Тот встал и направился к Ольге. Я напрягся и приготовился к бою, понимая, что мои шансы спасти Ольгу - не то что мизерные, а просто нулевые. Но и отдавать ее вот так, за здорово живешь в руки этого идиота мне тоже совсем не хотелось. Впрочем, Ольга тоже просто так сдаваться не собиралась. Я увидел, как она сунула руку в сумочку. Идиотка! У нее же там пистолет! Пусть газовый, но все же. Какого черта она не дала мне его тихонько в машине?
Амбал между тем подошел к Ольге сзади и протянул к ней свою ручищу, но его остановил крик Светланы.
- Стойте! У нее нет шкатулки.
Амбал вопросительно взглянул на своего шефа и вернулся на место.
- Шкатулка у меня. Точнее, я ее спрятала, - тихо, опустив голову, сказала Светлана.
После короткого молчания Эдуард спросил с ленцой в голосе:
- И куда ты ее спрятала?
- Света, не говори. Они ничего не сделают, - вмешалась Ольга.
Пожалуй, этот Эдуард был так же одержим поисками шкатулки, как и Ольга. Почему они расстались? Вместе они уже нашли бы все сокровища мира.
- Сначала отпусти нас, тогда я все скажу, - подняла Светлана на вымогателя свои небесно-голубые глаза и тут же их опустила, спрятав за густыми, как и у Ольги, ресницами.
- Я отпущу вас тогда, когда посчитаю нужным. Где шкатулка?
- Нет. Сначала отпусти, - на поднимая головы, тихо, почти шепотом, но упрямо потребовала Светлана.
- Я же сказал - отпущу, когда шкатулка будет у меня и я увижу, что это не фуфло. Ты хочешь, чтобы с тобой первой развлеклись? Ну, что молчишь? Где шкатулка?
Эдуард кивнул амбалу, и тот снова поднялся из кресла.
- Нет! Подождите! - в глазах девушки было отчаянье, даже ужас. - Я скажу, где она! Она у Оли!
Эдуард еще раз кивнул громиле. Светлана заплакала и сквозь слезы прокричала:
- Я правду говорю! Я спрятала ее у Оли в квартире!
- Мерзавцы! Перестаньте измываться над нами! Света, не говори им ничего! - завопила Ольга, пытаясь заглушить сестру.
- Заткнись, грязная шлюха, - лениво бросил мерзавец. - Мои люди там были и ничего не нашли.
- Я спрятала уже после этого.
Эдуард дал знак амбалу, и тот отправился на место.
- И когда же это было? - спросил Эдуард, кажется поверив испуганной жертве своих дьявольских козней.
Светлана, тихонько всхлипывая, рассказала:
- На прошлой неделе. До этого я несколько дней носила ее с собой в сумочке. Потом пришла к Оле, там был Саша. Он рассказал, что кто-то залез в квартиру, а до этого на них напали прямо возле подъезда… Я испугалась… А потом, пока была в туалете, спрятала ее там в шкафчик за стиральным порошком… Я собиралась в ближайшее время забрать ее оттуда и положить в более надежное место, но не было возможности еще раз попасть в квартиру.
Я посмотрел на Ольгу - она была ошеломлена. Такой я ее еще никогда не видел. Бедняжка застыла в оцепенении, во все глаза, не мигая, уставившись на родную сестренку, словно та воскресла из мертвых. Пожалуй, это был сильный удар: затратить столько времени на поиски того, что лежит у тебя за спиной, в то время как ты сидишь в туалете… Нет, такое не каждый перенесет…
- Хорошо. Давно бы так. По чужим квартирам шнырять мы все мастера, а как расплачиваться… - сказал после некоторого молчания Эдуард.
Потом он встал, кивнул Слащавому, не проронившему за все представление ни слова, и они удалились на совещание.
- Зачем ты ему все рассказала? - с отчаяньем спросила Ольга у старшей сестрицы.
- А что было делать? - тихо, не поднимая глаз, ответила Светлана.
- Придумали бы что-нибудь. Шурик, ну что ты молчишь?
Если бы я в этот момент что-то пил, я бы поперхнулся. Интересно, что я мог придумать?
