– Да. Он хочет сам поговорить с тобой. Подожди минутку.
– Привет, Дайана, – сказал Митч, взяв трубку.– Послушай, я знаю, что ты тревожишься из-за того, что этот мерзавец грозится предпринять, но я думаю, что у него ничего не выйдет. Но поскольку он, очевидно, посоветовался со своим адвокатом или сделает это в ближайшее время, ты должна сделать то же самое. Наша фирма не занимается делами об опекунстве, но я дам тебе фамилию и номер телефона одного адвоката в Сан-Франциско, который специализируется именно на этом. У него очень хорошая репутация.
Дайана придвинула к себе толстый блокнот.
– Давай, – сказала она, приготовившись записывать.
– Его зовут Джон Маккей. – Он продиктовал ей адрес конторы на Буш-стрит и номер телефона. – Назначь с ним встречу прямо сейчас и скажи его секретарше, что ты мой друг.
– Спасибо, Митч.
– Пожалуйста. Прошу тебя, не беспокойся.
– Не буду, – солгала она.
Трэвис не мог припомнить, когда в последний раз видел, чтобы на лице матери отражалось столько эмоций. Пока он рассказывал ей ту же историю, которую рассказал Дайане, она слушала, затаив дыхание и прижав к груди руки.
– Сын, – пробормотала она, когда Трэвис закончил свой рассказ. – У тебя есть сын...
– Да, – произнес Трэвис, вложив в эти слова максимум патетики. – О, мама, у меня нет слов, чтобы выразить то, что я чувствую.
Маргарет вскинула голову и удивленно посмотрела на него.
– Мне казалось, ты никогда не хотел иметь детей. Он ожидал от нее подобное замечание и приготовился к ответу.
– Но, мама, тогда речь шла о грудных младенцах... кормлениях через каждые два часа, пеленках, коликах в животике. А это совсем другое дело. Закери уже большой мальчик – красивый, жизнерадостный. Я сразу же почувствовал духовную связь с ним, как только впервые увидел его лицо на экране телевизора.
Маргарет посмотрела в глаза сыну проницательным взглядом. Она слишком хорошо его знала, чтобы поверить, что он в мгновение ока превратился в любящего отца. По всей вероятности, причиной его желания заполучить Закери был ультиматум, который она ему предъявила несколько дней назад. Но она была уверена, что со временем он полюбит мальчика. Если же этого не произойдет, она готова дать своему внуку всю любовь и внимание, в которых он нуждается. И воспитание, которым он сможет гордиться.
Господь дает ей еще один шанс, думала она, дрожа от волнения, еще одну возможность выпестовать настоящего мужчину из рода Линдфордов. И уж она ни за что на свете не упустит такую возможность.
Мгновение спустя ее взгляд потеплел.
– Он действительно похож на тебя?
Не говоря ни слова, Трэвис встал и подошел к бюро в стиле Людовика XIV, где, как ему было известно, мать хранила семейные фотографии. Выбрав альбом, помеченный 1964 годом, он принес его на диван. Перелистав несколько страниц, он, наконец, нашел черно-белую фотографию, сделанную в тот день, когда ему исполнилось восемь лет.
– Вот как он выглядит, – сказал он, положив альбом на колени матери и наблюдая, как ее лицо расплывается в улыбке. – Только волосы у него подлиннее.
Маргарет глубоко вздохнула, разглядывая фотографию. Каким красивым, гордым мальчиком был в то время Трэвис. И каким воспитанным.
Она погладила фотографию кончиками пальцев.
На этот раз она не повторит своих ошибок!
Закрывая альбом, она возвратила его Трэвису.
– О чем вы договорились с этой Дайаной Уэллс? Когда ты сможешь встретиться с сыном?
Трэвис испустил тяжелый, страдальческий вздох.
– Боюсь, что мы ни до чего не договорились. Она не желает меня слушать, бросает трубку, когда я ей звоню, и категорически запрещает мне увидеться с Закери.
– Чем она это мотивирует?
– Она утверждает, что я его не достоин, потому что бросил их с матерью.
