- Это распоряжение может быть аннулировано. Я всегда могу его изменить.
Она умоляюще посмотрела на Карлу.
- Ты должна приехать в Палм-Бич. Майк будет целыми днями играть в гольф… мы сможем быть вместе… даже проводить вместе вечера… как сейчас. Там много комнат… он нас не найдет.
Карла засмеялась:
- Что ты говорила о внешней благопристойности? Мое проживание с четой молодоженов породит всевозможные разговоры.
- Этого не произойдет, если ты приедешь на рождественские каникулы. В эти дни все принимают гостей… а если ты потом останешься, это будет выглядеть естественно.
- Посмотрим.
Карла забрала у Ди пульт и включила телевизор. Нашла на одном из каналов фильм Кэри Гранта. Обрадованно откинулась назад.
- Удивительный человек… однажды я едва не снялась у него. Мы не сошлись в условиях.
Ди легла на спину и залюбовалась безукоризненным профилем Карлы. Увидела свежие рубцы за ушами подруги и внезапно поняла причину ее недавнего отсутствия. Почему Карла сделала это? Ди подверглась косметической подтяжке семь лет назад. Она пошла на это, чтобы оставаться красивой для Карлы. Год тому назад повторила операцию, чтобы удержать Карлу. Последней весной заметила маленькие морщинки под глазами Карлы… легкое провисание кожи на подбородке. Ди захотелось, чтобы Карла скорей постарела… чтобы, утратив свою красоту, стала никому не нужной. И вот за время своей последней отлучки Карла сделала подтяжку. Зачем? Она не собиралась возвращаться в кино. Отвечала отказом на все периодически поступавшие предложения. Тогда почему она сделала операцию? Внезапно у Ди сжалось сердце. Неужели Карла серьезно относится к Дэвиду? До этого момента Ди считала, что постоянное присутствие возле Карлы двадцативосьмилетнего молодого человека льстит ее самолюбию. Но сейчас в душу Ди закрался страх. Да, это вполне возможно, поняла она. Карла говорила Ди, что считает себя лесбиянкой. Однажды призналась, что поняла это еще в юности. Она никогда не делилась подробностями, но Ди полагала, что первый подобный опыт подруга приобрела в какой-нибудь балетной труппе. Но у Карлы было также несколько гетеросексуальных романов, освещавшихся прессой. И Карла признавалась в том, что ей нравятся мужчины. Ди закрыла глаза - ее охватило отчаяние. Двадцать лет тому назад Карла едва не убежала в Голливуде с актером Кристофером Келли, который был очень похож на Дэвида. Может быть, ее привлекали мужчины с определенным типом внешности. Она посмотрела на подругу. Карла ослепительно улыбнулась ей и снова сосредоточила внимание на телеэкране. Ди хотелось кричать. Они лежали рядом… и все же она не осмеливалась спросить Карлу о ее чувствах. Она знала, что физическая близость не дает ей права вторгаться в личный мир Карлы. В душе Карлы существовала область, куда нельзя было проникнуть с помощью слез, угроз и денег. Много лет назад Ди заметила патологическую жадность Карлы. Эта женщина владела миллионами… однако Карла проявляла какое-то подобие эмоций, лишь получая крупные суммы денег. Однако сегодня десять тысяч долларов, поступившие на счет Карлы, заставили ее лишь вежливо улыбнуться. Она казалась поглощенной чем-то. Может быть, Карла действительно влюблена в Дэвида. Испуг, охвативший Ди, заставил ее забыть обо всех правилах; она постаралась придать голосу спокойный тон:
- Карла, ты часто видишься с Дэвидом?
- Да, - не отводя взгляда от телевизора, сказала Карла.
- По-моему, он симпатизирует моей падчерице. Карла улыбнулась:
- Кажется, ты хотела, чтобы она ему понравилась.
- Он ничего не значит для тебя, да?
- Конечно, значит. Иначе почему бы я стала с ним встречаться?
Ди вскочила с постели:
- Ты стерва!
Откинувшись на спину, Карла засмеялась:
- Ты простудишься, если будешь стоять голой, Ди; тебе следует заняться гимнастикой. Твои бедра располнели.
