А всякому другому желательно все-таки найти профессию, которая дает энергию, ощущение меняющейся жизни, и эта энергия, как чистая, сильная вода, несет лодку жизни вперед, не позволяя ей обрастать ракушками и медленно погружаться на илистое дно, где все уже "фиолетово".
Нет, конечно, не сразу наступил тот день, когда она со всей очевидностью поняла, что работа в ресторане делает ее несчастной, прямо как того президента корпорации. Но уже вылезали на первый план вещи, которые ее совсем не радовали. И ресторан уже снижал под давлением московской стихии планку. Стали появляться среди посетителей какие-то парни в тренировочных штанах, хотя такая "форма одежды" отрицалась правилами ресторана категорически.
Очень угнетала ее "плата за обслуживание"… То, что для иностранцев было всего лишь платой за обслуживание - автоматически подразумевающиеся десять процентов от стоимости заказа… Для наших это все равно были "чаевые", со всем тем унизительным смыслом, который вкладывал в это слово социализм.
"Наших" в ресторане вообще стало много - здесь полюбили проводить parties, вечеринки, "деятели культуры", кино и шоу-бизнеса. Видя их вблизи, а не на экране телевизора, Аня временами приходила в отчаяние. Лишь единицы: певица Алена Свиридова, Жванецкий, девушки из группы "Лицей", да еще почему-то Олег Газманов производили впечатление людей, чьи родители позаботились об их воспитании и манерах. Однажды она, просто зачарованная жуткой неправдоподобностью сцены, наблюдала, как два "деятеля культуры" (телеведущий, которого знала вся страна, и не менее знаменитый шоумен), широко раскрыв рты, подсчитывали друг у друга золотые зубы, состязаясь в богатстве. "Может, у них там и бриллианты?" - подумала тогда Аня - так они были увлечены и серьезны. Потом ей пришло в голову, что это, наверное, естественно: производители масс-культуры, очевидно, не должны отличаться по уровню от ее потребителей. Напротив, они должны быть "своими в доску", иначе как же они эту масс-культуру произведут на свет божий.
Манеры - это когда французы одинаково обращаются и к жене президента, и к уборщице, называя их "мадам". У наших с этим туго… "Эй!" и щелканья пальцев сейчас не так уж и редки, как, наверное, когда-то в трактире братьев Колотушкиных, который Аня разглядела как-то на снимке старой Москвы.
Поэтому она больше всего любила воскресные утра, которые из-за немногочисленности посетителей остальные официанты недолюбливали. Обычно в это время в ресторан приводили детей. Папы, которые, по всей видимости, сильно провинились перед мамами накануне и теперь, заглаживая вину, обязаны были проснуться ни свет ни заря вместе с ребенком и отправиться его развлекать, чтобы смыть позор вечного упрека - "ты совсем не занимаешься сыном!".
Папам было явно тяжело "после вчерашнего"… Они заказывали детям мороженое, а себе пиво и вяло реагировали на детские восторженные восклицания: "Ой, посмотри, там Терминатор!" Но дети… по-настоящему радовали.
Может быть, потому, что Анна просто любила детей… Однажды чуть не расплакалась от умиления: по широкой ресторанной лестнице, обогнав отца, карабкался малыш, с трудом одолевая ступеньки и пыхтя в жарком комбинезоне. При этом он что-то сосредоточенно бормотал себе под нос. Аня прислушалась: "Господи, сейчас описаюсь, господи, сейчас описаюсь…" - отчаянно повторял человек.
Потом с Аней чуть не случилась беда… К ней за столик сели самые настоящие бандиты. Ели, пили - на семьсот долларов, а когда пришла пора рассчитываться, говорят: "А мы уже тебе отдали". Она - к менеджеру. А бандиты менеджеру заявляют: "Девушка деньги присвоила… ну, да ничего, вы ее простите, у нее, видно, трудности дома, мы сами разберемся". Анне же тайком грозят: "Голову оторвем, если не подтвердишь". Ну, в общем, ресторан ей поверил, встал на ее сторону, "секьюрити", то бишь охранники, бандитов заплатить заставили. Ушли они злые и пообещали вернуться и с ней разобраться… Чувствовала она себя оплеванной потом очень долго и дрожала от страха. Подстриглась, чтобы бандиты, когда вернутся, ее не узнали; перекрасилась и даже пришпилила к рубашке табличку с чужим именем - Галина. А они возвращались и не раз… Только ее не узнали. Слава богу. Знающие люди ей потом сказали: вот испугалась бы (на это у них и расчет), созналась бы в том, чего не делала, и пропала бы… Так они людей на крючок и берут".
