Мужчины слушали Егора и не знали, как вообще реагировать на то, что он рассказывает. По его словам, выходило, что, пока все нормальные и обыкновенные люди жили себе тихо и спокойно, растили детей, работали, ходили в гости, строили планы на будущее, сильные мира сего понимали и творили свою жизнь по-другому. Им мало было власти и денег, правила их страшной игры заставляли создавать свои криминальные государства, по-своему делить этот мир, и плевать им было на людские беды и страдания с высокой колокольни.
Один очень известный народный избранник, ярый поборник демократии и борец с коррупцией, организовал в крае подпольный завод, а может быть, и не один. Но про один Малышев знает точно. В его руках сосредоточен основной рыбный краевой промысел, благо океан приносит небывалую прибыль. Кроме этого, на его совести игры с переброской оружия на Кавказ, а взамен с юга идет поток наркотиков. В общем, структура сложная, многослойная, хорошо отработанная и достаточно разветвленная. Депутат, а через черточку спрут Приморский.
Естественно, что наемной рабочей силы на предприятиях такого рода нет и быть не может, это было бы очень опасно для организаторов, да и зачем кому-то платить заработную плату? Собирается коллектив в основном из отбросов общества – алкоголиков и бомжей. Расчет холодно-циничный, но абсолютно верный: кто будет искать деклассированного, опустившегося человека, который давно уже плюнул на себя, свою семью и на жизнь в принципе. Сдох один, да и черт с ним. Завтра подгонят еще целую кучу. Подобного добра полно. Только успевай подвозить.
Этот спрут приморского значения подмял под себя весь криминальный бизнес в крае. Под его крылом и присмотром процветает любая шваль, начиная от уличных наперсточников и заканчивая крупными наркоторговцами. Это приносит стабильный доход, позволяет контролировать ситуацию и чувствовать себя владыкой мира.
В крае на сегодняшний день правят бал две основные бандитские группировки, соблюдая между собой относительное равновесие, благо сферы влияния давно определены в кровавых разборках. Сейчас не имеет смысла воевать, время битв сменила эпоха сверхприбылей. Всех все устраивает. Одни делают свое черное дело, другие прикрывают эту страшную деятельность. Одна из таких структур контролирует туристический бизнес.
Люди в крае пропадали без вести и раньше, это не бог весть какой секрет. Чем все заканчивалось? Как правило, заводилось уголовное дело, которое со временем переходило в разряд висяков, а исчезнувшие люди так никогда и не возвращались из небытия. Рынок невольников пополняется за счет именно таких случаев. Расчет верен на двести процентов. Выгода двойная, особенно для сильных мира сего. Меньше спившихся люмпенов на улицах городов, обстановка стабильная, ничто мирных граждан не раздражает. Одновременно увеличивается потенциал бесплатной рабочей силы для нелегальных предприятий. Расчет отличный и безошибочный, практически гениальное решение многих проблем. Электорат счастлив и готов идти на очередные выборы. Обстановка в крае стабильная, деньги текут рекой.
Иногда в этот страшный водоворот попадают в силу разных обстоятельств случайные люди. Свой человек шепнул ему, что, судя по ситуации, можно предположить, что пропавшие женщины могут находиться на одном из таких заводов.
Мужчины слушали, молча курили и не перебивали Егора. Не было причин не верить этому человеку, а с другой стороны, невозможно было поверить в услышанное. Слишком нереальная вырисовывалась картина, больше походившая на больную фантазию или игру разгулявшегося воображения, чем на правду. Такое приходилось видеть только в импортном кино. Тогда казалось, что это нас не касается, это не про нашу жизнь. Коррупция, олигархи, рабский труд – все это напоминало страницы из учебника по обществоведению. При чем тут они, а тем более их жены?
– Послушай, Егор, – осторожно начал Бандура, – ты только не обижайся, но откуда у тебя такие сведения?
