– Ой, ну какая разница. Какая разница, в какую девочку ты влюбился, это же с бухты-барахты, какая подвернулась. У меня тоже он по "аське" выпал, как выигрыш в игральном автомате!
– Ты влюбилась? – Караванов смотрел на нее как на инопланетянку.
– А ты полагаешь, что я не способна влюбиться? – удивилась, в свою очередь, она.
Он пожал плечами:
– Не знаю. Но я только сейчас сообразил и сопоставил: эти ключи, помада, твой голос… Интересно… Я как-то об этом не думал…
– То есть тебе не приходило в голову, что такая профессиональная мамка может иметь личную жизнь? Что ее может интересовать что-то, кроме школьных успехов ее деток, завтраков, обедов, стирки и уборки? – уточнила она, дико захохотав.
– Да, наверное… Извини, мне надо кое-какие вещи там разобрать. – Он вышел.
Елена допила чай и, проходя к себе, заметила, что Караванов сидит за Лидиным письменным столом с наушниками.
– Ау! Ты чего там делаешь? – тронула она его за плечо.
Он посмотрел на нее странными глазами, снял наушники и протянул ей:
– Послушай. Тебе нравится?
Елена надела наушники и услышала, как высокие детские голоса завопили под музыку:
– Нас не догонят! Нас не догонят!
– Что это такое? – спросила она.
– Это группа "Тату". Мне очень нравится, – смущенно сказал Караванов.
– Какая-то детская кислотная дискотека, – поморщилась Елена.
– А мне нравится, – с вызовом ответил Караванов.
– Ну-ну…
Зазвонил телефон, и Елена бросилась к нему со всех ног.
– Просыпайся, моя радость! – пропел Никита в телефонную трубку.
– Уже проснулась! – выдохнула Елена.
– Я жду тебя в Интернете. Уже извелся…
– Бегу-бегу! – Положила трубку и начала торопливо собираться.
– Поздно будешь вечером? – внимательно посмотрел на нее Караванов, зайдя в комнату.
– Да. У меня сразу три мероприятия.
– Сочувствую.
– Волка ноги кормят…
…Поскакала на работу чуть не вприпрыжку, поймала такси, красила ресницы прямо в машине…
И тут что-то заставило замереть, она даже не сразу поняла, что это были детские голоса из приемника, кричащие припев:
– Нас не догонят! Нас не догонят!
– Вам нравится? – спросила она молодого человека за рулем.
– Татушки? Ничего, но они ведь эти… – ответил парень с неопределенной улыбкой.
– Нас не догонят только скажи дальше нас двое только огни аэродрома мы убежим нас не догонят дальше от них дальше от дома ночь-проводник спрячь наши тени за облака за облаками нас не найдут нас не изменять им не достать звезды руками… – звучало из приемника.
– Не поняла, – уточнила Елена.
– Ну, розовые они. Им наш брат не нужен, – огорченно сказал парень. – А так девчонки клевые…
"Караванов свихнулся с концами!" – с ужасом подумала Елена. Впрочем, что-то манило и ее в этом подростковом празднике убегания от взрослых, обозначенном воплем: "Нас не догонят!"
На работе включила компьютер. Написала Никите:
– День без тебя как год!
Прекрасно понимала, что это и правда, и неправда. Это как, когда в постели говоришь "люблю", ведь чистая правда… но на отдельно взятый момент…
Никита. Не могу, не услышав тебя, начать рабочий день…
Белокурая. Надеюсь, убытки фирмы не за мой счет?
Никита. Черт с ней, с фирмой…
Белокурая. Вернулся муж. Точнее, бывший муж.
Никита. И что?
Белокурая. Ничего. Мило пообщались.
Никита. И ничто не дрогнуло внутри?
Белокурая. Сама удивляюсь.
Никита. Ты просто из железа… Я боюсь таких женщин.
Белокурая. Всего лишь честна. В том числе и перед собой.
Никита. Когда вижу тебя, кажется, что ты ангел, и я готов родину продать ради одного поцелуя… А когда начинаешь говорить, пугаюсь… у тебя внутри все как в часовом механизме…
Белокурая. Вот те раз!