– Но ведь ты не бросал их!
– Дайана мне не верит. Она по-своему понимает то, что произошло между Надин и мной.
– Это несправедливо! Неужели она не понимает, что ты имеешь право встретиться с мальчиком и завязать с ним отношения? Что он Линдфорд?
Дрожь в голосе, когда Маргарет произносила эту обожаемую фамилию, подсказала Трэвису, что он поступил правильно, обратившись к матери. Возможно, она не совсем поверила его побудительным мотивам, но заполучить этого мальчика она хотела не меньше, чем он сам. В этом можно не сомневаться.
– Все это не имеет для нее никакого значения, мама. Это холодная, бессердечная чертовка, для нее не существует слова "компромисс".
– В таком случае тебе следует немедленно позвонить Кейну.
– Уже позвонил, – сказал он, довольный тем, что хоть раз в жизни предугадал ее желание. – Я оставил записку у его секретарши. Жду его звонка в ближайшее время.
– Хорошо. Мне не хотелось бы доводить дело до суда, но надо посоветоваться с Кейном относительно наших прав. – Она с задумчивым видом перебирала пальцами жемчужное ожерелье на шее. – А я тем временем побываю у мисс Уэллс.
– Мама, ты уверена, что это благоразумно?
– Это не только благоразумно, но и абсолютно необходимо. Если есть хоть малейшая возможность избежать унизительной судебной баталии, мы обязаны воспользоваться этой возможностью. – Заметив на лице сына скептическое выражение, она похлопала его по руке. – Положись на меня, дорогой.
Глава 5
Джон Маккей оказался именно таким адвокатом, который был нужен Дайане, чтобы вселить в нее уверенность. Ему было немного за шестьдесят, он имел тридцатилетний стаж работы в области семейного права и умел говорить спокойно и убедительно. Пока Дайана вкратце рассказывала ему о Трэвисе, его появлении в ресторане и последующих телефонных звонках, Джон делал пометки в блокноте, время, от времени прерывая ее дополнительными вопросами. На его лице ни разу не отразилось, ни удивления, ни беспокойства, что произвело на Дайану особенно благоприятное впечатление.
Когда она закончила свой рассказ, он положил ручку на письменный стол и откинулся на спинку кресла.
– Ну, хорошо. Скажу вам прямо: как родной отец ребенка, он имеет аргументы в свою пользу – слабые, но, тем не менее, он их имеет.
Дайана почувствовала, как кровь отливает от ее лица.
– Вы хотите сказать, что он может отобрать у меня сына?
– Нет, нет. Ни один судья в здравом уме не пойдет на то, чтобы сломать жизнь ребенку, заставив его жить по полгода с родителем, которого тот никогда и в глаза не видел. С момента подписания вами документа об усыновлении Закери стал вашим ребенком, как будто вы его родили. Этого обстоятельства ничто не изменит, но судья, тем не менее, может предоставить Трэвису право на посещение сына.
– Что это значит?
– Обычно это означает один уик-энд в месяц, праздничные дни, летние каникулы. Дайана покачала головой.
– Об этом не может быть и речи.
– Он способен доставить вам неприятности, Дайана. Особенно если сможет доказать, что Надин скрывала от него факт беременности...
– Она не скрывала.
– Вы сможете доказать, что именно он оставил ее, а не наоборот? И что он знал о беременности? Может быть, вы случайно подслушали разговор между ними? Или ссору?
Она покачала головой.
– Нет. Я знаю об этом только со слов Надин.
Маккей в задумчивости потер пальцем губы, потом закрыл лежащую перед ним папку.
– Ну что же, как я уже говорил, право на посещение могут предоставить, но могут и не предоставить. Каким бы влиятельным ни было его семейство, сам Трэвис Линдфорд имеет репутацию плейбоя, и это обстоятельство ни один судья не может позволить себе оставить без внимания. Как бы горячо ни отрицал он тот факт, что был осведомлен о беременности, его образ жизни заставит с недоверием отнестись к его словам. Ваша же жизнь, напротив, может служить образцом добропорядочности. – Маккей встал с кресла и, обойдя стол, остановился перед ней. – Так что я советую вам до поры до времени занять выжидательную позицию.
