А ведь я никогда не подозревала, какая тонкая, поэтическая натура скрывалась за безупречным обликом Джереми. Я таяла, словно церковная свечка. И стыдно признаться, но я начинала ощущать себя героиней разнузданного романа, который Эмма прятала под кроватью. Груди мои пылали огнем, а лоно стало мокрее свежевымытой медузы.
- Послушай, Джереми, - робко промолвила я, когда он метко швырнул мои пурпурные трусики на вешалку и они повисли на крючке, - может, все-таки в спальню переберемся? - Я панически боялась, что откроется дверь и войдут Эмма с доктором Мартином. Или еще кто-нибудь.
- С тобой, принцесса, я готов хоть на край света пойти, - мгновенно откликнулся Джереми. С этими словами он подхватил меня на руки и легко, словно пушинку (хороша пушинка, фунтов сто пятьдесят!), перенес в спальню и опустил на кровать, где мы еще недавно предавались любви с Дэвидом Уитвортом.
Поразительно, но сознание того, что мы с Джереми развратничаем на той же самой простыне, которую я так и не сменила после поспешного бегства Дэвида, лишь увеличивало мое наслаждение.
Глава 16
Говорят, лучший секс тот, о котором впоследствии можно вспоминать со смехом. Так вот, не успел Джереми улечься на мою кровать, как с диким воплем спрыгнул с нее.
- Аа-пчхи! - Он чихнул так оглушительно, что тут же принялся проверять, не потерял ли контактные линзы. - Аа-пчхи-ыы! Аа-пчхи-чхоу!
Прислонившись спиной к стене, он начал судорожно тереть глаза.
- Что случилось? - испуганно вскричала я, прижимая к груди пуховое одеяло.
- Эли, у тебя в доме кошка, да? - чуть не плача, спросил Джереми.
- Да, - ответила я. - Вернее, кот. Пушистик. Надеюсь, ты не страдаешь аллергией на кошачью шерсть?
- Еще как страдаю, - выдавил Джереми. - От одного волоска у меня потом все тело сыпью покрывается.
- Господи! - Я в ужасе всплеснула руками.
- Наверное, чертов кот на твоей кровати валялся, - предположил Джереми, глядя на одеяло с таким страхом, будто оно кишело клопами.
- Увы, да, - призналась я. - Это его любимое место. Но если хочешь, я могу вытрясти одеяло.
- Нет, Эли, боюсь, это не поможет, - горестно сказал Джереми. - Ночью у меня отекает горло, и я начинаю задыхаться. Мне и сейчас уже воздуха не хватает.
- Боже мой! - Я всплеснула руками. - Ты задыхаешься! Что же делать?
Джереми распахнул окно и, свесившись за подоконник, принялся беспомощно ловить ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.
- К сожалению, ко мне сейчас нельзя, - промолвил Джереми, чуть отдышавшись. - Мама этого не одобрит, хотя мне уже двадцать шесть с половиной.
Я поплотнее прикрылась одеялом. В распахнутое окно задувал ветерок, а я быстро замерзала. Везло мне как утопленнице: только объявился мужчина моей мечты, и тут же выяснилось, что у него аллергия на лучшего друга человека.
Я попыталась закинуть удочку.
- Кот сейчас в другой комнате, - сказала я. - Может, привыкнешь?
- Привыкну? - Джереми горько усмехнулся и снова чихнул. - Нет, Эли, сначала я копыта откину. Извини, мне придется уйти.
- Но ведь в гостиной тебе было хорошо, - нашлась я, не желая упускать такую добычу.
- В горле уже и там першило, - ответил Джереми. - Послушай, а есть в вашей квартире помещение, куда не заходит это чертово отродье?
- Он ванную не любит, - припомнила я. - С тех пор как Эмма его из душа окатила.
- Нет, в ванной опасно, - рассудил Джереми. - Можно поскользнуться на кафеле и голову разбить.
- Да? - переспросила я, глубоко разочарованная. Я всегда мечтала попробовать заняться этим стоя под душем. И вдруг меня осенило. - Мы можем в спальню Эммы перейти! К себе она Пушистика не пускает.
