- Но это еще что! Вот после дождей поедем на охоту - это будет охота. Она более суетная, но поэзии - хоть отбавляй.
Джавар лег на траву, вытянулся, полежал минут пятнадцать. Ананд тем временем отправился к себе.
- В Найроби, я бы сказал, свежо, - улыбнулся Ананд, отпивая из чашки каву.
- Да, здесь очень здоровый климат. Город вечной весны. Так европейцы называют Найроби. Обрати внимание, сколько здесь иностранных туристов, миллионеров, толстосумов - и молодых, и старых, сколько богатых бездельников. Здесь есть все для тех, у кого деньги, да и для тех, у кого их нет, а есть здоровье и здравый ум.
Наша многострадальная Родина, Ананд, имеет тысячелетнюю культуру. Здесь же народ еще дикий, простой и доверчивый, как ребенок. Возьми хотя бы такой факт. Чтобы попасть в края к ндробо, надо показать им, что ты идешь с мирными целями, а для этого ты должен положить на тропе специально связанные веники. Через день, если увидишь мед в скорлупе страусового яйца, - иди смело. Они тебя встретят, накормят, напоят и будут защищать от всяких опасностей. Но они не могут заниматься делами, бизнесом, как европейцы. Ибо веками им это было не нужно. А вот англичанам всегда было нужно, потому что им всегда было тесно, холодно, голодно и бедно. Они строили сильный флот и завоевывали колонии. Сам знаешь. В следующий раз мы заедем на ферму, где разводят змей. Это на западном берегу озера Баринго. Мы были рядом. В 1865 году старший сын знаменитого антрополога Лики Джонстон создал эту ферму. Агенты со всего материка поставляют туда самых ядовитых змей. Там есть кобры, гадюки, мамбы… Кроме того, ферма Лики - крупнейший в Африке, а может быть, и в мире, экспортер скорпионов, тарантулов, черепах, ящериц и другого "экзотического" товара в зоопарки и террариумы всего мира. У него работают больше ста аборигенов. Это я говорю к тому, Ананд… - Джавар раскурил сигару и посмотрел, нет ли кого поблизости.
Мумба и Дараян играли в гольф в саду, на площадке. Дядя и племянник были одни.
- Так вот, африканцы ведь не занялись этим. Почему? Потому что мир бизнеса чужд им. Эти люди просты. На таких простых, иными словами, "дураках", мир стоит. Послушай, Ананд, принеси мне и себе по рюмочке, выпьем слегка!
- С удовольствием, - ответил Ананд и принес бутылку бренди и две рюмки.
Они молча выпили.
- Ты помнишь рендилле, которых мы встретили? Мужичонка в глиняной шапочке! Боже ты мой! Везет воду в селение караваном верблюдов! Воду! Обычную воду H2O, так необходимую для существования всего живого. А некий европеец везет такой же караван со шкурами зебр или же с бивнями слонов. Есть разница? Разница великая!
- И социальная, и моральная, и мировоззренческая! - подхватил Ананд дядину речь.
Молодец, племянничек! В каждой европейской семье, да и у нас, в Индии, море необходимых вещей: мясорубки, скороварки, кофейники, холодильники, пылесосы, стиральные машины, видео- и аудиоаппаратура, миксеры и еще масса нужных и ненужных вещей, которыми обрастает человек, которыми он связан по рукам и ногам, ибо без них - он не человек. У кочевых племен, да и у оседлых африканцев ничего этого нет. Они живут "налегке", не обремененные вещами.
- Да, дядя, помнишь, что сказал Сократ, проходя по рядам рынка: "Как я счастлив, что в мире так много вещей, в которых я не нуждаюсь".
- Вот, вот! - обрадовался Джавар. - Только Сократ пришел к этому через сознание. А эти люди таковы от природы, от земли, от Бога, Творца.
- Выходит, дядя, что в представлении многих народов Африки - даже тех, которых я видел за эту прекрасную неделю, - о жизни, о бедности и богатстве, о счастье и несчастье вещи играют ничтожно малую роль? Получается, их психология, моральные и нравственные критерии свободны от культа вещей, бытовых удобств, от всех богов и дьяволов?
