– А фактически ты выпила пять коктейлей. Каждый раз, когда ты делала заказ на сок, твой приятель шел в стойке и говорил официантам, что ты передумала. При этом он старался обращаться к разным барменам. И только, когда он попытался исправить твой заказ в третий раз, персонал обратил внимание на его странное поведение.
Трейси скрипнула зубами. Выходка Пола привела ее в бешенство, но еще больше злилась она на себя за то, что не сообразила тогда, что происходит. Еще ее удивляло, как она могла приписать убийственный эффект от выпитого спиртного двум злополучным коктейлям! Со стороны Рикардо было очень благородно играть роль рыцаря в сияющих доспехах, принимая у себя в номере незваных гостей, вернее гостью. Однако ему было невдомек, насколько важным был для нее вчерашний вечер, точнее для ее отца. Трейси сильно сожалела, что вмешательство Рикардо изменило естественное развитие событий.
По крайней мере, все уже закончилось бы. – Я непременно поговорю сегодня с Полом, – сказал Рикардо. – Если он позволяет себе подобные выходки, ему лучше присмотреть другое место работы.
– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Трейси. ЕЙ было важно, чтобы Рикардо в этом деле не участвовал. – На самом деле Пол не имел дурных намерений. Ты же знаешь, каким он бывает.
– Не имею об этом ни малейшего представления. Да и откуда мне знать? Я ведь видел его всего два или три раза, – возразил Рикардо, пожимая плечами. Заметив недоумение в глазах Трейси, он насторожился. – А что, Пол говорил что-то иное?
О да, Пол представлял все в другом свете. Он утверждал, что имеет с Рикардо более тесные связи, которые готов использовать, если Трейси не нарушит правила игры. Но в данном случае для нее не это было главным. Главным было выйти из создавшегося положения с минимальными потерями. Больше всего Трейси боялась рассердить Пола, что неминуемо сказалось бы отрицательно на ее родителях. От этого зависело, если не счастье, то, по крайней мере, видимость благополучия.
Рикардо следует отговорить от выяснения отношений с Полом.
– Пол… и я… – начала Трейси, заливаясь краской и мучительно выталкивая из себя каждое слово, – мы… собирались…
Она с мольбой смотрела на Рикардо, взглядом прося войти в ее положение и прекратить эту пытку.
Ему ничего не стоило остановить ее, сказав, что он все понял и в подробностях не нуждается. Однако Рикардо ничего подобного не сделал. С высокомерным спокойствием и плотно сжатыми губами он ждал ее объяснений. Ее явное смущение его ничуть не заботило. Уткнувшись взглядом в пол, Трейси выдавила из себя признание, которое, по ее мнению, должно было положить конец щекотливой теме.
– Мы с Полом собирались обручиться… – произнесла она чуть слышно и замолчала в надежде, что добралась до финала этого чрезвычайно трудного разговора. Взглянув на Рикардо из-под полуопущенных ресниц, она увидела в его глазах искры недоумения. – По этой причине я и нуждалась в выпивке. Я страшно нервничала, – пояснила Трейси.
Рикардо, похоже, ничего не понял.
– Но почему ты нервничала? Чего бояться и переживать, имея столь приятную перспективу?
– Не знаю.
Трейси не собиралась сообщать Рикардо интимные подробности. Пол четко изложил ей свои намерения. Больше не будет робких поцелуев на ступенях ее дома и бесконечных отговорок. Пол без обиняков сказал, что после помолвки потребует от нее то, что принадлежит ему, как он считал, по праву.
И Трейси ничего не могла с этим поделать.
Решив, что и без того чересчур разоткровенничалась, она решительно тряхнула головой и встала.
– Но давай на этом покончим, ладно? Не можешь ли ты теперь позвонить в химчистку и попросить принести мне платье? Мне бы хотелось одеться.
Трейси замолчала и простояла б ожидании не меньше минуты. Поскольку Рикардо и пальнем не пошевелил, она пожала плечами и заявила:
– Что ж, если тебе это так трудно, я сама о себе позабочусь.
