулась и помахала рукой стоящему несколько в отдалении от всех Сайласу, узнать которого было нетрудно - он был широк, как амбарная дверь, с такими же непослушными огненно-рыжими волосами, как у нее самой. Но сейчас его вид вызвал у Джоан тревожные чувства: гигантская, одетая в вечерний костюм фигура выглядела непривычно сгорбленной, а лицо - озабоченным.
- Спокойной ночи! - крикнула она, но налетевший порыв ветра подхватил негромкий возглас, и вряд ли он достиг ушей ее крестного отца.
Взявшийся неизвестно откуда комок в горле помешал ей крикнуть еще раз, погромче.
- Если я тебе понадоблюсь, дай знать! - проревел он, и до нее донесся веселый смех гостей.
Милый Сайлас! Его рык был способен распугать пасшееся в полумиле от замка стадо. Да и вряд ли молодой невесте мог понадобиться старый медведь вроде Сайласа, если… если, конечно, он не намекал на то, что впереди ее ждут неприятности.
Джоан внезапно пробрала дрожь, и Харви не задумываясь снял пиджак.
- Надень, - сказал он, накидывая его на плечи Джоан.
- Спасибо. - Пиджак был теплым, от него исходил запах Харви, и его заботливый жест немного успокоил ее.
Зная, что с террасы за ними наблюдают гости, Джоан позволила мужу обнять себя за талию, но зато теперь он мог чувствовать, как сильно она дрожит.
С того момента, как Харви пообещал рассказать ей что-то для нее важное только после того, как они останутся одни в коттедже, и повел ее в зал, нервы Джоан были напряжены до предела.
Будучи теперь все время настороже, она обратила внимание на то, что карие глаза Сайласа время от времени с беспокойством останавливаются на ней. Да и в отношениях между Сайласом и Харви она уловила какую-то напряженность. До этого, во все предшествующие свадьбе дни, они общались вполне нормально. Сейчас же в поведении Харви ощущалась угрюмая решимость, а на лице Сайласа застыло виноватое, почти умоляющее выражение. Гнет неизвестности становился с каждой минутой все невыносимей. Пробило половину второго ночи, когда Харви попросил сыграть медленный вальс и вывел ее на середину танцевального зала. Ей пришлось уткнуться лицом в его плечо, потому что, как Джоан ни старалась, она никак не могла изобразить на лице приличествующую случаю сияющую улыбку. Окружающие, вероятно, посчитали эту сцену романтичной. Если бы они только знали: единственное, что ее волновало в этот момент, - что могли совершить ее родители и каким образом Харви узнал об этом?
Всю свою жизнь они прожили в Хедер-хаузе, на западном побережье Шотландии.
Светлая память о родителях и глубокая привязанность к Хедер-хаузу были для Джоан главными ценностями в жизни.
Отец умер пятнадцать лет назад, но Сайлас разрешил ее матери остаться жить в коттедже и из своих средств платил за обучение Джоан в частной школе. Это было весьма великодушным поступком по отношению к крестной дочери.
Прохладный воздух майской ночи холодил лицо, он был чист и свеж. И она глубоко вздохнула, до отказа наполнив им легкие. Потом, освободившись от объятий Харви и немного пройдя в молчании рядом с ним, начала взволнованным тоном:
- Что с моими родителями, Харви? Скажи мне, в чем дело, если не хочешь, чтобы я сошла с ума от беспокойства!
- Подожди до коттеджа, - ответил он.
Ей захотелось повернуться и бить в эту мускулистую грудь до тех пор, пока не добьется чего-либо еще, кроме принятого им поучающего тона, словно говорившего: я знаю, что для тебя лучше всего.
- Для меня это совсем не игрушки, - отрывисто сказала она, стараясь не поддаваться раздражению. - Мои родители и Хедер-хауз слишком много значат в моей жизни…
- Знаю. Я не слепой, - сдержанно ответил он.
Тон Харви возмутил ее до крайности, таким тоном взрослые обычно объясняют ребенку, что Санта-Клауса на самом деле не существует на свете.
Джоан взглянула на своего спутника - порывы ветра растрепали его волосы. Он держал себя как-то скованно, на его лице застыло напряженное ожидание, и она вдруг почувствовала, что с каждым шагом сердце ее бьется все сильнее и сильнее. Если судить по его виду, Харви настроен весьма решительно.
