– Шесть. Все арабские. Я привезла их из Испании. Ты ездишь верхом?
Зак покачал головой.
– Ну что ж, уверена, что мой старший конюх быстро выучит тебя. – Она окинула взглядом его гибкую крепкую фигурку. – Мне кажется, что наша самая молодая кобылка Саломея подойдет для тебя.
Зак бросил умоляющий взгляд на Дайану.
– О, мама, разреши мне поехать, пожалуйста! – Он взял ее за руку. – Пожалуйста!
Дайане пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы сдержать раздражение.
– Мы поговорим об этом потом, а сейчас миссис Линдфорд уходит.
Поняв намек, Маргарет поднялась. Ее усилия расположить к себе Дайану были потрачены напрасно, но зато она набрала очки с Закери. Пока этого было достаточно.
Открыв черную сумочку из крокодиловой кожи, она достала визитную карточку и положила ее на кофейный столик.
– Меня устроит уик-энд на любой неделе. Почему бы вам не позвонить мне ближе к концу недели и не сказать, в какой день приедет ко мне Закери? Мой шофер заедет за ним и, конечно, отвезет обратно. Остановившись около Зака, она наклонилась и поцеловала его в макушку.
– До свидания, дорогой. Рада была познакомиться с тобой. И помни, что вся семья Линдфордов с нетерпением ждет встречи с тобой. Так что приходи к нам поскорее.
Провожая Маргарет до двери, Дайана, подождав, пока они оказались вне пределов слышимости для Зака, прошипела сквозь стиснутые зубы:
– Это запрещенный прием. Подло пытаться завоевать симпатии ребенка таким образом.
– Чепуха! Я всего лишь...
– Я прекрасно понимаю, с какой целью вы это делаете, но вам это не поможет. Зак слишком умен, чтобы попасться на такие дешевые уловки.
– Я не думаю, что он сочтет мое предложение дешевой уловкой. Да и вы тоже. Ведь если бы вы меня узнали поближе, то поняли бы, что я справедливая и разумная женщина.
Дайана распахнула дверь.
– До свидания, миссис Линдфорд.
Понимая, что пора уходить, Маргарет кивнула ей.
– Мы скоро увидимся, мисс Уэллс. Я в этом уверена.
Расправив плечи, она медленно направилась к ожидавшему ее "бентли".
– Тебе она не нравится, мама?
Дайана, вздрогнув от неожиданности, оглянулась и встретилась с хмурым взглядом Зака.
– Не нравится. – Потом, вдруг почувствовав смутное подозрение, добавила: – Почему ты спрашиваешь? Или тебе она понравилась?
Зак, наблюдая, как надраенная до блеска машина спускается по дороге с холма, сказал:
– Она, кажется, ничего себе.
Дайана закрыла дверь и вернулась в гостиную.
– Потому что у нее шесть лошадей?
– Ну... и поэтому тоже.
Дайана, у которой пропало настроение заниматься уборкой, выключила шнур пылесоса из сети.
– А еще почему? Зак ухмыльнулся:
– Она не зовет меня "коротышкой". Дайана удивленно подняла брови.
– Мне казалось, тебе нравится твое прозвище.
– Нравилось, но я теперь большой. Мне больше нравится, когда меня называют полным именем.
– Значит, тебе нравится, когда тебя называют "Закери"? – Дайана очень похоже изобразила изысканное произношение Маргарет. – Или "дорогой"?
Зак фыркнул:
– Здорово, мама! Ты сказала это точно так, как она.
Только на следующее утро, когда Дайана готовила Заку на завтрак овсяную кашу, он снова заговорил о лошадях Маргарет.
– Как ты думаешь, можно мне ненадолго съездить на ранчо миссис Линдфорд, мама? Я хочу сказать, что от этого никому вреда не будет, ведь правда?
Дайана выложила овсянку на тарелку и отнесла на кухонный стол.
– Я думаю, лучше тебе забыть об этом, – сказала она, усаживаясь напротив сына за столом.
– Почему?
– Потому что она надеется, что после первого раза ты приедешь туда второй раз, потом третий. И не успеешь оглянуться, как она захочет, чтобы ты бывал там каждый уик-энд.
