- Мать вашу… Остолопы! A-а?! Уроды! - При виде смятого извлеченного из-под машины ведра сомнамбулизм хозяйки "Форда" куда-то испарился. Увидев вместо чеченской бомбы ведро с турецкой краской, блондинка явно очнулась. Вдруг оказалось, что в ней много жизни… - Твою мать! Ну кретины…
Турки улыбались и кивали, демонстрируя полное незнание тонкостей русского языка. Но такой поворот женщину явно не устраивал…
- Bitches! Fuck you!
Турки кивали и улыбались.
Действительно ли они не знали и тонкостей английского языка или, удачно выбрав тактику, скрывали свои лингвистические познания - понять было невозможно.
Блондинка, выбившись из сил, разочарованно повернулась к Ане…
- Видите ли… - любезно начала Анна.
- А вы кто такая? - обрадовавшись русской речи и явно славянской, голубоглазой, не турецкой Аниной внешности, заорала блондинка.
- Я…
Но блондинка тут же забыла о ней и снова накинулась на турок:
- Ну что за жизнь - как мужики, так обязательно кретины! Природа отдыхает на мужской половине человечества.
"Вам просто немножко не повезло, мадам…" - хотела было заметить Аня, но вовремя вспомнила, что здесь не университет и упражняться в остроумии не стоит. "А турки-то не дураки", - подумала она.
Блондинка плюхнулась за руль, хлопнула дверца машины…
- Куда же вы?! - закричала Аня. До нее вдруг дошло, что женщина за рулем и есть хозяйка дома двенадцать… Ее предполагаемая "ученица" Марина Вячеславовна, которая назначила ей встречу, но оказывается, вовсе не собиралась ее дожидаться! И если бы не турецкая жестянка с краской, помешавшая ее отъезду, Анна топталась бы у закрытых ворот опустевшего перед самым ее носом коттеджа. - Я же насчет английского! Вам же только что звонили! Я Аня Светлова - от Ясновской, от Нелли Всеволод…
- От Нелли? - Блондинка нахмурилась, припоминая… - Ах, черт, я совсем про вас забыла! Чуть не уехали… Все ты, Рита! - Она оглянулась на брюнетку. - Сманила меня в Москву! - Она вздохнула: - На черта мне, конечно, сдался этот английский… Ну да ладно, раз Нелли старалась… Садитесь, девушка, в машине договоримся. А заниматься сегодня уж точно не будем. Все-таки, если выбор - ваш дурацкий английский или шопинг, я выберу последнее.
- Вы не обижайтесь на нее. - Маленькая брюнетка, которую Марина называла Ритой, до этого момента хранившая молчание и остававшаяся как бы в тени, незаметно дотронулась до Аниной руки: - Марина вовсе не такая уж и грубиянка. Ей просто очень плохо сейчас.
Аня кивнула очень по-турецки и улыбнулась.
Она уже поняла, что с такой "ученицей" скучать ей вряд ли придется… Одна память Марины Вячеславовны чего стоит! Забыть, о чем с ней договаривались два часа назад… Можно представить, как они будут пополнять запасы английской лексики с такой способностью запоминать…
Всю дорогу до Москвы расположившаяся на заднем сиденье Аня разглядывала сидевших впереди дам. Рита. Миниатюрная, прелестно сложенная, с детским чистым овалом лица, короткой, разлетающейся, пышной стрижкой. Наверное, "бедная подруга при барыне", подумала Аня. Смышленая ясная головка, спокойный, ровный нрав. Милая, правильная, прилежная… В новеньких, с иголочки, последней модели "Фордах" такие не ездят. Такие, как эта, горшки за больными выносят, отирают страждущим хладный пот со лба - типичная сестра милосердия. В "Фордах" ездят стервы-блондинки… Все правильно, жизнь мудра: ноги таких блондинок с удобством размещаются только в дорогих иномарках…
Диалог двух дам подтверждал Анины предположения… Во всяком случае, не опровергал… Скорее "да", чем "нет"…
- И вот представь, Ритуля, - толковала блондинка подруге, - еду я по городу, и вдруг так захотелось томатного сока… Помнишь, как в детстве, в магазинах стояли такие стеклянные конусы с краниками? И в них яблочный сок, виноградный, томатный… И стаканы граненые… Смешно! А для томатного сока еще какая-то банка с солью и ложечка алюминиевая… Вообще, говорят, томатный сок энергию восстанавливает… Ты же знаешь, как я его обожаю… Если биологическая оболочка пробита, человек просто литрами готов его пить… Кажется, у меня точно, того… пробита! Как думаешь?