Кипя от негодования, Джоан все же постаралась не проявлять свои чувства. По крайней мере, она могла быть уверена в том, что в ее жизни есть хоть что-то неизменное - Хедер-хауз!
- Тогда ты должен понять, почему я хочу, чтобы ты тоже полюбил это место. Только здесь я чувствую себя дома, в безопасности.
- Но ведь ты вступила в "Спасение" по своему собственному желанию, - напомнил Харви.
- Это правда. Я тогда заканчивала университет. Линда приехала к нам, чтобы прочитать лекцию. Мы разговорились, и она тут же предложила мне эту работу. Отказаться от такой прекрасной возможности проявить себя я не могла.
Далеко впереди Джоан с трудом могла различить светлую полоску песчаного пляжа и белоснежную пену разбивающихся о скалы волн; их шум звучал в ее ушах знакомой приятной музыкой. А вокруг расстилалась торфяная равнина, на которой стоял ее уютно освещенный изнутри огнем очага коттедж.
- Но там я все равно скучала по Хедер-хаузу, - продолжила она. - Потому-то и работала до изнеможения. - Он понимает всю глубину моих чувств, с облегчением подумала Джоан, увидев, как Харви согласно кивнул. - Меня мучила тоска по дому. Но ведь дети беженцев тоже тосковали по дому, а среди них были совсем крошечные. Поэтому, как бы меня ни тянуло сюда, я знала, что никогда не прощу себе, если сбегу, бросив их на произвол судьбы. Дети должны быть со своими родителями, Харви. Я глубоко убеждена в этом.
Резко отвернувшись от нее, Харви окинул взглядом горизонт, но Джоан успела заметить, как буквально окаменели черты его лица.
- Могу себе представить, что тут творится зимой, - произнес он.
Джоан была благодарна Харви за то, что он решил больше не продолжать разговор на столь болезненную для нее тему.
- Зима тут суровая, - мечтательно произнесла она. - Ветра сбивают с ног, льют проливные дожди, а снегопады бывают такие сильные, что иногда из-за сугробов становится невозможно выйти из дома.
- И тебе все это нравится?
Ее лицо осветилось нежной улыбкой.
- Это замечательно. Ненастный климат заставляет нас держаться вместе, укрепляет дух. Такого братства между людьми я больше нигде не видела. Мы, как одна большая семья. Большинство живут здесь из поколения в поколение, между нами существует нечто вроде молчаливого уговора о взаимопомощи. Когда в прошлом году умерла моя мать, Сайлас принял на себя заботу обо мне. И Патрик тоже. - Ее широко открытые глаза встретились с глазами Харви. - Такова любовь верных друзей. Единственная любовь, в которую я верю.
Он обнял Джоан за плечи, как будто она нуждалась в поддержке. Она поняла этот жест и не попыталась стряхнуть его руку.
- В мире много прекрасных мест, - сказал он непринужденным тоном. - Более экзотических, более красивых…
- Но не для меня! - горячо заявила она. - Где еще можно найти такой залив, как этот?.. - Она показала рукой. - И где еще я могу в полной тишине лежать на берегу и наблюдать за тем, как блестит море в лучах солнца?
Харви остановился, и Джоан последовала его примеру, ее свадебное платье поблескивало в свете луны, волосы струились по спине, а возбужденные глаза сверкали на бледном лице. Он медленно обнял ее, взгляд его был так нежен, что Джоан показалось, будто она погружается в темные воды залива. Это ощущение было таким пугающим, что, не будь ее ноги словно налиты свинцом, она убежала бы.
- Покинуть родной дом сразу после смерти матери, - задумчиво проговорил он, - очень мужественный поступок. Хотя мне лично кажется, что было не слишком разумно так торопиться. Почему ты не дала себе время оправиться?
Согнув палец, он отвел им упавшую ей на рот прядь растрепавшихся на ветру волос, и, чтобы взять себя в руки, Джоан понадобилось совершить над собой поистине героическое усилие.
- Сайлас решил, что мне надо занять себя работой, - хрипло ответила она. - Я чувствовала, что не совсем готова к этому, но он так уговаривал…
- Вот как. - Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение, словно он ожидал от ее крестного отца такой настойчивости.