Она подошла к телефону и, сняв трубку, принялась накручивать диск, чувствуя спиной пристальный взгляд Рикардо. В конце концов, она не обязана перед ним оправдываться, Если ему охота играть в героя, пусть найдет себе другую обиженную.
– Хорошо, я понимаю, что ты, вероятно, была немного не в себе, – подытожил Рикардо их беседу, словно не слышал ее заключительного признания. Трейси замерла, не докрутив диск. – Но зачем Полу понадобилось тебя спаивать? Каким надо обладать извращенным умом, чтобы сделать женщине предложение, о котором она наутро не будет ничего помнить? – Трейси безрадостно рассмеялась, но Рикардо не мог не заметить, как напряглись ее плечи и как задрожала тонкая рука, занесенная над телефонным аппаратом. Он с трудом уловил тихие слова, произнесенные ею сдержанно и настороженно:
– Весьма решительным. – Безнадежность ее тона задела в его душе какие-то струны. Если накануне Пол вызывал у Рикардо досаду и неприязнь, то сейчас эти чувства сменились отвращением и глухой яростью. Однако своих эмоций Рикардо ничем не выдал, поскольку понимал, что одно неверное слово, неверная интонация заставят Трейси занять оборонительную позицию и она навсегда уйдет из его комнаты и из жизни. Но он не хотел, чтобы она уходила. Эта мысль Рикардо немало удивила. Прошлой ночью он проявил к ней участие, обеспокоенный в первую очередь тем, что с ней обошлись бесчестно. Он поступил бы точно так же, будь на месте Трейси любой другой гость или гостья его отеля. Но маленькое ночное происшествие осталось позади. Он выполнил свой человеческий долг и уладил проблему. Трейси протрезвела, успокоилась и теперь в состоянии контролировать свои действия. Если она хочет одеться и вернуться в номер к своему проходимцу – ради Бога. Он не станет препятствовать. Какое ему, в конце концов, до нее дело?
Однако по какой-то неясной причине судьба Трейси его волновала.
– Как ты можешь вернуться к Полу после того, что он с тобой вчера сделал? Это несерьезно.
Трейси повернулась к нему лицом.
– Спасибо за заботу, – выпалила она. – Я уверена, что ты старался от чистого сердца. Но, честно говоря, я отлаю себе отчет в том, что вчера делала, и, естественно, не нуждаюсь в твоей так называемой помощи.
– Позволю себе с вами не согласиться, мадам. Так говорит в подобных случаях мой лондонский управляющий, – пояснил Рикардо, заметив изумление Трейси. – Вчера вечером ты совершила один-единственный и благоразумный поступок, когда обратилась за помощью. Ко мне! – Рикардо встал и, приблизившись к Трейси, приподнял за подбородок ее лицо. – Может, хочешь, чтобы я освежил твою память?
– Как-нибудь обойдусь, – пролепетала она, пытаясь отвернуться.
– Когда кто-то отвлек внимание Пола, я шепнул тебе, что в твои соки подмешивают коньяк. – Тогда ты разразилась слезами и попросила меня избавить тебя от его общества… Мольба о помощи не оставила меня равнодушным, и мне ничего другого не оставалось, как привести тебя сюда.
– Тебе не стоило этого делать! – ввернула Трейси и, убрав от лица его руку, отважно взглянула Рикардо в глаза.
Но он, оказывается, еще не закончил.
– Смею тебя заверить, что я сто раз пожалел, что вмешался! Будь в отеле свободная комната, я непременно определил бы тебя туда. Или ты полагаешь, что у меня нет других забот, кроме как нянчиться с пьяной девчонкой? Мало того, что у меня был полный банкетный зал гостей, так я еще должен был встретиться с прессой. Черт!
Не переводя дыхания и не тратя лишних слов, Рикардо несколькими размашистыми шагами пересек комнату и распахнул дверь. Трейси побледнела. Вероятно, теперь он вышвырнет ее за порог. Но в глубине души она понимала, что вполне заслужила такую расправу. Она отдавала себе отчет, что вчера Рикардо Энрикес вел себя как истинный джентльмен, в то время как она… Ссутулившись, Трейси засеменила па выход.
