Она подключила палочку и взяла контакт в одну руку, а колесо Вартенберга в другую. Электричество не повлияет на нее, так как она сделала себя проводником. Искры посыпались из острых концов колеса, и медленным ровным темпом, она прокатила его вниз по центру его груди. Он резко вдохнул, когда наэлектризованное колесо оставило тонкую линию на его коже. Ранее она испробовала эту технику на себе. Колесо не прокалывает кожу, но комбинация электричества и острых кончиков заставляли ощущать получателя разрезанным себя надвое.
- Только пять линий, - сказала она. - Посчитай их для меня. Это была...
- Одна... - задыхаясь, ответил он.
Она провела колесом по его груди второй раз, затем третий. Госпожа проводила по старым шрамам, по соскам, по чувствительной коже внизу живота. Когда она прикоснулась к его тазовой кости он закашлялся от боли. Ему пришлось сказать "пять" два раза из-за затрудненного дыхания. Она притворилась, будто не расслышала его.
- Это было пять. Очень хорошо.
Он тяжело выдохнул с очевидным облегчением.
- Но давай еще раз повторим. На французском. Скажи ‘un", - приказала она и прокатила колесо еще раз по его груди.
Звук, сорвавшийся с его губ был больше похож на животный, чем на человеческий. Именно это она и хотела услышать.
К тому времени как они добрались до "cinq" на его груди пересекались десять линий, тонких и красных как клеймо. Следы исчезнут довольно быстро. Те, что остались от колеса и палочки будут держаться день или два. Потрясающе, когда нечто похожее по ощущениям на то, будто кто-то вскрывает тебе грудь ножом, может совсем не причинить вреда.
- По шкале от одного до десяти, - обратилась она к нему, убирая палочку и выбрасывая колесо в урну, - как это было?
- Onze, - ответил он, его веки были крепко сжаты, а все тело содрогалось от последних волн боли.
- Onze? Я причинила тебе боль на все одиннадцать? Должна сказать, сейчас я чертовски горжусь собой.
Она прикоснулась губами к его груди и провела языком по одной дорожке. Ее горячий рот на его израненной коже должно быть ощущался как соль на открытой ране. И, тем не менее, он еще больше возбудился от последнего раунда пытки.
Возможно, пришло время избавить его от страданий.
Она встала с ним лицом к лицу и прижалась к его бедрам.
- Никогда не видела такого твердого члена. А я много стояков повидала.
- У вас дар причинять боль, Maîtresse.
- Что тут скажешь? Я люблю дарить подарки. И сейчас я в очень хорошем настроении дарить. А ты в настроении принимать?
- Да, - выдохнул он, большего отчаяния в его голосе она еще не слышала.
- Значит, ты знаешь какой зануда мой непрошибаемый босс, так? Мне запрещено продавать секс. Только извращения. Я могу довести до оргазма только женщин, но не мужчин...
- Ненавижу вашего босса. У него нет ни капли сострадания.
- Скажи мне вот что. Если... ты заплатишь мне за боль, а секс будет за счет заведения. Как это назвать?
- Идеальный компромисс. Наверняка даже ваш босс не найдет к чему придраться.
- То, чего он не узнает, не причинит ему боли. - Она приблизилась к его губам.
- Да... что бы мы не сделали, - ответил он, улыбаясь ей, - давайте не будем причинять ему боль.
Подмигнув, она медленно и глубоко поцеловала его. Поцелуй ощущался более извращенным, чем вся та боль, которую она дарила ему за последний час. Она была Доминатрикс. Боль была ее профессией. Даже проститутки не целуют своих клиентов. Но опять же, этот клиент был особенным.
Она отстранилась и улыбнулась ему.
- Теперь я должна отвести тебя в спальню. Как же мне тебя туда повести? Опять поводок?
- Боже, пожалуйста, нет.
- Тогда на четвереньках. Сидеть, мальчик.
Присвистнув и похлопав по ноге, она приказала ему следовать за ней, будто он был ее собачкой. И как собачка он на четвереньках пошел за ней. Как только они оказались в спальне, она схватила его за волосы на затылке и подняла с пола.