– Нет, не захочет. Она только покажет мне лошадей.
– Извини, но я не разрешаю.
Дайана хотела было взять его за руку, но Зак ее отдернул.
– Это несправедливо. Я ничего плохого не сделал, а ты меня наказываешь.
– Я тебя не наказываю.
– Тогда почему ты не хочешь, чтобы я получил удовольствие? Чтобы у меня была собственная лошадка?
Пораженная враждебностью в его голосе, Дайана едва удержалась, чтобы не сказать в ответ что-нибудь резкое. Она и без того полночи пролежала без сна, размышляя, уж не делает ли она ошибку, не позволяя Заку общаться с Линдфордами. Имеет ли она право отказывать ему в наследстве? Лишать его богатства и уверенности в завтрашнем дне?
Она посмотрела на Зака, который все еще дулся. Он такой маленький, такой ранимый. Что станется с этой милой наивностью, с этой искренностью, с этим любящим сердечком, если позволить ему проводить целые недели с таким человеком, как Трэвис? С человеком, у которого нет ни моральных принципов, ни жалости.
"Нет, я поступаю правильно, – подумала она твердо решив довериться своему инстинкту. – Каковы бы ни были последствия, я должна оградить его от влияния Трэвиса".
Она погладила тыльной стороной пальцев его щеку, почти готовая к тому, что он отдернет голову, но мальчик не отдернул.
– Я это делаю не для того, чтобы обидеть тебя, – сказала она тихо. – Я это делаю, чтобы защитить тебя. Верь мне, дорогой. Чем меньше у нас будет контактов с Линдфордами, тем лучше для нас.
Он с несчастным видом уставился в тарелку с овсянкой.
– Мне всегда хотелось научиться ездить верхом.
– Правда? Ты никогда мне об этом не говорил. Он передернул плечами.
– А зачем говорить? Ты все равно всегда бываешь слишком занята.
Такого замечания она не ожидала. Неужели он так думает? Разве она уделяет ему недостаточно времени?
– Вот что я тебе скажу. Если уж тебе так хочется научиться верховой езде, я тебя в следующее воскресенье возьму на Хайверфордские конюшни. Как ты на это смотришь?
Зак недоверчиво взглянул на мать.
– Правда? Она кивнула.
– Правда. – На этот раз, когда она взяла его за руку, он не отдернул ее. – А теперь поторопись с завтраком, не то опоздаешь в школу.
Несколько минут спустя, глядя вслед отъезжавшему желтому школьному автобусу, Дайана размышляла о том, как ей втиснуть еще одну обязанность в свой и без того перегруженный распорядок дня.
В четверг, во второй половине дня, когда Маргарет разбирала свою корреспонденцию, зазвонил телефон. Звонила мисс Уэллс. На этот раз она говорила спокойным, почти любезным тоном.
Наконец-то она взялась за ум, волнуясь, подумала Маргарет. Она отпустит к ним Закери.
– Как поживаете, дорогая?
– Прекрасно. Надеюсь, я не отрываю вас от какого-нибудь важного дела?
– Нет, нет, все в порядке. – Маргарет сделала короткую паузу, а потом продолжила: – Вы с Закери обсудили мое предложение?
– Обсудили. К сожалению, ответ отрицательный. Зак не приедет к вам на ранчо. В отель тоже. Короче говоря, я не хочу, чтобы он общался с вами. Разумеется, то же самое относится и к Трэвису. С этого момента все, что вы или ваш сын захотите сказать мне, вам придется передавать через моего адвоката.
Надежды Маргарет не оправдались.
– Закери тоже этого хочет?
– Этого хочу я. И поскольку я мать Зака, только мое решение имеет силу.
– Вы совершаете серьезную ошибку, мисс Уэллс. Вы отказываете мальчику в том, что принадлежит ему по праву рождения. Когда-нибудь он вам этого не простит.
– Я так не думаю. Но если такое все же случится, я буду решать эту проблему, когда она возникнет.
– Вы не можете запретить мне встречаться с Закери! Он мой внук!
Маргарет услышала, как молодая женщина вздохнула.
