Раздался сигнал клаксона. Деваки вздрогнула. Ойкнув, она отбежала в сторону, на тротуар. Водитель "джипа" одарил ее ослепительной улыбкой и помахал рукой. Она улыбнулась ему в ответ. Деваки подняла свою штангу и узелок, намереваясь продолжить свой путь, как вдруг увидела на дороге большой кожаный бумажник, туго набитый ассигнациями. Она подошла поближе и подняла его.
Она хотела крикнуть:
- Остановитесь, вы уронили кошелек!
Но было уже поздно, "пострадавшая" машина с Анандом за рулем уехала неизвестно куда.
"Как его разыскать, чтобы вернуть бумажник?" - думала она, подходя к своему дому.
Деваки вошла в комнату отца, справилась о его здоровье и достала из узелка три плода манго и таблетки.
- Спасибо, дочка! Ты что-то рано сегодня!
- Да, папа, сегодняшний день принес мне удачу, я заработала тридцать пять рупий.
- Ах, какая ты у меня молодец. Оставь часть себе, а остальные отдай матери. Все не отдавай. Тебе ведь тоже нужны деньги.
- Хорошо, папа! Я еще заработаю! Я везучая!
Напевая, она выпорхнула из комнаты отца. Оказавшись в своей маленькой комнатке, она присела к небольшому туалетному столику и стала приводить себя в порядок. Ее лицо, шея и руки были покрыты ровным, золотистым загаром, но под одеждой кожа сохраняла свою природную белизну. Она, как и многие дочери Раджпутаны, была светлокожей.
Деваки нарядилась в новую широкую, с многочисленными складками юбку - канджли и короткий жилет - чоли. На плечи накинула большой ярко-желтый шарф - орхни, обулась в сандалии - чапли и вышла из дома. По пути в полицию она решила разузнать у музыкантов или у торговцев номер автомобиля, в котором она дважды разбила лобовое стекло. Она помнила несколько цифр, но и только. Сейчас она также вспомнила, что кто-то из ее "коллег" записал или запомнил номер машины, когда все это произошло на площади.
Узнав номер автомобиля от одного из торговцев, Деваки направилась в полицейский участок. Там она подошла к столу, за которым сидел высокий сержант в яркой форменной фуражке, с черными и густыми, как щетка, усами. Она положила перед ним записку с номером автомобиля и робко попросила дать ей адрес владельца.
- Зачем вам адрес? - спросил, как отрезал, блюститель порядка.
- Я… я, вернее, он забыл у меня вещи, и я хочу вернуть их ему, - запинаясь, ответила Она.
- А кем вы доводитесь владельцу? - грубо спросил сержант, окинув девушку бесцеремонным взглядом.
- Я его двоюродная племянница! - неудачно солгала она.
- Племянница?! И не знаете, где живет ваш дядя? - с иронией спросил инспектор.
- Я не могу найти его дом. Помню, что в центре, вернее, на западном побережье, но где именно… запамятовала! - уже смелее сочиняла она.
- Хорошо! Посидите здесь. Минут через пять вам скажут адрес, но вы обязаны зарегистрироваться у нас в книге! - С этими словами он вытащил из обшарпанного стола большую тетрадь и приготовился записывать:
- Ваше имя и адрес, пожалуйста, госпожа.
Деваки назвала свое имя и адрес.
Минут через десять ей вручили маленькую картонную карточку, на которой было отпечатано имя владельца автомобиля и его домашний адрес. Она прочитала имя хозяина голубого "премьера". Его звали Ананд. Сердце девушки застучало сильнее. Она приложила руку к груди и поспешно отняла - сердце глухо ударяло в ребра, - поспешив удалиться из полицейского участка. Быстрой походкой, лавируя в толпе прохожих, Деваки дошла до автобусной остановки и уехала домой.
На другой день Деваки проснулась очень рано, с первым лучом солнца. Но вставать с постели ей не хотелось. Она повернулась на левый бок, лицом к стене, собираясь понежиться еще минут пять. Она решила, что на работу сегодня не пойдет, а разыщет Ананда, чтобы вручить ему пропажу. Бумажник она положила под свою подушку, никому в доме не сказав о своей находке.
