БРОДЯГА: Предлагаю рассматривать "это" как экстремальный вид спорта.
ЛЕДИ: Может, это своего рода наркомания?
БРОДЯГА: Пожалуй, да, эмоциональная наркомания. Как человеку, так и его организму необходимы сильные чувства, необходима возможность выплеснуть невостребованную энергию. Ведь как большинство из нас живет?.. Боже, как большинство из нас живет, для чего и за счет чего!.. Вот вас, друг мой, что поддерживает на плаву? Что придает осмысленность вашей жизни?
ЛЕДИ: Ну, в данный момент - вы.
БРОДЯГА: Спасибо. А в прочее время? Вы любите свою работу? Своих друзей? Вас радуют перспективы?
ЛЕДИ: Если позволите, я вам на эти вопросы чуть позже отвечу. Пока скажу следующее: работу свою я люблю достаточно, чтобы не забывать о ней на весь рабочий день. Ваше общество меня действительно в большинстве случаев радует, но пора и честь знать.
БРОДЯГА: И то правда. Но потом-то вы мне ответите?
ЛЕДИ: Смотря чем и на что… <<улыбающийся смайлик>> А впрочем, конечно, отвечу. До встречи, Бродяга!
БРОДЯГА: До встречи, Леди.
Телефон зазвонил, едва я вышла из И-нета. Возможно, потому, что раньше было не прозвониться. Чувствуя себя школьницей, застигнутой учителем за чтением романа на уроке, я решительно объявила, в трубку.
- Агентство "Шанс".
- Здравствуйте, Людмила Прокофьевна! Рад слышать вас наконец! Это Левинскис.
- Здравствуйте, Борис Артемьевич. Чем обязаны?
- Узнаю своего лучшего локального директора. Сразу быка за рога.
- Сомневаюсь, что вы звоните просто поинтересоваться нашим здоровьем, а о делах мы вам регулярно отчитываемся. Так что…
Все правильно, Людмила Прокофьевна. Отчеты я получаю, финансы приходят вовремя, и тем, и другим я доволен. Так что сегодня скорее я сам перед вами отчитаюсь.
- Вот как?
- Да. Дело в том, что я собираюсь расширить сферу охвата своей центральной конторы - и саму контору, естественно, тоже. В том числе поменять офис, увеличить штат, внедрить новые виды деятельности… Ну, не вам все это объяснять. Кстати, ваши идеи и ваш опыт я активно использую. В общем, мне необходим второй заместитель. Младший. И поскольку из всех моих дочерних предприятий лучшим заслуженно считается ваше, я, естественно, подумал в первую очередь о вашей кандидатуре…
Как только в словах начальника для меня забрезжил смысл (а это произошло куда раньше, чем он договорил), я непроизвольно протестующе замотала головой.
- Борис Артемьевич, может быть, вы еще раз подумаете?
- Напрасно торопитесь, Людмила Прокофьевна. Дослушайте сперва меня. Я понимаю, что этот перевод выглядит как понижение в должности. Но сами посудите - ведь вы первое время будете, что называется, не в теме, вам придется вникать заново. Я знаю, что вникаете вы быстро и глубоко, однако все равно на это понадобится время, тем более что человек вы основательный. В дальнейшем же, по мере того, как вы будете осваиваться, вам откроются превосходные перспективы, каких на периферии у вас никогда не будет. - В голосе Левинскиса отчетливо промелькнули нотки превосходства. - А в финансовом смысле вы со временем значительно выиграете. Что вы скажете теперь?
Я очень, очень старалась не давать воли эмоциям. В конце концов, к этому меня обязывал не только устоявшийся имидж, но и собственные интересы: с холодной головой у меня было больше шансов отбояриться от почетной ссылки в чертову первопрестольную.
- Видите ли, Борис Артемьевич… Во-первых, "Шанс" я веду уже достаточно давно и каждый винтик в механизме знаю. Естественно, интересы предприятия, которое я чуть ли не с ложечки выкормила, мне на порядок ближе, чем кому бы то ни было ("И чем контора в Москве, с которой я никаких дел не имела и впредь не собираюсь", - договорила я уже про себя). Так что для моего агентства сейчас нет лучшего директора, чем я.
- Отчасти оно, конечно, так, - покладисто согласился Левинскис. - Но я давно и внимательно слежу за вашими успехами, и, думаю, не погрешу против истины, если скажу: к настоящему моменту вы так все отладили в работе конторы, что теперь она и без вас способна неплохо функционировать. Использовать вас там, где может справиться любой, - непроизводительная трата высококлассных кадров. А вот в Москве, где многое придется начинать с нуля, вы мне действительно понадобитесь. Ну не капризничайте, Людмила Прокофьевна! Вы же понимаете, что я прав.