- Конечно! Тебе бы рассказать, как здесь скупали земли, леса, озера, горы и долины за бесценок. За одну корову можно было купить все озеро Баринго. Люди здесь, словно дети. Их обманывают и обманывают. Поэтому они очень злы на белых, особенно европейцев. Да что и говорить, Ананд! Приезжает какой-нибудь ничтожный щелкопер с парой долларов в кармане, смотришь, через год у него - виллы, "мерседес". Здесь обогащались и будут обогащаться! А возьми наш народ. Ты видел в Сринагаре и в Симле горных носильщиков? Работают с утра до вечера за бесценок, упираясь лбом в жесткий ремень корзины. А какие умельцы на ковровых фабриках! Да что там! И все - за бесценок. Здесь я хотя бы плачу своим раза в три больше, чем вы там, в Бомбее.
- А там нам больше не позволяют, - сказал Ананд.
- Само собой!
Джавар встал, пошел на кухню и вернулся с двумя чашками кофе.
- Так вот, Ананд, мой тебе совет: здесь ты можешь разбогатеть. Попробуй, хотя бы для интереса. Вкладывай деньги или в какое-нибудь производство, или покупай участок земли под кофе. Сдай ее в аренду. Или же, на первых порах, найми рабочих. Пусть засевают и снимают урожай. Твое дело - договориться с купцами, и все. Дальше пойдет чистая валюта. Вот поработаешь немного - сам сообразишь, что к чему. Кстати, я не люблю эти снобовские "клабы", но ты ходи туда иногда, это нужно для дела. Итак, Ананд, завтра утром ты приступаешь к своим обязанностям. Познакомишься с документацией, затем - с производством. Проверишь приход - расход, стоимость сырья, выход продукции, накладные расходы и соответствуют ли фабрики своей проектной мощности. Еще сравни фактическую себестоимость с проектной за последние три года. После этого мы решим, как и что дальше делать. Может быть, как и в Бомбее, построим еще один цех, а старый закроем на модернизацию.
Джавар встал, потянулся, запахнул поплотнее халат.
- Я пошел отдыхать. До завтра.
- До завтра, дядя.
Ананд еще посидел несколько минут в холле, допил кофе. Затем спустился в сад, к Дараяну и Мумбе. Было свежо, дышалось легко. Ананд вернулся в дом и накинул куртку.
Бренди было отличным. Он вспомнил Викаса, который так хотел еще выпить с ним бренди. Ананд тряхнул головой, словно отгоняя эти мысли.
"Ведь и мысли материальны, как мухи", - подумал он и пошел к азартным игрокам…
В последующие дни Ананд с головой ушел в работу и производство.
В один из ясных и теплых дней все собрались в кабинете Джавахарлала. Ананд сделал доклад, из которого явствовало, что себестоимость высока, а прибыли невелики - занижены на три-пять процентов.
- В чем же дело, по-твоему? Где корень зла, Ананд? - серьезным, довольным тоном спросил Джавар.
- Я полагаю, что накладные расходы и большое количество отходов сырья тормозят ход экономического развития. Следует проверить все в Момбасе - основном пункте доставки сырья из Кашмира. Это во-первых. Во-вторых, отходы используются неэффективно, да и сама масса отходов имеет сомнительный источник. Думаю, господин Джавахарлал, что надо поручить специалистам проверить это. Затем, надо строить новый цех, а цех номер два закрыть - там износилось и устарело оборудование. Условия труда оставляют желать лучшего: плохая вентиляция, низкие потолки. Вообще я - сторонник легких конструкций. Для здешнего климата можно купить готовый цех.
- Так! Спасибо, Ананд! - произнес Джавар.
Совещание длилось еще полтора часа. Каждому было поручено определенное дело и время исполнения. Сита отпечатала протокол, размножила его на ксероксе и раздала сотрудникам.
- Итак, господа, пока мы все уточним, кто будет договариваться о закупке новых конструкций для постройки цеха и заниматься оформлением документов на участок земли?
Вызвался Ананд, поскольку у него был опыт в этом деле.