Джереми оживился:
- Прекрасно. Идем к Эмме!
- Но… - замялась я. - А вдруг она вернется?
- Ну и Бог с ней, - отмахнулся Джереми. - Поспит разок в твоей комнате. Мы можем ей записку оставить. Ничто и никто не помешает мне овладеть тобой, - торжественно провозгласил он. - Огонь такой страсти не погасить!
- О, Джереми! - только и выдавила я, смахивая слезинку.
Рискуя погибнуть от удушья, он снова поднял меня на руки и понес из спальни. Я была настолько взволнована и возбуждена, что даже не почувствовала боли, когда Джереми стукнул меня головой о дверной косяк.
Затем я потратила уйму времени в поисках шариковой ручки. Паста в трех ручках, торчавших из стакана на подоконнике, безнадежно засохла. Тогда я остановила выбор на карандаше для бровей, но впопыхах сломала его пополам. В конце концов мне все-таки удалось накарябать: "Мы у тебя. Спи в моей комнате".
Наконец торжественный миг настал. Мне впервые предстояло предаться любви не с Дэвидом. И вдруг я не на шутку испугалась. Джереми еще не видел моего шрама! А что, если он испугается? Может, лучше не рисковать, подумала я, закутываясь в одеяло. До тех пор хотя бы, пока я не наскребу денег на бутылочку "Свелте" от Кристиана Диора. А Джереми пока попрошу потерпеть. Пусть распалится посильнее. Однако беда была в том, что терпеть пришлось бы и мне, а я уже сама лезла на стенку от распирающего желания.
Была не была, решила я, где наша не пропадала? И, перекатившись через Джереми, потянулась к ночнику, намереваясь выключить свет. Однако, пытаясь нащупать выключатель, я ухитрилась сбросить со столика керамический ночник. Он свалился на пол и разбился вдребезги. Прелестнейшая антикварная вещица, в которой Эмма души не чаяла. И, насколько я помнила, дорогущая.
- Блин! - Я соскочила на пол, чтобы убрать осколки.
- Да пес с ним! - прогромыхал Джереми, затаскивая меня в постель. - Мы ей другую лампу купим.
- Другой такой нет, - уныло сказала я. - Это было уникальное произведение искусства.
- А я что, не уникальный? - взвился Джереми. - Другого меня ты тоже днем с огнем не сыщешь.
Мне пришлось утешиться тем, что мы все-таки очутились в темноте.
- А это что такое? - спросил Джереми, нащупав мой шрам.
- В канун Рождества мне удалили аппендикс, - призналась я. - Скверно заштопали, да?
- А по-моему, замечательно, - прошептал Джереми, покрывая шрам поцелуями.
- Не шути так, - сказала я, натягивая одеяло до самого подбородка.
- Нет, правда, - упорствовал Джереми. - У тебя просто прекрасный шрам. Как и вся ты. Обожаю твое тело. Ты - само совершенство.
- Эх, твоими устами бы да мед пить! - со вздохом прошептала я.
- Это правда, - сказал Джереми, лобызая мой животик. - Шрам, между прочим, доказывает, что тебе пришлось немало перенести. Мелочи, знаешь ли, о многом говорят. Например, паутинки в углах твоих глаз свидетельствуют о том, что в жизни ты много смеялась.
Мои ладони машинально взлетели к глазам. Черт, уже морщинки? А ведь мне только двадцать шесть! Придется срочно купить гель от морщин.
- Физическое совершенство выдает отсутствие страстей, которые только и красят человека.
- Ты и правда так думаешь? - спросила я, недоумевая, почему в таком случае женщины вечно стремятся к этому совершенству.
- Да, - ответил Джереми.
Глава 17
Однако, проснувшись поутру, я обнаружила, что рядом со мной никого нет. По большому счету это меня не слишком удивило. Могла ли я вообще доверять мужчинам после предательства Дэвида? Значит, треп про красоту шрамов и никчемность физического совершенства был для Джереми лишь предлогом, чтобы соблазнить меня. А я, дура, уши развесила. Что ж, поделом мне. Я собралась было протянуть руку к аппарату, чтобы набрать номер телефона доверия и спросить, как дальше жить женщине, обманутой дважды всего за какую-то неделю, когда дверь распахнулась. В проеме стоял Джереми. Он приволок на подносе приготовленный для меня завтрак. И не только завтрак! В бутылке из-под минеральной воды перье красовалась изумительная алая роза! Пусть даже и пластмассовая, как заметила я с опозданием. Изобретательный Джереми вытащил ее из искусственного букета, который мы с Эммой держали на подоконнике в ванной.