В общем, к своим двадцати с небольшим годам Аня не теоретически, а "вживую" знала, что такое экономическая депрессия и безработица… Это когда человек согласен на все, чтобы выжить: "Да вы только дайте мне шанс, любую работу, чтобы хоть сколько-то долларов в месяц, и я побегаю, и встану на уши, лишь бы она была, эта работа… Клянусь, я буду тогда вечно счастлив и ни о чем больше не попрошу".
И вдруг такой финансовый шанс! Преподавать английский богатой высокопоставленной даме. Такая работа, такие конверты…
И все-таки что-то останавливало Анюту… Ощущение дискомфорта или даже опасности было даже больше, чем тогда в ресторане с бандитами…
"А может, ну ее, эту Марину Вячеславовну?" - спрашивала Анюта сама себя перед сном. Именно сама себя - посоветоваться-то ей больше было не с кем…
Вопрос был поставлен ребром, очень прямо… Можно сказать - в лоб. Так что увиливать от него было нельзя. Потому она так же прямо себе на него и ответила: "Ну ее!"
"Пусть проваливает куда подальше со своими тысячедолларовыми джемперочками и конвертами…"
"Не поеду я к ней в это Стародубское, не поеду…"
"И все тут!" - передразнила она Ясновскую.
"И не уговаривайте", - решительно заключила Аня своей монолог.
Хотя уговаривать ее было решительно некому.
Мирную домашнюю тишину нарушал только звук кленовой ветки, царапающей снаружи окно. Это была домашняя тишина… Под рукой скользящее полотно простыней… Они пахли лавандой, которую ее мама всегда клала в большие бельевые шкафы… Мама всегда говорила, что в настоящем доме у хорошей хозяйки должны быть большие шкафы, в которых не тесно и набито, а просторно и много места, и где лежит неизменная лаванда.
"А задаток?!" - вдруг вспомнила Аня.
"Деньги я отдам…" - засыпая, подумала она.
Однако если судьба желает потуже затянуть узелок на попавшемся в ловушку, она делает это незамедлительно…
На следующий день, в воскресенье, Аня Светлова уже и не вспоминала о своем решительном отказе учить Марину Вячеславовну английскому языку…
Ее обокрали. Самым наглым и бесстыжим образом.
Вернувшись с рынка, она расстроенно вытаскивала из пакетов приобретенную снедь и не глядя отправляла в холодильник. Это, в общем-то, было на нее не похоже - обычно она получала удовольствие от своих хозяйственных хлопот…
Но сейчас она была, мало сказать, расстроена… Просто выбита из колеи.
Надо же… Вытащили из сумки кошелек, пока она разгуливала по рынку. Она отлично понимала, что это, "разумеется, пустяки" по сравнению с настоящими неприятностями и что надо легче воспринимать такого рода происшествия… Но "легче" не получалось. Стоило ей подумать о том, как она могла бы распорядиться той суммой, которую у нее изъяли… И непреодолимое желание вернуться на рынок, а точнее, как говорил Жванецкий, - "въехать туда на танке" захлестывало ее.
"Ах, дурочка… Ах, растяпа!" - корила она себя. Чувствовать себя облапошенной - ощущение малоприятное… Но Аня поражалась несоразмерности своей непомерно бурной реакции с происшествием (все-таки действительно отнюдь не катастрофическим).
