– Она меня вполне устроит, миссис Сильвер. Я приведу ее в порядок. Так вы хотите, чтобы я приступила к работе на следующей неделе?
– Если вам это удобно. Буду с нетерпением ждать вашего приезда, Мередит.
– Я тоже. И я привезу письменные рекомендации.
– Если хотите. До скорой встречи, – сказала Амелия и подкатила свое кресло к столу. – А теперь мне пора возвращаться к этим нудным бумажкам, что-то их много накопилось за последнее время.
Джек и Мередит вышли на крыльцо и спустились по ступенькам.
– Сейчас в гостинице почти никого нет, – доверительно сказал он, – но на следующей неделе постояльцев прибавится. Когда точно вы приедете?
– В понедельник. Через четыре дня. Это подойдет, мистер Сильвер?
– Конечно. Вы снимете огромный груз с моих плеч, и я смогу заниматься другими делами, которые сейчас взвалил на себя Пит О'Брайен. Он – управляющий и сейчас явно перерабатывает. И Амелии станет легче. Она очень устает. А я, как ни старался, никак не мог найти ей помощника.
Мередит кивнула, преисполненная сочувствия к Сильверам.
– Это, должно быть, трудно, но не беспокойтесь, мистер Сильвер, я буду помогать ей с бумагами. Я с удовольствием буду этим заниматься в свободное время. – Она нерешительно посмотрела на него и все же спросила: – А что случилось с миссис Сильвер? Почему она в инвалидном кресле?
– Одиннадцать лет назад Амелия упала с лошади и повредила спину. Нижняя половина тела парализована.
– Как это ужасно… мне очень жаль… она такая красивая…
– Да… и душа ее так же прекрасна, как и лицо. Она действительно очень хорошая, Мередит, лучше всех, кого я знаю. Мужественная, терпеливая…
Они замолчали. Потом Мередит тихо сказала:
– Спасибо, что дали мне работу. Я вас не подведу. Я буду работать не покладая рук.
– Ничуть в этом не сомневаюсь.
Мередит направилась к своему велосипеду и вдруг остановилась, залюбовавшись озером. Она смотрела, как мерцает вода под лучами заходящего солнца.
– Наверное, у вас в озере много всякой живности? – сказала она наконец, и в голосе ее прозвучала какая-то странная тоска.
– Полным-полно, чему я очень рад. Там целыми стаями живут птицы. Утки, канадские гуси. Хотите пойти посмотреть?
Мередит кивнула и покатила рядом велосипед.
Джек спросил:
– Вы любите кататься на велосипеде?
– Иногда, а что?
– У меня есть велосипед, и я часто езжу по своим владениям. Я, конечно, не могу осилить все сто пятьдесят акров, но очень стараюсь увидеть как можно больше. Здесь много всего интересного.
– Поместье такое большое?
– Да. В вашей стране, наверное, встречаются пространства и побольше.
Она рассмеялась.
– Единственное, что я знаю в Австралии, – это Сидней.
Он пожал плечами.
– Но это ведь огромная страна.
– Да. А эта земля и вправду принадлежит вам?
– Мне. Мой прапрапрапрадедушка, Адам Сильвер, и его жена Ангхарад купили поместье в 1832 году, как я вам уже говорил. Они построили гостиницу, небольшой домик (в нем сейчас живем мы с Амелией) и разные хозяйственные службы. Естественно, они и по сей день принадлежат нашему семейству.
– Прямо неразрывная связь времен, – с благоговейным страхом прошептала Мередит.
Джек коротко кивнул.
По широкой тропинке, бежавшей среди зеленых лужаек и цветущих садов, они вышли к берегу озера.
– Я знаю, оно названо по имени вашего семейства, но оно и в самом деле серебристого цвета. И такое спокойное.
Мередит пригнулась к рулю велосипеда и заслонила рукой глаза от солнца.
– Сколько себя помню, я всегда любила сидеть у воды. Не знаю почему, но возле воды я чувствую… – Она замолчала, не найдя слов, чтобы выразить свои чувства.
– Что вы чувствуете, Мередит?