- На середину кровати. На живот, - сказала она. - Располагайся. Я скоро вернусь.
Она задержалась в подземелье немного дольше, чем требовалось. Он так ждал освобождения. Почему бы не заставить его подождать еще парочку минут? После того, как она подготовила себя, затянув ремни страпона и собрав все необходимое, она села, вытащила из ящика пилочку и аккуратно начала подпиливать ногти.
Как только ее ногти стали блестеть как отполированное стекло, она решила обратить внимание, которое он заслужил, на несчастного мужчину в соседней комнате.
Госпожа вернулась в спальню и, не говоря ни слова, взяла его левое запястье в руку. Она закрепила манжет на нем и привязала его к столбику кровати веревкой и карабином. То же самое она проделала с правой рукой и обеими ногами - он лежал, распластавшись лицом вниз, не способный никуда убежать. Она забралась на роскошные золотые и красные парчовые простыни и усыпала поцелуями и укусами от запястья до плеча вниз по центру его спины, которая теперь была окрашена красным и фиолетовым от синяков и крови. Она оседлала его бедра и легонько пощекотала бока кончиками пальцев.
- Если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, ты несколько десятков раз трахал меня в зад. Не очень приятно, учитывая, что твой член больше твоего эго.
Она взяла тюбик со смазкой, выдавила немного на пальцы и начала наносить на него.
- Не помню, чтобы вы жаловались...
Он определенно не жаловался в этот момент. С ее пальцами внутри него, его дыхание стало хриплым и рваным. Он вдыхал между каждым словом, вздрагивал от удовольствия с каждым разом, как она глубже проникала в него.
- С чего бы это мне жаловаться с твоим-то членом в моей заднице? - она вытащила пальцы. - Похоже, Рождество нагрянуло ко мне пораньше. Да, кстати, с Рождеством.
Удерживая страпон в руке, она проникла в него одним плавным движением и остановилась, застыв только для того, чтобы послушать его похотливые стоны.
Она начала двигаться и двигаться медленно, давая ему открыться для нее. Мужчина любил анальный секс... давать, получать, наблюдать, все вышеперечисленное. Но он держал свою свитч-сторону настолько скрытой, что редко позволял себе это удовольствие. У других мужчин в их сообществе была плохая привычка - с презрением смотреть на мужчин пассивов и сабмиссивов. Лицемеры, все они. Они пробирались в ее подземелье, пока остальной мир не смотрел, садились у ее ног и умоляли их вот так трахнуть. Она выбивала из них все дерьмо и прогоняла. Она никогда даже не давала им шанса заработать удовольствие, которое так охотно дарила этому особенному клиенту. Эти лже-Домы, как мачо, размахивающие членами, не заслуживали быть ее сучкой.
- Я делаю это только потому, что ты заслужил, - сказала она, снова проникая в него. Она ласкала его плечи, его бока, кончики пальцев как по шрифту Брайля, порхали над красными рубцами. Она наклонилась вперед и на пару мгновений легла на его спину, продолжая работать бедрами. – Других причин нет.
- Ни одной? Вам это не нравится?
- Едва ли. Ненавижу это, - сказала она, и дрожь удовольствия пронзила ее бедра. Она закрыла глаза и вонзила пальцы в его тело. - Всей душой ненавижу...
Он рассмеялся в ответ на ее ложь, и она шлепнула его по спине, чтобы наказать.
- Смеяться я не разрешала. Только стонать, рычать и может быть ахать.
- Ахать?
Она сильнее и глубже толкнулась в него, и он ахнул.
- Именно, - ответила она, легонько укусив его спину. - Ахать.
Она любила подобные вещи, с ним особенно, хотя у нее была пара девушек саб, которых она трахала до бессознательного состояния. Нет ничего более раскрепощающего, чем проникать в другого человека, трахать его до умопомрачения и доводить до рваной грани, где удовольствие переплетается с болью.
- Достаточно? - спросила она, его дыхание становилось все более и более затрудненным.
- Никогда, - прошептал он.