Ди бросилась в ванную, а Карла прибавила громкость ТВ. Она казалась полностью сосредоточенной на фильме, когда Ди вышла из ванной. Молча одевшись, Ди приблизилась к кровати.
- Карла, зачем ты мучаешь меня?
- Чем я тебя мучаю? - сухо спросила Карла. - Ты имеешь мужа… и большое состояние. Тебе нравится распоряжаться жизнью, других людей, манипулировать ими, нагонять на них страх с помощью твоих денег. Но ты не в состоянии управлять мною или испугать меня. Ди села на край кровати.
- Ты знаешь, как тяжело жить, обладая моими деньгами?
Карла вздохнула:
- О, моя бедная Ди. Ты страдаешь, сомневаясь в бескорыстности твоих близких. Говоришь, что подобные подозрения глубоко ранят твою душу. Но у каждого из нас есть шрамы.
Карла выключила телевизор.
- К несчастью - или к счастью, - ты никогда не знала боли, которую испытывает актриса, прежде чем она становится звездой… и адского труда, который позволяет ей оставаться наверху… постоянно помня о том, что такое безденежье…
- Но в этом есть вызов и радость.
- Радость? - улыбнулась Карла.
- Ты никогда не говорила о днях своей молодости. Но я читала все написанное о тебе. Да, ты росла в Европе, охваченной войной. Это, конечно, было тяжким испытанием. Мне исполнилось двадцать, когда японцы напали на Пирл-Харбор. Я работала в различных комитетах, вязала для англичан и русских - да, тогда они были нашими союзниками, - но мы лишь читали о сражениях. Тогда ТВ не вносило войну в наши гостиные, как сейчас. Это ужасно.
Она вздрогнула.
Взгляд Карлы стал отсутствующим.
- Ты вздрагиваешь из-за того, что ТВ вносит войну в твою гостиную. Но в Польше война сама входила в наши дома.
- И в твой дом тоже? Карла улыбнулась:
- Мне было двадцать, когда Германия стала союзницей России. В тысяча девятьсот тридцать девятом году Гитлер частично оккупировал Польшу. Ее территория была разделена между Германией и Россией.
- Тогда ты и отправилась в Лондон?
- Нет… сначала в Швецию… потом в Лондон… но это не постельный разговор. Я сейчас вдруг почувствовала, что очень устала.
Ди поняла, что ей следует уйти. Карла прогоняла ее. Ди заколебалась. Она могла хлопнуть дверью, пообещав Карле, что больше не придет сюда. Но Ди знала, что обязательно приползет к Карле. Они обе это знали.
- Карла, на следующей неделе мы отправляемся в Палм-Бич. Пожалуйста, приезжай.
- Возможно.
- Прислать за тобой самолет? Карла потянулась.
- Я с тобой свяжусь.
Ди поняла, что Карла уже засыпает.
- Я позвоню тебе завтра. Карла… я люблю тебя.
Подъехав к "Пьеру", Ди увидела возвращающегося в отель Майка. Он обнял ее за плечи.
- Я выходил съесть гамбургер. Хорошо поиграла? Он открыл дверь квартиры. Ди бросила плащ на диван. Майк подошел к ней и снова обнял.
- Извини, что я заснул. Он усмехнулся:
- Но сейчас я полон сил… Она отстранилась.
- Нет… не сегодня, Майк… пожалуйста! Он на мгновение замер. Потом заставил себя улыбнуться.
- Что случилось? Ты проиграла?
- Да. Немного. Но я еще отыграюсь. Я должна это сделать…
Ди повернулась к мужу с натянутой улыбкой на лице.
- Понимаешь, это вопрос гордости.
Глава одиннадцатая
В полночь, во вторник, перед Днем благодарения, Линда сидела на своей кровати, рассуждая вслух о лицемерной сущности этого праздника перед внимательно слушавшей ее Дженюари.
- Что мы отмечаем? - спрашивала Линда. - Тот факт, что несколько психически неуравновешенных людей, называвших себя поселенцами, прибыли сюда, встретили здесь дружелюбных индейцев и постепенно отняли у них всю страну.
- О, Линда, они действительно дружили с индейцами. Сражения начались позже. На самом деле День благодарения - это праздник сбора урожая и дружбы с индейцами.
