Тэсс потерла подбородок и посмотрела на своего спутника.
- Да уж…
- Необыкновенно символично.
- Настолько необыкновенно, что даже страшно становится, - согласилась Тэсс и, скрывая улыбку, поднесла чашечку к губам. Конечно, она слышала о "Шиповнике", но не было ни времени, ни сил зайти в эту небольшую модную галерею. Тэсс была рада, что сегодня вечером этот вернисаж отвлек ее немного от работы. - Знаете, декан, я просто счастлива, что вам пришла в голову идея пригласить меня сюда. Боюсь, я недооценивала собственный интерес к… популярному искусству.
- Ваш дед говорит, что вы слишком много работаете.
- Просто он слишком беспокоится обо мне. - Тэсс обернулась и посмотрела на трубу фаллической формы, устремленную вверх, к потолку. - Здесь, конечно, от всего отвлекаешься.
- Такое сильное чувство, такое глубокое проникновение! - бубнил мужчина в желтой шелковой блузе, обращаясь к женщине в соболях. - Как видите, негодная электрическая лампочка символизирует распад идей в обществе, стремящемся в пустыню единообразия.
Тэсс инстинктивно отпрянула. Мужчина драматически вскинул руку с сигаретой и снова обратился к скульптуре, приведшей его в такой экстаз.
Это была семидесятипятисвечовая электрическая лампочка, с дыркой в центре и с заостренными краями, прикрепленная к основе из светлой сосны. Вот и все, разве что еще к ней была приклеена голубая бумажная полоска, уведомляющая о том, что работа продана за 1275 долларов.
- Потрясающе, - прошептала Тэсс и была вознаграждена поощрительным взглядом господина Желтая Блуза.
- Необычная вещь, а? - Декан, глядя на лам почку, улыбнулся так, словно это было творение его рук. - И отважно пессимистическая.
- Нет слов!..
- Понимаю вас. Когда я увидел ее впервые, тоже онемел.
Решив воздержаться от напрашивающегося комментария, Тэсс просто улыбнулась и пошла дальше. Можно написать работу, подумала она, о психологических комплексах, о массовой истерии, которая заставляет людей платить, и платить немало, за этот эзотерический бред. Она остановилась у стеклянного ящика, набитого пуговицами различного цвета и величины. Квадратные, круглые, эмалевые, обтянутые тканью, - все они были смешаны в кучу в запечатанной коробке. Автор назвал свое произведение "Наследие, 2010 год". Тэсс подумала, что любая девчонка из скаутского отряда соорудила бы такую штуку за три с половиной часа. На ценнике значилась неправдоподобная цифра: 1750 долларов.
Покачав головой, она повернулась было к спутнику, но тут заметила Бена. Заложив руки в задние карманы и не скрывая изумления, он стоял у какого-то экспоната. На нем были куртка и джинсы. Из-под расстегнутой куртки виднелась простая серая рубашка. Женщина с дорогими украшениями - не меньше чем на пять тысяч - подлетела к нему и уставилась на ту же скульптуру. Тэсс показалось, что, не заметив ее, он что-то негромко проговорил.
Взгляды их встретились, впрочем, фланирующая публика все время мелькала перед глазами. На мгновение между ними встала женщина в бриллиантах, затем отодвинулась, а они продолжали стоять каждый на своем месте. Тэсс почувствовала, как внутри словно что-то оборвалось, потом собралось в тугой комок. Наконец ей удалось заставить себя улыбнуться и дружески, непринужденно кивнуть ему.
- …а вы как думаете?
- Что? - Тэсс резко обернулась к декану. - Извините, я задумалась.
Человеку, на лекциях которого ежегодно бывают сотни студентов, не привыкать к тому, что на него не обращают внимания.
- Вам не кажется, что эта скульптура воплощает подлинный конфликт и вечный круговорот отношений между мужчиной и женщиной?
- Гм. - Перед ней был сумбур каких-то медных и оловянных нитей, которые могли сплестись, а могли и не сплестись в железном объятии.