– Ты куда? – Рикардо довольно грубо остановил ее, схватив за плечо. – Какого черта ты тут выделываешься?! Куда ты собралась?!
– Иду к себе, – огрызнулась Трейси, теряя самообладание. – Я решила, что ты меня выпроваживаешь.
– Я хотел взять прессу, чтобы показать тебе, что вчера вечером у меня были поважнее дела, чем утирать тебе сопли. – Бегло просмотрев газету, Рикардо нахмурился. Черты его красивого лица посуровели. Пробормотав какое-то ругательство, он запустил газету в угол, после чего снова обратил свой гнев на Трейси. – Вот, выходит, с какими мужчинами ты имеешь дело?! Способными вышвырнуть в коридор женщину в нижнем белье?! Неужели ты ценишь себя так низко? – Он сделал несколько судорожных вдохов и выдохов и разжал кулаки. Его напряженное лицо смягчилось. – Трейси, жить так дальше нельзя.
Она почти физически ощущала клокотавшую в нем ярость и презрение. Но в его эмоциях не было для нее ничего нового, Трейси и сама испытывала по отношению к себе нечто подобное. С этим она была готова смириться, но, когда Рикардо тепло, почти нежно произнес ее имя, она поняла, что балансирует на грани. Прикусив до боли губу, Трейси усилием воли подавила безотчетное желание разрыдаться.
– Я должна идти, – пробормотала она срывающимся голосом, не смея поднять на Рикардо глаза. – Я хочу позвонить в химчистку, чтобы принесли мое платье, потом минуты на две займу твою ванную и уберусь восвояси.
Вернувшись к телефонному аппарату, Трейси снова сняла трубку и принялась накручивать диск. Вслушиваясь в длинные гудки, она с нетерпением ждала, когда ей ответят. Черт бы побрал Рикардо Энрикеса с его дурацкими расспросами! Ее жизнь и без его вмешательства представляла собой запутанный клубок неприятностей.
Но Рикардо и не думал униматься.
– Скажи, разве помолвка – не событие особой важности? – спросил он. – Разве оно не достойно того, чтобы вспоминать об этом всю оставшуюся жизнь? Зачем превращать праздник во что-то мерзкое и отталкивающее, сдобренное алкогольными парами и горьким сожалением?
– Ты не понимаешь, – процедила Трейси сквозь стиснутые зубы, отчаянно мечтая, чтобы он замолчал и оставил ее в покое.
– Отчего же? Я все понимаю, но представляю это иначе. Если бы я делал тебе предложение, то позаботился бы о том, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты чувствовала себя королевой. И уж точно не стал бы травить тебя спиртным. Не знаю, какие имелись для этого причины у Пола, но уверен, что далеко недобрые.
Рука Рикардо легла ей на плечо, но Трейси по-прежнему не смела поднять на него глаз. На долю секунды она представила себя счастливой женщиной в его объятиях, вообразила, как ласково сжимают ее его сильные руки, как он покрывает ее лицо соблазнительными поцелуями, а низкий бархатный голос проливается бальзамом на ее израненную душу. Нарисованная идиллия только усилила горечь ее разочарования, превратив минувшую ночь в безобразную пародию, а предполагаемый брачный союз – в нечто недопустимое. Слова Рикардо заставили Трейси увидеть правду, которую она до сих пор с упрямой настойчивостью отказывалась признавать.
– Я понимаю, что ты, возможно… – Рикардо оставил ее, когда бросил в удаляющуюся спину официанта слова благодарности.
– Ты иди в душ, Трейси, а я позвоню в химчистку, – предложил Рикардо. – В ванной ты найдешь все необходимое – полотенца, банный халат и туалетные принадлежности. Не стесняйся, бери все, что тебе нужно. Если понадобится что-то еще, дай мне знать. – Хорошо, – пробормотала Трейси.
2
Более чем хорошо, подумала она, входя в роскошную ванную комнату. Окинув взглядом полки с многочисленными флакончиками и баночками, она вздохнула. Да тут целый магазин! Есть все, что душе угодно. Вряд ли ей понадобится обращаться за чем-нибудь к Рикардо.