- Окей. Хорошо. Я продолжу трахать тебя. Я собиралась отсосать тебе и позволить кончить мне в рот, но как скажешь. Если ты так настаиваешь.
- Я могу изменить ответ?
- Думаю, ты только что это сделал.
Она вышла из него и сняла страпон, с размаху сбрасывая его на пол. Мужчина должен быть счастлив, что у его члена такая выдержка.
Час болевых игр, доминирование и трах сделали ее более чем готовой принять его член в свой рот. Она освободила его, перевернула на спину и стоя на коленях, развела его бедра настолько широко, чтобы она могла сесть между ними. Сначала, она взяла его в руку и только потом в рот.
Сейчас она была не в настроении дразнить его, а он не был в настроении терпеть. Ни капли. Не после такого количества боли и эротической пытки. Ему нужно было кончить, и она хотела, чтобы он кончил, жестко и как можно быстрее.
Она скользила языком по его длине от основания до головки и опускалась вниз. Госпожа дразнила его губами. Затем она начала сосать глубоко и долго, он приподнял бедра над кроватью, проникая еще глубже в ее рот. Она любила его теплый вкус, его размер, то, как он терял себя, полностью подчиняясь ей. Он вцепился в простыни и изогнулся под ней.
Раздвинув его бедра еще чуть шире, она проникла в него двумя пальцами. Она нажимала на все любимые точки внутри него с правильным давлением, чтобы заставить его подняться над постелью и кончить ей в рот.
Она приняла каждую каплю того, что он ей дал и одним глотком проглотила все.
- Лучше, шлюха? - она забралась на него, оперлась на грудь и оседлала живот.
- Намного. Merci, Maîtresse.
- Все ради тебя, в любое время. - Она взяла его запястья и прижала к подушкам. - Конечно же, пока ты платишь мне.
- Конечно.
Нависнув над ним, она еще раз поцеловала его, позволяя ему ощутить собственный вкус на ее языке.
- Думаю, мне нужно позаботиться о тебе.
Она снова села и оценивающе посмотрела на него. Он был избит, в крови и покрыт смазкой. Довольно типичный вечер для них обоих.
- Буду признателен.
- Я могу тебя искупать. Неспешно принять ванну с пеной. Может, немного ванильного мыла?
- Ты не посмеешь, - скривился он.
- Еще как. Ты все еще в моей маске. Ты по-прежнему мой маленький сабмиссив.
- Я больше не выдержу, - сказал он, и она заметила редкую нотку искренности в его голосе. - В вас есть сострадание?
- Нет. Обычно нет. Но для тебя... может и найду немного, - она подмигнула ему и еще раз поцеловала. - Никакой ванны с пеной. Принесу таз с теплой водой. Смою с тебя кровь. Думаю, еще нам понадобится аптечка.
- Если у нас хоть раз будет сессия, после которой нам не понадобится аптечка, я найду новую Доминатрикс.
- Я этого не переживу. Ты оставляешь худшие чаевые и, тем не менее, мой самый любимый клиент. Но не говори об этом боссу. Он говорит, что мне нельзя заводить любимчиков.
- Ваш секрет умрет со мной.
- А твой со мной. Навсегда, - сказала Госпожа, скользя большим пальцем по его полной нижней губе.
Она защитит его секреты своей жизнью. Нужно столько храбрости, чтобы мужчина смог признать свою сабмиссивную сторону. Последнее, что она хотела сделать - это предать его, после того как он показал ей свою уязвимость. Он хранит ее секреты, а она - его. Он знал, что она изредка подчиняется в клубе и во время сцен, она известна как "бывшая саба", "экс- саба ", даже как " перевоспитанная саба ". Но не существует никаких "бывших" или "экс" для нее. И только Бог знает, что она пройдет через ад, чтобы позволить кому-то "перевоспитать" ее. Нет, как и он, Госпожа была свитчем.
- Merci, - он поцеловал ее ладонь, и она улыбнулась ему.
- Плохой мальчик. Я добавлю в твой счет еще одну сотню за этот поцелуй. Ты знаешь правила босса - я прикасаюсь к клиентам, но клиенты не трогают меня.