- Подумываю, не купить ли ее для моего кабинета.
- Ах вот как! - Он был славный и совершенно безобидный профессор английского языка, который время от времени поигрывал в покер с ее дедом. Тэсс почувствовала, что она должна отвести его от скульптуры, как мать отводит ребенка, которому не терпится потратить зажатую в кулачке монетку, от прилавка со слишком дорогими игрушечными машинами. - А может, лучше немного оглядеться, подыскать что-нибудь другое?.. Как это говорят: для начала конфетку?
- Знаете, тут все метут, как пирожки с пылу, с жару. Не хотелось бы упустить. - Он оглядел комнату, куда набилась тьма людей, и начал пробирать ся к хозяину. Шиповника было трудно не заметить в его пронзительно-голубом костюме и с лентой такого же цвета на голове. - Извините, я на минуту.
- Привет, Тэсс, - услышала она.
Она спокойно, исподлобья посмотрела на Бена, но пальцы, в которых была зажата крошечная чашка, сразу вспотели. "Тут слишком много народу", - сказала себе Тэсс, - оттого и жарко".
- Привет, Бен, как делишки?
- Отлично. - Вот мерзавец, подумал он про себя, всю эту неделю вел себя, как отъявленный мерзавец. Она стояла посреди всего этого нагромождения и казалась ему воплощением спокойствия и невинности. - Любопытное собрание.
- Мягко говоря. - Тэсс перевела взгляд на женщину, стоявшую рядом с Беном.
- Доктор Курт - Тикси Лоренс, - представил он их друг другу.
Тикси была настоящей амазонкой, затянутой в красную кожу. На высоких каблуках она возвышалась над Беном. Завитки пышных, неправдоподобно рыжих волос торчали во все стороны. Достаточно было ей пошевелиться, как на руке начинали звенеть гирлянды браслетов. Жакет с низким вырезом прикрывал бюст весьма условно, и на левой груди виднелась татуировка.
- Добрый день. - Тэсс с улыбкой протянула руку.
- Привет. Так вы доктор? - Для такого роста голос бы на редкость писклявым.
- Я психиатр.
- Не заливаете?
- Не заливаю, - в тон ей ответила Тэсс. Бен в это время усиленно откашливался.
Тикси взяла кокотницу и одним махом отправила содержимое в рот, словно таблетку аспирина.
- У меня двоюродный брат работал в психушке. Кен Лаундерман. Может, слышали?
- Боюсь, нет.
- Н-да, наверное, вам приходится со многими встречаться, у кого мозги набекрень.
- Пожалуй, что так, - согласилась Тэсс и посмотрела на Бена. "Ни тени смущения, - отметила она, - просто ухмыляется как дурак". Она поднесла чашку ко рту. - Не ожидала вас здесь встретить.
Бен качнулся с пяток на носки. На ногах у него были видавшие виды теннисные туфли.
- Неожиданно получилось. Семь лет назад я накрыл Шиповника за небольшую творческую аферу с чеками. Теперь он прислал мне приглашение, и я решил заскочить ненадолго, посмотреть, как у него дела. - Краем глаза он заметил, что хозяин обнимает женщину с бриллиантами. - Вроде процветает.
"Интересно, он со всеми своими клиентами поддерживает такие дружеские отношения?", - подумала Тэсс, потягивая остывающий каппучино.
- Ну и как вам выставка?
Бен посмотрел на ящик с пуговицами.
- Такая пошлятина в обществе, где в супермаркетах устраивают вечера знакомств для одиноких мужчин и женщин, просто обречена на колоссальный коммерческий успех.
Глядя прямо в слегка поблескивающие глаза Тэсс, у Бена вдруг проснулось желание прикоснуться к ней. Просто прикоснуться, хотя бы на мгновение.
- Это-то и делает Америку великой страной.
- Потрясающе выглядите, док. - Какая-то истома охватила его тело. Быть может, он впервые понял истинный смысл слова "истома".
