Помни - Брэдфорд Барбара Тейлор 27 стр.


- Обязательно передам. Он сейчас гуляет, а то бы я пригласила его к телефону. Я знаю, что ты хотела бы с ним перекинуться словечком. Ну что ж, хорошо, до завтра, дорогая, и еще раз большое спасибо.

Повесив трубку, Ники села за письменный стол в маленьком рабочем кабинете Кли и задумалась о разговоре с Анной. Не кто иной, как она разбередила старую рану Анны, которая уже почти затянулась за прошедшие три года, и заставила ее снова страдать.

Прошлое нахлынуло на эту очаровательную женщину с новой силой, причиняя страшную боль, хотя она заслуживала лучшей доли. Подумав о Чарльзе и о том, как он поступил со своей матерью, исчезнув без следа, Ники опять испытала досаду, но мгновенно прогнала ее прочь. С ним все кончено, он больше не сможет отравлять жизнь Анне. Она найдет способ помочь ей залечить душевную рану. Она убедит Анну Деверо в том, что ее сын мертв. Что отчасти и в самом деле так.

Входная дверь хлопнула, испугав ее. Она выскочила в маленькую прихожую. Там стоял Кли с ворохом покупок. Два длинных французских батона торчали из одной сумки, овощи - из другой, а букет цветов примостился сверху третьей.

- Привет, - сказал он улыбаясь. - Пошли поболтаем, пока я все это разгружу.

Ники последовала за ним в кухню.

- Ты собрался накормить целую армию! - воскликнула она. - Что у тебя сегодня на обед?

- Деревенский омлет Донованов, к примеру, - ответил он, опуская пакеты на кухонный стол.

- Это еще что за блюдо, позвольте вас спросить?

- Увидишь. Мое фирменное блюдо - очень вкусно. Тебе понравится. - Выхватив из пакета букет цветов, Кли повернулся и вручил его Ники. - А это моей девочке, - проворковал он, наклоняясь и целуя ее в щеку. - Утром, поднявшись чуть свет, милой я собрал букет, - продекламировал он с сильнейшим ирландским акцентом.

- Ой, Кли, как замечательно, вот спасибо, - сказала Ники, принимая из его рук цветы и погружая лицо в самую середину букета. Потом она порывисто обняла возлюбленного и прижалась к нему крепко-крепко. Приблизив свое лицо к его лицу, она прошептала: - Я люблю тебя.

- И я люблю тебя, Ник. - Он приподнял ее подбородок, заглянул в глаза и добавил: - Ты никогда не узнаешь, как я тебя люблю, - придется тебе это показать. Начнем с приготовления нечто среднего между завтраком и обедом, потому что, боюсь, мы сядем за стол не раньше четырех.

- Тебе помочь?

- Как только я перетащу зелень на разделочный стол, стели скатерть, открывай шампанское, наполни два бокала и добавь в каждый немного апельсинового сока. А потом можешь посидеть здесь и поболтать со мной, пока я готовлю омлет. Как ты на это смотришь?

- Годится, - согласилась Ники со смехом и помогла ему перетащить пакеты со снедью в другой конец кухни, затем поставила цветы в вазу. Расстелив скатерть, расставив и разложив тарелки, ножи и вилки, она стала откупоривать шампанское. Ее отец любил коктейль под названием мимоза - смесь шампанского и апельсинового сока, и она со знанием дела приготовила две порции.

- Пью за девушку, которую люблю, - сказал Кли, касаясь своим бокалом ее бокала. - Твое здоровье.

- И твое, дорогой. - Ники улыбнулась.

Кли подошел к длинному разделочному столу у окна, разгрузил сумки и принялся за стряпню.

Ники наблюдала за ним, отмечая, как ловко и скоро он управился с овощами, которые, по-видимому, предназначались для омлета. "Может, он собирается приготовить омлет по-испански", - подумала она и подавила улыбку.

- Ты не изменил своего намерения ехать завтра в Брюссель? - спросила она через некоторое время.

- Не-а. Ехать надо. А что?

- Я позвонила Анне Деверо, пока тебя не было, и расстроилась, когда услышала, как она подавлена. Впрочем, я не то слово подобрала, точнее сказать, она чем-то обеспокоена.