- Глубоко извиняюсь. Больше этого не повторится.
- Вижу, что не повторится, - она щелкнула его по носу и выбралась из постели.
В другой комнате она нашла большую металлическую миску и наполнила ее теплой водой. Госпожа взяла кусок мыла, самое мягкое полотенце и вернулась в спальню. Когда она обошла кровать чтобы поставить миску на тумбочку, она сделала ошибку, повернувшись спиной к нему на каких-то пять секунд. За эти пять секунд она заметила, как что-то упало на пол у ее ног.
Черная маска.
- Не... - предупредила она, но предупреждение не было услышано. Прежде чем она успела повернуться, две сильные руки окружили ее и потащили в постель.
- Без маски я больше не твой саб.
Он прижал ее к простыням, удерживая за запястья и придавливая своим телом.
- Прекрати, - приказала она, сопротивляясь.
Ее борьба была напрасной. Может он и был сабмиссивом и мазохистом, но никто не мог назвать его слабым. Если этот "никто" не желал собственной смерти.
- Заставь меня. - Он коленями раздвинул ее ноги. Одной рукой сорвал с нее корсет, обнажая груди и набрасываясь на них жадными поцелуями. Чем сильнее она сопротивлялась ему, тем сильнее становилась его хватка. Он сосал ее соски, целовал и кусал шею. Он резко отпустил ее, но прежде, чем она смогла выбраться из-под него, он снова схватил ее, забрался рукой под юбку и сорвал ее кружевные черные трусики. Они разошлись на две части после двух рывков и присоединились к маске на полу. Трахая его, она так возбудилась, что проникновение его пальцев причиняло боль.
- Думаю, тебе понравилась эта маленькая сессия так же сильно, как и мне.
- Понравилась, - ответила она сквозь стиснутые зубы, когда он погрузился в нее четырьмя пальцами.
Он растягивал ее своей рукой и трахал пальцами. Ее гордость требовала ненавидеть проникновение, но ее тело, гордость и влагалище редко разговаривали друг с другом. Она ухватилась за изголовье, пытаясь найти способ ускользнуть от него. Его большой палец проникал в нее анально, пока остальные пальцы глубоко брали ее киску. Если этот ублюдок доведет ее до оргазма, она никогда себе этого не простит.
- А теперь мне это не нравится.
- Лгунья.
Он вытащил из нее руку, перевернул на живот и прижал ее плечи к матрасу. Когда он вошел в нее, она снова начала драться. Бесполезная попытка, потому как теперь, когда он оказался внутри нее, ничто не могло остановить его толчки. Успокоившись, она сдалась и позволила ему трахать себя. Как она могла сопротивляться, когда каждое движение посылало искры порочного удовольствия по ее спине, животу и бедрам. Под ним она задыхалась и стонала, извивалась как шлюха перед лучшим клиентом. Спиной она ощущала его тяжелое дыхание, чувствовала, как зубы впиваются в ее кожу. И ощущала, как он полностью наполняет ее, настолько совершенно, что она могла лишь раздвинуть ноги еще шире, чтобы принять его всего.
- Ты знаешь, что любишь доминировать надо мной, больше чем я, - подразнил он. - Признай это.
- Нет.
- Тогда почему ты такая влажная, что я слышу это?
- Это водяной матрац, - ответила она, и он рассмеялся ей прямо в ухо.
Даже из-за смеха он не остановился. Он трахал ее так же, как и она его порола - жестко и безжалостно и, казалось, целую вечность. Он уже кончил один раз, и этот раз был для нее. По личному опыту она знала, что его второй оргазм еще не скоро придет. Часть ее хотела сдаться и позволить ему победить, но каждые несколько минут она вспоминала, что это происходит в ее подземелье, где предполагалось она была главной. Подождав до тех пор, пока она не будет уверена, что он потерян в сексуальном раже, она попыталась встать и заставить его слезть с нее. Но он прижал ее за шею к постели, вжал в матрац и стал трахать еще сильнее.