– Трудно сказать. Я никогда не могу точно определить это ощущение…
– Счастье? Удовлетворение? Ощущение безопасности? Безусловно, это некое положительное чувство, иначе бы вам не нравилось бывать у воды.
– Вы правы. Мне кажется, я ощущаю все, что вы сказали. Но иногда мне бывает грустно, словно я что-то потеряла… что-то ценное. Вода напоминает мне об этой утрате.
Джек пристально посмотрел на нее, ничего не ответил и перевел взгляд на озеро. Вдруг он взволнованно воскликнул:
– Смотрите! Вон там! Эта голубая цапля прилетает сюда каждую весну. Проводит на озере несколько дней и больше не возвращается до следующего года. Я совершенно уверен, что это одна и та же птица.
– Странное создание. Не могу представить, почему она так поступает. Будь я на ее месте, я бы никуда не улетела от Серебряного озера. Осталась бы тут навсегда, жила бы среди такого великолепия.
Джек, тронутый ее словами, молча смотрел на нее.
Мередит поразил его выразительный взгляд, и она почувствовала, что не может отвести глаз.
Первым очнулся Джек. Несколько грубовато он сказал:
– Я рад, что вы будете работать в "Серебряном озере", Мередит. Думаю, дела пойдут хорошо. Амелии вы понравились. И мне тоже. Искренне надеюсь, что и мы вам симпатичны.
– Очень, мистер Сильвер. Я ужасно рада, что приехала сюда.
Они молча пошли обратно к гостинице, погруженные в собственные мысли.
– До понедельника, мистер Сильвер, – сказала Мередит, усаживаясь на велосипед.
– Зовите меня просто Джек, – крикнул он ей вслед.
– Ладно. – Слегка повернув голову, она помахала ему на прощанье.
Он стоял и смотрел на девушку, пока она не скрылась из виду, поражаясь самому себе: он вдруг почувствовал, что не хочет, чтобы она уезжала. Эта девушка была необыкновенно привлекательна: юная, свежая, очень красивая, сама еще не понимающая, до чего она хороша. Она не осознавала своей прелести – длинноногая, с выгоревшими на солнце каштановыми волосами, дымчато-зелеными глазами. Он неожиданно сообразил, что уже скучает по ней, хотя знаком с ней всего пару часов, и еще больше удивился самому себе.
Настойчивая телефонная трель разбудила Мередит. Схватив трубку и протерев глаза, она увидела, что уснула вчера прямо на диване.
– Алло?
– Доброе утро, миссис Стреттон. Вы просили вас разбудить. Сейчас пять часов, – раздался в трубке голос гостиничной телефонистки.
– Спасибо, – ответила Мередит, повесила трубку и включила лампу. Посмотрев на часы, увидела, что и вправду уже пять. Неужели она всю ночь провела на диване? Должно быть, теперь все тело будет ныть. Хотя, с другой стороны, диван был широкий и удобный, ничуть не хуже кровати.
Скоро приедет Патси, подумала Мередит и заторопилась в ванную, скинула халат и встала под душ. Как хорошо, что она упаковала вещи накануне!
Час спустя Мередит стояла в холле гостиницы "Кларидж" и ожидала прибытия Патси, которая должна была отвезти их на север Англии.
8
Утро выдалось скучное и хмурое, свинцовые облака грозили пролиться дождем, и когда Патси на своем "Эстон-Мартине" вырулила на дорогу, дождик уже начал накрапывать.
Мередит откинулась на спинку сиденья, вполуха слушая радио. Мысли ее были заняты делами. Она на мгновение закрыла глаза и тут же против воли задремала, убаюканная теплом автомобиля и льющейся из приемника музыкой.
– Поспи-поспи, – кинула на нее быстрый взгляд Патси и снова уставилась на дорогу. – Если устала, вовсе не обязательно разговаривать.
– Я в порядке, – ответила Мередит, открывая глаза и выпрямляясь. – Я отлично выспалась, хотя и провела всю ночь на диване.
– А почему на диване?
– Ночью у меня сна не было ни в одном глазу, мысли одолели. Поэтому я решила встать, а потом задремала прямо в гостиной.