– Не веришь, – хмыкнул тот в ответ, – что ж, в такое действительно трудно поверить. А про сведения? Вырос я здесь, понимаешь? На этой земле родился и живу постоянно. И сыщиком здесь стал. Мы все росли вместе, рядом. Это потом кто-то стал ментом, а другого потянуло совсем в противоположную сторону. Я вот с кем-то дружил, кого-то сажал, некоторых – спасал. Мне и осведомители не нужны. При желании я могу любую бандитскую тайну узнать за считаные минуты. Ты думаешь, что бандиты и преступники к нам с Луны пожаловали? Нет, дорогой, они такие же люди, как мы с тобой, только выбрали иную судьбу. Пока вы с Мишкой безвозмездно бороздите просторы родного неба, они придумали для себя другие игры, вот и все.
– Да, интересная философия, только попахивает как-то странно, тебе не кажется? – Савельев никак не ожидал от себя, что способен оказаться на грани обморока. Всякое случалось в жизни. И товарищей терял, и друзей хоронил, но чтобы такое? В голове не укладывалось.
– Философия – это, конечно, наука замечательная, только жизнь иногда такие сюрпризы подкидывает, что не устаешь удивляться. Знаете, почему я еще не сдох? Потому что эту жизнь очень люблю. А за что, угадаете? За то, что чем дольше живу на белом свете, тем больше удивляюсь жизненным выкрутасам.
– А куда, собственно, мы едем? – спросил Савельев.
– Дали один адресок, предположительно там находится один из подпольных заводов. Дармовая сила этим деятелям требуется постоянно. Поэтому, вероятнее всего, ваши жены попали именно туда. Скорее всего, они живы. Невыгодно уничтожать почем зря рабов.
– Заткнись! – воскликнул в сердцах Бандура. – Что же себе думает милиция, прокуратура, ФСБ, наконец?
– А ты угадай с трех раз, почему я ушел, а если поточнее, меня ушли из уголовного розыска? Вопросы еще есть? Да и обращались вы уже в милицию, разве не так?
– Мог бы заранее предупредить, мы бы хоть оружие с собой взяли, – с укором произнес Савельев.
– Угу, а потом бы за незаконное применение и сели бы как миленькие. Обойдемся без стрелялок и эффектных сцен освобождения. Это вам не американский блокбастер, разберемся без всяких огнестрельных штучек. Так, мужики, внимание, скоро будем на месте.
Машина свернула с асфальтовой ленты шоссе и понеслась по колдобинам. Малышев мчался, как заправский гонщик, даже не думая сбавлять скорость. Проехав километров тридцать, он остановил машину.
Наступила напряженная тишина. Все понимали, что сейчас предстоит сделать очень важный шаг. Майоров не нужно было учить жизни, а запугивать тем более. Они поверили Малышеву сразу, хоть и пытались изо всех сил цепляться за реальность. Реальность реальностью, но в итоге жены их канули средь бела дня в неизвестность, словно в воду. Вокруг такая таинственность и секретность, что любой разведчик позавидует. В один миг жизнь перевернулась с ног на голову. Оставался единственный шанс, и пусть этот шанс выпал в лице запойного алкаша, который при первом взгляде не производил особого впечатления, – выбора не было.
– Выйдем сейчас, надо правильно оценить обстановку. Машина нам может только помешать, – проговорил Малышев и нырнул в высокую траву.
Савельев с Бандурой последовали за Егором. Они еще не сумели переварить свалившуюся на них информацию, слишком странной, если не дикой она оказалась. С одной стороны, не верить легенде не было никаких оснований, с другой – все выглядело слишком нереально. Какие-то нелегальные заводы, рабская сила, сплошная мафия вокруг. Может, нагнетает великий сыщик обстановку, завышает планку? Или нереализованные амбиции не дают спать спокойно? Слишком невероятно все звучит, чтобы быть правдой.
Совершив в напряженной тишине небольшой марш-бросок, они вышли к прибрежной полосе. Сыщик дал команду залечь в кустах, оба майора выполнили ее беспрекословно. В следующую секунду Егор неожиданно поднялся, нарушая все правила конспирации, обернулся к офицерам, лицо его выглядело очень расстроенным.