Кли повернулся и задумчиво посмотрел на Ники.

- Полагаю, ты выпустила джина из бутылки. Или, если вернее, открыла ящик Пандоры. Разве нет?

- Да, в этом моя вина, Кли. Я поступила глупо, рассказав ей все. Мне надо было подождать, все обдумать, посоветоваться с тобой.

- Именно так тебе и следовало сделать, а я бы уж точно посоветовал выкинуть все из головы. Ну да ничего. Что было, то было. - Он повернулся к столу и стал чистить три огромных картофелины, лежащие на доске. - Как ты собираешься поступить, Ники? Анне можно чем-то помочь? - спросил он, не отрываясь от дела.

- Она хотела, чтобы я приехала повидать ее. Просила о встрече. Сказала, что хочет говорить со мной и больше ни с кем.

- А как же Филип? Разве он не может ее утешить?

- Наверное, может, но мы просто были очень близки. Во всяком случае, я была… - Ники не закончила фразу.

- Во всяком случае, ты была помолвлена с Чарльзом, - закончил Кли ее мысль, улыбаясь через плечо. - Право же, не стоит так осторожничать и ходить вокруг меня на цыпочках, когда речь заходит о Чарльзе Деверо. Вы и в самом деле были помолвлены, у тебя с ним были близкие отношения, у каждого из нас есть прошлое, в нашем-то возрасте. И много всего за плечами.

- Спасибо за понимание. В общем, я согласилась слетать завтра в Лондон пообедать с Анной. Раз ты говоришь, что пробудешь в Брюсселе дня два-три, я подумала, что ты не будешь возражать, если я поеду.

- Конечно, я не возражаю, я бы даже не возражал, если бы никуда не ехал. Поступай, как считаешь нужным, я не собираюсь надевать на тебя хомут. Я не из таких. - Кли повернулся к Ники и, прислонившись к столу, добавил: - Я также надеюсь, что и ты не собираешься надевать хомут на меня.

- Никогда! - Ники замотала головой. - Исключено, можешь быть уверен. К тому же ты в глубине души холостяк, если помнишь. Ты выковал себя по образу и подобию Роберта Капы много лет назад, когда был еще мальчиком. Я знаю, что тебе доставляет удовольствие мотаться по миру с фотоаппаратом, точь-в-точь как ему. Я все понимаю.

Кли положил нож и подошел к ней. Взяв бокал из ее руки, он поставил его на стол и заставил ее подняться.

- Послушай, бесценная моя. Да, я хочу мотаться по миру и снимать, я ценю свободу передвижения, но вовсе не до такой степени, чтобы поставить крест на любви. И я хочу, чтобы ты была рядом со мной. - Он крепко поцеловал ее в губы, потом слегка отстранил от себя и застенчиво улыбнулся. Осторожно дотронувшись до ее лица пальцем, он сказал: - Мы поженимся?

Застигнутая врасплох, Ники молча смотрела на него.

- Твое предложение так неожиданно. Я что, должна дать ответ сегодня?

- Нет, ты не должна давать ответа сегодня. - Кли улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа. - Ты можешь решить сегодня, или на следующей неделе, или когда захочешь. При условии, что скажешь "да".

35

Подобно Пулленбруку, квартира Анны на Итон-сквер была прекрасна и по-своему впечатляюща. Ее отделал много лет назад английский художник-декоратор Джон Фаулер - это была одна из его последних работ перед смертью.

Гостиная была просторна, с высоким потолком, а стены выкрашены в особенный блекло-розовый цвет, которым так гордился художник. Занавеси из тафты на двух высоченных окнах были тоже розовые, но более темного оттенка. Розовый цвет присутствовал в комнате повсеместно и придавал ей неповторимый колорит. Георгианские безделушки, обюссоновский ковер и несколько больших полотен Стаббса, изображавших лошадей, довершали элегантный интерьер. В гостиной были также покрытые скатертями столики с семейными фотографиями в серебряных рамках, горшки с высокими белыми орхидеями, многочисленные вазы с цветами и медленно сгорающие ароматизированные свечи.

Солнечным воскресным утром Анна и Ники сидели на маленьком диванчике возле одного из окон, выходивших на Итон-сквер. Из него виднелись густые кроны деревьев в парке.