– Надеюсь, это не мысли о Риде Джеймисоне не давали тебе уснуть? – нахмурилась Патси, бросая на Мередит озабоченный взгляд.
– Конечно, нет.
– Ну и слава Богу, он не стоит бессонной ночи.
– Да уж. Я довольна, что поговорила с ним откровенно, Патси. – Мередит криво усмехнулась. – Кажется, в первый и единственный раз он внимательно меня выслушал.
– Что ты имеешь в виду?
– Понимаешь, мне всегда казалось, что на самом деле Рид не слушает, о чем я говорю. По-моему, его всегда заботило, что скажет он сам, поэтому он не больно-то вслушивался в мои слова.
– Большинство людей страдают этим недугом, – хмыкнула Патси. – Каждый занят только собой. И никто никого на самом деле не слушает. Кроме тебя. Ты – лучший в мире слушатель.
– Я научилась этому у Амелии. Она научила меня, как важно уметь слушать. Она всегда говорила: "Ты ничему в жизни не научишься, если будешь только говорить". Как она была права! Но, впрочем, она всегда и во всем была права. Амелия столькому меня научила! – Последовала небольшая пауза, и Мередит добавила: – Она была самым замечательным человеком, которого я когда-либо знала.
– Жаль, что я ее не знала, – сказала Пат-си. – Занятно: ты заговорила сейчас об Амелии, а я думала о ней вчера вечером, о том, как повлияла она на наши жизни, на мою, конечно, только косвенно. Ты подумай, если бы Джон Рафаэльсон не был ее, а потом твоим адвокатом, ты бы никогда не познакомилась с его братом, который был лучшим другом моего отца, и мы бы с тобой никогда не встретились, так ведь?
Мередит улыбнулась.
– Верно. Мне так жаль, что ты не знала Амелию. Она была совершенно необыкновенной. – Мередит вздохнула. – Знаешь, ей бы сейчас было всего шестьдесят два. Совсем не старая.
– А Джеку? Сколько было бы ему?
– Он был на четыре года моложе Амелии, ему в конце этого месяца исполнилось бы пятьдесят восемь…
– Как печально для тебя, что они умерли так рано.
– Да… Амелия пыталась держаться после его смерти, но она словно потухла. Она не выдержала. Я всегда считала, что она умерла от разбитого сердца, если такое, конечно, возможно.
– Думаю, возможно. С моей матерью произошло то же самое… Она недолго прожила после смерти отца. Я видела, что она потеряла всякий интерес к жизни. Когда мама умерла, моя тетя мне рассказала, что мама все время повторяла: "Я хочу уйти к Уинстону". Она почти перестала есть. Она словно потеряла аппетит ко всему, в том числе к самой жизни. Мне кажется, она просто решила умереть.
– Вот и Амелия тоже, хотя она прожила почти год после гибели Джека. Что ж, это вполне понятно. Люди, долгое время жившие вместе, не в силах вынести потерю близкого человека, и для них это настоящая трагедия.
– Да, одиночество – хуже смерти.
– Амелия однажды так и сказала: "Одиночество – это один из видов смерти". Она любила меня, любила Кэт, но Джек был светом ее жизни. Без него она потеряла raison d'etre. Я тебе рассказывала, что они знали друг друга с самого детства?
– Нет, никогда. Они что, вместе росли?
– Почти. У ее родителей был загородный дом в Корнуэлл-бридже, недалеко от Серебряного озера, и они дружили с Сильверами. Джек и Амелия повстречались, когда ей было четырнадцать, а ему – десять, и они стали лучшими друзьями. Понимаешь, они оба были единственными детьми, и родители их, в свою очередь, были единственными детьми – так что никаких братьев и сестер, даже двоюродных. "Когда я вырасту, я на тебе женюсь", – все время твердил Джек, а она только смеялась и говорила, что не выйдет замуж за того, кто младше ее. Но они-таки поженились, едва ему минуло двадцать. А потом Амелия упала с лошади… Господи, их жизнь сложилась бы совсем по-другому, если бы не это. Но тут уж ничего не поделаешь – так распорядилась судьба… По крайней мере, Амелия мне так говорила.
