- Ты маешься дурью, - тысячу и один раз говорила ей Анна Семеновна. - У тебя же не проваленный нос или ожог третьей степени. Кто будет рассматривать твое лицо под микроскопом? Никто. - Дальше в ход шли нескончаемые истории о женщинах-калеках, которые удачно вышли замуж. У одной был вставленный стеклянный глаз, а муж любил ее без памяти и сдувал с нее пылинки, у другой - хромая нога, трое детей и муж-бизнесмен. У третьей - не было двух пальцев на руке. Она вышла замуж за австрийца, списавшись с ним по Интернету, и уехала в Вену. Наде хотелось заткнуть уши и уйти в ванную. В кошмарных снах ей часто снились эти изувеченные женщины, идущие нескончаемой вереницей к горе, на вершине которой стояла толпа женихов в черных фраках и белых сорочках.
- Все! - обрывала она Анну Семеновну. - Больше не надо. Остановись!
- Так я тебе дело говорю. Не комплексуй!
В эти минуты Наде хотелось швырнуть в стену чашку или заорать во все горло. Она уходила в свою комнату и ложилась на кровать с книжкой в руках. Но читать она разучилась. Перед глазами прыгали строчки, содержание ускользало от понимания. Было неинтересно и скучно. Кончалось тем, что она откладывала книгу и подходила к зеркалу. В ее комнате было два зеркала. Одно - на стене. Во весь рост. Другое - на столе. То, которое было во весь рост, предназначалось для одежды. В нем Надя придирчиво рассматривала себя целиком. С головы до ног. Она присматривалась: какие ей идут фасоны одежды, расцветки, орнаменты. Настольное зеркало было для лица. Она смотрела в него мимолетно, быстро отводя взгляд. Если бы она смотрела на свое отражение долго и пристально, у нее бы закружилась голова. От страха и отвращения. Лучше было этого не делать. Она и не делала.
После визита в "Ариадну плюс" Надя погрузилась в жесточайшую депрессию. Она вдруг поняла, что находится в тупике. Перед глухой каменной стеной. Эту стену можно ощупывать руками, колотить по ней, гладить, но она не расступится и не исчезнет по твоему желанию. Денег на операцию - нет. Работы - нет. Правда, деньги на операцию можно было найти, продав комнату. Но… Это все было слишком сложно для Нади. Надо было связываться с риелторскими конторами, про которых она читала и слышала столько ужасного. Там сидят одни жулики и обманщики, которые облапошат в два счета. Останешься безо всего: без комнаты, без денег. Не успеешь и глазом моргнуть. Там свое дело туго знают, поднаторели в этих вопросах. И тогда она точно окажется в такой яме, из которой не выберется до конца своих дней…
Время шло… И в один прекрасный день Надя поймала себя на мысли, что ей все меньше хочется выходить на улицу, делать какие-либо дела и вообще жить. Ей хотелось лежать в постели и смотреть в потолок. До отупения. До золотистых искорок в глазах.
Несколько недель пролетели как один миг. Пока однажды в ее комнату с утра не вошла Анна Семеновна и не сказала, подбоченившись:
- Все! Хватит! Мочи моей больше нет смотреть на тебя! Взрослая девка, а ведешь себя, как пятилетний ребенок. Ребенок и то, кстати, более разумен, чем ты. Объясни мне на милость: ты что, собираешься себя в гроб вогнать?
- Не знаю, - вяло откликнулась Надя, лежа на кровати. - Мне все равно!
- Ах, тебе все равно. Зато мне не все равно! Кончай кукситься! Возьми себя в руки и принимайся за дело!
- Какое дело?
- Как какое? Искать работу! Ты что лежишь целыми днями на кровати, как бревно? Тебе надо работать, поступать в институт. А ты махнула на все рукой! Нет, так не пойдет. Я тебе спуску не дам!
- Где ее найдешь, эту работу? Меня же сократили! Анна Семеновна фыркнула.
- Ты что, живешь в деревне или в степи? Это Москва! Тут работа на каждом углу валяется. Надо только подойти и подобрать ее.