Анна впервые после последнего визита Ники почувствовала себя спокойно - это было видно по ее лицу. Жесткие складки вокруг рта почти исчезли, движения стали свободными. Ощущение угнетенности отступило, и она даже улыбалась.

Испытывая облегчение оттого, что ей удалось утешить Анну, Ники и сама успокоилась, радуясь тому, что приехала в Лондон. Поездка себя оправдала. Было ясно, что раны, которые она неосторожно разбередила, теперь быстро затянутся. И в поведении, и в разговоре Анна все больше становилась сама собой.

Обе женщины всегда находили общий язык, и теперь, после напряженного часового разговора, узы, связывавшие их, стали еще прочнее.

- Ты не представляешь, как для меня важен твой приезд, - сказала Анна, беря Ники за руку. - Ты помогла мне обрести смысл жизни, почву под ногами, помогла собрать себя по кусочкам, и за это я тебе невыразимо признательна, дорогая. Я чересчур поддалась унынию. - Она помолчала, потом недовольно поморщилась и покачала головой. - Кажется, я начала себя жалеть, что не в моих привычках. Терпеть не могу себя жалеть - это признак слабости. Я его и в других не выношу. Спасибо, Ники, ты сотворила чудо.

- Не стоит меня благодарить, Анна, я и сама была рада приехать, - призналась Ники, пожимая ее руку. - Само собой разумеется, я люблю вас и забочусь о вашем благополучии. К тому же, у меня развито чувство ответственности. Уж раз я открыла ящик Пандоры и выпустила оттуда все эти ужасы, мне следовало поправить дело и, по возможности, успокоить вас.

- Что ж, это тебе удалось, я больше не хандрю, а крышка ящика наглухо закрыта. - Анна заглянула Ники в глаза и добавила любящим голосом: - Ты всегда была очень дорога мне, Ники, как родная дочь. Ты принесла мне сегодня огромное облегчение и помогла обрести уверенность в себе и в своих силах. - Губы ее тронула улыбка. - Ты наставила меня на путь истинный, если хочешь.

Ники улыбнулась в ответ.

- Как приятно сознавать это, Анна. В самом деле. Я так переживала за вас вчера, я чувствовала, как вам больно, как вы страдаете. - Немного поколебавшись, Ники медленно произнесла: - Две недели назад в Пулленбруке вы умоляли меня оставить Чарльза в покое. И я это сделала и надеюсь, что вы сможете сделать то же самое.

- Думаю, что смогу. Теперь смогу. Да, я уверена в этом, дорогая.

- Анна, у меня потрясающие новости. Помните Йойо, того молодого китайского студента, которого мы встретили в Пекине? Он смог бежать, объявился в Париже в прошлый четверг, и мы с Кли пригласили его к ужину в пятницу. К счастью, в прекрасном настроении и чудесно выглядит.

- Как я рада, что ему удалось спастись и теперь он в безопасности, - воскликнула Анна. Лицо ее оживилось и озарилось лучезарной улыбкой - впервые за столько дней. - Расскажи мне о нем.

Ники исполнила ее просьбу и уже подходила к концу рассказа о том, как Йойо добрался до Гонконга, и об их праздничном ужине в ресторане гостиницы "Ритц" в обществе господина и госпожи Лун, как вдруг раздался входной звонок.

- Это, должно быть, Филип, - объяснила Анна, поднимаясь и пересекая комнату. Она на секунду задержалась у двери и обернулась. - Я очень удивилась, когда он позвонил мне сегодня в одиннадцать и спросил, нельзя ли ему к нам присоединиться. Обычно он обедает в клубе. Потом я сообразила, что он хочет видеть тебя. Он так любит тебя, Ники.

- Очень рада, что Филип составит нам компанию, я ведь тоже к нему привязана, - призналась Ники. - Он такой замечательный человек.

Мгновение спустя Филип Ролингс, войдя в комнату, обнял сначала Анну, потом Ники.

- А я-то думал, что вы в Провансе, - сказал он.

- Мы и в самом деле уже должны были быть там, - ответила Ники. - Но у Кли сложности с работой. Надеемся, что сможем отправиться туда на следующей неделе.