– Черт, – с досадой выругался он, – опоздали. Все, мужики, дело приняло очень серьезный оборот. Нужно вызывать силовиков. Нам одним эту задачу уже не решить.
– Да мы же обращались в милицию! При чем тут силовики? Зачем было весь этот сыр-бор разводить? – почти закричал Бандура.
– Обстановка изменилась кардинально. Раньше они еще могли с помощью связей и денег заметать следы и обтяпывать свои делишки.
Подумаешь, пропал человек, другой. Да ныне каждый день что-то подобное происходит и уже почти никого не удивляет. А сейчас ситуация явно вышла из-под контроля. То, что здесь произошло, уже не скроешь. И мы этому поможем. Вызовем не только силовиков, но заодно и журналистов пригласим, чтобы уже наверняка.
Соблюдая молчание, нервно затягиваясь сигаретами, мужчины медленно шагали по полю боя. Тертые, видавшие виды, прошедшие Афган, видевшие на своем недолгом жизненном пути не одну смерть, они были потрясены увиденным настолько, что у каждого не было сил на ставшие вдруг пустыми и ненужными слова. Картина была ужасающая. Масштабы побоища потрясали воображение. Количество погибших, сгоревшие остовы построек, взорванная техника – масштабы трагедии, которая случилась здесь совсем недавно, ужасали. И над всем полем боя абсолютная, нереальная тишина. И повсюду въедливый ядовитый запах гари.
Ни одного живого человека, кругом только смерть. Женщины, мужчины, количество погибших не пересчитать. Кто в отрепьях, кто в военном обмундировании, очень много сгоревших, обуглившихся до неузнаваемости тел.
Не сговариваясь, проверяли каждого погибшего, заглядывали в застывшие лица, молились про себя, чтобы только не их девочки, только бы не их…
Через два часа по-прежнему молча сели в машину. Егор достал из кармана куртки фляжку, сделал большой глоток, передал офицерам. Оба по очереди приложились к горлышку. Легче не стало. Спиртное в такой ситуации бессильно. Не изобрели еще такое лекарство, которое помогло бы сохранить веру в жизнь при подобных обстоятельствах.
Они только что побывали в аду. Счастье, что их женам удалось избежать участи сотен несчастных. Но где гарантия, что они не попали в рабство на другое подобное предприятие? Теперь, когда кошмар стал реальностью, можно было поверить во что угодно. Лучше бы Егор соврал. Они бы легко простили ему эту малость.
Слабая надежда, а человек в экстремальной ситуации с упорством маньяка цепляется за самую тонкую и ненадежную ниточку, все-таки теплилась где-то далеко. Ведь может же Егор ошибаться, в конце концов, он не вершитель судеб мира сего…
– Поехали, мужики, – у Егора было какое-то окаменевшее лицо, – здесь неподалеку есть небольшой населенный пункт, там участковый толковый мужик. Нужно будет с ним обязательно поговорить. Народец проживает там ушлый, много охотников, может, слышал кто или видел что интересное. Держитесь, еще не все потеряно. Разберемся.
Глава 14
С первым рассветным лучом подруги вновь тронулись в путь. Сердца выстукивали вместе с ритмом шагов заветное "домой!". Это простое слово придавало силы, помогало преодолевать усталость, заставляло двигаться вперед.
Каждое движение, даже самый маленький шажок приближали их к заветной цели, возвращали в нормальную и счастливую жизнь, которой они едва не лишились. И не было в этот момент ничего, что заставило бы их свернуть с пути, сделать даже самую маленькую остановку, дать себе передышку. Только однажды им пришлось пережить настоящий испуг. Среди сопок вдруг раздался звук, который не оставлял никаких сомнений – по дороге в сторону ангара на бешеной скорости мчался автомобиль.