- Благодарю. - Только в детстве ей хотелось выглядеть так потрясающе.
- А я никогда не бывала на таких вечерах в супермаркете, - вставила Тикси, поедая очередной жюльен.
- Тебе там понравится. - Улыбка Бена внезапно погасла, когда за спиной Тэсс он увидел мужчину, с которым она недавно разговаривала.
- Приятель?
Тэсс повернула голову в ожидании, когда декан проберется к ним. Ее удлиненную тонкую шею украшали нити жемчуга, отчего кожа казалась еще более бархатистой. Бен ощутил исходящий от нее и заглушающий все остальные запахи аромат неуловимой сексуальной притягательности.
- Декан, познакомьтесь с Беном Пэрисом и Тикси Лоренс. Бен работает в местной полиции.
- Ну как же, один из лучших детективов в городе. - Декан сердечно улыбнулся и протянул Бену руку.
Этот парень выглядит так, словно сошел с обложки "Джентльмен куортерли" и пахнет от него лучшими сортами шампанского. Бену вдруг неудержимо захотелось применить приемчик и завести ему руку за спину.
- Вы с Тэсс вместе работаете?
- Нет, я из Американского университета. Ага, университетский профессор. Похож. Бен сжал в карманах кулаки и слегка, но вполне многозначительно отступил от Тэсс.
- Ну что ж, мы с Тикси только пришли. Надо бы осмотреться.
- Одного вечера будет маловато. - Декан бросил взгляд собственника на переплетение медных нитей. - Я только что купил эту штуку. Немного экстравагантно для моего кабинета, но очень трудно было устоять.
- Да? - Бен посмотрел на скульптуру и не вольно усмехнулся. - Действительно, производит впечатление. Ну что ж, пожалуй, поброжу, может, тоже что-нибудь подберу для своей берлоги. - Он обнял Тикси за полную талию. - До встречи, док.
- Всего наилучшего, Бен.
Не было еще и одиннадцати, когда Тэсс вернулась домой в одиночестве. Она поторопилась закончить ужин, сославшись на головную боль, что было правдой только наполовину. Обычно ей нравилось время от времени встречаться с деканом. Он был нетребовательный, без комплексов человек, мужчина, свиданий с которым она искала сознательно, чтобы и в личной жизни быть столь же нетребовательной и без комплексов. Но сегодня вечером она и думать не могла о продолжительном ужине и беседах об английской литературе. После посещения галереи это представлялось ей совершенно немыслимым.
"Дело вовсе не в Бене", - убеждала она себя, снимая туфли в передней. Может, с того утра, когда они виделись в последний раз, Тэсс и удалось немного успокоиться, сбросить напряжение, но сейчас все это исчезло в. никуда, разлетелось вдребезги.
Нужно все начинать сначала. Она сняла меховой жакет и повесила его в шкаф, затем налила в чашку дымящегося кофе. В постель она ляжет под звуки музыки Бетховена. Такое сочетание любого заставит забыть о всех проблемах.
"Какие проблемы?" - спросила она себя, вслушиваясь в тишину дома, в которую она возвращалась каждый вечер. Подлинных проблем у нее не было - так она сама себе приказала. Симпатичная квартира в хорошем районе, надежная машина, совершенно непринужденная светская жизнь, - именно так она все и рассчитала.
Тэсс поднялась на одну ступеньку. Впереди была следующая - и так до тех пор, пока не заберется на вершину, выше которой идти не захочется. Она была довольна всем.
Тэсс сняла сережки и бросила их на обеденный стол. Звук камня, ударившегося о дерево, глухим эхом отозвался в пустой комнате. Хризантемы, купленные ею в начале недели, почти завяли. Медно-красные лепестки ссохлись и начали опадать на тщательно отполированную столешницу красного дерева. Тэсс рассеянно собрала их ладошкой. Пряный и острый запах хризантем сопровождал ее до спальни.