– У меня нет желания спорить с вами, миссис Линдфорд. По правде говоря, я даже звонить вам не собиралась, но потом, подумав, решила оказать вам любезность...
– Мне нужна не любезность, черт возьми!
На другом конце линии послышался тихий щелчок: это отключилась Дайана Уэллс.
Маргарет в гневе швырнула трубку. Черт бы побрал эту женщину! Трэвис все-таки оказался прав относительно ее характера. Она самая настоящая бессердечная чертовка.
Ну что ж, она тоже умеет кусаться.
Маргарет сняла трубку и набрала номер телефона сына.
– Ты уже говорил с Кейном? – спросила она, услышав голос Трэвиса.
– Нет еще. А что такое? Что случилось?
– Позвони ему еще раз, звони ему по всем телефонам – в погребок, домой, в суд – пока не найдешь.
– Ради Бога, скажи мне, что случилось...
Маргарет решительно вскинула голову.
– Мы подаем в суд на Дайану Уэллс и будем бороться за попечительство над Закери – безраздельное, полное.
Глава 6
– Доброе утро, Джеки. Кто-нибудь звонил?
Как только Кейн Сандерс, выйдя из лифта, вошел в приемную своей юридической конторы, расположенной в финансовом квартале Сан-Франциско, его секретарша, энергичная привлекательная брюнетка, вскочила с места и побежала за ним следом с блокнотом в руках.
– Было шесть звонков, – сказала она, едва поспевая за шефом по длинному, застеленному серым ковровым покрытием коридору, – вернее, звонили шесть раз.
Кейн улыбнулся. За семь лет работы у него, пять из которых приходились на Нью-Йорк, Джеки не утратила присущего ей горячего рвения, которое покорило его с самого начала. В то время у нее практически не было никакого опыта в правовой области, но он все-таки взял ее на работу за один лишь энтузиазм, и ему не пришлось пожалеть об этом. Она поддерживала безукоризненный порядок в его делах, была предана ему и всячески его оберегала.
– Первый звонок был от судьи Бакстера. Он хотел узнать, не составите ли вы ему компанию в загородном клубе в ближайшую субботу. Его брат собирается приехать на уик-энд, и ему страшно хочется обыграть его с разгромным счетом. Вторым звонил Тони Сантино, которого, как вам известно, арестовали на прошлой неделе за вымогательство и торговлю наркотиками. Третий и четвертый звонки были от него же. Кейн распахнул дверь своего кабинета и подошел к письменному столу.
– Что ему нужно?
– Нового адвоката.
– Что случилось со всем его юридическим персоналом? Насколько я помню, на него работало не менее дюжины адвокатов.
– Судя по сегодняшним утренним газетам, он их всех уволил.
– Как мне повезло! – Кейн снял коричневый в елочку пиджак и перекинул его через спинку кресла, оставшись в свежей сорочке и шелковом галстуке с разноцветным абстрактным рисунком. – А последний звонок от кого?
– От Трэвиса Линдфорда. Он приглашает вас пообедать с ним сегодня в полдень. Он сказал, что у него срочное дело.
Кейн покачал головой. Очень характерно для Трэвиса думать, что Кейн без предварительной договоренности может перекроить свой распорядок дня, потому что так нужно Трэвису.
– Позвони, пожалуйста, от моего имени судье Бакстеру, Джеки. Скажи, что я буду счастлив помочь ему одержать победу в субботу.
– А как быть с Сантино?
– Я позвоню ему сам.
В глазах Джеки появилась тревога.
– И что вы ему скажете?
– Правду. Скажу, что я перегружен работой и не в состоянии взять еще оно дело. – Он взглянул не нее с некоторым удивлением. – Не волнуйся, я проявлю дипломатию и вежливость. Я не хочу, чтобы мое имя пополнило список лиц, которых он использует, чтобы практиковаться в стрельбе по живым мишеням.
– Не шутите такими вещами, шеф. Сантино – человек опасный.
– Знаю, но он скоро окажется за решеткой. – Кейн поставил на стол "дипломат" и открыл его. – Есть что-нибудь еще?