Никита. Не хочется стать для тебя сейчас игрушкой…
Белокурая. А мне надоело общаться в манере: если у вас собаки нет, то ее не отравит сосед…
Никита. Это нормально для тех, кому больно терять. Не все из брака выходят, как из-под дождя: зонтик сложила – и вся сухая… У меня по-другому.
Белокурая. У меня тоже было по-другому. А потом надоело наступать на грабли… Короче, не хочу принадлежать тебе через компьютер – лучше через автомобиль…
Никита. Согласен. Но сегодня планируется огромное собрание. Будут обсуждать, что я завалил работу компании…
Белокурая. А ты завалил?
Никита. Сами бы попробовали! Они думали, что достаточно купить самолеты обанкротившегося бандюка, и денежки потекут.
Белокурая. Что нужно, чтоб потекли?
Никита. Вкладывать, вкладывать и вкладывать… В рекламу, взятки, ремонт, контакты… Вчера целый день скандалил. Вымотался, как собака после гона…
Белокурая. Поговорить в нашем рекламном отделе? Может, по дешевке можно сделать какую-нибудь скрытую рекламу.
Никита. Я тебя ни о чем не прошу.
Белокурая. Есть такая песенка: "Он не требует, не просит, желтый глаз его горит, каждый сам ему приносит и спасибо говорит…"
Никита. Никогда никакой помощи от тебя не приму.
Белокурая. Значит, и я не смогу обратиться к тебе за помощью?
Никита. Тут большая разница. Ведь я же мужчина.
Белокурая. Как я устала слышать этот идиотский довод. Тем более что никогда не понятно, что ты вкладываешь в это слово.
Никита. Все!
Белокурая. То, что, будучи женатым любовником, разговариваешь, как девушка, которую лишили девственности и не хотят жениться…
Никита. Лен, я прихожу домой мрачнее тучи, и дети не узнают меня. А жена думает, что я заболел…
Белокурая. И что?
Никита. И ничего… дождусь, когда ты ко мне остынешь, а потом уползу в нору, залижу раны…
Белокурая. Долго ждать придется, я тебя слишком хочу…
Никита. Первый раз в жизни встречаю женщину, которая так легко об этом говорит.
Белокурая. Хочешь, чтоб я врала?
Никита. Так ведь и это неправда. Точнее: "Хочу, но не более, чем кого бы то ни было в прошлом…"
Белокурая. Когда женщина кого-то хочет, у нее нет прошлого!!!!! – игриво написала Елена и почувствовала себя старым развратником, уламывающим нимфетку. Видела, что Никите нелегко дается все это. Но в своей среде никогда не встречала взрослого мужика, не вылезающего из темы "и хочется, и колется, и мама не дает…"
Никита. Ты живешь одним мигом…
Белокурая. Точно. И он кончился… Все. Меня вызывают.
Никто не вызвал, но разговор становился приторным и бессмысленным. Надо было его побыстрей закончить, чтобы не наговорить гадостей.
Никита. А когда ты будешь снова у компьютера?
Белокурая. Не знаю.
Никита. А мы можем исхитриться и выпить кофе?
Белокурая. Не уверена. Сегодня очень трудный день.
Она собиралась увидеться с Никитой, но решила было проучить его за нытье.
Никита. А какие у тебя дела сегодня?
Белокурая. Три презентации, на которые надо заехать.
Никита. Можно я побуду твоим водителем?
Белокурая. Мне не нужен водитель, который все время говорит о том, что я черт, а он – младенец…
Никита. Все. Онемел! Во сколько заезжаю?
Белокурая. В шесть…
Когда села в его машину на глазах у половины редакции, не удержалась, чтобы не начать целоваться.
– Ты сумасшедшая… Ну что мне с тобой делать? – спросил Никита.
– Вариантов не много… любить, – рассмеялась она.
– А почему ты думаешь, что это любовь? – деланно удивился он, выезжая из редакционного двора.
– Я знаю много разных слов. Но мне кажется, это подходит…
– Если ты не уберешь пальцы с моей шеи, мы попадем в аварию. В данном случае ты говоришь за себя? Или самоуверенно за обоих?
