- По глазам этих мальчишек было видно, что стрелять в нас они едва ли смогут. Но вот затоптать насмерть - запросто.
- Лучше постоим здесь, понаблюдаем со стороны, - предложила Ники.
- Это что-то новенькое, Ник. Когда это ты стояла в стороне? - поразился Джимми и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Хотя, конечно, ты права, здесь безопаснее. Находиться в гуще толпы, все равно что плавать в бушующем море. Но армия-то, вы только взгляните! В полевом снаряжении: фляги, ранцы, вещмешки, и совершенно без оружия. - Он удивленно покачал головой.
- Я говорила, Арч, что солдаты не вооружены, - сказала Ники.
Через несколько минут к ним присоединился Кли. Волосы растрепаны, куртка разорвана, но сам совершенно невредим. На груди фотожурналиста болтался "Никон". Его темные глаза торжествующе блестели.
- Я сделал несколько грандиозных снимков, - сообщил он.
- А это не опасно, выставлять напоказ фотоаппарат? - спросил Джимми, указывая на "Никон". - Того и гляди, отберут и разобьют.
- Как-нибудь в другой раз, а сегодня люди за меня. За нас. Они хотят, чтобы их снимали, они все говорят одно и то же: расскажите миру, расскажите миру.
- Но вездесущая беспощадная полиция… - начал Арч и внезапно запнулся. - Впрочем, мне кажется, здесь нет полиции.
- Сомнительно, - ответил Кли. - Во всяком случае, сейчас.
- Может, мне сходить за камерами, попытаться снять прямой репортаж с Ники, - глядя на Арча, предложил Джимми. - Потом мы, пожалуй, могли бы смыться.
- Нет! - отрезал Арч.
- Тогда давай снимем на балконе, Джимми, как и планировали. Я наговорю текст на пленку, - сказала Ники, зная, что спорить с Арчем бесполезно, если он решил быть осторожным. Она не раз бывала на линии огня, и он ни разу даже глазом не моргнул и не заикнулся об опасности. Но со дня их приезда в Пекин, он только и делал, что твердил об осторожности, и она не переставала этому удивляться. Сейчас не время, но позже надо будет поинтересоваться почему. Она оглянулась, ища глазами Люка, но ни его, ни Йойо с Май не было видно. Толпа поглотила их.
Наконец, к ее великому облегчению, показался Люк, а позади него - Йойо и Май. Май прихрамывала, наверное повредила ногу - Йойо поддерживал ее.
- Что случилось? - спросила Ники, бросившись им навстречу.
- Ничего серьезный, - ответил Йойо. - Мужчина наступил Май на ногу. Она о'кей.
Ники обняла молодую китаянку за плечи, и они присоединились к остальным.
- Удивительно, что другие невредимы, - сказал Люк Ники. - Ты ведь в порядке?
- Все прекрасно, спасибо, Люк.
Они расположились на земле, под деревьями, чтобы передохнуть и отдышаться. Несмотря на свежий ветерок, было тепло, почти душно, и Ники с Кли сняли куртки. Арч пустил по кругу пачку сигарет, но все, кроме Йойо, отказались. Ники наклонилась к Йойо и спросила:
- Ты что-нибудь узнал? Откуда войска? Что происходит?
Йойо затянулся сигаретой и ответил:
- Войска из далеко. Не из Пекин. Маршировать много часов. Им говорить на маневры. Им говорить - остановить бунтовщики. Они не понимать. Они испугайся. Мальчишки. Люди объяснить им. Говорить не трогать студентов. Солдаты не знать Пекин. Не знать, где это. Они не готов воевать, Ники. Слишком напуган.
- И слава Богу! - воскликнула Ники. - Но как все обернулось!
- А где вертолеты? - подняв глаза в ночное небо, а затем взглянув на Йойо, спросил Кли.
- Сейчас не прилетать, - ответил Йойо, и слова его прозвучали так, словно он наверняка знал, о чем говорит. - И слезоточивый газ нет.
Ненадолго наступила тишина, которую прервала Ники:
- Народно-освободительная армия вступила в Пекин, чтобы подавить студенческие демонстрации, но была побеждена горожанами. Не прозвучало ни единого выстрела.