Подругам пришлось залечь в кустах, гадая, кто мог нестись с такой скоростью на поле смерти. Ничего путного они так придумать и не смогли. Ну кто еще, кроме уцелевших бандитов, мог так торопиться к ангару, кому еще могло быть известно это печальное место? Не успели толком переварить эту новость, как им пришлось опять броситься в кусты и затаиться, потому что тот же самый автомобиль через пару часов промчался на такой же скорости, только теперь в обратном направлении.
К полудню подруги добрели до коттеджа, вернее, до того, что от него осталось. Как они и предполагали, все, что совсем недавно радовало глаз, было разорено и уничтожено. Вместо трехэтажного элитного красавца на лужайке сиротливо возвышалась только труба от камина. Остальные постройки тоже не избежали печальной участи. Варвары и огонь поработали на славу. И точно так же, как на побережье, на пепелище лежали тела расстрелянных людей.
Конечно, бывшие пленницы были морально готовы к подобному. После того, что произошло, трудно было бы рассчитывать, что конкурирующая фирма оставит кого-то из соперников в живых, уж слишком велика была цена обиды. Но удовлетворения от увиденного они не испытали – слишком много смертей, ужаса и боли пришлось им познать за последние дни.
Подруги, не доходя до пепелища, присели на бревнышко и стали держать совет. Самое грустное в этой истории было то, что совершенно непонятно, в какую сторону продолжать движение. Если с дорогой к сгоревшему коттеджу было все более-менее ясно, то сейчас сориентироваться было гораздо сложнее: не было никаких накатанных дорог или просек, следы от машинных протекторов кое-где виднелись на траве, но все они разбегались в разные стороны.
Женщины прекрасно отдавали себе отчет, что не имеют права на ошибку – силы их на исходе, да и дни становятся все короче, а ночи длиннее и холоднее. Неправильно принятое решение могло оставить обеих в проклятых сопках навсегда.
– Ладно, хоть и неохота, а придется нам тут все внимательно осмотреть, пошли, Юлька, поглядим, мало ли что, может, погребок с провиантом какой-нибудь уцелел. Все-таки бандиты здесь жили оседло, не могли же они все харчи хранить в холодильниках. Их тут человек десять точно было, питались они очень даже ничего, значит – что? А то, что должен быть здесь какой-то складик продовольственный. Авось повезет, помнишь, как нас кормили? – поднимаясь с бревна, спросила Алена.
– Да-а-а-а, – мечтательно протянула Юлька, – кормили что надо. Как в санатории ВЦСПС, по высшему разряду.
– А ты что, была в таком санатории? – поинтересовалась Алена.
– Не-а, не приходилось, – лениво отозвалась Юлька, – но мне кажется, ВЦСПС – звучит гордо, почти как КПСС, – брякнула она первое, что пришло в голову.
Глупее диалога, да еще в такой момент, трудно было придумать, да и не придумывали подруги ничего, просто так сложилось. Плели и плели всякую ерунду, пока до них не дошло, что обе несут несусветную чушь. Остановившись, они начали хохотать как сумасшедшие, взахлеб, легко и свободно, как раньше в той, нормальной жизни. Картинка получилась еще та: пепелище с трупами и на этом диком фоне – два захлебывающихся от смеха дистрофика.
– Ой, я сейчас помру! ВЦСПС! – стонала Юлька.
– Нет, это ж надо, КПСС! – вторила ей Алена.
Наконец, приступ безудержного веселья начал потихоньку проходить. Смейся не смейся, а нужно было исследовать территорию разоренного поместья.
Что самое удивительное, их усилия не пропали даром, довольно скоро на месте первого этажа, приблизительно в районе сгоревшей прихожей они умудрились обнаружить большое металлическое кольцо.
– Ура! Смотри, Ален, точно погреб, – обрадовалась Юлька.
– Похоже, хоть я в этом и не очень разбираюсь, представляешь, ни разу в жизни даже в деревне не была.
– Нет, точно погреб, только крышка, смотри, почти вся обуглилась, а кольцо целехонько. А ну, раз-два, взяли!