– Что, если он позвонит опять?
– Дайте ему мою фамилию и номер телефона и скажите, чтобы он обратился ко мне. Если он станет возражать, повесьте трубку. Не вступайте в пререкания ни с ним, ни с членами его семьи и не давайте ни на что согласия в устной форме, предварительно не посоветовавшись со мной.
Возвратившись в ресторан после этого разговора, Дайана почувствовала, что у нее словно гора с плеч свалилась.
– Остановись здесь, Сэм. Спасибо.
Когда шофер Линдфордов остановил черный "бентли" перед домом Дайаны, Маргарет, прежде чем выйти из машины, окинула здание быстрым оценивающим взглядом.
Не такой величественный, как другие дома в викторианском стиле в этом квартале, дом с круглой башенкой наверху, большими эркерами и высоким крыльцом у парадного входа представлял собой превосходный образец архитектуры поздней викторианской эпохи. Небольшой, хорошо ухоженный сад полого поднимался к дому, а посередине подъездной дороги валялся на боку ярко-синий двухколесный велосипед.
Адрес Дайаны отыскал для нее детектив, которого она наняла, чтобы разузнать все о ее жизни. В его кратком отчете сообщалось, что у Дайаны Уэллс нет родственников, кроме брата, с которым она не виделась уже несколько лет.
Маргарет вышла из машины, медленно пересекла тротуар и, опираясь на трость тяжелее, чем требовалось, – на тот случай, если кто-нибудь наблюдает за нею, – преодолела десяток ступенек. Подойдя к парадному, она позвонила.
– Кто там? – спросил из глубины дома приятный молодой голос.
Маргарет гордо вскинула подбородок:
– Маргарет Линдфорд.
Последовала короткая пауза, потом дверь медленно отворилась.
Представшая перед ней женщина оказалась совсем не такой, как ожидала Маргарет. С растрепавшимися каштановыми волосами, без следа косметики на лице, она была похожа скорее на студентку колледжа, чем на непреклонную, вышколенную деловую женщину, которую описал ей Трэвис.
Маргарет сразу же обратила внимание на потертые джинсы, желтенький пуловер, белые теннисные туфли и тряпку для пыли, перекинутую через плечо.
– Мисс Уэллс?
Дайана спокойно выдержала цепкий взгляд пары проницательных синих глаз, которым окинула ее с головы до ног гостья.
– Если вы приехали в надежде уговорить меня пойти на уступки вашему сыну, то напрасно потратили время, миссис Линдфорд. Я сказала все, что намеревалась сказать относительно смехотворных претензий Трэвиса.
Маргарет, не отводя глаз, выдержала ее взгляд.
– Я приехала сюда не для того, чтобы отстаивать права своего сына, мисс Уэллс. Я приехала предъявить свои права.
Брови Дайаны, того же цвета, что и волосы, взметнулись вверх.
– Разве существует разница?
Маргарет улыбнулась. За годы общения с трудными постояльцами отеля она поняла, что дипломатия иногда является наилучшим оружием.
– Я очень надеюсь на это.
Дайана стояла в нерешительности. Сначала Трэвис, а теперь вот его мамаша. Похоже на какой-то заговор. Ей вдруг очень захотелось захлопнуть дверь перед носом этой дамы. Разве Джон Маккей не предупреждал ее, чтобы она держалась подальше от Линдфордов?
Но когда Дайана вгляделась в эту женщину, заметив ее старческую кожу, подобную пергаменту, искривленные артритом пальцы, вцепившиеся в трость, сердце ее смягчилось. Маргарет Линдфорд – всего лишь старая хрупкая женщина. Что за беда, если пригласить ее войти на несколько минут, чтобы узнать, что ей надо.
Сделав шаг в сторону, Дайана открыла дверь пошире.
– Могу уделить вам всего несколько минут – Мне больше и не нужно.