- Хорошо, а технологическое оборудование придется заказать в Момбасе.
- Господин, - обратился к Джавару инженер, - технологическое оборудование можно действительно недорого купить в Момбасе, и я знаю, в каком порту. Старое же оборудование после демонтажа я берусь, с вашего разрешения, продать.
- Согласен. Тогда доложите, какой у него процент износа.
- Дело не только в этом, дядя. Дело в том, что оборудование морально устарело. И если найдется покупатель, надо, не раздумывая, продавать, иначе его удел один - в металлолом, утиль…
- Спасибо, господа! До завтра. Все свободны! - объявил Джавар и выхватил из ящика стола сигару.
Ананд поднес ему огонь, щелкнув зажигалкой.
- Молодец, Ананд! - сказал Джавахарлал, когда все ушли. - Ты настоящий специалист. Я горжусь тобой.
- Кстати, дядя, твои магазины требуют рекламы, вернее, твои изделия.
- Да, да! Сита!
Вошла секретарша.
- Свяжитесь с рекламной фирмой, телевидением и газетами. Заплатите за пять-шесть реклам о наших изделиях из Индии. Текст будет завтра. Строк немного. Скажите - пятнадцать-шестнадцать, хорошо?
- Да, господин! - и она, обдав мужчин легким ветерком от великолепного бенаресского сари, удалилась, закрыв за собой дверь.
- Дядя!
- Да?
- Я договорился с одним деловым человеком, и он подыскал для меня недалеко от Найроби участок под кофе.
- Отлично.
- Через сезон он себя окупит.
- Построй себе здесь хороший дом и купи автомобиль.
- Так и сделаю, дядя.
- А потом, я думаю, и в личном плане у тебя все наладится, - подмигнул ему Джавар и отвернулся.
На следующей неделе Ананд снова говорил с Раджой по телефону. Тот сообщил ему, что мальчик чувствует себя хорошо, растет, набирает вес. Ешода в нем души не чает, дед с бабкой, естественно, тоже. Сердце Ананда сладко заныло. Он посмотрел на портрет Деваки, и его глаза затуманили слезы. В этот раз в его комнату никто не постучал, и он спустился в сад.
Прошло четыре года с тех пор, как судьба Ананда была исковеркана в тот страшный день, когда он, счастливый, со своей женой и сыном ехал в поезде. Все эти годы он проработал у дяди, в Кении. Он стал солидным и уважаемым, прослыв прекрасным предпринимателем. Последовав советам дяди, он действительно разбогател, построил для себя прекрасный коттедж, в гараже которого стоял новый "мерседес". Но жил он по-прежнему у дяди.
Плантация кофе оказалась неплохим подспорьем, приносившим хороший доход. На днях он сдал ее в аренду, в душе лелея надежду вернуться в Индию. Ведь там рос его сын, там была его душа, там были те святые места, где он встретил свою Деваки.
Кения действительно стала для него "мертвой водой", она поставила его на ноги, закалила, отвлекла от горя, как бы отремонтировала его организм. Но "живую воду" для лечения своей души он мог получить только на Родине, так ему казалось. Скоро его сыну, которого Ешода назвала Кишеном, будет четыре года, и Ананд боялся, что, повзрослев, он может не признать его. Эти мысли все больше и больше одолевали его.
И вот, как говорится, в один прекрасный день, играя с дядей в гольф, он начал разговор:
- Дядя, дорогой мой!
Это прозвучало так искренно и нежно, что Джавар выронил молоток.
- Что, Ананд? - удивленно мигая своими серыми выразительными глазами, сказал Джавахарлал.
- Я думал, дядя, что останусь здесь навсегда. Однако теперь чувствую, что мое место на Родине, в Индии.
Последовало продолжительное молчание.
- Пошли в дом, - пробормотал Джавар.
Они вошли в холл и сели на оттоманку.
- Дараян!
- Да, хозяин! - отозвался выросший словно из-под земли сикх.
- Коньяк, содовую и… фрукты.
- Сию минуту.