Взять-то они взяли и рванули за кольцо с очень большим энтузиазмом, только на счет "два" обе уже валялись на земле, с недоумением и досадой ощупывая легко отлетевшую от крышки предполагаемого погреба круглую железяку.
– Так, подруга, – поднимаясь с земли, скомандовала Алена, – как всегда, не ищем легких путей. Доски практически истлели, можно было бы сразу догадаться. Ничего, будем брать крепость штурмом, нам не привыкать. Пошли искать орудия для битвы за харч.
Довольно быстро отыскав нечто отдаленно напоминающее железный лом, они вернулись к месту предполагаемого погреба и стали изо всех своих оставшихся силенок бить по обуглившейся крышке. Деревянная поверхность поддавалась легко, и скоро они проделали в ней большое отверстие, по крайней мере, можно было в эту дыру совершенно спокойно пролезть. Подруги легли на землю и стали заглядывать в открывшуюся черноту, пытаясь определить, насколько верно их предположение.
Вдруг откуда-то снизу до них донесся громкий и протяжный стон. Сомневаться не приходилось: в погребе кто-то был.
Обе, как по команде, отпрянули от дыры.
– Так, снова-здорово! Оказывается, добили не всех. Интересно, их там сколько? И вообще, они из наших бандитов или чужих? – стала вслух соображать Алена.
– Ну какая нам разница, честное слово. Ну их всех к чертовой бабушке – и своих, и чужих. Надоели они уже хуже горькой редьки. Давай бросим эту затею. Не умрем же мы с тобой, в конце концов, с голоду, нам не привыкать. Ну, поголодаем еще денек, подумаешь! Пошли лучше отсюда от греха подальше, – заканючила Юлька.
– Ваша фамилия Дурочкина или я ошибаюсь? Ты мозгами-то своими пораскинь, – возразила Алена. – Если он там один, а судя по стонам, так и есть, то чего нам бояться? Он ранен, а нас двое, и мы вооружены. Нам такая ситуация только на руку. Теперь мы сможем узнать точно, в какую сторону нам двигать, кумекаешь, дурья твоя голова? – И, ехидно прищурившись, поддела Юльку, не удержалась: – Савельева, а где же твое человеколюбие и гуманистические принципы? Неужели ты сможешь бросить раненого человека? А как же братство, любовь, взаимопонимание, гуманизм? Ты же у нас добрячка. Я тебя не узнаю, честное слово.
– Да ну тебя. А если он сейчас пальнет из темноты? Будет тебе и любовь, и братство, – отбивалась Юлька.
– Это уже от нас зависит, сейчас разберемся, что там за сувенир. Доставай лучше фонарик.
Они опять улеглись у дыры, Алена, подсвечивая себе фонариком, свесила голову вниз.
– Что я могу сказать, подруга, – подняв голову, задумчиво подвела она итог, – судя по всему, пациент скорее мертв, чем жив, по крайней мере, стонать он перестал и явных признаков жизни не подает, во всяком случае, я их не обнаружила.
– И что теперь? – спросила Юлька.
– Я думаю, надо сделать попытку спуститься вниз, лестница цела, полки с каким-то провиантом просматриваются очень хорошо, этот пока лежит тихо. Риск минимальный, а результат может оказаться даже очень ничего.
Медленно, соблюдая предельную осторожность и очень внимательно прислушиваясь к поведению раненого, подруги начали спускаться в погреб. Юлька держала в одной руке включенный фонарик, в другой – пистолет, поэтому продвигаться вниз в замкнутом пространстве по довольно крутой лестнице вслед за Аленой ей было не очень-то удобно. Зачем ей был нужен сейчас пистолет, она не смогла бы объяснить, тем более в жизни ей стрелять не приходилось, но она точно знала, что не выпустит его из руки ни за какие коврижки.
Руки ходили ходуном, ноги дрожали от напряжения. Даже в случае опасности она не смогла бы открыть стрельбу, потому что единственной мишенью оказалась бы только Алена, закрывающая своим телом все свободное пространство. Поэтому первая пуля досталась бы исключительно ее беззащитной спине.