Она припомнила объяснение психологов: кража для нас все-таки больше, чем просто потеря денег… Кража воспринимается человеком как покушение, как попытка разрушить "его мир", который он с таким тщанием выстраивал. Строил, возводил, как ребенок дом из песочка, а мимо шла какая-то горилла, пнула ногой - и привет…
Нет, правы те, кто говорит: нет смысла думать о прошедшем - ведь в нем ничего нельзя изменить! И хотя совсем нет настроения и желания, а надо взять себя в руки. И потихонечку, понемногу начать возводить все заново…
Аня мысленно сгребла песочек, приготовившись хоть что-нибудь из него построить…
И в этот, не самый оптимистический момент ее жизни зазвонил телефон…
- Анечка, вы приедете? - услышала она уже знакомый ей дамский голос.
"Ну вот… И наш "тысячедолларовый джемперочек" тут как тут…" - вздохнула она про себя.
- А то я тут подумала, - защебетала Марина Вячеславовна, - вдруг я вас как-то чем-то задела или, обидела? Я ведь, знаете, милая, часто сама не знаю, что несу…
"Это точно", - подумала Аня.
- Ну вот я и решила позвонить, узнать… Вы приедете?
"И денег теперь нет, чтобы отдать", - испуганно вспомнила Аня о случившейся краже.
- Приеду! - любезно проворковала она в трубку. - Конечно, приеду.
"Куда же я денусь… - грустно добавила она про себя. - Такая бедная и обворованная студентка".
Да, если судьба желает потуже затянуть узелок на попавшемся в ловушку, то делает это незамедлительно…
Недаром есть такая странная пословица: "Пришла беда - отворяй ворота!"
На первый взгляд, что это может значить? Зачем отворять-то? К чему такое гостеприимство? Ну пришла, чего хорошего?! Пришла и пришла… Не значит ли это, что "ворота" надо наоборот закрыть покрепче?
Но чем дольше Анюта жила на свете, хотя пока и немного еще - двадцать с небольшим, тем больше убеждалась: в поговорке есть смысл… Это значит: если грядет какая-то неминуемая гадость - нет никакого смысла от нее прятаться… Надо отворить эти самые ворота и встречать ее решительно и смело, по мере сил не теряя самообладания…
- Лорд, замолчи! Как не стыдно… - Марина Вячеславовна Волкова, отнюдь не прилежная ученица Ани Светловой, успокоила своего верного, преданного пса Лорда… Немецкой овчарке было наплевать, что в Стародубском лучшая в стране, сверхмощная охрана: каждый раз, когда у ворот соседнего коттеджа останавливалась машина, Лорд поднимал неистовый лай, исполняя свой исконный собачий долг - поднимать тревогу, предупреждать свою обожаемую хозяйку об опасности.
Марина выглянула мельком в окно, чтобы посмотреть, кто приехал к соседям…
- Не потому, что мне это интересно, дорогая, - заметила она Анне, - а чтобы продемонстрировать Лорду, что его старания не пропадают даром и что я, конечно же, ценю его заботу и преданность… Уж кто-кто, а я в моем нынешнем положении способна оценить преданность… Правда, Лорд?
Лорд тяжко, по-собачьи, вздохнул. Очевидно, это означало: "Правда!"
Он улегся у ног хозяйки и - весь внимание - навострил уши… Мол, хочешь пофилософствовать, потолковать о жизни? Давай!
Но Марина не обратила на него никакого внимания…
- И вообще… Давай-ка, Анюта, передохнем. - Марина закрыла тетрадь и привычно налила себе из тяжелой, приятно еще тяжелой, четырехгранной бутылки своего любимого, особенно в последнее время, янтарного напитка… Сначала на два пальца, потом добавила еще… Хотела положить лед, но передумала и отхлебнула так…
- Стародубское очень быстро превращается в поселок бывших, - невесело заметила она. - Еще не так давно все его новоселы были настоящими: настоящий министр, настоящий банкир, настоящий начальник… А теперь, хоть остались, конечно, еще и настоящие… Но уже куда ни глянь из шикарной светелки: слева - бывший министр, справа - бывший банкир… И я - бывшая, до омерзения бывшая, жена великого финансиста и политика, советника Самого…
И какое лицемерие… еще за три дня до ухода он советовал мне поменять обивку на креслах… расцветочка разонравилась… как будто собирался сидеть со мной в этих креслах до старости… И какая трусость: сказал, что уходит - уходит навсегда, уже садясь в машину… вот так, сказал, сел и уехал…
Нет, не трусливый и не лицемерный… Просто хитрый и осторожный, как все они… Не хотел скандала, объяснений, лишних волнений… Наверное, у них уже отработана технология отправки в отставку, превращения настоящих в бывших… Тихо, цивилизованно, без шума и пыли, без слез и объяснений… Боялся, что я буду его доставать… Наверное, думал, что я стану посылать ему матерные сообщения на пейджер или буду плакать и умолять… Черта с два!.. Плохо же он меня знает. Марина Волкова не валяется в ногах… Она поставит на своем бывшем муже крест… Такой тяжелый крест, дубовый… могильный… Ха-ха… Метафора.