Через несколько часов именно этими словами она начала ночной репортаж на Соединенные Штаты.
Суббота выдалась ясной и солнечной.
В разгар утра молодые солдаты, деморализованные, нестройными рядами отступали по проспекту Чанань.
Жители Пекина разошлись, кто - по домам, кто - на работу. Студенты вернулись в свои палатки и автобусы, чтобы лечь спать, спокойствие воцарилось над проспектом Чанань и площадью Тяньаньмэнь; внезапно появилось ощущение обыденности и порядка.
Но Ники была убеждена, что это спокойствие кажущееся, что развитие событий лишь затянулось ненадолго, не более чем на двенадцать часов. Ей казалось, китайское правительство будет проводить жесткую линию, потому что восприняло отступление армии не иначе как унижение. Официальные лица во всем обвинят студентов, хотя на пути войск стали обычные горожане, которые не пропустили их на площадь. Ответом будут насилие и жестокость.
После нескольких часов сна и утреннего репортажа она весь день провела на площади, отлучаясь лишь ненадолго. Интуиция подсказывала ей, что за тишиной скрываются напряженность и страх. Она поделилась этой мыслью с Кли, когда они субботним вечером сидели в Западном зале ресторана в отеле "Пекин". Подавшись вперед через столик, она добавила:
- Развязка близка. Я уверена.
- Я тоже, - откликнулся Кли и отхлебнул кофе. Затем, поставив чашку на стол и понизив голос, он продолжил: - Правительство хочет любой ценой выдворить ребят с площади. Оно теряет лицо перед Западом и не может с этим примириться. Я скажу тебе больше, Ник, - расправа будет молниеносной. К понедельнику все закончится, и последствия будут ужасны. Аресты, репрессии, суды, бог знает что еще.
- Я беспокоюсь о Йойо, - доверительно прошептала Ники. - Он был в самой гуще, и он один из лидеров. Мне бы хотелось вывезти его из Пекина.
- Это мы сможем, - ответил Кли. - Между прочим, ты предложила то, что готово было уже сорваться у меня с языка. Я как раз собирался сказать, что думал предложить ему деньги на билет до Гонконга. Когда мы будем уезжать, то могли бы взять его с собой. Он остановился бы там на несколько дней и решил, что делать дальше.
- Мы скинемся ему на билет.
- Не стоит, - начал было Кли, но, заметив выражение решимости на лице Ники, согласился: - Ладно, решено.
- Но это не все.
- Что еще?
- Май. Йойо не уедет из Пекина без Май.
- Ну, так мы дадим ему достаточно, чтобы хватило на два билета. Я не прощу себе, если мы бросим этих ребят, и ты, я уверен, тоже. Арч с остальными согласятся. Это последнее, что мы можем сделать. - Кли улыбнулся. - Итак, решено. Май тоже едет. Чем больше людей, тем веселей.
- Ты хороший парень, Кли Донован, - воскликнула Ники.
- Взаимно, Ники Уэллс.
Они немного помолчали, затем Кли спросил:
- Куда ты поедешь, когда мы отсюда выберемся?
- Ты имеешь в виду из Гонконга? В Нью-Йорк. А ты?
- Обратно в Париж. Но, может статься, я буду в Нью-Йорке в конце месяца. Когда прошлой ночью, точнее, сегодня утром я говорил со своим агентством, Жан-Клод сказал, что есть предложение от журнала "Лайф". Если я не против. И я думаю согласиться - неплохо на несколько недель вернуться в Штаты.
- Пойдем, - позвала Ники, - посмотрим, что происходит на площади. А то я начинаю волноваться, когда долго туда не заглядываю.
4
Убивать начали в субботу, в одиннадцатом часу вечера.
Ники и Кли стояли с Йойо и Май около Памятника погибшим. Арч, Джимми и Люк тоже были здесь, среди других журналистов, большей частью американских и английских, собравшихся неподалеку. Все сравнивали свои записи, пытаясь предугадать, что произойдет дальше.