Вернувшийся вскоре Эдуард сообщил, что мы все сейчас поедем за шкатулкой, и приказал следовать за ним.
Мы двинулись в холл. Здесь я увидел Слащавого, о чем-то беседующего с типом, от которого Ольга отбивалась в то время, когда я знакомился возле киоска со Светланой. Слащавый явно давал ему какие-то инструкции и, когда тот согласно кивнул, переспросил:
- Ты все понял, Панкрат?
Похоже, Панкрат все понял. Мы вышли на улицу, где, кроме "опеля", стояла еще и "вольво" чуть ли не последней модели. Слащавый пригласил садиться. И тут меня с девицами разлучили, причем довольно ловко. Девушки оказались со Слащавым и Эдуардом в "вольво": Эдуард сел спереди с водителем-амбалом, а Слащавый сзади, рядом со Светланой. Ну а я расположился в "опеле" с Химиком за рулем, еще одним амбалом впереди и давишним Панкратом сзади. Не хватало только кубического коротышки, но я по нему не слишком скучал.
"Вольво" двигалась вперед, "опель" за ней. И вдруг за одним из поворотов лесной дороги мы остановились. Сидевший впереди амбал вылез из машины и открыл дверцу с моей стороны.
- Выходи, - внятно произнес он.
- Зачем?
Он не стал мне объяснять зачем. Просто вынул из машины, отбросил в кусты на обочине, сел обратно, и они уехали. Я считаю, это было самое настоящее свинство с их стороны. Что мне было делать посреди ночи и посреди леса?
Я принял самое разумное решение - стал пробираться в сторону города, благо некоторый опыт у меня уже был…
11
Я открыл дверь и испытал облегчение, как человек, потерявший очки и нашедший их на своем собственном лбу. Не нужно было больше гадать, беспокоиться, ломать голову. Не нужно было никуда бежать, заявлять и даже обрывать провода телефонов. И искать было не нужно - обе сестренки стояли передо мной.
Если честно, я не очень-то о них и беспокоился. Даже несмотря на те изуверства, которые приберег для них незабвеннейший Эдуард. И это совсем не потому, что я такой бесчувственный. Просто еще вчера, добираясь до города, я понял, что девицам, скорее всего, не грозит ничего страшного, поскольку если бы добрый Эдик и в самом деле решил воплотить в жизнь свои угрозы, то лучшего места для этого, чем загородный дом с подвалом, и не придумать. Можно было, конечно, и в московской квартире заняться истязанием сестер, но на даче это все-таки безопаснее. А раз так, то, добравшись до города, я отправился домой, куда и попал уже под утро. Хотя, безусловно, некоторое беспокойство за судьбу сестер я испытывал, пока не открыл дверь.
- Рад вас видеть здоровыми и невредимыми. Или я ошибаюсь? - посмотрел я на них с любопытством.
- Салют, Шурик! - приветствовала меня Ольга, входя в мое скромное жилище как к себе домой. - С тобой все в порядке? Этот мерзавец сказал, что тебе каюк, но мы не очень-то ему поверили. Правда, Светик?
- Здравствуйте, - вежливо поздоровалась Светик, просачиваясь вслед за сестрой.
- Ну, что ты молчишь? Как воды в рот набрал. Рассказывай, что с тобой было, - не переставая, тараторила девушка. - А у нас этот мерзавец шкатулку отобрал. Представляешь? Шурик, надо что-то делать.
- Может, разденетесь? - спросил я. - Или вы куда-то торопитесь?
Догадавшись, что отвечать на их вопросы в прихожей я не расположен, девушки разделись и прошли на кухню. Причем Ольга не переставала меня теребить, не желая замечать, что я ее щебетание воспринимаю просто как некий шумовой фон.
На кухне я предложил девицам чай или кофе, подозревая, что от доисторического куска окаменевшего сыра, каким-то чудом сохранившегося в моем холодильнике, они наверняка откажутся. Ольга на мое предложение заявила, что кушать не хочет, чему я немало удивился, не припоминая, чтобы предлагал ей покушать. Ставя чайник на плиту, на стол чашки, я заметил, что Светлана с интересом разглядывает мое жилье. Я старался угадать, что она о нем думает, но так ничего и не понял. Ее личико хранило секреты не хуже швейцарского банка.