- Чушь. К тому же каким, верно, кретином был тот поселенец, которому пришло в голову устроить праздник в четверг, посреди рабочей недели. Ладно бы это было лето, когда можно поехать в Гемптон. Но что мне делать с длинным уик-эндом в ноябре?
- У тебя есть семья? - спросила Дженюари.
- Семья? Новой жене моего отца двадцать пять лет, она только что родила еще одного ребенка. Меньше всего ему сейчас нужна в доме дочь, которая старше его жены. Я бы напоминала ему своим присутствием о том, сколько ему лет. А моя мать на грани очередного развода. Она застала во время вечеринки своего супруга, лапающего в ванной ее лучшую подругу. Так что ей не до индейки. Тебе повезло… четыре великолепных дня в Палм-Бич… ты полетишь туда на личном самолете Ди… двое мужчин будут развлекать тебя на солнечном берегу… папа и Дэвид. Или тебе по-прежнему нужен только папа, а Дэвид станет помехой?
Дженюари подошла к окну. Она уже собиралась лечь в постель, когда Линда, позвонив, стала настойчиво приглашать подругу к себе; она сослалась на какое-то важное и срочное дело. Однако Линда уже двадцать минут разглагольствовала о Дне благодарения.
Дженюари с нетерпением предвкушала радость от путешествия. Майк покинул Нью-Йорк десятью днями ранее. После того ужасного вечера Дэвид дважды выводил Дженюари в свет. Они сходили на "Волосы" (ему спектакль не понравился, а она пришла в восторг). Второй вечер они провели в кино и "Максвелле". Оба раза он отвозил ее домой на такси и, не отпуская машину, провожал до двери с улыбкой на лице, которая означала: "Я буду ждать, когда ты сама меня попросишь".
Она поняла, что замечание Линды насчет отца и Дэвида было порождено одиночеством подруги. Линда сидела сейчас в некогда принадлежавшей Киту старой пижаме. Внезапно она поняла, что Дженюари смотрит на нее. Линда улыбнулась.
- У каждой девушки хранится пижама бывшего любовника, которую она надевает в особых случаях… чтобы помнить о том, что в глубине души мужчина - подлец и предатель.
- Послушай, - Дженюари хотелось поднять Линде настроение, - для Кита важна карьера. Тут дело в этом.
- Я говорю не о Ките, - отозвалась Линда. - Я имею в виду Леона… вот ведь мерзавец. Сегодня ровно в пять часов дня он заявил, что возвращается к своей жене. Он любит меня, но психоаналитик утверждает, что я его кастрирую. Также ему не по карману платить алименты и водить меня в рестораны. И, конечно, трижды в неделю отстегивать деньги своему психоаналитику.
Она пожала плечами.
- Ну и черт с ним - он мне никогда по-настоящему не нравился.
- Тогда зачем ты спала с ним?
- Дорогая моя, Леон - талантливый художественный редактор. Он мог бы зарабатывать гораздо больше в другом журнале.
- Ты хочешь сказать, что он остается в "Блеске"?
- Конечно. Мы будем друзьями. Возможно, даже будем иногда спать с ним. Понимаешь, отчасти я завела этот роман, чтобы удержать Леона в редакции. Сейчас он бросил меня ради своей жены. И я достаточно общалась с психоаналитиками, чтобы правильно разыграть сцену расставания. Я плакала… говорила ему, что люблю его… пожелала Леону счастливого праздника… сказала, что все понимаю… помню о том, что у него есть ребенок… Короче, внушила ему комплекс вины - он никогда не уйдет из "Блеска".
- Журнал - это все, что имеет для тебя значение? Линда закурила сигарету.