Стараясь убедить Йойо, Ники говорила негромко и спокойно:
- Пожалуйста, возьми деньги. Я знаю - ты горд, но сейчас не время для гордости. Надо быть практичней. Послушай, мы настаиваем, чтобы ты взял эти три тысячи долларов, они помогут тебе и Май выбраться из Пекина. Мы с Кли думаем, тебе надо уехать завтра, что бы здесь ни произошло. Эти деньги от всех нас. Ты помогал нам, мы тоже хотим помочь тебе. Ты нам слишком дорог, чтобы мы дали тебе остаться.
- Слишком много, - ответил Йойо. - Спасибо. Нет, - он решительно покачал головой. - Ты, Кли - отличные ребята. Очень замечательные люди. Но не могу взять деньги.
- Не упрямься, Йойо, - не отступалась Ники. - Прошу, возьми. Не для себя, так для Май. Подумай о ней, ведь ее надо беречь.
Молодой китаец снова покачал головой.
Желая облегчить Йойо принятие решения, в разговор вступил Кли:
- Тогда мы вот что сделаем. Я сам куплю авиабилеты для тебя и для Май. И завтра же, - настойчиво сказал он.
- Слишком много денег, Кли, - отстраняясь, ответил Йойо, потом помолчал немного и добавил внезапно изменившимся голосом: - Ладно, я подумать об этом…
Он запнулся, осторожно повернул голову, прислушиваясь, и бросил на Ники обеспокоенный взгляд:
- Выстрелы?
- Да, - ответила она.
Они с Кли понимающе переглянулись. Не говоря ни слова, он рванулся с места, Ники - за ним. Оба неслись стрелой, думая о том, что наступает развязка.
Выстрелы слышали все, кто был у памятника. Среди журналистов началась суматоха. Корреспонденты, фотографы, телевизионщики бросились вслед за Кли и Ники. Они бежали через площадь, к проспекту Чанань.
Едва Ники и Кли оказались на проспекте, как хаос толпы тотчас разлучил их. Она увидела бронемашины и грузовики, двигавшиеся по широкому бульвару, и отметила про себя, что солдаты вооружены автоматами. Было ясно: они направляются на площадь Тяньаньмэнь и при необходимости они войдут туда силой. Прошел слух, что в разговоре с военачальниками Дэн потребовал отбить площадь любой ценой. И Ники не сомневалась: приказ будет выполнен.
Еще в полдень военные выказали беспощадность своих намерений. На западной оконечности площади, которая примыкает к зданию Всекитайского собрания народных представителей, тысячи солдат избили демонстрантов, пытавшихся помешать их проходу на площадь. Выстрелов не было, но во всем чувствовалась неистовость. Уже применили слезоточивый газ. Разъяренные люди забросали солдат кирпичами и булыжниками, те, в свою очередь, пытаясь подавить сопротивление, пустили в ход ремни и дубинки.
Эта схватка оказалась прелюдией к тому, что происходило сейчас. Ник и Кли - достаточно опытные и разбирающиеся в хитросплетениях политической борьбы - отлично понимали, что в ближайшие сутки ситуация только ухудшится.
В это мгновение солдаты, раньше стрелявшие в воздух, внезапно направили автоматы на студентов и горожан, толпящихся на тротуарах. Людей охватила безумная ярость. Не веря своим глазам, Ники смотрела, как они, взвыв, будто раненые звери, бросились вперед, забрасывая военных кирпичами, булыжниками, обломками железных труб и бутылками с зажигательной смесью. В ответ те открыли огонь на поражение. Люди падали под пулями, крича от ужаса.
Это была настоящая бойня.
Напуганная зрелищем, разворачивающимся у нее на глазах, Ники словно окаменела. Она стояла, тупо глядя перед собой, ее била дрожь. Из оцепенения ее вывела находившаяся рядом китаянка, которая трясла ее за рукав и говорила по-английски:
- Народная армия убивает нас - граждан. Они убийцы! Ублюдки!
- Идите отсюда, идите домой! - прокричала Ники женщине. - Здесь опасно. Идите домой!
Та в ответ только покачала головой и не двинулась с места.
Гул вертолетов заставил Ники поднять голову и всмотреться в ночное небо. Ей припомнились слова Йойо о слезоточивом газе, который распыляют с воздуха. Она открыла дрожащей рукой сумочку, достала марлевую хирургическую маску и сунула ее в карман, чтобы, в случае необходимости, та была под рукой.