– Самоуверенно за обоих.
– Даже не знаю, что ответить на такую наглость… Нет, верни пальцы на мою шею. Я по ним скучаю…
– Слушай, куда мы едем?
– Как куда? В парк.
– Интересно, а как же мои презентации?
– Точно так же, как и моя семья…
– А что я скажу главному?
– То же самое, что и я жене.
– А ты спросил, хочу ли я?
– И спрашивать не собираюсь!
До ночи были в парке, гуляли по безлюдным аллейкам, бродили возле опустевших аттракционов, читали стихи друг другу. Подъезжая к дому, Елена накрасила сладко припухшие от поцелуев губы. Впрочем, зря. Караванов храпел, Лиды не было… Напевая, побродила по квартире, налила себе рюмку водки. Отправилась в Лидину комнату, открыла ее одежный шкаф и начала мерить то, что хоть как-то налезало. Выяснилось, что она еще вполне может носить декольтированные кофточки в обтяжку и широкие пояса… и, что бы ни сказали об этом в редакции, начнет делать это просто с завтрашнего дня.
И еще увидела, что вся шея и грудь в пятнах… придется дать Никите в лоб и надеть завтра кофточку под горло. И как-то аккуратно ходить по дому, ведь все халаты у нее распахнутые. А впрочем, и фиг с ними. Эта шея и эта грудь больше не имеют никакого отношения к Караванову: как хочу, так и хожу…
…Проснулась как обычно, но Караванов почему-то еще был дома. Пришлось садиться за завтрак вместе с ним. Можно было обмотать шею шелковой косынкой и изобразить ангину, но было лень… После вчерашнего парка Елена чувствовала себя томной, плавной и ленивой медузой в разогретом море.
Караванов задумчиво посмотрел на ее шею и сказал:
– Странно… откуда комары глубокой осенью!
И вполне можно было сказать:
– Я и сама удивляюсь…
И мягко вернуться в семейную жизнь, как на ее месте сделали бы миллионы женщин, совершенно не понимая, что закапывают себя с потрохами. Но это было невозможно… ну, совершенно невозможно.
– Караванов, скажи честно, ты совсем идиот? – нежно спросила она.
– Не совсем, – замялся он с лицом, на котором было написано: "Я, конечно, все вижу, но как ты объяснишь, так я и пойму…"
– Что ты тут при Карцевой орал про не устраивающую тебя сексуальную жизнь?
– Именно то, что думал.
– А почему ты считал, что она устраивает меня?
– Потому что тебя она устраивала!
– Караванов, ты – слепоглухонемой капитан дальнего плаванья! Ты был единственным человеком, которому было не видно, что у меня любовники.
– У тебя? – Он чуть не пролил кофе на халат. – Очень хорошо… я даже рад…
И на лице его не было обиды, ревности – было недоумение…
– Я говорю это не для того, чтобы тебе досадить, а для того, чтобы ты что-то узнал о себе. Ты безразличен и невнимателен даже к человеку, с которым ты живешь, – сказала она.
– А знаешь, – усмехнулся он, – я тебе не верю. Ты это придумала, чтоб сделать мне неприятно. Но мне это все равно… особенно теперь.
– Если бы было все равно, ты бы по-другому реагировал на пятна на моей шее. Я решила, что не буду разводиться с тобой, как твои прошлые жены, иначе ты так и не повзрослеешь. За наш развод ты узнаешь о себе все! – вдруг резко сказала она и сама себе удивилась: – Мне надоело быть рабочей лошадью и прикидываться милой кисой. Когда пытаешься красться на мягких лапках, копыта слишком стучат… При тебе у меня было всего два любовника. Ни в одного из них я не была влюблена, потому что боялась огорчить тебя…
– Ну и дура! – ответил Караванов.
– Конечно, дура. Но я это только теперь поняла…
– А когда это началось?
– Три года тому назад…
– Еще до квартиры?