- Когда я училась в школе мисс Хэддон, девчонки обожали меня, потому что я всегда была в форме, никогда не вешала носа. А парни встречались со мной, потому что я шла на все до конца. Но даже при этом никогда не была уверена в том, позвонит ли мой кавалер снова. Не знала, как долго я смогу удерживать его. Я боялась, что всегда найдется другая девушка, которая тоже пойдет на все, но сделает это лучше, чем я. Уйдя от мисс Хэддон, сделав пластическую операцию и попытавшись стать актрисой, я увидела, как унижают себя девушки, проходя многочисленные прослушивания. И я была в их числе - пела, стараясь изо всех сил, на пустой темной сцене и слышала равнодушный голос "Спасибо, достаточно". И если тебе удалось получить работу… в следующем сезоне ты снова ползаешь по полу, умоляешь, обиваешь пороги, молишь бога… чтобы тебе позволили встать на пустой сцене и услышать "Спасибо, достаточно". Но когда меня взяли в "Блеск", я поняла, что мне придется бегать, выполнять мелкие поручения, приносить, покупать что-то - до тех пор, пока я не поднимусь наверх. И если я буду исправно выполнять мои обязанности "Блеск" никуда не уплывет от меня. В отличие от шоу, которое когда-то заканчивается… или мужчины, который поднимается с твой кровати и уходит. Будет еще много Леонов… может быть, даже Китов.
- Кит… я думала, он - твоя большая любовь. Линда улыбнулась.
- О, Дженюари, неужели ты решила, что он - первый мужчина, из-за которого я страдаю? Я относилась к нему иначе, нежели к Леону.
- Но ты говорила, что хочешь выйти за него. Что Кит…
- Тогда он играл важную роль в моей жизни, - перебила подругу Линда. - На следующей неделе мне исполнится двадцать девять. Дерьмовый возраст. Когда ты называешь эту цифру, никто тебе не верит. В двадцать семь - верят. Но двадцать восемь и двадцать девять звучит подозрительно. В двадцать девять следует иметь за плечами хотя бы неудачный брак. Но для главного редактора "Блеска" я вполне молода. Я - самый молодой главный редактор в Нью-Йорке. Так что могу не плакать все ночи напролет из-за того, что Кит навсегда оставил меня.
- Почему ты так считаешь?
- Он живет с женщиной, которая старше его. Намного старше. Представляешь, это Кристина Спенсер.
Не увидев на лице Дженюари никакой реакции, Линда пояснила:
- Она весьма богата… нет, ей далеко до Ди, "Мода" не тратит на нее целых разворотов. Но иногда фотографии Кристины мелькают в "Женской одежде". У этой женщины есть несколько миллионов.
Линда вытащила изо рта сигарету.
- Господи, эти богачки покупают себе молодые лица, молодых мужчин… Несколько дней тому назад я увидела фотографию Кита в новом костюме от Кардена. Он сопровождал Кристину на благотворительный бал в "Плазе". Снимок занял всю полосу в "Женской одежде", только половина Кита осталась за кадром; репортер назвал его неустановленным спутником Кристины.
- Но зачем она ему нужна? - спросила Дженюари.
- Кристина Спенсер последние десять лет финансирует бродвейские постановки. Сегодня утром я прочитала в "Таймс", что она - основной спонсор нового рок-мюзикла "Гусеница" с Китом Уинтерсом в главной роли.
- Тебе это неприятно? - тихо спросила Дженюари. Линда покачала головой.
- Мне не было по-настоящему больно после Тони.
- Тони?
- Да, это был мужчина. Когда он бросил меня, я приняла пять красных капсул и две желтые. Мне было тогда двадцать, я верила, что наша любовь будет вечной. Ладно, я все это пережила. И уход Тони, и отравление "куколками". Затем последовала череда непродолжительных связей. Я цеплялась за кого-то, оказавшегося под рукой, желая доказать Тони, что жива, несмотря ни на что, самоутверждаясь в этом. Но эти романы были быстротечными. Никто не мог заменить Тони. Несколько месяцев, максимум год. Внезапно, почувствовав твое негативное отношение, человек перестает звонить. Он даже забывает про оставленные им у тебя дома три рубашки, выстиранные и отглаженные в прачечной за твои деньги. Наверно, тогда я стала искать мужчин, нужных журналу. Часто у нас даже не было секса. Например, недавно я вышла на крупное рекламное агентство, закупающее журнальную площадь для своих клиентов. Президент этой фирмы, Джерри Мосс, живет в Дерине, у него очаровательная жена и двое детей. Всю жизнь он был тайным гомосексуалистом. Год назад он влюбился в Теда Гранта - мужчину, которого я знала. Тед - профессиональный манекенщик. Я - их ширма. Иногда мы появляемся на людях втроем. Естественно, жена Джерри думает, что нас связывают дела. Я даже была на рождество у них дома в Дерине как девушка Теда. Я сидела с женой Джерри в гостиной и сорок минут болтала с ней о пустяках, пока мужчины занимались любовью в туалете на втором этаже. Затем появился художник. Он - голубой, а его жена - лесбиянка. У нее есть девушка, у него - парень. Мы иногда проводим время впятером, что вызывает недоумение окружающих. Художник очень помог мне с журналом. Его жена устраивает чудесные обеды, где я знакомлюсь с интересными людьми. Да… я люблю "Блеск". Он принес мне удачу. Его тираж растет в моих руках лучше, чем какой-нибудь вялый мужской член. О, такое тоже случалось. У парня не встает, он лежит со своей поникшей пипиской и смотрит на тебя так, словно это ты сделала его импотентом. "У меня на тебя не стоит", - говорит его взгляд. Таких полно. Затем появляется какой-нибудь Кит, и ты начинаешь думать… а вдруг… внушаешь себе, что все будет прекрасно. Обманываешь себя, зная в глубине души, что ничего не выйдет. Когда он отваливает, ты даже не плачешь.