Вдруг дверь приоткрылась, и в комнату заглянула мачеха, проверяя, не встала ли Деваки. Неожиданно ее внимание привлек большой туго набитый кожаный бумажник, видневшийся из-под подушки падчерицы, поскольку Деваки, склонив голову к стене, придавила подушку таким образом, что тот угол подушки, под которым она хранила свою находку, приподнялся. Мачеха с вожделением и алчностью с минуту наслаждалась увиденным. Затем изящной походкой слона она подошла к кровати и выхватила кошелек. Круто повернувшись, она направилась к выходу, унося добычу.
Деваки, почувствовав неладное, быстро вскочила с постели и сунула руку под подушку: бумажника на месте не оказалось.
- Мама! Стойте! Верните кошелек! - повелительно произнесла она.
Мачеха дернула плечами и остановилась, удивленная такой дерзостью.
- Боже мой! - простонала она. - Глазам не верю! Полно денег!
Она уже прикинула, куда их "пристроить".
- Ты молодец! - похвалила она Деваки.
- А они не мои! Их нужно вернуть! - сухо и четко ответила та. - Просто один господин случайно обронил свой кошелек, а я подобрала! Это было на улице! - искренне и чистосердечно призналась она мачехе. - Я найду этого господина и верну ему бумажник с деньгами. Я должна это сделать!
- Ишь, богачка нашлась! Подумайте только! Она вернет деньги?! - с сарказмом и издевкой проговорила мачеха. - Забудь о них! И нечего хныкать!
- Отдайте кошелек! Умоляю вас! - со слезами просила ее Деваки.
- Дурочка, пойми, эти деньги сами пришли в наш дом! - пыталась вразумить падчерицу мачеха.
- Отдайте! - вдруг резко сказала Деваки и бросилась к толстухе, схватив ее за жирную руку, которой та сжимала бумажник.
После короткой борьбы, в которой Деваки применила всю свою ловкость, ей все-таки удалось вырвать кошелек, после чего она стремглав выбежала из комнаты.
- Ах! - воскликнула мачеха и в бешенстве закричала:
- Ты такая же глупая, как твой отец! Остановись! Вернись!
Но Деваки и след простыл.
- Ну, подлая тварь, ладно! Я тебе покажу, когда вернешься домой. Только вернись! Пожалеешь, что родилась на свет! - металась мачеха, как раненая львица.
А Деваки, спрятавшись в зарослях кустарника в саду, ждала, когда мачеха уйдет на рынок. Тогда она сможет прилично одеться и привести себя в порядок.
Ждать долго ей не пришлось. Минут через сорок мачеха в широкой пестрой юбке и белой блузке, с корзиной на изогнутой жирной руке шумно вышла из дома и, хлопнув дверью, отправилась на рынок.
Покинув свое убежище, Деваки вернулась в комнату. Она облачилась в сари из тонкого ситца, подкрасила тику и сделала все, что нужно для того, чтобы выглядеть скромно и вместе с тем строго и красиво. Положив заветный кошелек в небольшую сумочку, она легко выпорхнула из дома.
Из аэропорта Джавар направился в гостиницу и снял номер на сутки.
"Сегодня выходной, и Ананд с женой наверняка дома", - думал он.
Ему хотелось "накрыть" племянника внезапно. Что-то здесь было не так! Не верилось, чтобы Ананд без его разрешения женился. Хотя он понимал, что в современной жизни всякое бывает, и племяннику, видимо, было неудобно ему сообщать, чтобы не расстраивать "старика".
Он вышел из парикмахерской аккуратно подстриженным, с расчесанной и надушенной бородкой, в голубом костюме и рубашке цвета свежевыпавшего гималайского снега. В руках он держал короткий стек. Он свободно шагал по улицам, наслаждаясь Бомбеем - городом его юности, его студенческой жизни.
За десять лет, которые он прожил в Кении, Бомбей расстроился, и в основном вверх. Он подошел и полюбовался памятником, где на мраморном пьедестале красовался на бронзовом коне легендарный Шиваджи, всю жизнь возглавлявший борьбу маратхов против мусульманских завоевателей.