– Ага. Иначе я бы всех тут передушила. А так отвлекалась на чувство вины…
– Странно… Так не похоже на тебя… А вот я тебе не изменял, – хвастливо напомнил он.
– Естественно! Ты же не умеешь это делать по-взрослому, у тебя через секунду из-под колпака видны ослиные уши, – захохотала Елена.
– А ты чем гордишься? Тем, что ты такая Мата Хари, перелезаешь из постели в постель, не изменившись в лице? – спросил он, прищурившись.
– Стоп! Штатная единица профессионального праведника в этом сезоне уже занята…
– Кем?
– Автором пятен на шее… Он, как и ты, заводит мораль в ту секунду, как только я начинаю обращаться с ним ровно так, как мужики обращаются с бабами… Хочешь, я тебе на брови повязку поменяю?
– Без тебя поменяют! – буркнул Караванов и ушел на работу.
…В редакцию Елена пришла, кокетливо замотав горло алым шарфиком. Подошла Олечка с полной лейкой.
– Можно я вас попрошу чайные пакетики не выбрасывать. Я их кипятком заливаю, а потом цветы поливаю, – виновато попросила она.
– Да я чаю почти не пью, а Кате буду напоминать, – кивнула Елена.
– Вы только этим не говорите, ладно? – зашептала Олечка, кивнув на веселый молодняк из светского отдела и из отдела международной жизни за компьютерами. – Они надо мной все время издеваются, дразнят "цветочница Анюта"…
– Не бойся, не скажем, – успокоила Катя.
Олечка была из простой неблагополучной семьи, и снобистская редакционная молодежь бесконечно устраивала ей розыгрыши.
– Елена, главный просит вас пообедать с кем-то из Думы. Я, пока шла сюда, фамилию забыла, хотя сама с ним по телефону базарила. Вы меня не выдавайте, ладно? – взмолилась Олечка.
– Ладно, сейчас сама к нему зайду, – успокоила Елена.
– В башке совсем пусто, – покачала головой Катя, когда Олечка отошла танцующей походкой. – Корове давно рожать пора, а она все по тинейджерским дискотекам ходит, кошельки ищет!
– От кого ей рожать? – возразила Елена.
– Смотри, у меня материал. По сведениям Госкомстата, в России сегодня каждый третий ребенок рождается вне брака, тогда как девять лет назад – только каждый седьмой. В нашей стране наблюдается общемировая тенденция, когда женщины не желают себя связывать узами брака. К тому же семьи стремятся ограничиться рождением одного ребенка. По уровню рождаемости Кавказ, по сравнению с другими российскими регионами, продолжает оставаться в лидерах. Если в Москве на тысячу человек в среднем приходится 9 рождений, то в Ингушетии этот показатель составляет 20, в Дагестане – 17. Самый неблагополучный регион – Тульская область, здесь на тысячу населения приходится всего 7 рождений.
– А чего ты свою старшую не уговариваешь рожать? – напомнила Елена.
– Так моя с образованием, можно сказать, пролетарка умственного труда, глядишь, карьеру сделает. А эта, кроме как цветы растить и ноги раздвигать, ничего не умеет! – ответила Катя с осуждением.
Елена отправилась к главному.
– Вы ведь у нас "золотое перо"! Больше никому доверить не могу. Хочу, чтоб вы с ним пообедали, пусть прокомментирует возможные перестановки в правительстве, – сказал главный. – Правда, у вас такой легкомысленный вид… Может быть, этот душераздирающий шарфик стоит снять?
Елену захлестнуло хулиганское настроение, она начала разматывать шарфик, явив глубоко декольтированную грудь и шею в пятнах совершенно определенного происхождения. И, глядя на отпавшую челюсть главного, с совершенно серьезным видом спросила:
– Как вы считаете? Так солидней?
– А мне сказали, что вы разводитесь… – недоуменно произнес он.
– Именно приметы развода я и пыталась скрыть шарфиком! – ослепительно улыбнулась Елена.
– Тогда, пожалуй, лучше в шарфике, – промямлил главный.
– Хорошо. Но только потому, что вы меня об этом просите! – хихикнула она, заматывая шарфик обратно.