"Сегодня, - сказала она себе, расстегивая "молнию" на шерстяном платье цвета слоновой кости, - никаких вечерних занятий". Если и была у нее проблема, так это отсутствие времени для отдыха. Но сегодня она себя побалует, забудет о пациентах, которые придут на прием в понедельник утром, о клинике, где на следующей неделе ей дважды предстоит встретиться с раздраженностью и злобой наркоманов, старающихся избавиться от порока, об убийстве четырех женщин. И забудет Бена.
Из зеркальной двери шкафа на нее глянула женщина среднего роста, хорошо сложенная, в дорогом платье старого покроя, шею украшало колье из трех ниток жемчуга, скрепленных большим аметистом. Волосы на висках подобраны гребнями, тоже отделанными жемчугом. Колье когда-то принадлежало матери и отличалось той неброской элегантностью, которая была свойственна всему облику сенаторской дочери.
Мать носила колье, будучи невестой. В нижнем ящике ночного столика Тэсс хранила альбом фотографий в кожаном переплете, на одной из которых была ее мать в этом колье. Сенатор подарил его внучке на восемнадцатилетие, и они расплакались. Надевая его, Тэсс всякий раз ощущала и гордость, и боль. Колье символизировало все, что она собой представляла: из какой семьи вышла и, в некотором роде, то, чего от нее ожидали.
Но сегодня колье словно душило ее. Она сняла его и ощутила ладонью прохладу жемчуга.
Но и без него Тэсс почти не изменилась. Вглядываясь в собственное отражение, она никак не могла понять, почему выбрала такой простой, такой неброский туалет. Ведь в шкафу было все! Она повернулась боком и постаралась представить себя в чем-нибудь более дерзком и соблазнительном, например в красной коже.
Но тут же одернула себя. Покачивая головой, Тэсс выскользнула из платья. Взрослая, вполне практичная, разумная, можно сказать, женщина, дипломированный психиатр стоит перед зеркалом и воображает себя в красной коже. Что бы сказал Фрэнк Фуллер, приди она к нему на прием в таком туалете?
Тэсс сняла с вешалки теплый, до пят, фланелевый халат, но, повинуясь какому-то импульсу, отбросила его и вынула из шкафа шелковое цветное кимоно. Это подарок, надевает она его редко. Но сегодня решила себя побаловать: пусть кожа почувствует прикосновение шелка, пусть будет классическая музыка и не вечерний чай, как обычно, а вино.
Тэсс положила колье на туалетный столик, рядом - гребешки. Опустила складную постель, сладко потянулась, взбила подушки… Опять-таки повинуясь импульсу, Тэсс зажгла ароматизированные свечи, стоявшие в подсвечниках рядом с кроватью. Почуяв запах ванильного мороженого, Тэсс направилась в кухню.
Ее остановил телефонный звонок. С укором посмотрев на аппарат, Тэсс тем не менее подошла к столу и на третьем звонке сняла трубку.
- Слушаю вас.
- Вас не было дома. Я так долго ждал, а вас все не было.
Тэсс узнала этот голос. Этот человек звонил ей в четверг на работу. Мысль о приятном домашнем вечере вмиг улетучилась. Тэсс взяла карандаш.
- Вы хотели поговорить со мной? В прошлый раз мы не закончили разговор, верно?
- Нельзя мне ни о чем говорить. - Тэсс услышала на другом конце провода глубокий вдох. - А так хочется…
- Поговорить никогда не вредно, - подбодрила она собеседника. - Я могу попробовать помочь вам.
- Вас не было на месте. В тот вечер вы так и не вернулись домой. А ведь я ждал. Я наблюдал за вами.
Тэсс непроизвольно вздрогнула, ее взгляд устремился в темное окно позади письменного стола. Наблюдал. Не в силах унять дрожь, она заставила себя подойти к окну и поглядеть на улицу. Никого не видно.
- Наблюдали?
- Не надо было мне туда идти, не надо. - Голос его сделался едва слышен, словно он разговаривал сам с собой или с кем-то третьим, невидимым. - Но я должен был. Вам следует это понять, - вдруг выкрикнул он, словно в чем-то ее обвиняя.