"Кстати, Шиваджи родился недалеко отсюда, в городе Пуна", - вспомнил Джавар лекции по истории Индии.
Он посмотрел на высокое здание, где на двадцать четвертом этаже находилась контора Ананда. Вдалеке, на фоне лазурного неба, упрямо и прочно стоял Форт, видны "Ворота Индии". На противоположном здании висел огромный плакат с крупно написанным и перечеркнутым словом "Бомбей", рядом с которым красовалось другое: "Мумбай". Идея переименовать мегаполис давно будоражила умы жителей города и, как всякая идея, вызывала ожесточенные споры. С одной стороны - логично: в независимой Индии вернуть городу его настоящее имя, переиначенное англичанами. С другой… Можно ли отождествлять с ним названную по имени маратхской богини Мумба-Деви деревеньку "Мумбай", захваченную в XVI веке португальцами?
"Да… - подумал Джавахарлал, - если бы имя оставалось постоянно таким, каким оно было, то и город был бы Другим, да и мы тоже…"
Он подозвал такси и велел водителю, молодому красивому сикху, ехать на западное побережье, в свой старый дом, к племяннику.
Дом Ананда… В прохладном холле, развалясь в кресле, сидит Раджа, его друг, и разговаривает по телефону.
- Его нет! Звоните позднее! Ничего не знаю, пока! - отрывисто сообщил он кому-то в трубку.
Джавар отворил калитку рядом с широкими воротами и вошел во двор. Справа, в гараже, дверь которого была распахнута, он увидел светло-голубой "премьер".
"Значит, Ананд дома", - подумал Джавар.
У входа его встретил старый слуга в белом ширвани и дхоти. Увидев прежнего хозяина, слуга Раму лишился дара речи. Сложив ладони у подбородка, он подбежал к Джавахарлалу и совершил глубокий пронам - низкий поклон, выражающий почтение, и прикоснулся правой рукой к блестящей кожаной туфле хозяина.
- Бог вам навстречу, господин Джавахарлал! Вот неожиданность-то какая! То-то рад будет Ананд! Он вас уже заждался. По нескольку раз на дню спрашивает, звонили ли вы! - и у слуги увлажнились глаза.
Джавар был тронут таким приемом и подарил ему сто одну рупию, так как четное число считается в Индии несчастливым. Раму поклонился и приложил деньги к сердцу, а затем - ко лбу.
Старый хозяин свободной походкой вошел в холл с видом завоевателя-колонизатора, небрежно помахивая стеком. Его широкие плечи, рост выше среднего и весь его вид внушали почтение.
Раджа, роясь в папке с бумагами, раздраженно бросил:
- А вы? Вам что? То звонят, то приходят!..
- Ты с кем так разговариваешь, сукин сын! Прикуси свой язык или я велю вырвать его и бросить собакам! - надменно проговорил Джавар, не глядя на молодого "барашка".
Раджа только и смог произнести известное всему миру междометие:
- А?..
- А где Ананд? - грозно прозвучал вопрос.
- Разве я могу, то есть разве я должен знать, где этот Ананд? - попытался увильнуть Раджа.
- Я подожду.
- Извините, господин, а с кем имею честь? - уже соблюдая этикет, спросил друг и компаньон Ананда.
- Я дядя Ананда.
- Его дядя в Африке, в Кении!
- Я приехал.
Ананд, услышав шум, появился у балюстрады второго этажа.
- Дядя?! - вскрикнул он и мгновенно спустился с лестницы. Он остановился перед ним и совершил пронам. Затем дядя и племянник пожали друг другу руки.
- Если бы я знал, что вы приехали, я бы прислал машину!
- Оставь, Ананд! Полно тебе! - лукаво улыбнулся Джавар. - Я на тебя немного сердит. Я пришел к выводу, что ты очень плохой муж, - сходу, "взяв быка за рога", начал дядя.
- Почему я плохой муж, дядя? - усмехнулся племянник, умело скрывая свою растерянность.
- Конечно, плохой, - настаивал Джавар, - во-первых, где твоя жена?
- О чем вы, дядя? - спросил озадаченный Ананд, и страх понемногу начал овладевать им.