Я и впрямь понимала, что он прав, а я, увы, не права - но ни за какие пряники, ни под каким соусом не собиралась перемещаться в Москву!.. Я уже пробовала жить в этом городе и теперь точно знаю, что мы с ним несовместимы. Не хочу, не могу больше видеть эти улицы, этих людей, не могу каждую минуту ждать встречи с общими знакомыми, дабы выслушать подробнейший отчет о нынешнем положении дел и новом семействе бывшего мужа. Нет, ни за что!..
Левинскис меж тем продолжал:
- Людмила Прокофьевна, что вас по-настоящему держит в Петербурге? Жилье? Мы вам выделим казенное, ничуть не хуже.
"Вот теперь уж точно не выйдет, товарищ Левинскис, - подумала я. - Вы бы хоть взглянули на мое "родовое гнездо", прежде чем давать опрометчивые обещания. Впрочем, обещайте, обещайте - я слушаю".
- Семьи у вас нет - я специально навел справки, - сообщил Левинскис, словно отвечая не на мои сдержанные слова, а сразу на агрессивные мысли. - Так что ни одного возражения, на которое я не мог бы ответить, вы мне сегодня не предъявили. Скажу откровенно: я действительно хочу видеть вас у себя, всерьез на вас рассчитываю и очень, очень обижусь, если вы откажетесь. Не хочу выглядеть деспотом, но все же напомню, что вы - сотрудник моего предприятия. Превосходный сотрудник, но едва ли незаменимый.
Я молчала.
- Если вам тяжело сразу решиться, не расстраивайтесь раньше времени: пока мой проект еще на стадии разработки, такие дела быстро не делаются. И хотя я твердо намерен его осуществить время у вас еще есть. В зависимости от того, как пойдет реализация планов, вы располагаете где-то полугодом, а то и годом на раздумье, подготовку дел к передаче, подбор достойной кандидатуры на свое место. Я ведь понимаю, что кому попало вы контору не оставите. У вас ведь есть заместитель, так? Не думаете его сделать своим преемником? Или он слишком хорош на должности заместителя?
- Если время у меня еще есть, я лучше действительно сначала как следует все обдумаю, Борис Артемьевич, - отозвалась наконец я.
- Вот и превосходно, Людмила Прокофьевна, - с заметным облегчением проговорил Левинскис. - Не обижайтесь на меня, пожалуйста. Я ведь и правда забочусь не только о себе, и насколько это от меня зависит, собираюсь пересадить вас на новую почву с минимальными потерями. Надеюсь, мы еще неоднократно созвонимся. Всего хорошего!
- До свидания. Послышалось или правда мелькнули в голосе босса почти неуловимые нотки злорадства? Уж не собирается ли он припомнить мне все, причем сразу? Слушая короткие гудки, я вспомнила собственные недавние сетования на рутину и налаженную жизнь, ностальгию по мобилизующим все силы авралам. Повесила трубку и обозвала себя идиоткой. А потом, подумав, еще несколькими словами близкими по смыслу, но куда более эмоционально насыщенными.
Я не собиралась ехать в Москву. И знала: что бы ни произошло, решение мое останется неизменным. А это значит, что, если мне не оставят выхода, придется искать себе новую работу. Жаль… Однако о дальнейшей судьбе агентства надлежит позаботиться в любом случае.
Естественным наследником моей должности является, по сути дела, Снегов. Он не из тех заместителей, которые, будучи превосходными ассистентами хорошего начальника, становятся совершенно беспомощными в "вольном плаванье". Я также не думала, что он откажется - безответственности за ним до сих пор не наблюдалось.
Но этот вариант я почему-то с самого начала рассматривала как аварийный. То есть ясно почему, хотя и очень неприятно в этом сознаваться: я не любила Снегова. Да и как можно было любить этого черствого бесцеремонного типа? Но серьезные взрослые люди не руководствуются в делах симпатиями и антипатиями… Что же делать?
Похоже, выбор мой был невелик. А потому я постановила сделать две вещи. Во-первых, собрать наконец сведения о… О любом достойном кандидате на должность директора, наличие которого позволит мне, если что аргументированно и с соблюдением всех приличий отказать Снегову. Во-вторых, обратиться к советчику, которого уже давненько не привлекала, дожидаясь, видимо, черного дня.
ВАША СЛУЖБА И ОПАСНА, И ТРУДНА…
Как хорошо порой определиться! Жаль только, что убаюканные принятым наконец решением, мы от облегчения сплошь и рядом забываем, что его необходимо еще и реализовать. Пока решимость не испарилась окончательно, я ненастойчиво тронула селектор. Он, увы, с готовностью проснулся.
- Мишенька, зайдите ко мне, когда освободитесь.
- От чего освобожусь? Я, собственно, уже сейчас могу зайти.
- Тогда почему мы все еще беседуем по телефону?
- Иду.