Ее страшно развеселила реакция. Главный был бодряк, щупающий молоденьких секретарш, и – точно, как Караванов, – совершенно уверенный, что его сорокапятилетняя жена давно не игрок в этом виде спорта. Шея и декольте Елены так озадачили его, что он немедленно пошел звонить жене и проверять, где она.
– Олечка, где вы заказали столик для интервью? – спросила Елена, выходя.
– В "Пушкине". Там такой шоколад!
– Ладно, в "Пушкине", так в "Пушкине".
На включенный компьютер пришло сообщение от Никиты.
Никита. Солнышко мое! Я сегодня вечером должен улететь на переговоры. Вернусь завтра.
Белокурая. Надеюсь, к этому времени у меня побелеют пятна на шее и груди.
Никита. Прости. Я – свинья. Был неадекватен…
Белокурая. Предупреждала же – у меня очень нежная кожа.
Никита. Такой кожи больше не бывает!
Белокурая. Будешь договариваться про самолеты?
Никита. Про дешевое топливо.
Белокурая. А я в "Пушкине" должна брать интервью у депутата.
Никита. Во сколько?
Белокурая. В три.
Никита. А ты с ним будешь кокетничать?
Белокурая. Только для получения информации. Так что там с топливом получается?
Никита. Про мои проблемы мы с тобой разговаривать не будем, никогда! Только про мои удачи…
Белокурая. Ты мне нужен целиком, а не в расчлененке.
Никита. И не в машине. Лучше попробовать более просторный для фантазий вариант… но пока это на стадии проработки…
Белокурая. Муж ищет квартиру. Он скоро уедет. Кстати, днем он на работе.
Никита. За кого ты меня принимаешь?
Белокурая. За человека, который уже дважды не подарил мне цветов…
Никита. Прости! Я – неблагодарная скотина… каждый раз так мчусь, что все из башки вылетает!
Белокурая. Это не оправдание…
Никита. Согласен. Я просыпаюсь каждый день, как парализованный. Потом вспоминаю, что у меня есть ты, и энергия начинает бить фонтаном!
Белокурая. Почему как парализованный?
Никита. Потому что не должен иметь такие отношения. Одно дело – какая-нибудь одинокая дамочка на стороне: приехал, пообщался, подарил парфюм – взаимозачет. А ты меня целиком держишь, как куклу за нитку дергаешь…
Белокурая. Да это не я.
Никита. А кто?
Белокурая. Это твое сексуальное одиночество, оголодавшее за долгие годы в идеальном браке…
Никита. А "Пушкин" – это там, где лифт из чугунных завитушек?
Белокурая. Точно.
Никита. В нем можно целоваться.
Белокурая. Нет, он слишком быстро приезжает.
Никита. А ты уже пробовала?
Белокурая. Нет. Разве что сегодня с депутатом попробую…
Никита. Узнаю – сломаю депутату ребра.
Белокурая. У него депутатская неприкосновенность.
Никита. Если неприкосновенность, то и целоваться нельзя…
Белокурая. Раз ты уедешь, значит, завтра утром не появишься, как кукушка из часов?
Никита. Ты проснешься, сделаешь зарядку, выпьешь чаю… И я уже вернусь.
Белокурая. Ненавижу зарядку.
Никита. Зарядку обязательно нужно делать.
Белокурая. У меня уже было три мужа, считавшие, что они лучше знают, что мне нужно.
Никита. Умолкаю, услышав металлические нотки в твоем голосе… Как всякий сверчок – знаю свой шесток…
Белокурая. Меня неэффективно переделывать, в результате переделыватели уходят с большими разрушениями…
Никита. Молчу, учтиво склонив голову…
Белокурая. Да просто мне надоело общаться с мужиками в режиме гражданской войны, которую они сначала объявляют, потом проигрывают, а потом еще винят меня в этом. Ты понял, где ресторан "Пушкин"?
Никита. Понял… не вырвусь… с моего шестка только "Макдоналдс" виден…
Белокурая. Тогда пока.
Никита. Каждую секунду говорю себе, что нельзя прирастать к тебе… и никакого толку.