Аня безропотно выслушивала монолог хозяйки. За такие деньги какая разница, что делать: заниматься английским или служить жилеткой, в которую может поплакаться "барыня".
- Но переезжать… Попросту бежать из Стародубского из-за того, что все переглядываются и хихикают, я не собираюсь, - не обращая на Аню ровно никакого внимания, продолжала Марина. - Это было бы непростительной слабостью… И спиваться - тоже было бы непростительной слабостью… Таких подарков я ему не сделаю…
Конечно, для Волкова такой финал: наглоталась бывшая жена спьяну снотворного или напилась и сломала себе шею, свалившись с лестницы, - был бы наилучшим выходом из положения: нет человека - нет проблемы… Но именно поэтому я всего этого и не сделаю… Дешевых подарков не будет. Во всяком случае, я стараться для него не стану… Но вот вопрос: не постарается ли он сам для себя?
Марина Вячеславовна допила янтарный напиток, потянулась по-кошачьи, сладко-сладко…
- Пожалуй, съезжу-ка я в Москву… в "Фитнесс-клуб". Надо привести себя в порядок…
- А и так все в порядке… - Аня была правдива как никогда, поражаясь стройному, красивому телосложению своей хозяйки.
- Разве ж это порядок? - Волкова вздохнула, похлопывая себя по бокам. - Вот раньше был порядок! - Марина Вячеславовна засмеялась: - Мы с тобой, если послушать наш диалог со стороны, прямо как две сталинистки. "Разве сейчас порядок?! Вот раньше был порядок!" Но раньше… - она опять задумчиво погладила себя по бокам, - действительно здесь был порядок… Ни складочки, ни морщиночки, никакого даже самого тонкого намека на мерзкий целлюлит… Ежедневные пробежечки! Особенно хорошо под мелким дождиком… Кожа в такой день - просто прелесть! Никаких кремов увлажняющих не надо… Даже мои любимые и проверенные "Ив Роша" могут отдыхать… Прибегаешь с лесной тропинки - и под душ… И личико у тетеньки просто светится… Стимулируется кровообращение, хороший обмен веществ… Кожа свежая, юная, глаза сияют… Молодеешь на глазах… Где мои семнадцать лет?..
- Да вы просто специалист по здоровому образу жизни… - заметила Аня.
- Специалист?! - Волкова усмехнулась. - Ас! Пилот высшего класса. Правда, в прошлом… Дорогая, если будешь хорошо себя вести, покажу, как я стою на голове…
- На голове?
- Представь! - Марина Вячеславовна сделала три быстрых шага по дорогому ковру своего кабинета, как будто разбегаясь, - и вдруг встала на руки! И прошлась этаким манером - вниз головой. - Ну как?! - раскрасневшаяся, она вернулась в нормальное положение.
- Здорово! Вот это да-а! - изумленно протянула Анюта. А про себя непочтительно подумала: "А на потолке вниз головой лунными ночами вы, Марина Вячеславовна, случаем, не висите?!"
- Это еще что! - продолжала довольная и разрумянившаяся от акробатических упражнений Волкова. - Нам по силам самые что ни на есть сложные йоговские упражнения: "випарита", "плуг-халасана", "супта", "царь рыб", "змея"…
- Вы - змея?! - осторожно переспросила Анюта.