- Нуда, валяется!
- Валяется, валяется. Только ленивые проходят мимо работы. И я не потерплю, чтобы моя родная внучка относилась к числу тунеядцев. Я сама всю жизнь работала и могу сказать одно - работа держит, бодрит и кормит. Без работы человек - ничто! Труха и пепел. Так что, похандрила - и хватит! Пора приниматься за ум. Я испекла пышек к чаю. Пойдем почаевничаем. А потом купи газету с объявлениями - и марш вперед! Все поняла?
- Все!
Вопреки заверению Анны Семеновны, работа, конечно, нигде не валялась. Ее надо было искать. Упорно. Настойчиво. Это напоминало "тихую охоту" за грибами. Ядовитые поганки - работы с маленькой зарплатой и плохими условиями - были на виду. Места, где платили прилично и статус был повыше, прятались, как благородные грибы: обнаружить их было нелегко.
Две работы сорвались - Наде отказали. Как она поняла, не в последнюю очередь из-за плохого внешнего вида.
- Естественно, я бы сама тебя не взяла, - рассуждала Анна Семеновна. - Посмотрел на себя внимательно. Ты даже не мышь серая. А мышь облезлая. Есть у тебя какие-то деньги, не скупись - потрать на одежду. Это надо сделать обязательно. Ни в одну приличную фирму тебя не примут с таким видом. Соваться туда даже бесполезно. Тебя отошьют с ходу.
Анна Семеновна была права. Надя воспользовалась ее советом и приобрела в районном универмаге красивый брючный костюм темно-синего цвета и серый костюм "шанель": жакет с юбкой. К костюмам она прикупила пару блузок и одну светлую водолазку.
- Хорошие вещи, - одобрила Анна Семеновна, зайдя к Наде в комнату и окинув взглядом покупки, разложенные на кровати. - Сразу видно, что не китайское барахло. Молодец! - похвалила она ее. - Теперь к тебе точно отнесутся с вниманием. Только… - Она отошла от Нади на пару шагов и, прищурившись, окинула ее критическим взглядом с головы до ног. - Тебе надо волосы в другой цвет выкрасить. Этот слишком блеклый.
Лицо Нади исказила болезненная гримаса. Волосы от природы у нее были красивые: русые, пышные. Но она за ними не следила. И они висели у нее спутанными прядями.
- У меня и так хорошие волосы, - возразила она.
- Дело не в этом. Надо покрасить их в более яркий, насыщенный цвет.
- Так будут видны недостатки моего лица.
Ты уже окончательно зациклилась на этом лице! Важен общий облик. Если у тебя будет вид уверенного в себе человека, тебя и воспринимать станут по-другому. Ты можешь хотя бы какое-то время не думать о своем лице?
- Не могу, - тихо сказала Надя. Анна Семеновна промолчала. Поразмыслив над ее словами, Надя подумала, что краска все равно когда-то сойдет. Она же перекрашивается не на год или два. А на месяц-полтора. Или того меньше. А то эти волосы-сосульки портят весь ее облик.
Действительно, темные волосы преобразили ее. Она почувствовала себя решительной и уверенной девушкой. Если бы не лицо, с тоской подумала она, я была бы почти счастливой…
- Совсем другое дело! - воскликнула Анна Семеновна, когда Надя вошла в кухню. - Что я тебе и говорила. Скоро и работа нормальная подвернется. Вот увидишь!
Но "нормальная работа" подвернулась не скоро. А только через три месяца настойчивых и кропотливых поисков. Место помощника главбуха в фирме, торгующей подержанными компьютерами, было очень даже неплохим. Надя прошла тест и экспериментальное задание. После этого ее приняли на работу. Зарплата была четыреста долларов, но со временем обещали повысить. Анна Семеновна звучно расцеловала Надю в обе щеки, когда та рассказала ей о том, что ее приняли на новую работу. "Вот видишь, я тебе все правильно посоветовала. Ты ко мне прислушивайся, я все-таки жизнь прожила и кое-какой опыт имею", - заметила Анна Семеновна.