Почувствовав приближение головной боли, Трейси открыла шкафчик с аптечкой и в поисках аспирина пробежала глазами по полкам. Вот он, аспирин. Проглотив таблетку и запив ее водой, Трейси вспомнила, что настало время принимать противозачаточное средство. Но, поскольку решение принято и на попятный она не пойдет, противозачаточное ей больше не потребуется.
Теперь Трейси со всей ясностью осознала, что не может и не будет больше спать с Полом. Облегчение, охватившее все ее существо, стало для Трейси настоящим откровением. Все долгие месяцы их знакомства она жила в постоянном напряжении, скрывая растерянность под маской сдержанности и боль – за вежливыми улыбками. Ничего этого ей уже не понадобится.
Глядя на свое отражение в зеркале, она видела растрепанные волосы, усталые зеленые глаза и опухшие веки. Вот – печальный итог прожитых лет.
Из глубокой задумчивости Трейси вывел тихий стук. Она приоткрыла дверь и увидела Рикардо.
– Прости за беспокойство. Твоя фамилия, кажется, Ричардсон? Портье хочет внести ее в книгу гостей.
– Робертсон.
Рикардо задумчиво прищурился.
– Робертсон? – переспросил он. – Она мне знакома. Но откуда?
– Мне тоже. – Трейси еле заметно улыбнулась одними губами.
Рикардо на шутку не отреагировал. Его лицо выражало напряженную сосредоточенность.
– Патрик Робертсон! – вдруг воскликнул он, победоносно щелкнув пальцами. – Бывший владелец парка развлечений "Семь чудес", – уточнил он, весьма довольный тем, что память его не подвела.
– Да, пока ты не купил его за бесценок. – Нескрываемая досада, прозвучавшая в голосе Трейси, заставила Рикардо нахмуриться. – Я дочь Патрика Робертсона. Я та, кто пытается собрать осколки благополучия, с такой легкостью тобой разрушенного, – пояснила она, уже не сдерживая негодования.
Теперь Рикардо без особого труда вспомнил остальные подробности. Он купил парк около полутора лет назад за ничтожную цену и постарался не обращать внимания на укоры совести, что воспользовался безвыходной ситуацией, в которой оказался бывший владелец парка. Впрочем, судя по словам нового менеджера Пола, сообщившего ему об обстоятельствах дела, подробности которого Рикардо уже не помнил, Патрик Робертсон сам был во всем виноват. До столь плачевного состояния его довела то ли страсть к азартным играм, то ли пьянство, то ли и то и другое вместе взятое. Однако, что бы ни послужило причиной его огромных долгов и последующего банкротства, Рикардо почему-то всегда испытывал угрызения совести, думая об этом человеке. Теперь же, глядя в лицо его дочери, он вновь ощутил острое чувство вины.
– Это была обыкновенная сделка, – сказал Рикардо, впрочем, без обычной своей уверенности.
– Разумеется! – фыркнула Трейси.
– Я весьма сожалею, но не я виноват в случившемся. Твой отец был бизнесменом. Он сам довел себя…
– Мой отец, – перебила его Трейси дрожащим от гнева голосом, – мой отец был отличным бизнесменом! И, кстати, если уж на то пошло, не стоит говорить о нем в прошедшем времени. Единственная причина, по которой удается сохранить парк на плаву, это усилия моего отца, который трудится не покладая рук.
– Он все еще работает в парке? – удивился Рикардо. – Ах да, верно. Я оставил его в качестве управляющего.
– Помощника управляющего, – язвительно уточнила Трейси. – Он служит в подчинении у Пола. У человека, который держит всех в страхе и кладет прибыль и собственный карман, вместо того чтобы вкладывать в развитие парка. У человека, который бесстыдно пользуется плодами труда моего отца!
– Если он такой подонок, зачем ты хотела с ним обручиться? – удивился Рикардо.