- Не волнуйся, солнышко… - успокоила ее брюнетка. - Даже если и так - хотя я как-то не очень верю во всю эту чушь: ауры, оболочки… - залатаем мы твою оболочку… Так что же сок?
- Ну вот… Я заезжаю в первый попавшийся магазин… Там, представь, никаких "конусов"…
- Что ты говоришь?! - брюнетка Рита засмеялась.
- Ну, не смейся надо мной… Ну, подумаешь, оторвалась немножко… Как говорится, оторвалась я немножко от народа…
- Немножко?!
- Ну, не немножко… - Блондинка вздохнула. - Да, так вот… покупаю я в этом магазине баночку с такой отвинчивающейся крышечкой и - прямо из банки, как алкоголик из горла… - Марина Вячеславовна рассмеялась над своими словами: - Представляешь?! Вот находка для журналистов… Скандальный снимок… Жена такого-то… У прилавка, из банки! Ну, так ему и надо… Следовало бы специально даже сфотографироваться и потом Лешку шантажировать, что в газету продам…
- Ты это… Потише… - Брюнетка предупреждающе положила подруге руку на локоть и осторожно оглянулась на Аню… - Помалкивай лучше…
Марина только пренебрежительно хмыкнула:
- И вот я открываю эту банку, начинаю пить и прямо на тот бирюзовый джемперочек - помнишь его? - проливаю. Пятно безобразное - просто смотреть на него не могу… А джемпер этот мне так жалко… Он мне ведь идет очень, правда? И вообще… как свинья - вся в томатном соке… Нету даже сил дотерпеть до дома, чтобы бросить это безобразие Зине в стирку…
- И что же?
- Заехала сама в химчистку и отдала… Прямо там и сняла его с себя… А квитанцию потеряла, причем, заметь, тут же… Сама не помню где… Ты же знаешь, что последнее время я вообще все на свете забываю…
- Ну ничего, ничего… - брюнетка успокаивающим жестом погладила приятельницу по плечу, - ты просто перенервничала, стресс… Переутомление! Это пройдет. Я просто уверена, что, если ты как следуешь последишь за своим здоровьем…
- Ну да, да… - со скукой в голосе согласилась Марина. - Слышала… Свежий воздух, физкультура, спать ложиться до полуночи… не думать о печальном, не пить неразбавленный скотч, а пить соки… - Она невесело рассмеялась: - Правильно? И тогда все пройдет, все до свадьбы заживет…
- До какой свадьбы? - вдруг встрепенулась брюнетка.
- Шучу… Поговорка такая.
- Ах, ну да! - миниатюрная Рита рассмеялась. - Поговорка. Ну да… Да, конечно: все до свадьбы заживет.
- Вот именно. Будем надеяться… - Марина вздохнула.
- А как же с этой химчисткой, с этим милым джемперочком?
- Ну… на следующий день приезжаю я к ним в химчистку. Иду и по дороге представляю всякие ужасы… Все-таки последний раз я с химчистками еще до перестройки общалась… Думаю, сейчас скажут: паспорт ваш нужен… А куда я положила этот паспорт, я тоже не помню. И вот, только я на пороге появляюсь - бегут ко мне со всех ног…
Я говорю: квитанцию я куда-то дела.
- А они?
- Они говорят: какая квитанция, мы вас и так помним! Мы вас забыть не можем…
- Вот как…
- Представляешь, Рит?!