Проспект Чанань превратился в поле боя. Один за другим по нему катились танки и бронемашины с вооруженными автоматчиками.
"О Боже, помоги студентам!", - безмолвно взмолилась Ники, сбегая с проезжей части.
Выстрелы гремели уже со всех сторон. На перекрестках пылали перевернутые автобусы, используемые как баррикады, несколько армейских грузовиков горели на проспекте. Их подожгли разъяренные жители, и красно-оранжевые языки пламени вздымались в темное небо - это был настоящий рукотворный ад.
К огромному удивлению Ники, из домов, расположенных вдоль проспекта, продолжали выходить люди. Все были в крайнем возбуждении, готовые сражаться всем, что под руку попадется: вениками, палками, кирпичами. Кое у кого были бутылки с зажигательной смесью, которые они швыряли в танки и бронетранспортеры с солдатами. Стрельба усилилась, и в теплом ночном воздухе повис тяжелый запах пороха и крови.
Внезапно к горлу подкатила тошнота.
Пули свистели у Ники над головой, и было ясно, что лучше вернуться в гостиницу.
Мимо, сквозь толпу, проехала повозка, везущая раненых мужчину и женщину. Вид этих несчастных вызвал новую волну проклятий и угроз, в ответ на которые солдаты снова открыли огонь. Чтобы спастись, Ники бросилась на землю, и тут рядом с ней взорвалась канистра со слезоточивым газом. Она вытащила марлевую маску, плотно прижала ее к лицу, прикрыв рот и нос, но приступ кашля все же нахлынул, и у нее перехватило дыхание. Поднявшись, она медленно побрела к дальнему краю тротуара, где можно было укрыться под деревьями. Кашляя и задыхаясь, Ники опустилась на землю за стволом дерева, нащупала в кармане салфетки и вытерла слезящиеся глаза.
Вдоль Чанань двигалось с полсотни солдат с примкнутыми штыками. Хотя она и смотрела на события мрачно, но все же не предполагала, что произойдет нечто подобное. К счастью, вскоре она увидела в нескольких шагах от себя Арча и поняла, что он разыскивает ее.
Бросившись вперед, она крикнула:
- Арч! Арч! Я здесь!
Когда она уже была рядом, он обернулся и схватил ее за плечи.
- Ники! Ты жива!
- Как и ты, Арч, - прошептала она.
- Ты когда-нибудь видела такое? - жестко спросил он. - Как они убивают невинных граждан? Проспект забит танками, не могут пробиться даже машины "скорой помощи"!
- Это бессердечно, - ответила Ники. Пригибаясь к земле, бегом, под прикрытием деревьев они вернулись на площадь Тяньаньмэнь.
Площадь встретила их царящей повсюду странной тишиной. Казавшаяся мирной атмосфера была пропитана обреченностью.
Замедлив шаг, они направились к Памятнику погибшим. Там уже были те журналисты, вернулись раньше. По выражению их лиц, Ники поняла, что события на проспекте Чанань, свидетелями которых они стали, запали им в душу, как и ей с Арчем.
Йойо и Май неподалеку разговаривали со студентами. Ники подошла к ним и отвела в сторону.
- На проспекте резня. Я не могу это тебе объяснить, но я знаю, что надо сделать, - коротко сказала она. Порывшись в сумочке, вынула конверт с деньгами и сунула его в руки Йойо. - Ты должен взять их.
Йойо уставился на нее.
- Но Кли обещай покупать билеты…
- Не спорь, Йойо, бери, - ответила Ники. - Завтра будет страшнее, чем сегодня, и мне спокойнее при мысли, что деньги у тебя. Если что-нибудь случится, если мы расстанемся, если мы вынуждено уедем из Пекина без вас, отправляйтесь в Гонконг. Мы остановимся в отеле "Мандарин". Вы найдете нас там.
Йойо кивнул и положил деньги в карман.
- Спасибо, - произнес он. - Я понимать. У меня есть паспорт. У Май есть паспорт. Все о'кэй, Ники.
- Надеюсь.
Ники огляделась и пристально посмотрела на Йойо.
