- Я не вижу в этом ничего удивительного. Не каждый день такое случается.
- Я знаю, и я понимаю. Но мне кажется, что вы никак не можете это принять.
- Я стараюсь привыкнуть.
- Вы дочь Стеклова. В вашем городе вы уже знаменитость, хотите вы этого или нет. На работе пристают с расспросами?
- Всё, что знала, я уже рассказала, - призналась Марина.
- Вы могли этого не делать. Всем всё не расскажешь и не объяснишь. Когда-нибудь невозможно будет прятаться в этом доме. Придётся принять всё, как есть. Придётся где-то появляться с отцом под руку, придётся быть его дочерью, придётся улыбаться людям и прятать растерянность. И я даже не спрашиваю, готовы ли вы к этому.
Марина смотрела на него во все глаза.
- Зачем я ему нужна? В смысле, там… с ним под руку.
Гранович спокойно пожал плечами.
- Это бизнес. И всё когда-нибудь достанется вашим детям. По-моему, это небольшая плата.
- Бизнес, - повторила Марина за ним, и тоже присела, правда, на стул у окна. – Я не понимаю, как можно этим жить. Мне никогда не нужно было столько денег.
- А дело не в деньгах. Кто занимается бизнесом ради денег, ничего не добивается. Дело в смысле, в азарте, в удаче, которую ещё нужно поймать. В умениях и стараниях, в бессонных ночах, и в том чувстве, когда ты понимаешь, что всё получается и именно ты был прав, а не конкуренты. – Дима покивал. – Да, дело не в деньгах.
- Вы азартный человек, Дмитрий Алексеевич.
- Я просто знаю, чего хочу. И я не хочу денег, Марина. Я много работаю, но я знаю, ради чего я это делаю. Я люблю комфорт, люблю дорогие машины, люблю хорошо отдыхать. Иногда. И когда я это получаю, это не просто игрушка, это результат большого труда. Я не вижу в этом ничего плохого.
- Я не говорю, что это плохо.
- Вы меня не понимаете.
Она едва заметно дёрнула плечом.
- Может быть. Но в данный момент жизни, деньги – это последнее, что меня интересует.
- А что? Бывший муж?
Она вскинула на него укоряющий взгляд.
- Дети.
- А-а. Ну что ж, это достойный повод. Так может ради них стоит начать всё сначала? У вас все возможности для этого есть. Сделайте это для них, и ваши дети начнут брать с вас пример.
- Настоящий сеанс психоанализа.
- Ой, на это я точно не способен. Ненавижу психологию. Просто сделайте своему отцу приятно. Он в субботу приедет, и пусть он приедет домой. Пусть будет ёлка, подарки и вообще, всё, что вам захочется.
Марина на Грановича посмотрела с лёгким прищуром.
- Вы настолько близки с моим отцом?
Он с подлокотника поднялся.
- Он когда-то мне помог. Но дело не в этом. – Дмитрий вдруг улыбнулся. – Когда в этом доме наступит семейное счастье, меня повысят, и я поеду дальше.
- Открывать следующий магазин?
- Да. Я умею это делать.
- Отец говорил другое.
- Что?
- Что лучше всего у вас получается решать чужие проблемы. Вижу, что он прав.
- Я не решаю проблем, Марина. Чаще я их людям создаю. Вот сейчас, например, вам. Но вас это отвлечёт. Я тоже разводился, поэтому знаю, что говорю. Займитесь собой, по всем пунктам. Пройдёт некоторое время, и вы поймёте, что больше не страдаете.
Она глаза в пол опустила.
- Я уже не страдаю.
- Давайте не будем с вами спорить. – Он на часы посмотрел. – Пойдёмте спать. Уже за полночь.
Марина кивнула и поднялась. Направилась к входной двери, она всегда её проверяла перед сном, но Дмитрий вдруг руку протянул и до Марины дотронулся. Сам не знал зачем. Но за плечи приобнял и подтолкнул к лестнице.
- Идите. Я всё проверю и выключу.