- Представляю… - задумчиво усмехнулась брюнетка. - Я думаю, им не каждый день сдают в чистку тысячедолларовый трикотаж, раздеваясь прямо у порога… Немудрено, что они не могли тебя забыть.
- Ты думаешь? Ну, неважно… В общем, они все отчистили… Следов томатного сока даже в помине нет, никакого пятна…
- Ну и слава богу…
- А у тебя так бывает?
- У меня нет… Меня без квитанции почему-то не узнают… И без паспорта тоже почему-то не узнают.
"Подруга бедная и подруга богатая… Классическая пара", - думала Аня, разглядывая их затылки.
Но бедная кроткая подруга Аню совсем не заинтересовала. А вот богатая, то есть ее будущая ученица…
Забывает все на свете… Муж какая-то важная персона… А ноги у этой Марины Вячеславовны - это вообще очень и очень даже интересно…
Однажды летом на даче, когда Ане было еще лет тринадцать, в калитку постучали. На дорожке стояла женщина в строгой белой блузке и темной "канцелярского" вида юбке, держа в руках блокнот и потрепанный портфельчик.
- "Мособлэнерго". Проверка электросчетчиков, - строго сказала дама.
Аня робко посторонилась, пропуская ее на участок. И тут вдруг ее резко отодвинул неожиданно возникший перед дамой дядя Иван - мамин брат, приглядывавший за Аней в отсутствие родителей… И, о ужас…
- А ну проваливай отсюда! Чтоб духу твоего здесь не было! - заорал что было силы Иван на даму с портфельчиком.
И "строгая дама" испуганно и послушно испарилась.
- Зачем вы так?! - испугалась Аня. - Это же "Мособлэнерго"!
- Сама ты мос… обл, - захохотал Иван. - Не видишь, это же алкоголичка ходит, рубли сшибает… Ты что, не заметила, какие у нее ноги?!
- Ноги? - растерялась Аня.
- А ноги-то у девушки в синяках и ссадинах! Такие только у пьянчужек, совсем потерянных, бывают… Ноги о женщине многое могут рассказать! - учил Аню жизни дядя Иван.
- В смысле если синяки и ссадины?
- Ну, не только, - глубокомысленно, как Эркюль Пуаро, изрек Иван.
- А если женщина в брюках? - озадаченно спросила Аня.
- Ну, если в брюках, тогда надо смотреть в глаза… Хотя, конечно, Это более ненадежный источник информации… - подвел итог своим размышлениям мамин брат.
Иван принадлежал к числу тех сметливых и наблюдательных людей, которые по лени, а также из врожденной нелюбви к болтовне не дают себе труда развивать свои умственные заключения, иногда очень точные, с помощью размышлений и анализа. Они видят, подмечают, оценивают… Однако все это в лучшем случае подытожат кратким, емким, универсальным: "Ну, е-мое!" - предоставив вам возможность обо всем остальном догадываться самому.
И сейчас Анне, кажется, представился случай развить Ивановы наблюдения о конечностях в стройную теорию. Как Бромбензол - по черепу, а почерковед - по буквам, Анна по ногам попыталась дать характеристику психофизических параметров сидевшей за рулем автомобиля дамы, с которой ей теперь предстояло общаться почти ежедневно, ибо в изучении иностранных языков нельзя делать больших перерывов.
- Это тебе. - Нелли Всеволодовна Ясновская протянула Анне конверт из плотной коричневой бумаги.
- От кого? - Аня удивленно повертела конверт в руках. Конверт был без надписи.
- Угадай с трех раз. - Ясновская поглядела туманным взором куда-то мимо ее уха. Этот особый взгляд, по Аниным наблюдениям, обычно появлялся у сведущих людей, когда, по их мнению, им начинали задавать слишком много ненужных вопросов.
Аня надорвала плотную бумагу. Внутри лежала пачка денег…
- Ты что, Светлова, не рада? - Нелли Ясновская с интересом посмотрела на ее изменившееся лицо.
- Да нет, я рада…
- Ну вот и хорошо.
- Да… но так много… Почему?
- Много будешь знать, скоро состаришься.