- Что происходит на площади?
- Мало-мало. Очень тихо. Вуер Кайси говорить. Сказать: это правительство против народа. Сказать, китайцы должны пожертвовать себя. За красивый завтра.
Ники покачала головой.
- Студенты не должны оказывать сопротивление солдатам. Если вы останетесь - не лезьте в драку.
Йойо кивнул.
- Я понимать. Цай Лин сказать то же.
- Она выступала?
- Да. Она сказать: мирная сидячая забастовка. Студенты остаются сидя. Армии не сопротивляться.
Не отводя взгляда от Йойо, Ники продолжила:
- Послушай меня. Эти солдаты - не вчерашние новобранцы. Это беспощадные служаки.
- Наверно, Двадцать седьмой армия. Они непреклонны. Плохо. Но все быть о'кэй. Не волнуйся, Ники.
- Но я волнуюсь, - вздохнула она.
- Здесь люди из Рабочей федерации. Они приходить защищай студенты, - объяснил Йойо.
- Я думаю, вы бы и сами себя защитили, покинув площадь, - сказала Ники. Но она знала, что Йойо и Май будут стоять до конца, и если Май не вполне понимает опасность, то уж Йойо осознает ее. Как и большинство ребят на площади, они были во многом совершенно бесхитростны.
К ним подбежал всклоченный Кли.
- Это ужасно… нет слов, ей-богу… - пробормотал он.
Ники притронулась к фотоаппарату у него на шее.
- Пока цел, я вижу.
- Они слишком заняты расстрелом безоружных людей, чтобы думать о какой-то камере!
Подошел Арч и, обняв Ники за плечи, попросил ее:
- Джимми и Люк собираются ненадолго вернуться в гостиницу. Ступай с ними. Ты уже здесь несколько часов.
- Я так и сделаю, - ответила она. - В любом случае мне надо подготовить кое-какие записи к вечернему репортажу и приготовить вступление. Вернусь примерно через час.
- Не спеши, - бросил Арч. - Уж поверь, эта потеха будет длиться всю ночь.
5
Как и другие журналисты, Ники на протяжении нескольких последующих часов еще не раз возвращалась на площадь Тяньаньмэнь.
В прилегающих кварталах царил хаос. Хотя военных вокруг было полно, народу на улицах не убавилось. Ники даже казалось, что люди продолжали подходить. На проспекте Чанань на каждом шагу валялись перевернутые грузовики и брошенные велосипеды, там и тут ночное небо прорезали языки огромных факелов - озлобленные и потрясенные жители подожгли еще несколько танков и бронемашин.
В непосредственной близости от отеля "Пекин" картина была еще ужасней. Здесь вперемешку валялись раненые, убитые и умирающие. Обезумевшие от горя, плачущие, перепачканные в крови пекинцы отчаянно пытались развезти пострадавших по больницам и моргам. Носилки делали из всего, что попадалось под руку. Ники видела даже сорванную дверь телефонной будки, привязанную к двум металлическим трубам. Перевозили людей также на велоколясках и тележках. Большинство пострадавших было отправлено в больницу Сиехэ, расположенную неподалеку от проспекта Чанань, на одной из улиц позади отеля "Пекин".
Сама же площадь, когда Ники вернулась туда 4 июля в три сорок пять утра, казалась достаточно спокойной. Однако уже через несколько минут напряженность, которой было пропитано все вокруг, стала буквально осязаемой. Страх все сгущался.
Войска уже были на площади и заняли позицию в дальнем ее конце.
Около статуи Богини демократии Ники увидела строй солдат. Глаза их были холодны. Они беспощадно смотрели на площадь, сжимая в руках оружие, готовые по первому слову пустить его в ход против народа.
Ники подошла к Кли, который слонялся у памятника. Он рассказал ей, в каких местах на крыше Музея истории Китая в западной части площади расставлены пулеметы.
- Ну, так ведь они мастера своего дела! - В голосе Ники звучал сарказм. Она увидела, что некоторые студенты у памятника что-то пишут, и дернула Кли за рукав.
- Что они делают?
Кли посмотрел, куда она указывала, и кивнул.
- Йойо говорил, что они пишут свои требования.