- Я знала, что работы там непочатый край, - объяснила она, пытаясь выступить на защиту Сайласа. - В теленовостях каждый день показывали драматические репортажи. Я не могла ждать. Упаковала вещи матери, даже толком не разобрав их, и уехала.
Теперь-то Джоан понимала, что это было ошибкой. Вконец расстроенные нервы не выдержали нового напряжения, что и толкнуло ее прямо в объятия Бруно, о чем она будет жалеть до конца своей жизни.
Словно догадавшись о ее мыслях, Харви ласково произнес:
- Не стоит ворошить прошлое.
Джоан инстинктивно потянулась было к нему, но вовремя остановилась. Как легко возникает искушение найти в нем опору.
- Харви, я страшно устала. У меня сейчас только одно желание - добраться домой, лечь и не видеть никого и ничего, - призналась она.
- Держись, - приободрил он ее. - Держись.
Если бы только она была в состоянии! Ей пришлось собрать всю силу воли, чтобы не броситься в его объятия, не положить голову ему на плечо, не попросить погладить по волосам, прошептать нежные слова. Так хотелось сдаться. Один маленький жест или вздох, и она могла бы обнаружить перед ним свою потребность обрести хоть какую-то привязанность, потребность, которую так тщательно от него скрывала…
Джоан, хотя и с большим трудом, переборола опасное желание - неизвестно еще, чем это могло бы окончиться. Но от нарастающей усталости избавиться не смогла: глаза сонно слипались, тело становилось как ватное.
- Кажется, я дошла до предела, Харви.
- Черт побери! - буркнул он, обхватывая Джоан за талию, затем резко тряхнул так, что голова ее мотнулась, как у китайского болванчика, и впился огненным взглядом в затуманенные полудремой глаза. - А мне-то казалось, что в тебе есть стержень! - с упреком произнес он. - В лагере ты не выказывала подобной слабости.
- Я не имела права этого делать, - тихо ответила она. - Во всяком случае, на людях.
- Ты крепилась, это верно. Но время от времени рыдала в объятиях Линды, - без обиняков заявил он.
- Линда рассказала тебе?! - воскликнула Джоан, пораженная до глубины души. - Но она ведь никогда не сплетничала!
- Однако мне рассказала.
- О!
Джоан восприняла это как небольшое, но все-таки предательство. Линда была для нее больше чем просто подруга. Она поверяла ей свои надежды и опасения, самые сокровенные мысли, поэтому для Джоан стало большим разочарованием узнать, что Харви был с ее наставницей в столь доверительных отношениях.
- Ты опять начинаешь расклеиваться, а тебе никак нельзя допускать этого, - решительно сказал он.
- Но почему? - недоумевала Джоан.
Он некоторое время смотрел на нее, задумчиво склонив голову. И когда от закравшихся смутных подозрений дыхание ее участилось и стало неровным, он произнес загадочную фразу:
- Потому что ты должна быть готова к борьбе.
Внутри у Джоан все сжалось.
- Что ты имеешь в виду?
Харви долго молчал, а потом ни с того ни с сего заявил с обескураживающей прямотой:
- Интересно, какова будет твоя реакция, если я скажу, что не хочу, чтобы мы жили здесь. Если мне не нравится этот продуваемый ветрами захолустный уголок и я потребую, чтобы мы перебрались в какое-нибудь другое место? Что тогда?
- Захолустный? Он вовсе не захолустный.
- Ты была когда-нибудь в тропиках, Джоан? - мягко поинтересовался он. - Там, где бананы и ананасы растут, как у нас трава, где круглый год цветут цветы…
- И где нет времен года, - отплатила она ему той же монетой, а взгляд ее при этом стал твердым как кремень. - Ни снега, покрывающего холмы, ни туманов в лощинах, ни радужного всплеска выпрыгнувшего из воды лосося…
- Послушать тебя, так здесь просто рай.
- Да, рай! - выкрикнула Джоан, сердце которой сжалось от этих язвительных слов. Он ненавидел Хедер-хауз и хотел, чтобы она тоже покинула его! - Тебе все равно, где жить! А я останусь здесь. Не могу уехать, во всяком случае сейчас. Это разобьет мое сердце.