- Да, змея, - честно призналась Волкова. - Не гадюка, - она усмехнулась, - а всего лишь змея. Ну, это упражнение такое - на гибкость… Впрочем, они почти все в йоге на гибкость. Человек молод и здоров, пока у него эластичные, разработанные суставы, гибкий позвоночник… Главная задача - не окостеневать… Поэтому йога, йога и еще раз йога! А питание?! Мой незабвенный бывший муж там, наверху, - Марина многозначительно подняла глаза к потолку, что означало намек на высшие правительственные сферы, - даже повара, который прежде Микояну готовил, приучил стряпать вегетарианские блюда. Представляешь, угнетенный народ думает, что "зажравшиеся властные структуры" ананасы и рябчиков жуют, а мой доблестный советник - капусту, как зайчик… Зайка моя! И просто капустку, и морскую, конечно… Безусловно, зерновые… Гречку, овсяночку… Сок свекольный… Правда, заметь, пополам с морковным - это усиливает оздоровительный эффект… Мы для этих самых соков, когда вместе с моим советником жили, специально женщину нанимали - чтобы соки свежие готовила целый день… Их вообще лучше пить каждый час… Только соками старушенция и занималась… В самых фантастических оздоравливающих комбинациях и пропорциях готовила… Да вообще, мой советник и бывший так и говорит: "Единственное, Мариночка, за что я тебе благодарен - так это за то, что научила меня правильно питаться…"
- А больше, что же, ни за что не благодарен? За прожитое вместе?.. - удивилась Аня.
- Пятнадцать лет, - уточнила Марина и вздохнула. - Да… Видно, считает, что благодарить больше не за что… Все в прошлом. Вообще все в прошлом: и йога, и пробежки… Мы теперь больше… - она невесело кивнула на бутылку со скотчем, - по этому делу… Тут приходится выбирать: или свекольный сок, или это… Смешивать не получается! И потом, знаешь, все эти ухищрения…
Она невесело махнула рукой:
- Все равно время идет. Даже не идет, а… бежит сломя голову, и если тело еще можно довольно долго продержать в идеальном состоянии, то лицо… Невозможно ведь с утра до ночи совершать пробежки под мелким дождиком…
Марина Вячеславовна грустно усмехнулась:
- Нынче мы уж не те… Выберешься лишь иногда в "Фитнесс-клуб". Так что, - она опять задумчиво провела ладонями по своему телу, - и складочки, и морщиночки… И у меня отнюдь не "все в порядке"… И не льсти мне, дорогая Анюта, и не подлизывайся к старушке…
- Я не подлизываюсь… Нет, правда, зачем вам в Москву? Здесь же в Стародубском все есть: и бассейн, и спортивный центр…
- Да, да, и конюшня, и боулинг… Все это не то. В клубе система, научно разработанная… Одно посещение, и - минус пять лет… И потом, видишь ли, этот клуб принадлежит одной моей подруге…
- Подруге?
- Ну да… Кстати, Ань, ты не посидишь тут одна, не в службу, а в дружбу? А то Лорд, когда один остается, выть от тоски начинает… Мне его почему-то жаль до смерти. Я-то теперь знаю, что такое быть одной… Посиди с ним, а? Я тебе хорошо заплачу.
Аня подумала и кивнула.
- Хочешь, спи тут, хочешь, ешь. Только никуда не уезжай. А я скоро вернусь.
До вечера Аня, как все студенты, вечно страдающая от хронического недосыпа, честно спала. А когда проснулась, Волковой все еще не было. Она ждала, когда хозяйка вернется из этого своего клуба свежая после бассейна, массажей и солярия и отпустит ее, бедную студентку, в Москву… Но Волковой все не было.
Пора было подкрепиться, и она отправилась на кухню…
Здесь было все, о чем может мечтать женщина, если всего этого у нее… нн-да…
"Первым делом, когда смогу, я, конечно, куплю себе такую посудомоечную машину… И это будет первый шаг из кухонного рабства в нормальную жизнь… - мечтала Анна. - И непременно такую плиту, к которой никогда не прикипает "насмерть" убежавшее молоко, да так, что никакой "Комет" не отчистит… И нет на поверхности этой плиты ни единой щелочки, в которую забивались бы жир и грязь: идеальная поверхность - махнул кухонной губкой, и она опять девственно чистая…
Намечтавшись, она приступила к изучению холодильника…