- Не состарюсь! Ну правда…
- Это точно: до старости тебе еще далеко. Сначала повзрослеть бы не помешало…
- Нет, ну правда… Почему так много и… так сразу? Она ведь меня совсем не знает… Может, я и в английском-то совсем не сильна?
- Не волнуйся, она его тоже не знает.
- Нелли Всеволодовна, но скажите…
- Не скажу. Просили передать. И все тут. - Ясновская многозначительно выделила последние слова.
"Рада… не рада… Ну как я могу быть не рада?!" - Всю дорогу до дома Аня с изумлением время от времени ощупывала в сумке конверт.
"Студентам нелегко найти работу!" - эту фразу из рекламы стирального порошка уж кто-кто, а Анюта испытала на своей шкуре… С тех пор как она осталась одна, ей только этим и приходилось заниматься… Искать работу.
Некоторое время назад, прошлым летом, в ее жизни вот так же произошла перемена, произошла неожиданно и быстро, что называется, "сама не ожидала"… Ехала в метро, читала газету, наткнулась на объявление: "Открывается новый американский ресторан… идет набор персонала… Требуются… Конкурс… Собеседование…"
От одного только названия ресторана исходил явственный шелест стодолларовых бумажек.
Ну прочитала и прочитала. Свернула газету, поизучала задумчиво носки своих порядком уже поистрепавшихся босоножек, потом перевела взгляд на сидящую напротив девушку, судя по всему, свою сверстницу - порассматривала, позавидовала минутки три ее сияющим, с иголочки, дорогим туфлям… Э-э, да что об этом думать, только себя мучить. Что там босоножки… Стоит только задуматься о том, что надо бы купить - не "желательно" или "хорошо бы", а просто "позарез необходимо"! - и голова идет кругом. Бездна. Чего только в этой бездне нет: и рычащий облупившийся холодильник, и софа "производства Чехословацкой социалистической республики" с истлевшим поролоном. И республики уже такой нет, а поролон все сыплется желтым песочком…
И чтобы Анюте преодолеть эту бездну, с такими-то финансовыми успехами на личном студенческом фронте, лет десять может понадобиться. Или, может, двадцать? А зачем ей через двадцать лет, в сорок два года, новые босоножки?! Может, ей вообще тогда только тапочки будут нужны… Белые, например.
А вот если бы она работала в этом ресторане…
Банкиры говорят: человек, которому удалось хоть минуту подержать в руках миллион долларов, становится иным. Правда ли, нет ли - не проверишь… Но, может, что-то похожее с ней и случилось… Только ведь на минутку представила, как сможет запросто заходить в магазины, которые раньше обходила стороной, чтобы не расстраиваться…
Анюта опять открыла газету с объявлением. Какое там число указано… пятнадцатое? Сегодня как раз пятнадцатое! Она перечитала: адрес… ближайшая станция метро "Краснопресненская"… А что, если пойти… просто так, для смеха, попробовать… В это время двери вагона открылись, и как гром среди ясного неба прозвучало: "Станция "Краснопресненская", следующая станция "Белорус…" И она вдруг поднялась, заторопилась и… Так вот она и не доехала до станции назначения - вышла на другой, на чужой, там, где не собиралась.
И ее приняли! Хотя троих претендентов перед ней завернули и двоих после… И английский ее подошел, и внешние данные, и ответы на вопросы. Еще пусть кто-нибудь скажет, что у нас студентов в университете плохо готовят: красивые, образованные, с языками, смышленые… конкурс официантов в престижный ресторан мирового класса - играючи!