Сев между девушками, расположившимися напротив друг друга, причем Ольга, как обычно, заняла мое место у окна, я спросил:
- Может, вы расскажете, что с вами произошло и почему вы примчались ко мне?
Мой вопрос какое-то время оставался без ответа. Светлана, с тех пор как переступила порог моей квартиры, не проронила не звука, мои слова повисли в воздухе, и разговаривала за столом одна Ольга. В конце концов ей это, видимо, прискучило и, поняв, что собеседника можно заполучить, только ответив на пару его вопросов, она кратко поведала, что с ними произошло.
Оказалось, что из "теремка" они всей честной компанией отправились в квартиру к Эдуарду. В скобках замечу, что я к нему в гости не набивался, и, скажи он мне, что я там лишний, я бы и сам ушел - для этого совсем не нужно было так по-свински вышвыривать меня из машины. Как справедливо подметила Лена, культурки ему действительно не хватает. Я с такими не дружу.
Так вот, они отправились в квартиру к Эдуарду, где и провели почти всю ночь, пока он стращал их, чтобы они не вздумали обратиться в милицию. А потом явились хмыри, с которыми я был в машине, но без меня. Зато они привезли шкатулку, и Эдуард уже под утро выгнал девиц на улицу, отобрав у них все деньги. Добравшись до Ольгиного дома, они немного поспали и решили рвануть ко мне.
Я заметил, что Ольга ни разу не назвала своего бывшего дружка по имени - только "этот", "мерзавец" и прочие, в основном нецензурные, эпитеты. На мой вопрос, почему бы им действительно не обратиться в милицию, Ольга замялась и ответила, что доказать все равно ничего нельзя, поскольку шкатулку и в глаза-то никто не видел.
Я с сомнением посмотрел на нее и спросил:
- Ну, а еще что он вам сказал?
- Да ничего, - пожала она плечами. - Гадости всякие говорил, обзывался, угрожал. Шурик, - обратилась она ко мне безо всякой паузы. - Нам нужна твоя помощь. Мы тут со Светой подумали. Знаешь, сегодня выписывают бабушку. Вообще-то, ее не хотели выписывать, но бабуля не любит лежать по больницам со стариками да убогими, как она говорит. В общем, было бы неплохо, если бы ты с нами поехал, встретил ее. Да еще надо машину с дачи забрать. Поехали?
Я с подозрением уставился на нее - больно уж кротко она на меня смотрела и голосок был слишком уж ангельский.
- Ну, насчет дачи я, пожалуй, не против. Но не вижу особого смысла в том, чтобы встречать вашу бабушку из больницы. Думаю, вы и без меня с этой задачей успешно справитесь, тем более, что вашей бабушке после больницы будет совсем не до меня.
- Понимаешь, Шурик, - уже совсем ангельски обратилась ко мне Ольга и поскребла своими коготками мое запястье. - Мы тут со Светой подумали: надо бабушке как-то сказать о шкатулке. Мы решили, что у тебя это лучше получится.
- Да? Вы вот, значит, как решили? - посмотрел я на Светлану, прячущую глаза за пушистыми ресницами. На Ольгу я не смотрел, поскольку уже по опыту знал, что она так на меня сейчас взирает своими огромными глазищами, что обижаться и тем более злиться на нее под этим по-детски наивным и бесхитростным взглядом просто невозможно.
- Понимаешь, Шурик, нам неудобно говорить с ней о шкатулке, а тебе проще это сделать.
- Ну конечно. Мне это будет удобней. Я так ей и скажу: вашу шкатулку с драгоценностями, эту великую тайну веков, о которой мне ничего неизвестно, сперли негодяи, а им, в отличие от меня, о ней все известно от ваших дорогих внучек. Вот что я ей скажу.
- Шурик, перестань, - шлепнула меня Ольга по руке. - Они случайно узнали о драгоценностях.
- Да? - уставился я на нее. - Уж не от тебя ли? Тебя, наверное, пытали перед этим. Впрочем, мне, в общем-то, все равно. Хотя, если честно, человеку, с которым ты собралась быть вместе, не очень приятно все узнавать последним.