– Нет, на сегодня все. – Она сделала последнюю пометку в своем блокноте, на сей раз с театральным росчерком пера. – Вы не забыли послать цветы своей тетушке?
– О-ох! – Он хлопнул себя по лбу ладонью. – Ведь сегодня день рождения тети Бекки. Как я мог забыть?
– Я позабочусь об этом, – пообещала Джеки. – Желтые розы, не так ли?
Кейн кивнул, записывая имя тетушки на настольном календаре, чтобы не забыть позвонить ей сегодня.
– Спасибо Джеки. Что бы я без тебя делал? Девушка подняла глаза к потолку.
– Одному Богу известно. – И закрыла блокнот. – Что-нибудь еще?
– Надо напечатать парочку писем, но это после обеда. Я тебе сам продиктую.
Не успела она закрыть за собой дверь, как на столе зазвонил телефон. Кейн понял трубку и, опустившись на коричневое вращающееся кресло, ответил на звонок. Звонил Трэвис Линдфорд.
– Я как раз собирался позвонить тебе, Трэвис. Что у тебя стряслось?
Его удивило, что Трэвис на сей раз обошелся без свойственной ему пустой болтовни. Кейн насторожился.
– Что-нибудь с Маргарет?
– Нет, с ней все в порядке. – Он сделал паузу. – Это касается меня. Мне нужно посоветоваться по одному вопросу. Если тебе не подходит время, то...
– Нет, нет, все в порядке. Тебя устроит встретиться в ресторанчике "Тэдич"? Это рядом с моей конторой.
– Прекрасно, увидимся там.
Повесив трубку, Кейн сидел с озадаченным выражением лица. Такая краткость разговора была не свойственна Трэвису. Будучи человеком обаятельным по природе, он никогда не упускал случая блеснуть в разговоре – будь то по телефону или при личном общении. Эту его манеру многие люди находили несносной, Кейна же эта черта Трэвиса всего лишь забавляла.
Они познакомились более двадцати пяти лет назад. В то время отец Кейна был у Линдфордов главным бухгалтером, и мальчики быстро подружились. Но они были слишком разными, чтобы сохранить крепкую дружбу на долгие годы. В конце концов их пути разошлись, и они встречались лишь от случая к случаю.
Любопытно узнать, в какую историю влип Трэвис на этот раз.
Подчиняясь распорядку работы и традиции чиновничьей братии, финансовый квартал Сан-Франциско в полуденный час приходил в движение, словно пчелиный рой: то и дело возникали транспортные пробки, которые затрудняли движение на близлежащих улицах, нетерпеливо сигналили машины, и тысячные толпы сотрудников учреждений лавиной выплескивались из зданий.
Кейн, засунув руки в карманы, шагал по Беттери-стрит, наслаждаясь бешеным темпом бурлящей вокруг жизни. После того как в течение восьми лет он называл своим домом Нью-Йорк, переезд в Сан-Франциско два года назад он считал делом временным, уверенный в том, что сбежит отсюда, не успев распаковать последнюю коробку с пожитками.
Удивившись самому себе, он сразу же приспособился к жизни на новом месте. И не только приспособился. Он всей душой полюбил прекрасный город на берегу залива.
Хотя жизнь здесь текла спокойней, чем в Нью-Йорке, Сан-Франциско отличался от всех известных ему городов главным образом тем, что в нем сохранилась какая-то загадочность. Следы его богатой событиями истории встречались повсеместно – элегантные особняки в викторианском стиле, устоявшие во время разрушительного землетрясения 1906 года, знаменитая канатная дорога, вагончики которой спускались по крутым склонам холмов, на которых расположен город, звук "туманного горна" в темноте. Даже мрачные контуры Алькатраса не могли не напоминать о печально прославившихся людях, которые там жили и умерли.
Дойдя до ресторанчика на Калифорнийской улице, Кейн распахнул дверь и с порога окинул взглядом помещение. Заметив Трэвиса, он помахал ему рукой и стал пробираться сквозь толпу.
Сидя в глубине зала и повернувшись так, чтобы можно было видеть всех присутствующих, Трэвис наблюдал, как Кейн пробирается к нему через переполненный ресторан.