Действительно, буквально через минуту Дараян выставил на стол изящную бутылку французского коньяка "Наполеон", наполнил рюмки и, спросив, не надо ли еще чего, тихо удалился, почувствовав, что дяде и племяннику предстоит очень интимный разговор.
После выпитой рюмки Джавар спросил:
- Ты все обдумал?
- Да, дядя.
- Значит, покидаешь меня.
- А ты тоже можешь поехать. Купим там, ну, скажем, в Сринагаре, или построим такие же фабрики. Или вложим капитал в любое другое производство. Ты, дядя, богат. Я тоже. Чего еще желать?
- Вот именно, Ананд, чего еще желать? - задумчиво повторил Джавар.
- Значит, поедем вместе?
- Не так-то это просто. Но то, что ты обязан быть счастливым, я знаю совершенно точно…
Наступила глубокая и тяжелая тишина. Джавар не находил нужных слов. Он безуспешно пытался раскурить сигару и, наконец, оставил ее в пепельнице.
- Ананд, и когда ты собираешься?
- Месяца через два. Ведь здесь надо все довести до ума.
- А что доводить? Фабрики работают прекрасно. Ты мне очень здорово помог, очень. Сейчас за такие технологии дадут баснословные деньги.
- Еще бы! - согласился Ананд. - Дом продавать я не думаю. Может быть, еще придется приехать и поохотиться. Будет где останавливаться друзьям.
- Да, иметь здесь дом - это очень хорошо. Земля дорожает с каждым днем. Недвижимость - штука надежная.
В глубине души Джавар не мог согласиться на расставание с племянником.
- Один поэт сказал, что разлука - это смерть в миниатюре, - произнес дядя, с трудом сдерживая слезы. - Роза, которую посадила Деваки, небось уже разрослась там, - впервые за эти годы произнес он имя своей невестки, так как почувствовал, что и сам и племянник уже смогут выдержать это воспоминание.
- Да… - протянул Ананд и нараспев процитировал:
Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор пленяли мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!………………………………………………
Но в мире мне явилась дева рая,
Прелестная, как ангел красоты.
Венка из роз искала молодая,
И я сорвал заветные цветы…
- Боже мой! - воскликнул Джавар. - Кто же написал такие изысканные стихи? Северные арии?
- Да, ты угадал, это стихи какого-то русского поэта, но не помню, какого.
- Может быть, Пушкина?
- Может быть, дядя…
- Как изящно! Каков язык! Какая органичная образность! Нет нарочитой орнаментальности, как это обычно бывает у персов. Да, Ананд, здесь, кроме личного счастья, мне очень не хватает истинной, изысканной духовной красоты в людях. Простоты здесь - хоть отбавляй. Простоты и хищности здесь в изобилии. А вот этой тонкости чувств, как в этих стихах, мне и не хватает в жизни.
- А в жизни это растворено. И лишь поэт может извлечь этот нектар. Хотя ты, конечно, прав, дядя…
- Выпьем, дорогой племянник, за нашу с тобой жизнь, - произнес Джавахарлал, и крупные мужские слезы выкатились из его глаз.
Он смахнул их рукой и выпил коньяк.
- Выпей, Ананд, за нас, таких одиноких на этом свете!
- Да, дядя, за нас, но не одиноких.
- Что ты имеешь в виду? - уставился на него Джавар.
- А то, что нас двое! - отшутился Ананд, хотя на самом деле в его фразе таилась надежда, что когда-нибудь он вновь обретет самое дорогое, что у него осталось на этом свете, - своего сына.
- А-а, понимаю! - ответил дядя. - Тогда порешим вот как. Ты поезжай в Бомбей. И если в твоей личной жизни будут перемены, тогда и поговорим о моем возвращении. Сам понимаешь, на старости лет одному мне оставаться здесь совсем ни к чему. Ну а пока еще силенки есть, буду барахтаться.
- Ну, уж вы скажете, дядя!
- Ладно, ладно, прости, дорогой мой, мой единственный, за мою стариковскую слабость и любовь к тебе, - и Джавар обнял Ананда. Плечи его вздрагивали.