- Там в это время года просто замечательно, - заметил Филип. Он подошел к подносу с напитками, стоявшему на комоде, и сделал себе коктейль. Обычно он не пил за обедом, но сегодня - случай исключительный. И это уже был не первый его стакан виски с содовой за день. По дороге сюда он сделал то, чего не делал многие годы, - заглянул в паб. Единственное питейное заведение, которое он знал в районе Белгрейвия, называлось "У гренадера", и он зашел туда пропустить рюмочку, прежде чем отправиться пешком на Итон-сквер.

"Ну, еще одну для храбрости", - подумал он и, кинув кубик льда в хрустальный стакан, повернулся к Анне и Ники. Ники усаживалась в кресло рядом с диваном, где уже расположилась Анна.

Поднося стакан к губам, Филип сказал:

- Будем! - И сделал большой глоток. "Смысла откладывать разговор больше нет", - подумал он и, глубоко вздохнув и собравшись с духом, подошел к дивану и сел рядом с Анной.

- Боюсь, Филип, что к обеду не будет ничего особенного, - заметила Анна. - Я оставила Пилар и Инес в поместье и приехала сегодня одна, зашла в "Харродз" и купила холодного мяса, да еще сделала салат.

- Не беспокойся, я не очень голоден, - ответил он.

- Мне намного лучше, дорогой, - продолжала Анна, улыбаясь ему. - В обществе Ники я почувствовала удивительный прилив сил.

- Это заметно.

- Мне и в самом деле лучше, Филип. Честно.

- Верю, - согласился он.

- Я только что рассказывала Анне о Йойо, - вступила в разговор Ники. - Вы ведь помните, тот студент-китаец, который нам помогал в Пекине. Ему удалось добраться до Гонконга, а потом и до Парижа, мы виделись с ним на прошлой неделе.

- Один из счастливчиков. - Филип покачал головой. - К сожалению, многие другие студенты, боровшиеся за демократию, которым удалось бежать за границу, были высланы обратно в Китай гонконгским правительством. Одному Богу ведомо, какая их постигла участь.

- Ужасно! - воскликнула Анна. - Как мы могли допустить такое!

Филип не ответил. Он одним глотком опустошил стакан, затем поставил его на старинный лакированный столик-поднос и сказал:

- Мне надо кое-что сообщить тебе, Анна, и я рад, что Ники сейчас с нами. Она тоже имеет право знать об этом.

Обе женщины посмотрели на него, и от них не скрылась ни серьезность его тона, ни мрачное выражение лица.

- Это касается Чарльза.

- Чарльза? - перебила Анна, невольно вскрикнув.

Ники замерла в своем кресле, внезапная догадка пронзила ее как острие клинка.

- Сегодня утром в министерстве на мой стол легли важные сведения. Секретные, если быть точным, но я почувствовал, что при нынешних обстоятельствах мой долг посвятить вас в эту тайну. Поскольку это совершенно секретное сообщение, я должен вас предупредить, что оно не подлежит огласке ни под каким видом. Оно не должно стать известно за пределами этих стен. Я надеюсь на ваше благоразумие и молчание. Ты должна дать мне слово, Анна. И ты, Ники.

- Ты же знаешь, я не стану болтать о том, что ты мне рассказываешь про свою работу, по секрету или нет, - обиделась Анна, скосив глаза на Филипа.

- Я даю вам слово, - пробормотала Ники. Она была взволнована и теперь гадала, что же Филип собирается рассказать.

Филип кивнул и взял Анну за руку.

- Когда Ники приезжала в Пулленбрук в августе, она была во всем права, Анна. Тот человек в репортаже Эй-ти-эн из Рима и в самом деле был Чарльз. Он действительно не погиб три года назад.

Анна охнула, глаза ее расширились. Некоторое время она была не в силах вымолвить ни слова. Наконец она воскликнула:

- Так ты говоришь, что он жив? Мой сын жив?

Филип ответил не сразу.

Ники сидела тихо-тихо, сжав руки на коленях. Она знала, какой осторожной ей следует быть во всем, что она скажет и сделает в ответ на откровения Филипа.

Анна повторила вопрос:

- Он жив? Филип, ответь же мне, наконец! Чарльз жив?