Вечером они сидели на кухне и пили чай с шоколадным тортом. Анна Семеновна сказала, что такое событие надо обязательно отметить.
- Подождали бы моей первой зарплаты. Тогда бы я и купила торт, - заметила Надя.
- Это само собой. А сегодня у нас - просто маленький праздник. В жизни надо чаще доставлять себе удовольствие. Со временем ты это хорошо поймешь. Надо уметь себя радовать.
Работа встряхнула Надю. Коллектив был небольшим, но дружным. Несмотря на то, что в бухгалтерии работали одни женщины, ни склок, ни интриг не было. К Наде отнеслись доброжелательно и сразу стали считать своей. Она все схватывала на лету, хорошо соображала и поэтому быстро освоилась на новом месте. Спустя некоторое время ее направили на курсы повышения квалификации. Надя была довольна, что ее оценили и приняли в коллектив. Она почувствовала вкус к жизни. "Может быть, у меня не так уж все и плохо, - иногда думала она. - Конечно, от лица никуда не денешься, но…"
А вот что - "но", она бы и сама не смогла сказать. Просто временами она стала забывать о своем увечье. Как будто бы его не было. Это было так странно и не похоже на ее обычное состояние, что почти пугало ее. Неужели она может жить, как все люди? Не сжимаясь в комок от случайно брошенного взгляда и не шарахаясь от собственной тени…
Однажды после работы она не помчалась домой, а не спеша пошла по улице. Был март. Остро и приятно пахло свежестью и талой водой. Она шла и разглядывала людей. Как они ходят, говорят, смеются. Это было увлекательным занятием. Она наткнулась взглядом на вывеску кафе "Южный город" и почти вплотную подошла к витрине. Стекла были затененными, но, если всмотреться, можно было разглядеть столики и людей, сидящих за ними. Наде вдруг страстно захотелось преодолеть ту невидимую, но прочную преграду, которая всегда стояла между ней и остальным миром. И она потянула на себя тяжелую деревянную дверь. Большинство мест было занято. Но Надю это не смутило. Она села за свободный столик и осмотрелась вокруг.
В кафе царила полутьма. На центральной стене был нарисован пейзаж старинного города: мощеная улочка, каменные дома с балконами, увитыми плющом. Две других стены украшали фотографии архитектурных памятников европейских столиц. Эйфелева башня, Биг-Бен. В углах зала стояли пузатые декоративные бочки с маленькими краниками.
Она заказала порцию мороженого и кофе. Играла негромкая музыка. Надя поймала на себе чей-то взгляд и посмотрела в сторону. Незнакомый парень разглядывал ее в упор. Но его взгляд не был нахальным. Нет, скорее доброжелательно-любопытным. Надя почувствовала, как ее бросило в жар, и отвернулась. Она стала смотреть в окно. На прохожих.
- Здесь свободно? - услышала она мужской голос.
Надя подняла глаза. Перед ней стоял тот самый парень, который минуту назад рассматривал ее. Высокий, симпатичный. Темные волнистые волосы, темные глаза.
- Н-нет.
- Занято? - В голосе была легкая усмешка. Надя отрицательно качнула головой.
- Понятно.
Молодой человек сел рядом.
- Олег, - представился он.
- Надя. Наступило молчание.
- Приятное кафе.
- Да.
Он взял меню и просмотрел его.
- Цыпленок по-шкмерски. Это потрясающе! Есть еще плов по-узбекски. Не сравнить с испанской паэльей. Но тоже очень вкусно! Ты была в Испании?
- Нет.
- Чтобы отведать настоящую паэлью, надо ехать в Испанию. В Андалусию.
Наступило молчание.
- Почему кафе называется "Южный город"? На стенах - Париж, Лондон. У меня есть фотографии Эйфелевой башни. Я ее снимал утром и вечером. Получился совершенно разный вид. Особенно потрясающе она выглядит утром. В лучах восходящего солнца, - говорил он.