Где бы ни появлялся молодой адвокат, женщины прекращали разговоры и с вожделением оглядывали его с головы до ног. Чему тут удивляться, не без зависти подумал Трэвис. В свои тридцать восемь лет Кейн Сандерс являл собой образец уверенности в себе, процветания и мужской силы. Темноглазый шатен, он был высок ростом и двигался со сдержанной грацией атлета – он действительно занимался спортом, если позволяло время.
Ни для кого не было тайной, то Маргарет его обожает. Он стал таким человеком, каким ей хотелось бы видеть Трэвиса, – честным, самостоятельным и трудолюбивым. Трэвис не завидовал тому, что Кейн занимает место в сердце его матери. Если это не влияет на его перспективы в отношении отеля "Линдфорд", Маргарет может любить кого угодно.
– Привет, Кейн, – сказал Трэвис, вставая и обмениваясь с ним рукопожатием. – Спасибо, что пришел, хотя я и не смог предупредить тебя заблаговременно.
– У меня сегодня выдался легкий день, – сказал Кейн, усаживаясь на банкетку. Он заказал "Перрье" и меч-рыбу – фирменное блюдо ресторана. – Как поживает Маргарет?
– Как обычно. Передает тебе привет.
Устроившись поудобнее, Кейн внимательно посмотрел на Трэвиса, который потягивал шотландское виски со льдом. Его удивило озабоченное выражение красивого лица: Трэвис по природе был беззаботным малым.
– Ну так в чем проблема? Трэвис поставил стакан на стол.
– Мне нужна твоя помощь, старина. Кейн ухмыльнулся:
– Ты кого-нибудь убил?
– Никого. – Трэвис нахмурился. – Пока. – Он торопливо оглянулся вокруг, как будто боялся, что их разговор могут подслушать. – Я только что узнал, что девушка, с которой я встречался несколько лет назад, родила от меня ребенка, но мне об этом не сказала.
Кейн не удивился этому сообщению. При том образе жизни, какой вел Трэвис, странно было, что он до сих пор не стал ответчиком по дюжине исков об установлении отцовства.
– Ты уверен, что это твой ребенок?
– Да. Никто этого не отрицает.
– Почему она не сказала тебе о ребенке?
Он пожал плечами:
– Возможно, она думала, что из меня не получится хороший отец. А вернее всего, она влюбилась в другого и хотела, чтобы я исчез из ее жизни.
– И теперь она тебя шантажирует?
– Нет. – Трэвис еще раз изложил свою версию истории, рассказал о попытках договориться с Дайаной и о ее решении запретить мальчику любые контакты с семейством Линдфордов.
Пока Трэвис рассказывал, Кейн наблюдал за ним, прислушиваясь к модуляциям его голоса, отражавшим попеременно то тревогу, то гнев. Ему показалось странным, что человек, который всегда всеми силами старался избежать любой ответственности, вдруг так захвачен мыслью заполучить сына, которого никогда в глаза не видел. Подождав, пока официант принесет заказанное блюдо, он как бы между прочим сказал:
– Ты меня удивляешь, Трэвис. Вот уж никогда не думал, что у тебя так сильно развиты отцовские чувства.
– Так оно и было раньше, – ответил Трэвис распластывая вилкой поджаренную устрицу. – Пока я не увидел этого мальчика. – Он, не моргнув, выдержал недоверчивый взгляд Кейна. – А теперь, узнав, что он мой сын, я хочу познакомиться с ним поближе. Я хочу участвовать в его жизни, заниматься чем-нибудь вместе с ним, ну, скажем, играть в мяч, ходить на рыбалку.
Кейн едва подавил улыбку. Трудновато было представить себе Трэвиса с удочкой, насаживающего наживку на крючок.
– Ты об этом говорил с матерью мальчика?
– Конечно, говорил, но ее это не волнует. Она затаила на меня злобу за какой-то проступок, которого я никогда не совершал. Я намерен судиться с этой чертовкой за опекунство, – добавил он, прожевывая устрицу.
– Но ты же не имеешь в виду безраздельное попечительство?