- Хорошо. Спокойной ночи, Дмитрий Алексеевич.
Гранович несколько зловеще хмыкнул.
- Спокойной… Марина Николаевна. – А когда к двери отошёл, себе под нос расстроено пробормотал: - Вот только разговоров по душам не хватало. Полный хаос, а не жизнь.
И не знал, что Марина продолжает стоять внизу лестницы и это слышит. Но ушла прежде, чем Гранович вернулся и смог её увидеть. Это его бормотание не обидело, а скорее рассмешило Марину. Она прекрасно замечала все его мучения, смятённые взгляды и неуверенность, появлявшуюся в этом сильном человеке, стоило ему оказаться в компании детей. Как отец и говорил, Дмитрий по характеру был одиночкой, или очень старался таковым казаться. И всё для него было дико, даже когда Марина ужин специально для него грела, если он на работе задерживался. Со стола не убирала, уверенная, что так правильно. Ведь любому человеку будет приятно, если он поймёт, что его возвращения ждут. И совсем не важно – привык он к этому или нет. А Марина просто старалась быть вежливой и благодарной, даже когда наталкивалась на недоумение и непонимание со стороны Дмитрия. Он продолжал говорить ей, что пора становиться хозяйкой в доме, и, кажется, не понимал, что в обязанности хозяйки входит не только выбор мебели по каталогам и расстановка её по углам. Сейчас было важным создать уют, домашнюю атмосферу, чтобы всё было знакомо и привычно. В первую очередь для детей. А что делать с самим домом, таким огромным и, на самом деле, полупустым, она пока не знала. Надеялась только, что Стеклов приедет и всё само решится. Уж он наверняка знает, как себя вести и как поступать. У Марины вся надежда была на него.
Наверное, в глазах Дмитрия она выглядела едва ли не трусихой. Или ещё хуже – странноватой особой. Он искренне считал, что ей радоваться нужно такой свалившейся на голову удаче, говорил, что надо пользоваться преимуществами, положением отца, начать сначала, а Марина только улыбалась в ответ на его нравоучительные речи. Ей с переменами не так просто было свыкнуться. Особенно тяжело было смириться с тем, что люди за её спиной теперь шушукаются, с увлечением обсуждая такой поворот в её судьбе. Ей даже завидовали. Ещё недавно ёжилась от сочувственных взглядов, а теперь не знала, куда деться от завистливых замечаний. К тому же, все были уверены, что она с радостью свалила на своего отца все свои проблемы, и за это было немного стыдно, когда понимала, что возразить ей, по сути, нечего. Никогда не любила находиться в центре внимания, а тут как назло – такое важное событие в жизни, в её жизни, а все вокруг обсуждают. И никому дела нет, что она из-за этого переживает. Вот и Дмитрий всегда разговаривает с ней так, словно она какую-то банальную истину не в состоянии понять. Ему, наверняка, и в голову не приходит, что в ней переживаний накопилось больше, чем радости. И что она не сильная, как он, что не умеет отгораживаться от чужого мнения. Это он – скала…
Иногда Дмитрий на самом деле напоминал ей скалу, такой же непробиваемый и холодный. У него всё было чётко прописано: каждый день работа, всё по порядку, никаких неожиданностей. А тут они ему на голову свалились, и Гранович этому был не рад, Марина была в этом уверена. Не злился, не выходил из себя, но порой его недоумение в глаза так и бросалось, и хмуриться иногда начинал, непривыкший к детям, их любопытству и шуму, который они с лёгкостью устраивали. Ей Дмитрий никогда не жаловался, разве что об Эле говорить пытался, которая, кажется, устроила на него охоту по всем правилам. По крайней мере, Гранович этого всерьёз опасался. Марина не могла точно сказать, что дочь в новом знакомом так заворожило, но была уверена, что та не напугана им, даже если и отказывается до сих пор с Дмитрием разговаривать. Что-то такое она в нём для себя увидела, возможно, мужскую силу, до которой ей раньше дела не было, и теперь оторваться не может, сблизиться хочет, но не решается, да и Гранович не торопится ей открываться, а уж тем более делать первый шаг, скорее наоборот, отталкивает её, напуганный таким отношением. И оба они ведут себя, как дети. Марина-то это понимала, и если дочери такое поведение прощала, она, в конце концов, слишком мала, чтобы свои поступки обосновывать, как дяде Диме хотелось бы, то, как сказать об этом Дмитрию – Марина не знала. Вряд ли он захочет слушать её советы, а уж тем более им следовать. Он, наверное, ждёт не дождётся, когда сможет уехать из этого дома. Ему здесь с некоторых пор неуютно и неспокойно стало, а вот Марина рада была, что он здесь. В большом доме, пусть и с детьми, ей явно не по себе было бы. А тут мужчина рядом, всё поспокойнее. Даже если они не понимают друг друга и мало общаются.