– В каком смысле?
– В самом прямом, Патси. Амелия считала, что никто не может играть с судьбой. Или изменить ее. Che sera sera, все время повторяла она, "что будет, то будет". Такой у нее был жизненный принцип, своего рода философия. Она говорила, что именно судьба привела меня в "Серебряное озеро" в тот майский день 1969 года. Что я просто следую своей судьбе, так же как и она сама, и Джек. "Значит, мне на роду было написано сидеть в этом кресле, не знаю уж почему", – это ее слова. – Мередит замолчала, искоса поглядев на Патси. – Если верить Амелии, то это судьба привела меня к ним. И, как я тебе уже много раз говорила, они совершенно изменили мою жизнь. Но и я тоже изменила их жизнь – к лучшему… для всех нас. Они дали мне любовь, теплоту, понимание и настоящий родной дом, которого у меня до тех пор никогда не было. А я дала Джеку и Амелии то, чего им так не хватало и чего они оба всегда страстно желали…
– Ты стала для них сестрой, которой ни у одного из них не было.
– Да, до некоторой степени я стала им почти родной. Но я не это имела в виду. Я говорю о Кэт. Мой ребенок стал их ребенком. Как же они ее любили!
– Я знаю. Они бы гордились ею сейчас. Она превратилась в чудесную молодую женщину. Как тебе кажется, они с Кейтом обручатся?
– Да, и очень скоро. У Кэт хорошо развита интуиция, и она мне на днях сказала, что Кейт вот-вот должен сделать предложение.
– Надеюсь, я получу приглашение на свадьбу?
– Не будь дурочкой, конечно, получишь. Кэт тебя любит и никогда не забудет, как ты ее опекала в тот год, когда она жила в Лондоне. Да и я тоже, если на то пошло. Благодаря тебе я могла спокойно спать, не беспокоясь о дочери, которая живет одна в чужой стране.
– А мне очень нравилось ее опекать, быть кем-то вроде старшей сестры. Свадьбу устроите в "Серебряном озере"?
– Где же еще? Кэт ни о каком другом месте и слышать не хочет, она не меньше меня любит "Серебряное озеро". И вообще там очень удобно устраивать прием. Бланш в ажитации, начала все заранее планировать: шатер, меню, цветы, места для гостей. Но ты будешь жить у меня.
– Замечательно, спасибо. Ой, Мередит, как же прекрасно любить и быть любимой! Я так рада за Кэт, что она нашла своего мужчину. Вот бы мне тоже…
– Когда ищешь, никогда не находишь. – Мередит снова откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. – К тому же, знаешь, мужчина – это еще не ответ на все вопросы.
– Что правда, то правда! – Патси внимательно поглядела на дорогу и вполголоса чертыхнулась. Дождь хлестал по ветровому стеклу, и даже "дворники" не могли с ним справиться. – Когда же эта паршивая погода кончится!
– Хочешь, я поведу машину?
– Нет, спасибо. Я знаю дорогу, как свои пять пальцев. Не забывай, она ведет на север Англии.
– Твое любимое место.
– Во всяком случае одно из любимых, – улыбнулась Патси.
Мередит замолчала, погруженная в собственные мысли.
Патси сосредоточилась на дороге. Дул сильный ветер, было очень холодно, размокшая дорога стала скользкой из-за снега с дождем.
Глядя вперед, Патси размышляла о Мередит, о ее приезде в "Серебряное озеро" много лет назад, о том, как за один день изменилась ее жизнь. Какая необыкновенная история! Патси знала, что очень быстро Мередит стала для Амелии совершенно незаменимой, что женщины необычайно сблизились, обнаружив друг в друге удивительное родство душ. Джек тоже скоро стал во всем на нее полагаться. Мередит рассказывала, что он учил ее управлять отелем, всему, что сам знал о гостиничном деле. Да, о том времени и о Сильверах Мередит говорила много и охотно. Но она никогда не упоминала о своей жизни в Австралии. Фактически все, что существовало до ее приезда в "Серебряное озеро", было покрыто мраком. Словно та часть ее жизни представляла собой тайну, которую Мередит никому не хотела открывать. Патси не имела привычки совать нос не в свое дело, поэтому не задавала никаких вопросов. Она уважала право Мередит на личную тайну. Мередит повернулась к ней и сказала:
– Может быть, тебе покажется это смешным, но у меня такое ощущение, что ты явно предпочитаешь гостиницу в Райпоне. "Скелл-Гарт" тебе больше нравится, так?