- Боже мой! Разговор идет о жене, о твоей жене! - членораздельно и терпеливо повторил дядя.
- Ах, да! О моей! А-а! Она, понимаете, тут недавно уехала к маме, - спохватился Ананд, слегка заикаясь; глаза его забегали.
Джавар посмотрел на него серо-голубыми глазами твердо и настойчиво, и сердце Ананда затрепетало в груди, запрыгало, как щенок на веревке.
"Господи! Что сейчас будет-то? - подумал он - Готов броситься в священные воды Ганга, чтобы смыть с себя грех! Еще немного - и мне, наверное, надо будет признаться, а потом на коленях просить прощения!"
Ананд подошел к Раджу, который стоял, как изваяние, ни жив, ни мертв. У него подкашивались ноги. По этикету младшему по возрасту не положено садиться, пока старший стоит. Нечто подобное творилось и с Анандом. Ему казалось, что еще немного - и начнется всеобщая паника.
- Что теперь делать? Давай, придумывай! - тихо сказал он Радже. - Ты не представляешь его в гневе! Он меня пристрелит или зароет в землю живьем! - прерывисто дыша, обрисовал он другу дядюшкин характер.
- Да, одно из двух, вместе не получится, - с юмором висельника пробормотал Раджа.
- А все из-за тебя! - упрекнул Ананд друга в который раз. - Я снова соврал ему!
Дядя подошел к ним, раскуривая трубку.
- Ананд! Позвони жене и скажи, что твой дядя хочет с ней встретиться! - сказал он твердым и спокойным тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
- Скажи, что она будет к вечеру, - просуфлировал наконец-то Раджа, - а к тому времени "компьютер" что-нибудь да выдаст стоящее.
"Итак, пан или пропал!" - мысленно сказал себе Ананд, выпрямился и тихо сказал:
- Дядя, она будет в шесть часов.
- Хорошо! Будем ждать! - ответил Джавар и только после этого сел в кресло. Левая пола его пиджака слегка оттопыривалась, и на спине, чуть заметно, проступал ремешок кобуры.
- Ананд!
- Да, дядя?
- Вели, чтобы мои вещи из гостиницы "Тадж-Махал" доставили сюда.
- А разве, дядя, вещи не здесь? - удивился племянник.
- Нет.
Ананд побоялся задавать лишние вопросы и взялся за телефон.
- Простите меня, дядя. - Обратился к Джавару Раджа, - что в суете дел я позволил себе говорить с вами таким тоном! - и он совершил перед ним пронам.
- Ничего, сынок, ты еще молод, - смягчаясь, ответил Джавар.
- Слуга сказал, что ваша комната уже прибрана и готова, - сообщил ему Раджа.
- Благодарю! - сказал дядя и удалился на второй этаж, в свою просторную, светлую комнату, где они с женой прожили двадцать счастливых лет.
В половине шестого вечера Джавар в синем халате из китайского шелка спустился в холл, где сидели Ананд и Раджа, перебирая деловые бумаги на большом круглом столе из красного сандала.
- Ее еще нет? - спокойно спросил дядя.
- Еще нет, но скоро… будет, - промямлил Ананд.
Тучи над его головой сгущались.
Джавар полистал "Таймс оф Индиа" и, отложив ее в сторону, взял еженедельник "Блиц". Его внимание привлек отрывок из воспоминаний признанного мастера кино Ходжи Ахмад Аббаса. Взглянув на фотографии Раджа Капура и молодой, еще тогда Наргис, он вспомнил свое отрочество и фильм Аббаса "Авара" - "Бродяга". Более всего его поразили слова знаменитого режиссера и сценариста, которые полностью совпадали с его мыслями.
"Когда на пороге независимости я задумал фильм "Город и мечта", - писал Аббас, - меня волновала судьба бездомных бомбейцев. Через два десятилетия я сделал этот фильм, а люди продолжали спать на панелях. Они продолжают делать это и сейчас, спустя еще два десятилетия, несмотря на то, что выросли новые дома и улицы, и общий рисунок города резко изменился. Я по-прежнему в вечном долгу перед обездоленными…"
Джавар встал.