Все на этом рабочем месте было для Анны новым…
Новыми были не только названия соусов, которые она вызубривала: какой к цыпленку - о’кей, а какой - ни в коем случае… Само внутреннее устройство отношений, которые формулировались в "манифесте" владельца ресторана, было новым. Начиная от окрыляюще оптимистичного: "Примите наши поздравления! Вас выбрали из огромного количества желающих работать у нас, и ваша работа сыграет очень важную и интересную роль в успехе общего дела. Для нас важны не только профессиональные качества, но и ваши улыбка, энергия, гостеприимство. Наш образ - это молодость и динамизм, хотя мы не говорим здесь о каком-то определенном возрасте или социальной группе…"
Кое-что из этой декларации нелишне было бы позаимствовать и для жизни вообще… Например, "препятствием к успеху может стать ваш характер, а не только профессиональные качества". Поэтому: "Вы - это человек, который вежлив, дружелюбен, внимателен, приятно общается с коллегами и руководством, с гостями, демонстрирует способность работать в команде и терпелив к товарищам, уверен в себе, положительно настроен, общителен, хорошо понимает философию и цели предприятия, поддерживает их…"
Ну и дальше… Некоторая, уже чисто ресторанная специфика: "Знает все о блюдах и напитках, аккуратен с чеками и кредитными картами и т. д…"
Все это Анне, в общем, понравилось.
И сердечность, с которой следовало говорить: "Я бы порекомендовала вам "хрустящего цыпленка", или "пот роуст", или "глядя, какой на улице снег, я бы предложила вам чашечку ирландского кофе, чтобы согреться".
И ей, в общем, нетрудно было научиться разговаривать с людьми так, чтобы у них создавался "мысленный образ" того, о чем шла речь… Не просто сказать "что хотите на десерт?", а непременно: "Может, вам понравится наше шоколадное пирожное "Эбони и Айвори", покрытое темным шоколадом и мороженым из белого шоколада, слоем горячего шоколадного соуса, слоем карамельного соуса, орехами и тертым белым и черным шоколадом?"
В общем, это было приличное место, а отнюдь не злачное - слово, которое непременно соединяется в сознании со словом "ресторан". Хозяин ресторана, известный человек, имел у себя на родине, в Америке, имидж борца за здоровый образ жизни, и в "концепцию" ресторана входило особое отношение к алкоголю. Разумеется, категорически запрещалось подавать его бутылками. Официант должен был хорошо ориентироваться в трех стадиях опьянения и следить, чтобы посетитель, не дай бог, не перевалил за вторую, приличную и бархатную, когда еще весело и приятно, но ситуация полностью человеком контролируется.
К сожалению, когда начались будни, оказалось, что американскому здоровому, оптимистичному и улыбчивому подходу к жизни не так-то просто устоять перед народными привычками и московской стихией…
Тем не менее… Если бы Анюта сызмальства мечтала работать в ресторане, то лучшего места она не смогла бы для себя выбрать. Проблема заключалась в том, что с детства Анна об этом вовсе не мечтала, совсем напротив…
И когда впечатления, связанные с новизной, закончились и стали обыденными, с ней стало происходить нечто такое, что объяснить словами было очень трудно, поскольку у нее вроде бы не было объективных оснований для недовольства своей новой жизнью. Ответ она нашла, когда случайно прочитала интервью с каким-то президентом иностранной суперкорпорации, который вдруг взял да и ушел со своей завидной работы, что называется, по собственному желанию, и когда недоумевающие стали интересоваться, в чем же, собственно, дело, он сказал: "Видите ли, все время, пока я работал здесь, я чувствовал себя несчастным". Ее поразила иррациональность и романтичность повода, на основании которого "акула капитализма" совершила столь опрометчивый поступок.
Конечно, она и раньше знала, что существуют тупиковые профессии. То есть такие, в которых есть непременный потолок. И есть люди, которые для них предназначены: они довольно быстро достигают профессионального совершенства в своем деле и далее многие годы довольствуются неизменностью, ежедневным повторением. Однообразие для них комфортно и вовсе не делает их недовольными, уставшими, несчастными…
Знала Аня и то, что другим такие профессии противопоказаны, им нужно постоянно продвигаться вперед и нужна такая работа, чтобы полоска горизонта вечно удалялась по мере приближения к ней, открывая все новые и новые пространства… Знать-то знала, но знание это было каким-то абсолютно теоретическим.
Разумеется, любую профессию можно превратить в тупиковую, хотя для этого надо быть уж воистину тупым человеком.