Почти сразу Мишенька оказался у меня в кабинете. Закрыл за собой дверь.
- Вызывали?
Я указала одновременно на кресло для посетителей и на неуместность его вопроса:
- О том, что я вас вызывала, слава техническому прогрессу и мощи вашего голоса, знает, по-моему, уже вся контора. Как и о том, что на рабочем месте вы занимаетесь неизвестно чем. С Машей небось болтали?
Миша побагровел: очевидно, я угадала. Забавно, если у них что-нибудь получится. Можно будет звать их "Маша и Медведь". Жаль только, что я этого могу уже и не увидеть. Господи, о чем я думаю! Если уж мои планы не кажутся образцом этичности мне самой, не могу представить, как отреагирует на них Миша, в котором все еще махровым цветом колосится подростковый максимализм. Нервно перебрав несколько формулировок типа "У меня к вам… поручение щепетильного свойства… Тонкого характера… Деликатная просьба…", я вздохнула и, словно кидаясь в омут, начала решительно и беспомощно:
- Мишенька, могу я на вас положиться?
Мне показалось, что Мишенька сразу ощутил себя взрослым и сильным.
- Что я должен сделать?
Вот так. Ни ерничанья, ни застенчивости. Переведя дыхание, я все-таки обреченно выпалила:
- У меня к вам поручение деликатного свойства. Мне совершенно необходимы… сведения об одном из наших сотрудников.
Мишенька подобрался.
- Вы… рассчитываете на компромат?
- Что вы, Миша, какой компромат! - перепугалась я. - Мне нужна совершенно объективная информация - но та, которой не подают в анкетах. Что представляет собой сотрудник за пределами конторы. Как человек, извините за банальность.
Мишенька кивнул.
- И о ком вы хотите узнать?
- О Лисянском.
Поколебавшись, Мишенька сообщил - похоже, опасаясь, что его слова могут быть истолкованы как отказ от участия в объединившем нас деле:
- У меня вообще-то нет опыта в таких вещах.
- Ничего страшного, у меня тоже, - успокоила я. - А рассчитывать нам больше не на кого. Профессиональных диверсантов привлекать не будем - из соображений конспирации. Да и в финансовом плане не потянем. Но неужели, проработав больше года в агентстве, вы все еще не осознаете себя агентом? Способным в непринужденном разговоре за чаем выманить агентурные сведения? - Господи, какую ахинею я несу от неловкости! - Лисянский, насколько я помню, учился в одной группе с Ольгой Николаевной. Попробуйте начать с нее. Если повезет, можете ею и ограничиться. А через пару дней приходите с докладом. Сумеете?
- Н-ну… Только знаете, Людмила Прокофьевна, когда здоровенный обалдуй вроде меня начинает вдруг легкомысленно щебетать и вообще проявлять неуместное любопытство, это выглядит подозрительно. Легко дождаться в ответ встречных вопросов вместо откровенности. Другое дело, если бы это была, - Мишенька преодолел вербальный ступор, - женщина вроде вас. Интересно, какое прилагательное он так неудачно проглотил, что чуть не подавился? Какая женщина?
- Вы, Мишенька, по-своему правы. Женщина вроде меня пошла бы нам на пользу. Я - нет. Когда директор с пытливым интересом ведет в коллективе расспросы о сотрудниках, в неумеренной любознательности его заподозрят в последнюю очередь. Это во-первых. Во-вторых же… За два года в должности я как-то ни разу не беседовала с коллегами на внеслужебные темы. И если сейчас вдруг начну - бдительность собеседника тем самым точно не усыплю. Уж очень оно не будет вписываться в мой сложившийся образ. Боюсь, эффект от моего легкомысленного щебета будет почище грома с ясного неба. Так что от меня как разведчика пользы никакой. Остается уповать на вас.
- Сделаю что смогу, Людмила Прокофьевна… Постараюсь.
- Спасибо, Мишенька.
- Да пока не за что. Вам, кстати, чаю не принести?
- А знаете, давайте. И пока не забыла: узнайте, будьте другом, час рождения Анатолия Эдуардовича… И Снегова.
В далекие студенческие годы я не была самым активным деятелем нашего астрологического кружка. Однако наработанный тогда автоматизм реакций и ныне при мне. Сдается мне, что некогда я выбрала звезды и планеты "стрелочником", на которого можно при необходимости возложить ответственность за что угодно, не опасаясь его этим задеть. Итак, что мы имеем? Свой гороскоп я помню наизусть, расположение звезд на текущий момент берем из программки "Zet-7", скачанной в свое время из многострадального Интернета. Ага, вот они, планетарные транзиты…
Ну разумеется! Видите: при прохождении злого солнца по девятому дому хозяин гороскопа (я, стало быть) несет энергопотери за счет распыления энергии в дальних поездках, сопровождающиеся творческой несобранностью и неприятными приключениями вдали от дома. Так я и думала! А оно мне надо?