Накопившаяся за многие месяцы ненависть вдруг всколыхнулась в Трейси и вынудила ее сказать то, в чем она не хотела признаваться даже себе:
– Потому что Пол дал мне ясно понять, что, если я не буду с ним спать, если не буду хорошей девочкой, он вышвырнет моего отца на улицу!
– Он шантажирует тебя?
– Да! – Ее резкий ответ прозвучал, как удар хлыста. – Твой партнер меня шантажирует.
– Партнер? Пол мне не партнер. – Рикардо рассмеялся, однако его веселье длилось недолго. Он довольно быстро сообразил что к чему, и его лицо стало мрачнее тучи. – Вот, оказывается, как он это преподносит? – прошипел Рикардо. – Вот как, значит, действует? Вот откуда черпает свою власть? Дает персоналу понять, что является владельцем парка?
– Совладельцем, – поправила его Трейси.
– Совладельцем? – прорычал Рикардо с такой яростью, что Трейси поёжилась. – Он не имеет к нему никакого отношения. Я – единственный владелец парка! Менеджеры всех моих предприятий имеют не более пяти процентов акций, этого достаточно для морального удовлетворения и финансовой заинтересованности, – пояснил он сердито. – Дает гарантию прибыли.
– Ага, прибыль! Вот оно, ключевое слово! – Трейси с отвращением смотрела на Рикардо. – Вот где собака зарыта! Мы все очень хорошо знаем о твоей любви к этому волшебному слову.
– Прошу прощения? Что ты хочешь этим сказать?
– Прибыль! – повторила Трейси с ядовитой усмешкой. Теперь она не видела смысла в том, чтобы притворяться. Рубикон был перейден. По крайней мере, она выскажет этому высокомерному негодяю в лицо все, что думает о нем и о его методах работы, чтобы хоть как-то отомстить за боль и страдания, причиненные ее семье. Возможно, он непробиваем, но во всяком случае последнее слово в этой печальной повести останется за ней. – Прибыль! Это краеугольный камень твоей сущности, вернее ядро. Кроме прибыли, тебя ничто не интересует, поэтому твои сотрудники горбатятся за сущие гроши и бесплатно вкалывают на тебя сверхурочно. Теперь мне понятно, почему популярный некогда парк превратился в свое жалкое подобие.
– В жалкое подобие?
– Не прикидывайся, что впервые об этом слышишь! – вскипела Трейси. – Парк доживает свои последние дни. Хотя не сомневаюсь, что свою прибыль ты получаешь исправно. Уверена, что на бумаге все выглядит вполне пристойно. Но персонал не задерживается, увольняется толпами. Дело теперь за посетителями. Не за горами то время, когда и они начнут обходить парк стороной.
Трейси замолчала. Рикардо побелел он гнева, на его лице играли желваки. Он был так страшен, что Трейси не на шутку испугалась и теперь удивлялась, как смогла высказать накипевшее в глаза самому Рикардо Энрикесу.
– Но какое отношение это имеет к тебе? Зачем тебе…
– …С ним обручаться? – закончила Трейси мысль Рикардо, когда он вдруг осекся. – Ты еще смеешь спрашивать меня, зачем мне продаваться такому негодяю, как Пол? – Ее грубые слова заставили Рикардо поморщиться. – Потому что я дочь своего отца, я сознаю, что надо делать, и делаю это. Мой отец вовсе неплохой бизнесмен, как ты полагаешь, – продолжала внезапно окрепшим голосом. – Он не игрок и не пьяница, швыряющий деньги налево и направо. Моя сестра была тяжело больна… Деньги, вырученные от продажи парка, помогли продлить Лизбет жизнь.
– На сколько?
– Почти на год. Ей требовалась срочная операция. Мы знали, что это большой риск, что успеха никто не гарантирует. Но она сказала, что готова рискнуть, потому что существование давно превратилось для нее в агонию. Операция подарила ей восемь бесценных месяцев жизни. За это время мы успели сказать ей все, что должны были сказать, наполнили последние ее дни любовью. Лизбет увидела мир. Я знаю, что, если бы отцу снова пришлось выбирать, он поступил бы точно так же.
– Все же я не понимаю…