- Доброе утро, спящая красавица! - провозгласил он. - Надеюсь, это твои кукурузные хлопья?
- Джереми, ты здесь! - воскликнула я, чувствуя себя последней идиоткой.
- А где же мне еще быть? - изумился он.
- Да, верно, - смущенно промямлила я. И тут же внутренний голос велел мне держать себя в руках и не ронять собственного достоинства. - Я думала, ты собирался сегодня побыть с родителями, - неловко объяснила я. - У тебя ведь всего месяц отпуска остался.
- Откровенно говоря, я подумывал совсем о другом, - сказал Джереми. - Мы слишком давно с тобой не виделись, и я мечтаю лишь о том, как бы побыстрее наверстать упущенное.
Он поставил поднос на пол, потом запустил обе руки под одеяло и принялся поглаживать мои бедра. Я поежилась от удовольствия и смущения. Ночью было темно, и мы оба были слишком возбуждены. Что, если сейчас мой цел л юлит повергнет его в ужас?
Тем временем Джереми сбросил туфли и проскользнул под одеяло.
- Ну что? - игриво спросил он. - Ты разве не собираешься помочь мне раздеться?
Однако исполнить желание Джереми мне так и не удалось. Не успела я расстегнуть пряжку его ремня, как наше одиночество грубо нарушили. Судя по всему, Эмма от входной двери прямиком направилась в свою спальню, а на мою записку внимания не обратила. Что ж, не мудрено, ведь она дома не ночевала.
Только наполовину стащив платье, она заметила, что находится в спальне не одна.
- Эли! - воскликнула моя подруга. - Что ты здесь делаешь?
- Мне пришлось воспользоваться твоей спальней, - уклончиво ответила я.
- Понятно, - сказала она, кивая. - Но теперь, пожалуйста, шуруй отсюда. Я всю ночь глаз не смыкала. До половины третьего дожидалась в приемном покое, пока Эшли освободится. Это его зовут Эшли, - пояснила она. - Доктор Эшли Мартин. Чудесное имечко, да? Полный отпад. Ему пришлось наложить сотню швов какому-то болвану, которого порезали в пьяной драке. Какого черта, спрашивается? Пусть бы истек кровью как свинья! Славный был бы урок всем смутьянам, задирам и пьяницам. Зато потом Эшли с лихвой вознаградил меня за терпение: повел в кафе при больнице. Оно всю ночь открыто, чтобы врачи могли в любое время надраться. По окончании своей смены, конечно.
Похоже, Эмма не замечала отдельные части тела Джереми, которые торчали из-под одеяла.
- В общем, старушка, мы с ним назюзюкались, - призналась она, поворачиваясь ко мне спиной и расстегивая лифчик. - А потом он провел меня в свой кабинет и остаток ночи втолковывал мне такие вещи про женскую анатомию, о которых я даже не подозревала. Я просто обалдела!
- Эмма! - пропищала я. - Не разоблачайся дальше!
- В каком смысле? - возмущенно спросила она. - Я же просто рассказываю, чем мы занимались с Эшли. Заметь, я даже не возмущаюсь, что ты устроилась в моей комнате.
- Эмма, я не то имею в виду, - медленно, тщательно подбирая слова, выговорила я. - Не снимай трусы! И надень халат. Поверь, мне не терпится услышать про твои похождения, но я хочу тебе кое-что напомнить. Ты не забыла, что домой я поехала не одна? Что мой старый друг предложил меня подбросить?
- Ах да, конечно, - закивала Эмма, непристойно ухмыляясь. - Совсем из головы вылетело. Ну так что, Эли Хар-рис, куда он тебя завез на своем "рено"? Я вас видела из окна. Кстати, он сам выбрал такую нелепую машину? Или он какой-нибудь коммивояжер? - Она состроила гримасу. - Одевается он, между прочим, как павлин.