Глава четвертая
В Бомбее было свежо, ясно и прохладно. Недавно закончился барсат - сезон дождей. Голубое небо нежилось в теплыни. Несмотря на бесконечные потоки машин, запрудившие улицы, дышать было легко.
Ешода вышла в сад и позвала:
- Кишен!
Малыш, лет четырех в коротких голубых штанишках и белой рубашечке с короткими рукавами, аккуратно подстриженный и причесанный, весело играл с обезьянкой. Пестрый попугай выкрикивал какие-то непонятные слова, сидя на стебле широкого и длинного бананового листа.
- Кишен! - повторила Ешода.
Наконец малыш подбежал к парадной двери, разгоряченный, с сияющими глазами.
- Пойдем, Кишен! Время пить молоко.
- Я не хочу молоко! - смеясь воскликнул мальчик и вырвался из рук Ешоды.
Она пошла вслед за ним. Спустя несколько минут ей удалось урезонить озорника и усадить за стол, на котором стоял тонкий стакан с молоком.
- Выпей молоко! - ласково попросила она.
- Я не хочу.
- Не надо капризничать, сынок! Мамочку надо слушаться, - уговаривала Ешода.
- Хорошо! - наконец согласился малыш. - Ты только зажмурься.
- Для чего? - озадаченно спросила мать.
- Зажмурься, мама! - настаивал сын. - И я сразу выпью все молоко!
Ешода закрыла глаза, но открыв их через несколько секунд, обнаружила, что Кишена за столом нет. Молоко осталось нетронутым.
- Вот озорник! Обвел-таки меня вокруг пальца! - и она отправилась на поиски обманщика.
А Кишен тем временем подбежал к деду, который на диване читал газету. На его крупном носу красовались огромные очки.
- Дедушка! - прошептал мальчик. - Спрячь меня, - и он уселся к деду на колени, который, развернув газету, загородил его.
- Где ты, Кишен? - звала его Ешода, входя в комнату. - Убежал! Вот негодный мальчишка! - сообщила она свекру и снова позвала:
- Кишен! Вы не видели Кишена? - спросила она у деда, старательно уткнувшегося в газету. - Где он спрятался?
- Нет, не видел, - спокойно ответил свекор Ешоды, седовласый, стареющий мужчина с благородным лицом.
- Куда он делся? - недоумевающе спрашивала Ешода и направилась в другую комнату.
- Дедушка, я убежал, чтобы не пить молоко, - признался малыш.
- Слушайся маму, а то нам попадет! - с напускной строгостью ответил тот.
Но Кишен засмеялся, довольный своей игрой.
В это время вернулась Ешода и увидела Кишена, который уже сидел рядом с дедушкой на диване.
- Ах, вот он где! И опять от меня убегает! - и кинулась догонять Кишена, который, звонко смеясь, бегал по комнате.
Изловчившись, она поймала сына за руку и повела его пить молоко. Она опять усадила Кишена за стол и сказала:
- Выпей молоко!
Но тот, продолжая смеяться, вскочил, подбежал к деду и сел к нему на колени. Ешода последовала за ним.
- Ну что с ним делать?! - спросила она и добавила: - Вы его балуете!
Тот усмехнулся в седые усы и снял очки.
- Кишен, маму надо слушаться. А то из-за тебя и мне попадает.
Но мальчишки и след простыл.
- Кишен! Кишен! - слышались тщетные призывы матери, а малыш уже был на ветке дерева и поглощал недозрелый банан.
Раджа еще несколько минут сидел в открытом "джине", наблюдая за Кишеном. Потом, включив мотор, двинулся в офис.
"А мальчик уже большой! - подумал он. - Ананд приезжает завтра. Уж скорее бы. Все же туговато приходится без него".
Найроби сиял под лучами яркого солнца. Джойс вывел "мерседес" из гаража, вышел из машины и поклонился Ананду.
- Не беспокойтесь, бвана! Джойс все сделает, как вы велели. Документы у меня, - он сел за руль, включил мотор и мягко выехал со двора. Машина, со слегка приподнятым радиатором, похожая на мопса с расставленными лапами, который жадно обнюхивает встречный ветер, помчалась на восток в порт Момбаса.