Надя сидела ни жива ни мертва. У нее пересохло в горле и стучало в висках. "Я сижу, как немая, и не знаю даже, о чем беседовать с молодыми людьми. " Господи, да у меня их просто никогда не было!"
- Чем занимаешься?
- Работаю.
- Я не о том. Чем занимаешься в свободное время? Надя хотела сказать: сижу дома, но вовремя осеклась.
- Ничем.
- Совсем ничем?
- Ну… читаю книжки. Отдыхаю. "Какая я дура! О чем я говорю!"
- Отдыхать можно по-разному. Я, например, рисую.
- Вы художник?
- Давай на "ты". Я компьютерщик. Днем работаю в крупной компьютерной фирме, а ночью рисую на компьютере.
- Хорошо? Олег усмехнулся:
- Друзьям и знакомым нравится!
- М-м…
Надя чувствовала себя не в своей тарелке. Ей хотелось встать и уйти. Она боялась ляпнуть какую-нибудь глупость. Или показаться смешной.
Принесли мороженое и кофе.
- Мне то же самое, - сказал Олег официанту. - А работаешь где?
- В бухгалтерии. Олег поднял брови.
- Цифры, цифры, цифры. Не скучно?
- Нет. Мне нравится.
- А это самое главное. Заниматься тем, к чему лежит душа.
Мороженое было съедено. Кофе выпито.
- Торопишься домой?
- Да.
Наде уже хотелось прервать это странное знакомство. Оно ее порядком утомило.
- Убегаешь?
- Да. То есть нет…
Они одновременно рассмеялись. Надя услышала свой смех как бы со стороны: звонкий, с легкой хрустальной льдинкой. "Неужели это мой смех, - с удивлением подумала она. - Я никогда не знала: как я смеюсь…"
- Телефончик оставишь?
- Телефончик? - растерянно переспросила Надя.
- Ну да. Или его у тебя нет?
- Нет. Есть.
От волнения Надя чуть не перепутала свой номер.
- Когда удобно звонить? - спросил Олег.
- Вечером.
- До каких?
- До… десяти.
- Так рано? Пионерское время.
- Да? Ну, тогда до одиннадцати.
- Идет.
Олег смотрел на нее, улыбаясь, но его глаза не смеялись. А, напротив, были серьезными и внимательными. Он был хрупким. С тонкими, изящными чертами лица. Интеллигентный мальчик, сказала бы Анна Семеновна.
- Ну я пошла. Пока.
- Пока.
Домой Надя не шла, а летела на крыльях.
- Бабушка! - крикнула она с порога. - Бабушка! Но дома никого не было. Надя сняла в коридоре обувь и прошла в свою комнату. Встала перед зеркалом. Посмотрела на себя. И улыбнулась. Похоже, что у нее начинается своя личная жизнь…
Глава 5
Галерея "Сандар", адрес которой майор нашел в справочнике "Вся Москва", размещалась рядом с районной библиотекой. В десяти минутах ходьбы от метро "Новослободская". Небольшой зал и две подсобные комнаты, вход был свободным. Губарев прошел к директору галереи, светловолосой женщине лет сорока пяти, которая принимала ползущий из черного аппарата факс. Твердый взгляд, четкие движения, строгий брючный костюм. Типичная бизнесвумен.
- Вы ко мне? - спросила она у Губарева.
- Да. Я расследую одно дело, и мне необходима ваша помощь.
Губарев продемонстрировал удостоверение, которое было подвергнуто тщательному осмотру.
- Садитесь, - указала женщина на стул. - Мышкина Нелли Павловна. Что вас конкретно интересует?
- Выставка картин Лактионовой Дины Александровны, состоявшаяся примерно полгода назад.
На лице Нелли Павловны отразилось легкое удивление:
- Выставка уже закрылась. Сейчас картины экспонируются в Саратове. Есть только каталог выставки.
- Можно взглянуть на него?
- Я могу его вам подарить. Одну минутку. - Порывшись в шкафу, Нелли Павловна протянула Губареву красивый каталог, отпечатанный на белой мелованной бумаге. - Вот, пожалуйста.