В эту минуту Джереми осторожно высунул голову из-под одеяла и промямлил:
- Здравствуйте.
Эмма истошно завизжала и прижала к груди ночную рубашку.
- С тобой мужчина!
- Именно это я и пыталась тебе втолковать, - терпеливо сказала я. - Между прочим, я оставила тебе записку на кухонном столе.
- Ты бы еще в почтовом ящике ее оставила! - фыркнула Эмма. - Как, по-твоему, я могла ее найти?
- Как правило, по возвращении домой ты первым делом заходишь на кухню, - напомнила я.
- Да, но сегодня у меня уже глаза слипались. Господи, стыд какой! - Она набросила на плечи халат. - А почему ты привела его именно сюда? У тебя извращение, что ли, такое - трахаться в чужих постелях?
Я сделала страшные глаза, в то время как Джереми, лежа под одеялом, лихорадочно натягивал носки. А в тот миг, когда Эмма, выбранив меня за перепачканные простыни, наконец заметила исчезновение своего драгоценного ночника. Джереми выбрался из-под одеяла и встал.
- Мне пора идти, Эли, - сказал он и, стараясь не смотреть на полуголую Эмму, прошмыгнул в прихожую. Вскоре оттуда послышался возглас: - Эли, я тебе позвоню!
Хлопнула входная дверь. И вот тогда Эмма воззрилась на меня с недоумением.
- Что это с ним? - С невинным видом осведомилась она. - Почему он сбежал?
- Наверное, твой прием не показался ему достаточно гостеприимным, - огрызнулась я, затем добавила: - Послушай, Эмма, ты, конечно, извини, что я воспользовалась твоей постелью без спроса, но теперь мы квиты. Помнишь, как ты вернулась домой пьяная в стельку и надула в постель? Тогда ты поступила примерно так же. А нам пришлось спать у тебя, потому что у Джереми жуткая аллергия на кошачью шерсть, а Пушистик опять валялся на моей кровати. Но ты тоже хороша! Неужели, увидев, чем мы занимаемся, не могла отлучиться на полчасика?
- Это не мои проблемы, - отрезала она.
- Эмма! - Я налетела на нее как разъяренная львица. - Ты ведь его спугнула, стерва этакая! Что ты трепала про его машину и про павлина?
- Я пошутила. Не волнуйся, он обещал позвонить тебе.
И тут мне показалось, что на меня обрушился потолок.
- Господи милосердный! - взвыла я. - Он ведь не знает моего номера!
- Как?! - воскликнула Эмма. - Боже, до чего же ты безмозглая!
Мы кинулись к окну. Эмма, опередив меня, закричала что было мочи:
- Эй, вы, я не хотела вас обидеть! Я просто приревновала. У вас обалденная машина, а у моих мужиков даже мотоцикла нет! И за ночник я не сержусь!
Но Джереми то ли не слышал, то ли делал вид, что не слышит ее воплей. Через мгновение желтый "рено" скрылся за углом и пропал из моей жизни. Я была безутешна.
- Как ты могла? - только и спросила я, осуждающе глядя на бывшую лучшую подругу.
- Ничего страшного, - бойко прощебетала Эмма. - Он вернется, вот увидишь. Дом он твой теперь знает.
- Но ведь… - Я замялась. - Он без приглашения не сможет прийти! Это же неприлично.
- Сможет, если захочет, - отрезала Эмма.
- А вдруг не захочет? - простонала я. - Почему он номер моего телефона не попросил? О, Эмма, как ты могла быть такой бессердечной?
- Если он такой обидчивый, то ты мне еще потом спасибо скажешь, - рассудила Эмма, придирчиво осмотрев постель. Затем опустилась на четвереньки и принялась собирать осколки ночника.
- Это просто бессовестно с твоей стороны! - взвыла я и снова плюхнулась на ее кровать, обливаясь горючими слезами.
- Да брось ты, Эли, - уговаривала меня подруга. - Когда вернется домой, он и не вспомнит про мои шуточки. Филип Оллард два года за мной бегал, хотя я и обзывала его Локатором за торчащие уши.