На следующий день привезли ёлку: пушистую, под потолок, настоящую красавицу. Она заняла весь угол в просторной гостиной, пока не наряженная, но радовавшая глаз своей насыщенной зеленью. Дом сразу наполнился приятным запахом хвои, и стало понятно – Новый год совсем близко. Дети радовались, Эля постоянно под нижние ветки пряталась и распевала выученную для новогоднего утренника песенку про новогоднюю ёлку, а Антон в свою комнату не торопился. С тех пор как у него появилась собственная комната, он как-то враз полюбил одиночество.
- У нас сегодня праздник, - объявила Марина, когда все вечером собрались за столом. – Я даже торт купила.
Дмитрий с подозрением посмотрел на развеселившихся детей, потом взгляд на Марину перевёл.
- Что за праздник?
- Десять дней, как мы переехали, - с невинной улыбкой заявила Марина.
Гранович только хмыкнул, но больше ничего не сказал, сосредоточился на еде. И от торта отказываться не стал, Марина давно заметила, что он сладкое любит.
- Хочу ёлку наряжать, - сообщила Эля, сунув палец в крем на своём куске торта.
Дима поднял на неё глаза, удивлённый тем, что она в его присутствии решилась заговорить.
- Будем наряжать, - согласилась Марина, - но только в выходной. У нас ещё игрушек нет.
- Значит, надо купить! – воскликнула Эля весело.
- Можно у дяди Димы взять, - выдал дельное предложение Антон.
- У меня? – опешил Гранович.
- В магазине. Там много, я видел.
- А-а. – Гранович кивнул. – Да, у нас распродажа. Но думаю, ваша мама купит другие игрушки. – Они с Мариной взглядами встретились, но она не потрудилась ответить.
А вечером Марина застала его у ёлки. Дмитрий колючую веточку между пальцами потёр, затем их понюхал. Марина с лестницы спустилась и остановилась, наблюдая за ним, можно сказать, что украдкой, и не зная, следует ли ей заговорить с ним, а Дмитрий сделал это первым, причём даже не обернулся, непонятно как почувствовав её присутствие.
- Марина, у вас в детстве была такая ёлка?
Она руку от перил оторвала и сделала шаг.
- Такой большой никогда не было. А у вас?
- А у нас была искусственная ёлка. Я её помню, старая такая, бабушкина ещё. Мне было лет тринадцать, когда мама перестала её наряжать, да и вообще доставать.
- Почему?
Он пожал плечами.
- Я вырос. Наверное, поэтому.
Марина тоже к ёлке подошла и улыбнулась, разглядывая дерево.
- Но всё равно это приятно. Правда?
Гранович руки в карманы брюк спрятал, а сам на Марину смотрел. А потом вдруг сказал:
- Возьмите отпуск.
Она удивлённо вздёрнула брови.
- Зачем?
- Чтобы успокоиться. Заняться детьми, новым домом. Собой, наконец. Чтобы никому ничего не объяснять.
Она глаза опустила, тоже изящную колючую веточку потрогала.
- Вы нашли квартиру, Дмитрий Алексеевич?
- Дима.
- Дима, - не стала она спорить. – Нашли?
- Нет. Но это не проблема, я уже говорил.