С его пальцами на шее, после которых будут синяки, тайная покорная часть ее восстала и взяла контроль над ее телом ниже пояса. Полностью против ее воли она кончила, громко и страстно. Несколько минут спустя его рука обогнула ее бедро, нашла клитор и довела ее до второго, еще более унизительного оргазма.
Наконец, она ощутила, как его толчки замедлились и стали резче. Он вышел, но лишь для того, чтобы перевернуть ее на спину и снова погрузиться в нее.
- О, даже, блять, не смей, - сказала она, попытавшись выскользнуть из-под него, но ей не удалось.
Она не могла укрыться от него и ничего не могла сделать, кроме как лежать, удерживаемая его потрясающей силой, пока он вколачивался и вколачивался, и вколачивался в нее. Мужчина закрыл глаза и вышел из нее. Сорвав презерватив, он отбросил его в сторону. Когда он кончил, теплая жидкость хлынула на ее груди.
Выдохнув, он рухнул сверху. Она обернула его ногами и руками и перекатила мужчину на спину.
- Ты понимаешь, что я убью тебя, когда ты в следующий раз подчинишься мне. Ты и так это знаешь, правда? - Она взяла полотенце со столика, намочила его в воде, которая остыла и вытерла с себя его сперму. - Больше никаких игр с дыханием. В следующий раз это будет игра со смертью. Придешь ко мне в подземелье. И я убью тебя.
- Это того стоило. - Он дьявольски улыбнулся, и она подавила желание врезать по этой "выкуси" улыбке.
- Ты знаешь, что именно поэтому люди не доверяют свитчам. Этот трюк ты только сейчас показал?
- Ты о более грубом трахе, чем ты ожидала?
- Именно. Вот почему нормальные извращенные люди не любят нас. Она отбросила полотенце в миску и поправила корсет.
- Я люблю нас, - ответил он, переворачиваясь и опираясь на локти. - А ты нет?
- Нет, я не люблю нас. - Она схватила его за затылок и поцеловала, прокусывая нижнюю губу. - Я обожаю нас... босс.
Конец сессии.
Ну вот, Кинг. Ты хотел пересказ одной из наших совместных сессий, вот она. Ты с легкостью стал самым самовлюбленным мужчиной на планете. Не мог бы ты, пожалуйста, убедиться, что этот файл попадет в секретный закодированный шкаф? Или, по крайней мере, в твою приватную порно коллекцию? Мне не очень понравится, когда выяснится, что я трахаю клиентов. Или, если быть точной, позволяю им трахать себя. Я должна была сказать стоп-слово до того, как ты кончил на меня, чтобы позлить тебя. И мне бы пришлось признать, что ты до зубного скрежета хорош в грубом сексе. Серьезно. Этому учат мальчиков во французских школах? Если так, я завтра же закажу себе билеты в Париж.
И в заключение, ты единственный самый невозможный, опасный, изматывающий, властный и раздражающий клиент среди моего списка, и это включая медицинских фетишистов, которые заставляют меня переодеваться в Флоренс Найтингейл и говорить с английским акцентом.
Я вот к чему... завтра вечером я свободна.
Дело бармена с разбитым сердцем
Автор: Нора Сатерлин
Признаюсь, эта клиентка была странной. Не она сама. Работа была странной. Никогда не делала таких странных вещей, и определенно больше не буду повторять их. Не потому, что не хочу, мне даже понравилось, а потому что моя клиентка одна из тех, кого днем с огнем не сыщешь, несмотря на ее неофициальное звание на работе.
Очень немногие из моих клиентов - женщины. Пожалуй, только один процент из них, женщины, которые приходят ко мне одни. Я встречаюсь чаще с парами, но одинокие женщины обычно могут заняться извращением, которое им необходимо, и не оплачивая его. Так или иначе, именно эта женщина была особенной. Я видела ее только один раз в своем подземелье. И больше никогда не увижу.
В конце концов, эта клиентка не был извращенкой. И, тем не менее, она нуждалась во мне.
Имя: Крис МакКей.
Возраст: 23.