- Тебе тогда было всего двенадцать, - возразила я. - А Оллард покончил жизнь самоубийством.
- Да, и, разумеется, из-за меня! - вскинулась Эмма. - Послушай, Эли, имей же совесть. Считай, что ты только разожгла его любопытство. В конце концов, не сможет ведь он тебя бросить, так и не узнав, чего лишится?
- Он уже узнал, - со вздохом призналась я.
Эмма оторопела.
- Как, ты ему… дала!
Я молча кивнула.
- Черт побери, Эли, ну и дела! С первого раза?
- Он мой старый друг.
Эмма прищурилась.
- Постой-ка, Эли, - спросила она. - Не тот ли это Джереми, о котором мы вчера болтали? В ресторане?
- Тот самый, - ответила я. - Джереми Бакстер.
И вдруг Эмма разразилась смехом.
- Вы ведь дразнили его Прыщавым! - напомнила она, давясь от хохота.
- Ну и что? - с вызовом спросила я. - Сама видишь, сейчас прыщей нет. Да и вообще, Эмма, я просто не понимаю, о чем ты говоришь. Ты все погубила. Разрушила мое счастье. Возможно, я никогда больше его не увижу.
Эмма вздохнула с притворным сочувствием.
- Кто знает, может, это и к лучшему, - сказала она.
- Как бы то ни было, - заявила я, вылезая из постели и облачаясь в халат, - пойду приму ванну.
Запершись в ванной, я едва успела погрузиться в теплую воду с душистой пеной, как зазвонил телефон. Вдруг случилось невозможное и звонят мне? Торопясь выскочить, я поскользнулась и пребольно подвернула лодыжку.
- Приветик! Как дела? - услышала я кокетливый голос Эммы из гостиной.
Проклятие, не могла я сразу сообразить, что звонят ей! Волоча ногу словно подстреленная птица, я уже вернулась в ванную, когда услышала оклик Эммы:
- Эли, тебя мужчина просит!
С колотящимся сердцем я рванулась к телефону. Все-таки Джереми сумел узнать мой номер! Ну да, должно быть, догадался заглянуть в справочник.
- Алло! - выкрикнула я, запыхавшись.
- Привет, дочурка, - услышала я голос папы. Звучал он несколько удивленно. - Мама попросила меня позвонить тебе. Ты не забыла, что сегодня воскресенье и мы ждем тебя к обеду?
- Что? - возмутилась я. - Разве я обещала прийти? - Конечно, я прекрасно помнила, что обещала, но настроение было настолько гнусным, что мне хотелось повредничать.
- Разумеется, обещала, - сказал папа. - Так по крайней мере твоя мать говорит, а она, сама знаешь, никогда не ошибается. Кстати, и бабушка приедет. Хочешь, я за тобой заеду после того, как привезу ее? Тогда у тебя будет лишний час, чтобы собраться.
Сердце мое оборвалось. День, который начинался столь многообещающе, был безнадежно загублен. Воскресный обед с бабусей! Только этого мне не хватало.
- Хорошо, папа, через час я буду готова, - покорно сказала я.
Ладно, так хоть мне не придется весь день торчать дома и тупо пялиться на телефон в ожидании, пока он зазвонит. Однако к тому времени, когда я закончила разговор с папой, Эмма уже забралась в мою ванну.
- Я думала, ты будешь полчаса трепаться, и не хотела, чтобы вода остыла, - сказала она поливая волосы моим кондиционером. - Надеюсь, Эли, ты не против? Между прочим, Эшли меня в ресторан пригласил. Он сегодня не работает.
Вот так всегда. Поразительно, насколько призрачная граница отделяет порой понятие закадычной подруги от люто ненавидимой соперницы.
- А у меня сегодня праздничный обед с бабушкой, - горестно поведала я.
- Ничего, держи хвост морковкой, - попыталась подбодрить меня Эмма. - Еще чуть-чуть потерпи, и она упомянет тебя в завещании.
- Слабое утешение, - со вздохом сказала я. - Насколько мне известно, все свое состояние она завещала нашей семейной псине Бандиту.