- У вас вообще проблем нет?
- Мелочи не бывают проблемой, Марина.
- Бывают. Иногда из мелочей самые большие проблемы складываются.
Он равнодушно пожал плечами, а Марина решила ему напомнить:
- Вы не ответили. Вы собираетесь переехать?
- Я останусь настолько, насколько нужно. Я же обещал.
- Я только сегодня думала о том, что рада вашему присутствию. Хотя, понимаю, что вам непривычно… рядом с детьми.
Дима отошёл от неё, чтобы со стороны понаблюдать за тем, как она смущается и слова подбирает. Сел на диван и даже ногу на ногу закинул, делая вид, что их очередной разговор "за жизнь" его совсем не напрягает.
- Почему же, это интересно. Такой опыт.
Марина вдруг улыбнулась.
- Правда?
Под её пытливым засветившимся взглядом, он почувствовал настоящее смятение.
- Есть немного. У вас талант, Марина.
- Это какой же?
- Уют создавать. Это не всем женщинам дано.
- А ваша бывшая жена?
Гранович равнодушно дёрнул плечом.
- Не знаю. В то время я слишком редко бывал дома, чтобы это понять. А может, не тянуло. Я вообще, человек не семейный. Вы это, наверное, уже поняли. И с детьми я не умею.
- Зато в вас есть другое качество. Вы умеете их слушать. Это тоже важно.
Гранович неожиданно заинтересовался.
- Почему вы так решили?
- Я вижу. Если Эля с вами и не говорит, - Марина рассмеялась, - то Антон, кажется, всё на свете вам рассказал. А вы слушаете и не перебиваете.
Откуда-то взялась неловкость. Дмитрий моргнул растерянно, потом отвернулся и в сторону проговорил:
- Вообще-то, я люблю слушать.
- Вот видите.
- Да ничего я не вижу! – Он занервничал и с дивана поднялся. – Мы говорим не о том. Что вы думаете о моём предложении? Об отпуске?
- Я подумаю об этом, - уклончиво ответила Марина, не понимая, из-за чего Дмитрий неожиданно взбрыкнул. – Правда, подумаю. Возможно, это правильно… сделать передышку.
Гранович скупо улыбнулся. Он явно был недоволен отсутствием в голосе Марины энтузиазма.
- Я его не понимаю, - по секрету говорила она Тамаре на следующий день, когда подруга забежала к ней на работу, чтобы узнать новости. И, конечно, смуглый новый знакомый, живущий с Мариной в одном доме, Тому очень интересовал. Она пальто распахнула, руку в бок упёрла, а на Марину уставилась горящим от любопытства взглядом.
- Почему? У него какие-то… странности?
- Да нет у него никаких странностей! – шикнула на неё Марина. – Просто он очень… серьёзный, собранный. Целеустремлённый такой, что даже странно. Представляешь, если он со мной заговаривает, то обязательно по делу, а так молчит. Вот как Элька. Они двое как начнут молчать, так хоть из дома беги. – Вопреки своим словам Марина неожиданно улыбнулась. – А я нервничаю.
Тамара многозначительно хмыкнула.
- А чего это ты нервничаешь?
Марина вспыхнула.
- Ну тебя!
- А что? Симпатичный мужик, упакованный, голова, как часы работает, а ты на меня шикаешь. Марин, ты же с ним живёшь бок о бок. А это очень серьёзно. – Подумала и кивнула: - Да, есть из-за чего нервничать.
Марина глаза закатила, хотя и ненавидела этот глупый жест.
- Ну что – серьёзно? Болтушка ты. Ты хоть думаешь, что говоришь?
- А что? – удивилась Тамара.
Марина подошла к ней вплотную, чтобы со стороны никто не мог их услышать, и насмешливо проговорила, выразительно глядя на подругу:
- То. Даже если предположить… Да такому человеку, как зам моего отца даже в голову не придёт посмотреть в мою сторону. Зачем ему такая, как я? – Она фыркнула. – У нас и разговоры-то все какие-то нелепые!