- Попробую. Может, подойдете ко мне в кабинет, там и поговорим?
- Только не там. Им все станет известно, а время еще не настало. Я не кончил пока.
- Не кончили? Чего именно?
В ответ было молчание. Слышалось только прерывистое дыхание.
- Мне было бы проще помочь вам при встрече.
- Не могу, как вы не хотите понять? Даже звонок вам… О Боже! - Он принялся что-то невнятно бормотать, что - Тэсс не могла разобрать, хотя и напрягла слух. Может, на латыни, подумала она и поставила, взяв его в кружок, вопросительный знак в своем блокноте.
- Вам плохо. Я могу помочь вам справиться с болью.
- Лауре тоже было больно, немыслимо больно. Она исходила кровью, а я не мог ей помочь. Она умерла во грехе, ей не успели дать отпущения.
Карандаш в руке Тэсс задрожал. Она опустилась на стул. Поймав себя на том, что невидяще продолжает смотреть в окно, Тэсс с усилием перевела взгляд на блокнот с заметками. Что-то щелкнуло внутри, врач-профессионал вернулся на место. Тэсс заставила себя дышать глубоко и говорить спокойно.
- Кто такая Лаура?
- Прекрасная, о, прекрасная Лаура. Я не успел спасти ее. Тогда у меня не было на это права. Теперь мне дана сила и назначена миссия. Воля Бога неколебима, да, неколебима. - Его голос опять понизился почти до шепота, но тут же окреп. - Но Бог справедлив. Приносятся в жертву агнцы, и кровь агнцев смывает грех. Господь требует жертв. Требует!
Тэсс облизала губы.
- Каких жертв?
- Жизней. Он дал нам жизнь, и Он забирает ее. "Сыновья твои и дочери твои ели и вино пили в доме первородного брата своего. И вот большой ветер пришел от пустыни и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков, и они умерли. И спасся только я один, чтобы возвестить тебе". Только я один, - повторил он тем же жутковатым, совершенно опустошенным голосом, каким читал выдержку из Библии. - Но после принесения жертв, после свершения суда Бог вознаграждает тех, которые остались невинны.
Тэсс следила за своим почерком, стараясь писать ясно и ровно, словно ей предстояло получить отметку за эти записи. Сердце колотилось где-то у самого горла.
- И Бог повелел вам приносить в жертву женщин?
- Он повелел спасать их и отпускать им грехи. Теперь у меня есть сила. После смерти Лауры я утратил веру, повернулся к Богу спиной. Это было безумное и страшное время эгоизма и невежества. Но потом Он дал мне знак: если я стану сильным и буду приносить жертвы, все мы будем спасены. Моя душа неотделима от ее души, - спокойно продолжал он. - Мы накрепко связаны друг с другом. В тот вечер вы не вернулись домой. - В голове у него, видно, все перепуталось, он перескакивал с одного на другое. Тэсс судила об этом не только по словам, но и по голосу, по тону. - Я ждал, я хотел поговорить с вами, но вы провели ночь во грехе.
- Расскажите мне про ту ночь. Когда вы ждали меня.
- Я ждал, я смотрел на ваши окна, но свет так и не зажегся. Я ушел. Не помню, где я бродил и сколько времени. Мне показалось, это вы приближаетесь или, может, Лаура. Нет-нет, мне показалось, что это были вы, но, как выяснилось, я ошибся. Тогда… Я знал, что это должна быть… Я увлек ее в переулок, где ветер был не такой сильный. Холодно, было очень холодно. Я увел ее подальше, чтобы никто не видел. - В голосе его вдруг послышалось жуткое шипение. - Чтобы никто не видел, не пришел и не забрал меня. Это невежды, и они попирают Закон Божий. - Теперь он дышал тяжело и прерывисто. - Боль. Тошнота. Боль в голове. Невыносимая боль.
- Я могу помочь снять ее. Скажите, где вы находитесь, и я приду.