Следом за Дайаной Маргарет прошла в просторную прохладную гостиную. Окинув ее цепким взглядом, она заметила с большим вкусом подобранную современную и старинную мебель, книжные полки во всю стену, Солидные дубовые стол и стулья. Посередине желтого ковра стоял пылесос, окна были распахнуты настежь, впуская прохладный свежий воздух.
– У вас чудесный дом.
Дайана пропустила комплимент мимо ушей.
– Вы обещали не задерживать меня. – Чтобы сгладить резкость своего тона, она указала рукой на кресло, усевшись в другое, стоявшее напротив первого. Она не откинулась на спинку, а сидела на краешке, положив ногу на ногу и обняв руками колено.
– Именно так. – Маргарет поставила трость перед собой и положила на нее обе руки. – Я поразмыслила и решила, что хотя вы и не разрешили Трэвису навестить своего сына, вы не прогоните старуху и не откажетесь выполнить ее единственное желание.
– Какое именно?
– Я хочу увидеть своего внука. Неужели это такая уж неразумная просьба?
– Это вам так кажется. Но я считаю эту просьбу неразумной. Мало того – неприемлемой.
– Почему? Какие у вас могут быть основания для того, чтобы не позволить мне увидеть своего первого и единственного внука?
– Те же основания, что и для отказа Трэвису. Вы не имеете никакого отношения к жизни моего сына.
– Довольно суровый приговор, вам не кажется? Если учесть, что мы его семья?
– Его семья – это я, миссис Линдфорд. У Трэвиса был шанс стать одним из родителей, но он предпочел сбежать, тем самым, отказавшись от отцовских прав. Навсегда.
Глаза Маргарет полыхнули гневом.
– Но ведь все произошло совсем не так! Почему вы не хотите поверить ему?
– Потому что я его знаю, миссис Линдфорд. По-видимому, знаю лучше, чем вы.
От Маргарет не укрылось презрение, прозвучавшее в голосе Дайаны. В силу привычки она тут же бросилась на защиту Трэвиса.
– Я признаю, что у моего сына есть недостатки, но он не будет лгать, когда речь идет о таких серьезных вещах. – Придвинув трость поближе к себе, она продолжала: – Насколько мне известно, ваши родители умерли несколько лет назад, и у вас не осталось родни, кроме брата, с которым вы не виделись много лет.
Дайана вся напряглась при мысли, что Маргарет или какой-то человек, которого она наняла, копались в ее прошлом.
– К чему вы клоните?
– Я просто пытаюсь объяснить, что ребенку не подобает расти в неполной семье. Разве не хотелось бы вам, чтобы рядом с ним были бабушка, которая его любит, тетя и дядя, которые с нетерпением ждут встречи с ним и хотят побаловать его?
– Пока он прекрасно обходился без этого.
– Уверена, что так оно и есть, но вы должны знать, что бабушки и дедушки составляют необходимую и жизненно важную часть окружения, в котором растет ребенок. Почему вы хотите лишить этого Закери?
Дайана только было собралась ответить, как услышала, что хлопнула входная дверь.
– Мама, я пришел!
"Черт возьми", – выругалась про себя Дайана. Она была так поглощена разговором с Маргарет, что не заметила, как прошло время.
Зак шумно ворвался в комнату. Школьная сумка закинута за спину, на лоб упала непослушная прядь светлых волос. Заметив Маргарет, он от неожиданности остановился как вкопанный.
– Здравствуйте.
– Здравствуй и ты. – Маргарет взглянула на Дайану, и на мгновение их взгляды встретились.
Поняв, что бесполезно отказываться познакомить ее с Заком, Дайана сказала, положив руку на плечо сына:
– Зак, это миссис Маргарет Линдфорд. Мать Трэвиса, – добавила она, умышленно избегая слов "отец" и "бабушка".
Ничуть не смутившись этим, Маргарет поднялась с кресла и шагнула к мальчику.
– И, таким образом, твоя бабушка. – Она протянула ему руку. – Как поживаешь, Закери?
Бросив через плечо вопросительный взгляд на Дайану, которая ему кивнула, Зак взял руку старой дамы и пожал ее.
– Спасибо, хорошо.