Значит, и небеса не советуют мне уезжать. Впрочем, буду откровенна. Если бы звезды в один голос возгласили: "В Москву, Людмила, в Москву!" - я была бы вынуждена ответить им: "А шли бы вы, светы мои… небом".
Мишенька, похоже, так тяготился "спецзаданием", что постарался отделаться от него как можно скорее. Уже в конце следующего дня, сгрузив мне на стол пару исписанных листочков, схваченных скрепкой, он с облегчением направил стопы за секретарский стол. Нет, не для него нелегкий хлеб шпиона. И слава богу!
Мишенька - двоюродный племянник ясеневской жены или что-то в этом роде. Ясенев предложил мне взять родственника, головой ручаясь, что "парень дельный".
Впрочем, "предложил" - это очень, очень мягко сказано. Чуть не с ножом у горла уговаривал. "Надо помочь человеку" - и все тут! Но вакансий на тот момент не было. "Поймите же и вы меня, Глеб Евсеич! - не выдержала я, наконец. - Рада бы помочь, да куда я его дену, распрекрасного вашего парня? Нет у нас мест. Я вообще могу сейчас взять на работу разве что секретаршу!" К моему удивлению, Ясенев тут же согласился: "Ну и чудненько! Пусть он у вас и будет… секретаршей. Не пожалеете". Я подавилась возражениями и… согласилась. Мне очень хотелось сказать, что до сих пор я прекрасно обходилась без секретарши и не собиралась ничего менять. Но что оставалось делать?
Ясенев говорил правду: я не пожалела. Парень оказался и впрямь дельный, и уже через месяц мы не представляли офиса без его внушительной фигуры. Мишенька, самый молодой работник агентства (Мари старше него, кажется, на год или на два), выглядит достаточно представительно и мог бы сойти за секьюрити, если бы не его вечная приветливая, немного смущенная улыбка и общая неуклюжесть. Для всех он так и остался Мишенькой. Наверное, только Ильина - человек, ежемесячно выдающий зарплату - знает его фамилию.
Незамысловатая шутка про секретаршу неожиданно возымела большой успех и прижилась. Определение приросло к Мишеньке намертво. Два дня он ходил, стесняясь больше обычного, затем привык. Однажды, правда, был казус. Излишне настырный клиент, рвавшийся к директору, возмущенно спросил Мишеньку, отказавшегося пускать его без доклада: "А вы вообще кто такой?" - "А я ее секретарша!" - по привычке брякнул он. В офисе воцарилось гробовое молчание. Когда, обговорив со мной все вопросы, злополучный клиент, озираясь, вышел, грянул такой хохот, какого я, пожалуй, не слышала здесь никогда. Случай этот так и остался единственным. За полтора года я не припомню, чтобы Миша чем-то вызвал мое неудовольствие. Впрочем, у него все впереди.
Итак, просмотрев отчет, я ненадолго впала в ступор. Признаться, не ожидала.
Согласно "агентурным данным", Анатолий Эдуардович Лисянский, человек порядочный и законопослушный, устроился в агентство главным образом ради свободного графика. Ибо содержит мать-инвалида - одинокую деспотичную особу. Мамочка, ходят слухи, звонит ему что ни час. Поскольку проживают они в однокомнатной квартире, ему необходимо подыскать себе жилье - возле матери, ибо перепоручить ее некому.
Когда-то она стала первопричиной крушения его единственного недолгого брака, поскольку, как многие одинокие мамаши, всегда считала сына собственностью, а энергии, невзирая на плачевное состояние, ей не занимать. В общем, жизнь Лисянского предстала передо мной вдруг настолько нерадостной, что оставалось лишь удивляться его самообладанию. Как и тому, что профессиональные обязанности он исхитряется осуществлять с уму непостижимой выдумкой, легкостью и блеском.
Ну и ну!
Не знаю уж, под каким предлогом Мишенька узнал часы рождения "соискателей", но он сделал это. Хорошо поработал! Я достала необходимые принадлежности и принялась строить гороскоп Лисянского. Затем, не задумываясь над смыслом своих действий, приступила к гороскопу Снегова.
Теперь - отследить космический резонанс. Ну-ка, как воздействуют друг на друга информационные поля по имени Людмила Прокофьевна и Анатолий Эдуардович?
Не буду утомлять подробностями. Скажу сразу, что у Лисянского в отношении меня оказался жребий творчества. Что полностью отвечало его стилю работы, но вызывало легкое разочарование. Потому как творческая жилка, склонность и способность создавать новое вещи превосходные, но абсолютно безликие в эмоциональном и морально-этическом плане. То есть я получила подтверждение уже имеющимся сведениям, но не узнала ничего нового.