Тома лукаво улыбнулась в ответ на все слова Марины. И не преминула ту уличить:
- Но ты об этом думаешь. Ведь думаешь, признайся. Он тебе понравился.
Марина начала неумолимо краснеть, но глаз не отвела.
- Понравился? Да даже если и понравился, то совсем не так, как ты себе придумала. Просто… - Марина глубоко вздохнула. – Просто я никогда встречала такого, как он. И как мой отец. Они оба меня удивляют. – И тут же без перехода, надеясь, наконец, закончить этот разговор, предложила: - Приходите к нам встречать Новый год. Тома, приходите.
- Конечно, придём, - согласилась Тамара. Многозначительно усмехнулась. – Я должна увидеть всё своими глазами. – И так на Марину посмотрела, что той стало ясно: новый дом подружку интересует не столь сильно, как Дмитрий Гранович.
Стеклов приехал в субботу, как и обещал. Вошёл в дом, весь обвешанный пакетами с подарками, и рассмеялся, когда Антон с Элей выбежали ему навстречу, а потом и вовсе на шее повисли. Марина стояла в паре шагов от них, и ощущала огромное волнение. Они не виделись три недели и хоть расстались как близкие родственники, но за прошедшие дни она всё равно начала от него отвыкать. А тут он в дом вошёл, большой такой, громогласный, и его, кажется, ничего не смущало. От детей оторвался и к ней подошёл. Марина нервно сглотнула, словно это не она прошлым вечером с ним беззаботно по телефону болтала.
- Привет.
- Привет, - отозвался он и обнял её. От него пахло морозом и ветром, будто он не на машине с личным водителем ехал, а по заснеженной тайге к ним пробирался, как самый настоящий Дед Мороз. Сжал её сильно, и у Марины вырвалось:
- Наконец-то приехал.
Николай Викторович радостно заулыбался, и отчитываться принялся за задержку. То туда он заехал, то там его ждали. Затем рукой махнул, отбрасывая в сторону мысли о работе, и потребовал:
- Рассказывайте, как вы тут устроились.
Марина взяла у него пальто, а дети в гостиную к дивану его потащили, уцепив за руки, наперебой рассказывая о своих комнатах.
- Наконец-то я сплю спокойно и не слышу, как Элька храпит, - воскликнул довольный донельзя Антон. Эля толкнула брата.
- Я не храплю!
- Откуда ты знаешь? Ты же в это время спишь!
Эля застыла в растерянности, рот открыла, но ничего достойного в ответ придумать не смогла, и тогда жалобно воскликнула:
- Мама, скажи ему!
Стеклов рассмеялся и усадил её к себе на колени.
- Он шутит, котёнок.
Антон на диване рядом с дедом развалился и усмехнулся, не спеша соглашаться, но и не опровергая его слова.
Весь день в доме было шумно, дети подарки разбирали, а Николай Викторович в этом деле принимал непосредственное участие, помогал им. Марина ужин готовила, прислушиваясь к их голосам, а потом улыбнулась, когда отец на кухне появился. Он подошёл и сзади её приобнял, ткнувшись твёрдым подбородком в её макушку.
- Как у тебя дела? – совсем другим тоном, очень серьёзно с явной тревогой, спросил Стеклов, а у Марины сразу на душе тяжелее стало.
- Всё хорошо.
- Держишься?
- Конечно. Что ещё остаётся?
- Главное, не унывай.
- Да я не унываю! Меня тут муштруют, стараются мой боевой дух поддерживать.
- Да ты что? – Стеклов за стол кухонный присел, спинку стула руками обхватил, а на дочь взглянул заинтересованно и со смешинкой во взгляде. – И кто же?
Марина немного удивилась его вопросу.
- Как кто? Твой зам.
- Димка?
- Да. Проводит со мной сеансы психоанализа, настраивает меня на светлое будущее. – Марина обратила к отцу выразительный взгляд, тот хохотнул, а вот из-за угла послышалось несколько язвительное:
- Никакого психоанализа, Марина Николаевна. Я ненавижу психологию и говорил вам об этом.