– Я очень рада, Закери, и глубоко признательна твоей маме за то, что она позволила мне познакомиться с тобой.
Снова усевшись в кресло, миссис Линдфорд притянула внука к себе. По сравнению с фотографией его сходство с Трэвисом было еще сильнее.
– Мой сын говорил мне, что тебе уже восемь лет. Ты, должно быть, уже в третьем классе?
– В четвертом. Мне исполнится девять лет двадцать второго декабря.
Маргарет рассмеялась:
– Извини, пожалуйста. Рядом со мной давненько не было мальчиков. Я немного отстала от жизни.
Дайана заметила, что Зак расслабился. Несмотря на то что, как она сама сказала, ей давненько не приходилось иметь дело с детьми, Маргарет Линдфорд разговаривала с ним очень естественно, без нарочитости и прекрасно знала, что и как сказать, чтобы Зак почувствовал себя с ней непринужденно.
– Вы на самом деле владелица отеля "Линдфорд"? – спросил Зак с присущей ему прямолинейностью.
– Да, так оно и есть. Ты там бывал?
– Когда я учился в первом классе, мы ходили туда на экскурсию.
– Неужели? И что ты там видел?
– Нам показали вестибюль, кухню, террасу на крыше и смотровую площадку. – Он засмеялся. – Некоторые мальчики боялись подходить к самому краю.
– Ты тоже боялся?
Он покачал белокурой головой:
– Не-а, я бы еще ближе подошел, да учительница не разрешила.
В нем есть удальство, подумала Маргарет, сглотнув неожиданно возникший в горле комок. Совсем как у Чарльза.
– Наверное, учительница была права. Зак склонил голову набок.
– А, правда, что Тедди Рузвельт останавливался в "Линдфорде"?
– Конечно, правда. Он приезжал в наш город в последний год своего президентства.
– Знаю, нам про него рассказывали в школе. В его честь стали называть плюшевых мишек "тедди-бэр", потому что однажды во время охоты он спас жизнь медвежонку.
– Совершенно верно.
– А вы с ним были знакомы?
Маргарет рассмеялась, прижав руки к груди.
– К сожалению, нет. Я не настолько стара, но отец моего мужа хорошо его знал и рассказывал мне много интересного об этом визите.
Заметив, что мальчик заинтересовался, Маргарет рассказала ему о внушительном генеалогическом древе Линдфордов – один из предков участвовал в войне за независимость, другой нажил целое состояние на золотых приисках, а третий был основателем Центральной Тихоокеанской железной дороги.
– А теперь осталось всего трое Линдфордов, – добавила она с грустной улыбкой. – Твой отец, твоя тетя Франческа и я. – Она снова поправила упавшую ему на лоб прядь волос. – И, конечно, ты.
– Моя фамилия Уэллс, – сказал он, задиристо задрав подбородок, и в его голосе звучала гордость.
– Это не имеет значения. По крови ты принадлежишь к семейству Линдфордов. – Не обращая внимания на настороженный взгляд Дайаны, она добавила: – Я с удовольствием свожу тебя как-нибудь на экскурсию по отелю и покажу тебе кое-что такое, чего ты не заметил, когда приходил в первый раз. А потом возьму тебя на ранчо в Сиклифф и покажу тебе своих лошадей. Ты любишь животных?
– Конечно, люблю, – ответил Зак, захлебываясь от возбуждения.
– В таком случае, – она бросила быстрый вопросительный взгляд на Дайану, – может быть, мы прямо сейчас и договоримся о дне встречи? Следующая суббота подойдет?
– Боюсь, об этом не может быть и речи, – вмешалась Дайана, сдерживаясь, чтобы не нагрубить ей. – Зак бывает занят по уик-эндам. И спорт, и домашние задания...
Зак круто повернулся к ней:
– Я мог бы приготовить уроки в пятницу вечером, мама. И тренер не будет возражать, если я пропущу одну игру. Честно. Билли уже пропускал.
– Билли удаляли аппендикс. Но Зак уже снова повернулся к Маргарет.
– А сколько у вас лошадей? – спросил он, сгорая от любопытства.