- Это я ему все рассказала, - неожиданно подала голос Светлана, продолжавшая разглядывать узор столешницы моего кухонного стола. - Так получилось. Я не хотела этого делать, но так получилось.
- Вот оно! - откликнулся я на ее слова. - И вроде бы никто не виноват, а все по уши в дерьме.
- Перестань, Шурик. Поехали, - снова дотронулась до меня Ольга уже не только над столом, но и под столом.
Я посмотрел на нее, посмотрел на Светлану и пожал плечами. Мы поехали на дачу.
На даче кое-кто первым делом вспомнил, что еще не кушал, и мы сели уничтожать привезенные накануне припасы. А потом этот кое-кто заявил, что ему необходимо поспать перед дорогой, чтобы не уснуть за рулем. Мне же было предложено заняться починкой двери, выбитой вчера негодяями. Что ж, ремонтировать двери мне было не впервой.
Ликвидировав последствия разрушений и немного послонявшись по даче, я решил, что пора уже и будить кое-кого.
Когда я вошел в комнату, моим глазам предстала умилительная картинка: две кисы, совсем недавно говорившие друг про друга разные пакости, спали на разложенном диване, укрывшись одним пледом. Конечно, нарушать такую идиллию мне совсем не хотелось, но я набрался мужества и стал их настойчиво будить.
- Вставайте, труба зовет. Так вы всех женихов проспите.
Светлана подняла голову и посмотрела на меня вполне осмысленным взглядом. Я потормошил Ольгу, продолжавшую сопеть и пускать пузыри, и она, недовольно бормоча, тоже открыла глаза, посмотрела на часы и недовольно пробурчала:
- Шурик, еще совсем рано. Можно было поспать.
- Лучше недоспать, чем переспать. Или наоборот? - подмигнул я ей и, ловко увернувшись от пролетевшей подушки, пошел снимать закипающий чайник.
По дороге к больнице Ольга продолжила начатый еще на даче разговор.
- Шурик, ну ты придумал, как нам вернуть шкатулку?
- Конечно. Есть один простейший способ.
- Какой? - с энтузиазмом спросила Ольга.
- Выход, как всегда, прост. Кому-нибудь из вас, а может, и обеим нужно снова подружиться с Эдиком. Попросить у него прощения, ну и, разумеется, заплатить. Вы понимаете, о чем я говорю?
- Ни за что! - перебила меня Ольга. - Такому никогда не бывать. Да я лучше удавлюсь, чем лягу с ним в постель, а если, не дай Бог, все-таки лягу, то удавлю его.
- Света? - повернулся я к Светлане.
Похоже, мое предложение возмутило ее не меньше, чем сестру, и она подарила мне такой взгляд, словно недоумевала, как подобное вообще могло прийти в мою голову. Что ж, меня такая реакция нисколько не огорчила.
У больницы девицы выбрались из машины, о чем-то посовещались, похихикали и чуть ли не взявшись за руки отправились за бабушкой. Я остался в машине размышлять над тем, как же меня угораздило во все это влипнуть.
Мои размышления прервали вернувшиеся под ручку, улыбающиеся девицы, явно спевшиеся за моей спиной.
- Ну что, почему вы одни?
- Сказали, подождать минут сорок, - ответила Ольга, усаживаясь на свое место. Светлана молча устроилась на заднем сиденье.
- А с чего это вам так весело? Жизнь медом показалась?
- Конечно, Шуричек, - улыбнулась Ольга.
- Ну ладно. Веселитесь. Только сначала просветите меня, что я должен сказать вашей бабушке о драгоценностях.
- Скажи, что у нас их украли.
- Это вы и сами можете сказать. Лучше ответьте, кто из вас собрался уехать с ними за границу.
- Шурик, ну какое теперь это имеет значение? Скажи ей просто, что шкатулку украли, а о подробностях можешь не говорить. Правда, Светик? - обернулась Ольга к сестре.
- Да, Саша. Скажите просто, что шкатулку украли. Не надо больше волновать бабушку, - поддержала ее та.