Филип глубоко вздохнул и очень ласково сказал:

- Нет, Анна, его больше нет. Он погиб.

- Я ничего не понимаю! - воскликнула та вне себя от волнения. - То ты говоришь, что Ники права, что Чарльз не покончил жизнь самоубийством и на самом деле жив. То заявляешь, что он погиб. Как же так? Ты уверен?

- Совершенно.

Ники, потрясенная не меньше Анны, изо всех сил старалась не подавать виду. Стараясь сохранить твердость в голосе, она сказала:

- Но откуда вам известно, что Чарльза больше нет?

- Мой приятель Фрэнк Литтлтон сообщил мне об этом сегодня утром. Мы с Фрэнком учились вместе в Харроу-Скул, а потом в Кембридже, мы с ним близкие друзья с тех самых дней. Фрэнк служит в секретной разведывательной службе, но он не агент, не оперативник. Он работает с бумажками. Сегодня утром он вызвал меня к себе запиской. Я пришел, и он сказал мне, что сын Анны убит.

- О Господи, что ты говоришь? - Анна обратила на него полубезумный взгляд. - Агенты, разведки. Чарльз что, был замешан в чем-то опасном?

- Фрэнк не стал мне сообщать подробности, - тихо ответил Филип, размышляя над тем, как помочь Анне справиться с новыми муками.

- Вы только что сказали, что он был убит. - Ники вопросительно взглянула на Филипа. - Значит, он умер насильственной смертью. И уж конечно, это был не несчастный случай. Вы хотите сказать, что его убили?

Филип кивнул. Он обнял Анну, издавшую сдавленный стон. Ее начала бить дрожь.

- Когда был убит Чарльз? - потребовала ответа Ники.

- В конце прошлой недели, - ответил Филип.

- Где? - Ники сжала руки.

- В Мадриде. Он находился на борту самолета, взорвавшегося в мадридском аэропорту. Это был маленький частный самолет марки "Фалькон".

- О Боже! - Анна скорбно вскинула руки к губам. - Чарльз! Мальчик мой! - Она повернулась к Филипу и умоляюще произнесла: - Пожалуйста, Филип, расскажи мне все. Я ничего не понимаю.

- А тело нашли? - перебила ее Ники.

Филип помолчал, потом сказал вполголоса:

- Взрыв был очень силен.

Анна тихо всхлипывала, уткнувшись в его плечо, тщетно пытаясь успокоиться.

- Вы говорите, что сведения дошли до вас через старинного приятеля из разведслужбы, - продолжала Ники. - Это значит, что Чарльз находился на оперативной работе, работал в разведке. А если так, его вполне могли убрать иностранные агенты. Да?

- Полагают, так.

- Но вы не уверены?

- Фрэнк сообщил мне лишь самые общие сведения, он и не обязан рассказывать мне все. Но он знает Анну, знает, что мы собираемся пожениться, и потому решил, что мы должны знать правду. Он свою шею подставил ради меня. Но уж конечно, он не станет нарушать секретность. Секретность намного дороже, чем его место.

Подавшись вперед, Ники спросила:

- Но он не намекнул вам, кто предполагаемый убийца или убийцы?

Филип заколебался.

- У меня создалось такое впечатление, что это могли быть израильские агенты.

- "Моссад"! - воскликнула Ники в изумлении. - Но зачем "Моссаду" убивать Чарльза Деверо? Из того, что вы нам только что рассказали, создается впечатление, что он был британским агентом. Англичане и израильтяне не станут убирать друг друга. Они же союзники.

Филип не ответил.

- Он ведь работал на британскую разведку, разве нет? - допытывалась Ники, ибо ее журналистская натура уже вырвалась наружу.

Филип покачал головой.

- Видимо, нет. Фрэнк сообщил мне… - он осекся, подумал и закончил: - Мне не следует больше ничего говорить. Но я не знаю ничего существенного кроме того, что уже рассказал вам.

- Еще один вопрос, - настаивала Ники. - Если Чарльз не работал на англичан, он должен был работать на кого-то еще. На кого?

- Фрэнк ничего не объяснил мне, Ники. Однако он подразумевал, что Чарльз был связан с какой-то организацией на Ближнем Востоке.

Ники была потрясена.

Назад Дальше