- Спасибо. А что вы можете сказать о картинах Лактионовой?
Директор изо всех сил старалась скрыть свое замешательство.
- У Дины Александровны интересный художественный почерк. Любопытная манера письма. Такая живопись всегда вызывает интерес у посетителей и любителей искусства.
- Сколько времени длилась выставка?
- Месяц.
- Это первая выставка Лактионовой?
- Да. Она хотела сделать ее раньше. Примерно полтора года назад. Но там были финансовые проблемы.
- Какие? - заинтересовался Губарев.
- Не было денег, - лаконично сказала директор.
- У галереи?
- Нет. У Дины Александровны.
- Не понял. Лактионова сама спонсировала выставку?
- Конечно. У нас практикуется такая форма контактов с художниками. Если имена недостаточно раскрученные, то заказчиками выставок может выступить не галерея, а другие заинтересованные лица. Так проще всем. И галерея не рискует, и художники могут формировать экспозицию по своему усмотрению.
- Простите, а сколько стоит такая выставка?
- По-разному. У нас дорогая аренда. Кроме того, картины Дины Александровны, согласно нашей договоренности, будут в дальнейшем экспонироваться в других городах. В рамках культурных и художественных акций и фестивалей.
- И все-таки я хотел бы знать примерную стоимость суммы, затраченной Лактионовой на организацию своей выставки.
- Около тридцати тысяч долларов. Сумма была немаленькой. Круглой.
- Искусство требует жертв, - пробормотал Губарев.
- Разве это жертвы? - снисходительно заметила Нелли Павловна. - У нас были выставки и круче. Это нормальная модель функционирования искусства в современных условиях. Рынок диктует свои правила.
Нелли Павловна скосила глаза на часы, висевшие на стене. Губарев перехватил ее взгляд.
- Если возникнет необходимость, я еще свяжусь с вами. Оставьте, пожалуйста, свои координаты.
Нелли Павловна достала визитку и что-то написала внизу.
- Это мой домашний телефон, - пояснила она. - Не забудьте каталог.
- АХ да! - майор чуть не забыл о нем.
- Подождите, я вам сейчас дам пакет.
Распрощавшись с Нелли Павловной, Губарев подумал о странных вещах, творившихся сегодня в искусстве. Получается, что любой мешок с деньгами может устроить свою выставку, даже если он полный бездарь. И ничего здесь не поделаешь. Рынок-с!
Дома майор решил не спеша рассмотреть каталог работ Лактионовой. Он выпил чаю с лимоном. Улегся на диван и включил настенное бра. Мягкий желтый свет освещал красивую сине-желтую обложку с надписью: "От мифа к мифологии". На обратной стороне каталога была размещена фотография Лактионовой. Какое-то время Губарев смотрел на нее. Потом раскрыл каталог. Вначале шла вступительная статья, написанная Нелли Павловной. В ней раскрывались "особенности художественного мышления Лактионовой и оригинальность творческого метода". Написанная вычурным искусствоведческим языком, статья была явно не для его мозгов. Из всей словесной мишуры он вынес главное: Лактионова больше всего любила писать натюрморты и "тем самым развенчивала миф, что природа - неживая". А также картины на мифологическую тему, в которых "свежо и остроумно интерпретировала легендарные сюжеты".
Губарев начал листать каталог. Вдумчиво, не спеша. Сперва шли натюрморты. В основном это были цветы. Но они оставляли странное впечатление: в них была какая-то тревога и напряжение. Если только так можно сказать о неодушевленных предметах. Но тем не менее это было так. Цветы как будто кричали, взывали, моли ли о чем-то. Цветовая палитра тоже была "напряженной": лиловые, ядовито-розовые, малиновые, серо-синие тона нагнетали тревогу и смятение.
Губарев задумался. Недаром он сразу почувствовал в Дине Александровне какую-то тайну. Внешне она казалась спокойной, а в душе… И тому свидетельство - эти картины.