- Хороший еженедельник этот "Блиц", толковый, - сказал он.
- Да, дядя, там бывают интересные материалы, а в этом есть выдержки из воспоминаний Аббаса.
- Да, я посмотрел. А книга полностью вышла?
- Должна быть месяца через два.
- Хорошо. Как только она появится на прилавках, вышли мне в Найроби.
- Естественно, дядя.
Часы пробили шесть часов.
- Ну? Так где же твоя жена, дорогой племянничек? - спокойно, с иронией спросил дядя, подозревая, что Ананд что-то темнит. - Так где же моя невестка? - уже угрожающим тоном повторил он вопрос.
Приближался кульминационный момент. Стояла гробовая тишина. Ананд, бледный, как и его сорочка, поглядывал на Раджа, который не поднимал глаз.
Джавахарлал медленно встал с кресла и вплотную подошел к Ананду. Он схватил его за лацканы пиджака и резко притянул к себе, ударив его грудь о свою. Племянник был потрясен. Раджа вскочил, словно ужаленный коброй. Джавар молниеносным движением извлек небольшой "кольт" и наставил его на племянника. Тот взвыл.
- Так где моя невестка, сукин ты сын, а?
- Я, дядя, я… - хотел повиниться Ананд и приготовился рухнуть на колени, но не смог этого сделать, ибо тот держал его "за грудки" мертвой хваткой охотника, в пять минут разделывающего барана или антилопу.
И тут Ананд увидел, как во сне, что в холл вошла девушка с длинной черной косой, в голубом ситцевом сари и мягкой походкой, как идущая по волнам, приблизилась к драматической мизансцене. Он узнал ее - эта девушка один раз нечаянно разбила лобовое стекло в его машине, а в другой раз он разбил его сам, но опять по ее вине. Ананд захлопал глазами и громко произнес:
- Дядя! Вот она, ваша невестка! - он выбросил указующую руку вперед, как внезапно раненый военачальник на поле боя.
Джавар отпустил измятые лацканы пиджака своего племянника и оглянулся.
- А-а! Появилась! - недовольно бросил он в ее сторону. - Вот теперь я увидел свою невестку! - несколько повеселевшим тоном сказал он и, сменив гнев на милость, одобрительно посмотрел на Ананда.
Раджа пришел в себя и вновь был готов на подвиги.
- Невестку? - переспросила удивленная Деваки.
- Конечно же, невестку! - довольно пробасил Джавар.
Необыкновенная стройность и гибкость фигуры, молодость, красота и чистота больших черных глаз, тяжелая черная коса Деваки… напомнили Джавару дни его далекой молодости и его жену. Эта девушка сразу понравилась ему. В манере держаться, в ее осанке и посадке головы - во всем чувствовалась порода.
- Ваши предки, простите, из Раджпутов?
- Да, а что?
- Хорошо! Да… я одобряю, Ананд, твой выбор! - обратился он к племяннику и посмотрел на него теплым взглядом, наполненным любовью и добротой.
Таким Ананд очень любил дядю и преклонялся перед ним.
- А это мой дядюшка! - скромно проговорил Ананд, посмотрев на Деваки, которая держала в руках его бумажник.
- Это его дядя, он приехал из Африки, из Найроби… - заполнил Раджа образовавшуюся было неловкую паузу.
Ананд и Раджа изо всех сил старались создать приветливую и непринужденную обстановку, но вместе с тем им надо было как-то сделать так, чтобы девушка догадалась подыграть им. Ананд знал опыт и чутье дяди и потому очень волновался, думая, как бы выйти из этого со стороны казавшегося комичным, но для него приобретающего самый драматический оборот положения.
Джавар, засунув руки в карманы халата, расхаживал по холлу довольный, словно павлин в период свадебных игр.
- Честно говоря, я волновался, конечно. Но твоя жена - просто прелесть! - искренне и с гордостью за племянника и за себя, естественно, признался дядя.
Ананд, с трудом подавляя скованность, излишне суетился, поглядывая на дядю.
- Какая невестка? - снова удивленно спросила Деваки. - Простите меня, но я ничего не понимаю! - обратилась она к Ананду, уставившись на него серьезным взглядом.