- Извини меня, - Дженюари направилась к двери.
- Садись, дурочка. Я пригласила тебя сюда не для того, чтобы обсуждать с тобой мою половую жизнь. Или оплакивать уход Кита. Я - сильная. Вчера я занялась астрологией. Если верить звездам, в 1971 году со мной произойдет нечто значительное. Поэтому сегодня, когда Леон сообщил мне новость, я вернулась домой, вытащила из морозилки мясо молодого барашка и, пока оно оттаивало, начала читать верстку нового романа Тома Кольта.
- Он так же хорош, как его предыдущие вещи?
- Лучше. Более коммерческий. Прежние вещи Кольта были слишком изысканными по стилю. Он увлекался техникой письма. Им восхищались только критики. Романы продавались неважно. Но этот станет настоящим бестселлером. Вот почему я - фаталистка. Если бы Леон остался у меня, мы бы легли с ним в постель, и я бы не добралась бы до верстки.
- Что ты хочешь сделать? - спросила Дженюари. - Купить права на публикацию?
- Ты шутишь? Я слышала, "Женский журнал" заплатил двадцать пять тысяч за два отрывка из книги. Роман нам не по карману, но сам Том Кольт представляет для нас интерес. Ты меня понимаешь?
- Линда, я устала. К тому же мне еще надо собрать вещи. Не загадывай мне загадки. Я ничего не понимаю. Глаза Линды сузились.
- Слушай, в последнее время ты стала медленней соображать. Советую тебе с кем-нибудь потрахаться… еще немного, и у тебя испортится кожа.
- Это ошибочное мнение, и… Дженюари замолчала.
- И что?
Линда посмотрела на девушку.
- А ты покраснела. Да ты уже сделала это с Дэвидом! Ну, слава богу! Ты принимаешь пилюли? Все чудесно? Недаром ты с таким нетерпением ждешь поездки в Палм-Бич - четверо долгих суток любви на берегу океана…
- Линда! Мы занимались этим только один раз, и все было ужасно. Линда помолчала.
- Ты хочешь сказать, у него не стоял член?
- Нет… с ним все было в порядке. Просто мне не понравилось.
Линда с облегчением рассмеялась.
- Так всегда бывает в первый раз. У женщины… не у мужчины. Насколько мне известно, эти мерзавцы первый раз кончают, как сумасшедшие, даже если это происходит в тринадцать лет в темном подъезде с местной шлюхой. Она может и не кончить, но они кончают, еще не успев полностью засунуть член во влагалище. И никакая организация феминисток ничего тут не изменит. У девственницы влагалище всегда сжато, даже если ее трахают мизинцем. Молодая девушка, будь она мисс или миссис, редко кончает, если ее не ублажить по-настоящему. Рада за тебя. Жаль только, что это был Дэвид.
Дженюари кивнула.
- Мне тоже так кажется… наверно, мне следовало подождать.
- Конечно. Я бы нашла тебе кого-нибудь. Может быть, даже Леона.
- Ты с ума сошла!
- Никогда не следует делать это первый раз с человеком, который тебе дорог. Первый опыт всегда неприятен, так можно потерять парня. Ты оттолкнула от себя Дэвида окончательно?