Эти слова застали Патси врасплох.
– Почему ты так считаешь?
– Просто знаю. Достаточно тебя послушать, и все ясно как дважды два. К тому же ты очень любишь Йоркшир, ты ведь там выросла.
– Я снова тебе повторю: я хочу, чтобы ты выбрала сама. Правда-правда. Не хочу на тебя давить.
– Что-то не так с гостиницей в Озерном крае?
– Отнюдь. Ты сама видела фотографии.
– Да, на снимках все выглядит просто великолепно. Ты говоришь, что отель очень хорош, прекрасно отделан, но я чувствую: что-то в тебе противится этой покупке. Я тебя отлично изучила.
– Там слишком много подушек, – пробурчала Патси.
Мередит расхохоталась.
– Никак не можешь забыть, – сказала она, вспоминая, что именно так сама отозвалась о гостинице, которую они собирались купить полгода назад. – Значит, ты считаешь, там перебор по части украшательства?
– Что-то вроде этого… Везде роскошь и комфорт, сразу расслабляешься. Но, несмотря на все эти чудесные драпировки и ковры, на красивую старинную мебель, в "Херонсайде" нет изюминки. Ты всегда говоришь, что для отеля очень важно быть необычным, немного даже странным, – именно это придает ему неповторимый шарм.
– Оригинальность – это то, что мы особенно ценим. – Мередит покосилась на подругу и кивнула в подтверждение своих слов. – Да, я вижу, что "Херонсайд" тебе явно не нравится.
– Просто он меня совсем не трогает, – призналась Патси.
– Слушай, а зачем мы тогда туда едем? Почему бы нам не отправиться прямо в Райпон?
– Потому что "Херонсайд" – отличная гостиница, и я хочу, чтобы ты сама ее посмотрела. Она не потребует больших затрат, так как уже была переоборудована два года назад; вдобавок природа там красивая. И вообще я не уверена, что права. Мередит, я действительно очень хочу, чтобы ты сама решила.
– Ладно. Но ты редко ошибаешься, Патси. И вкусы у нас с тобой одинаковые.
9
Утро вторника выдалось солнечное, чистое и холодное – Мередит любила такое начало дня. На ослепительно голубом небе не было ни единого облачка, солнце пока дарило мало тепла, но зато уж сияло вовсю.
Стрелки часов показывали девять, когда Мередит, надев ботинки и дубленку, пришла в Стадли-парк. Она торопливо шагала по длинной аллее, где росли величественные старые липы. Аллея вела к церкви, видневшейся на вершине холма. Миссис Миллер сказала, что оттуда до аббатства всего несколько минут пешком.
Вчера днем, приехав в Райпон, они с Патси отправились прямиком в "Скелл-Гарт-хаус". Расположенная между двумя деревеньками Стадли-Ройял и Элдфильд, усадьба стояла на берегу реки Скелл, а на противоположном берегу возвышалось аббатство Фонтейнс.
Познакомив чету Миллеров с Мередит, Патси объяснила хозяевам, что они хотели бы остановиться на ночь в "Скелл-Гарт". Зимой, да еще среди недели, свободных номеров было предостаточно, и Клаудиа Миллер предоставила гостям самим выбрать себе комнаты.
– Думаю, нам подойдут смежные номера наверху, – сказала Патси, шагая следом за хозяйкой по широкой лестнице. – Те, что выходят окнами на аббатство Фонтейнс.
Едва войдя в комнату, Патси потащила Мередит к окну.
– Ты только взгляни, какая красота! – воскликнула она. – Посмотри на аббатство! Это одна из двух знаменитейших руин Англии.