- Ну хорошо. Бабушку волновать не будем. А я-то могу узнать, кто из вас собрался за бугор? Со мной ничего не случится, я волноваться не стану, - взглянул я на Ольгу, закурившую и смотревшую в окно, и обернулся на ее сестрицу, тоже избегавшую моего взгляда.
- Никто не собрался. Теперь это уже не важно, - как всегда, заупрямилась Ольга, а сестренка ее поддержала.
- Ну и черт с вами, - махнул я рукой. - И она в самом деле стоит миллион долларов?
Ольга, по-прежнему глядя в окно, ответила:
- Приблизительно. Самая ценная вещь в шкатулке - табакерка, подаренная императрицей Анной Иоановной Петру Ласси за Крымский поход. Золотая. На крышке выложена рубинами буква "А", а вокруг изумруды. По углам тоже четыре больших изумруда, а по периметру в два ряда бриллианты. Одни только камни тянут штук на пятьсот-семьсот. А если учесть, что это историческая реликвия, то "лимон" запросто может набежать Во всяком случае, судя по каталогам, там и за худшие вещицы дают большие деньги.
- А откуда она у вас?
- Долгая история. Расскажу как-нибудь на досуге. Она еще в революцию попала в нашу семью.
В это время Светлана сообщила, что им пора, и внучки пошли встречать бабушку, чьи драгоценности так преступно проворонили.
Вскоре они вернулись с тепло одетой старушкой, и мне пришлось снова выбираться из машины, чтобы дамы могли сесть назад. Но перед этим старушка цепким взором окинула "восьмерку" и, заметив ободранное Ольгой крыло, не преминула отреагировать соответствующим образом:
- Ты что, опять отцову машину разбила? Гоняешь как ненормальная. Я с тобой ездить-то боюсь. И мне ведь ничего не сказала. Вся в мать. Нашкодите, а потом прячетесь по углам.
- Бабушка! Перестань! - улыбнулась Ольга. - Ты компрометируешь нас перед Сашей. Не выдавай ему семейные тайны. Что он о нас подумает?
- Узнает, какие вы есть, - ответила бабушка, с трудом усевшись на сиденье. - Пусть уж лучше раньше узнает, чем позже.
Поднявшись в квартиру, бабушка сурово отчитала внучек за то, что в доме не убрано, обеда нет и они не подготовились к встрече старого, больного человека. Сестры молча, как провинившиеся школьницы, стояли перед ней, опустив головы. Ольга попыталась было оправдаться тем, что у них совсем не было времени, на что бабуля ответила:
- Бегать, крутить хвостами у вас всегда есть время, а приготовить квартиру к приходу бабушки из больницы времени нет.
Я не вмешивался в семейные неурядицы. Молча стоял в прихожей и представлял, как лет через сорок-пятьдесят Ольга станет такой же доброй старушенцией, гоняющей внуков. Эта картина меня позабавила, и Ольга, взглянув на меня, ущипнула за руку, тихонько прошипев:
- Ты что ухмыляешься? Тебе смешно? Не забыл еще, что должен сообщить ей о шкатулке?
- Ты, вместо того чтобы шептаться со своим кавалером, сходила бы в магазин и в аптеку. - Слух у бабули оказался совсем неплохой. - А ты, - обратилась она к Светлане, - принимайся за уборку. - А ты, - ткнула она пальцем в меня, - иди на кухню и поставь чайник, нечего истуканом в коридоре стоять.
Старушка скрылась в своей комнате, а мы бросились выполнять ее распоряжения.
Когда она появилась на кухне, я решил начать издалека - как-никак у человека больное сердце. В конце концов ей надоело слушать мое вступление, и она решительно потребовала, чтобы я сказал, что случилось.
- В общем, вашу шкатулку с драгоценностями украли, - выдохнул я и приготовился оказать первую помощь или хотя бы подать стакан воды.
Как всегда при моем общении с этой семейкой, я ошибся. Против ожидания никакой истерики не случилось. Бабушка даже не запустила в меня кружку с горячим чаем. Вместо этого она рассеянно помешивала в ней ложечкой и задумалась, подперев голову рукой, точь-в-точь как это делали ее внучки. Наконец она произнесла: