Все сливается в пестрый шумный вихрь. Прижимаясь к Ньярре, он слушает голоса, музыку, бой барабанов. Кто-то из крепости под гитару поет любовные баллады. Он лежит и думает, не пристать ли ему к Ньярре. Нет, кажется, сил уже не хватит.
- Иди спать, малыш. У тебя глаза слипаются.
Он в палатке, раскидывается на одеяле, как вдруг темная фигура проскальзывает внутрь и прижимается к нему. Он даже испугаться не успевает, как его касаются горячие губы. И нащупав россыпь косичек, он понимает, кто это. Сон как рукой снимает… то есть именно рукой, которая ласкает его между ног. Они трахаются, как кролики, у Дэнны просто съезжает крыша от того, какой мальчишка податливый и тесный. А как он сосет, великий боже… Неудивительно, что Дэнна спит весь следующий день. Когда он открывает глаза, мальчишки рядом нет, только улыбающийся Ньярра. Дэнна вспоминает, что он так и не пришел ночевать в палатку, и приглядывается к нему. Ага, вот и свежий засос на шее. Ньярра тоже зря времени не терял.
- Кто это, Нийе? - спрашивает он, хитро улыбаясь.
- Все тебе расскажи.
- Ну, хоть женщина или мужчина?
И поняв, что спросил глупость, Дэнна заливается смехом. Нет, двое офицеров из крепости - женщины, и среди солдат их порядочно, но какой смысл приезжать на Симург и спать со своими же кавалеристами? А если кто любит женщин, то среди эутангов полно нежных женственных красавцев, которые выглядят куда шикарнее, чем кавалеристки.
Если судить беспристрастно, то Агвизель, например, гораздо красивее, чем Лэйтис Лизандер. Но дело-то не в красоте. Просто не успеваешь подумать о ее внешности, как уже влюбляешься по уши. И с тоской Дэнна думает, что скучает по ней.
Ночью юный эутанга опять пробирается в его палатку, и даже присутствие Ньярры его не смущает. Бормоча какие-то ругательства, тот заворачивается в одеяло и идет спать наружу.
К обеду лагерь сворачивают, прощаются с эутангами. Те остаются праздновать - Симург длится дней пять, не меньше. Где-то среди этой толпы два его первых любовника, но Дэнна их не видит. Ему немного грустно, но душа уже поет в нетерпении от встречи с Белой крепостью и Лэйтис. Браслет желтой змейкой сияет на запястье.
В Селхир они приезжают к вечеру. Первым делом Дэнна идет мыться, меняет одежду. А потом с замиранием сердца идет к домику леди-капитан.
Она встает ему навстречу, улыбается, наклоняя голову… и неожиданно для себя он бросается ей на шею.
- Я тоже скучала, детка, - звучит ее низкий, чуть хрипловатый голос.
И он прижимает ее к стене, и целует, и лезет под куртку руками.
- Что они с тобою сделали, радость моя? Где мой скромник Дэнна?
Он ловит губами ее сосок, и больше ничего членораздельного она не говорит.
Через пять минут они раздетые, в постели, и его язык между ее бедер, и она задыхается и бьется в судорогах: "Черт… ооо, черт… дьявольское… пламя…" И лежит с блаженной улыбкой, с закрытыми глазами. Он облизывает губы. Оказывается, вкус у нее меняется, когда она кончает.
Через секунду он лежит навзничь, и она сидит на нем, оседлав его бедра и сжав ладонью его член.
- А теперь расскажи, что там было. И кто тебе подарил золотую штучку. Думаешь, я не знаю, кому эутанги делают подарки?
И с ликованием Дэнна понимает, что железная Хазарат ревнует. Чуть-чуть - но ревнует.
- …С двумя? Ну ты даешь. Так ты теперь совсем-совсем не девственник?
- Трахни меня, Лэй. Ну пожалуйста.
- Степняков тебе не хватило?
- Не так. Ты же понимаешь… Лэй, умоляю!
Одно маленькое движение, и… Какая же она горячая…. просто обжигающая… и совсем мокрая. Их тела сами находят нужный ритм, и кончают они одновременно, она сжимает его коленями, впивается пальцами в плечи, вскрикивает еще и еще, содрогаясь с ног до головы в оргазме.
- Не зря я тебя на Симург отпустила, зайка. Ты за эти дни прямо повзрослел.
- Так ты поэтому мне не давала?
- Ну, ты был слишком нежный, робкий какой-то. Я так не люблю. Сейчас - другое дело. Осмелел… Ммм, куда это ты руки тянешь?
- Еще хочу.
- Ни хрена себе заявочки. А ну-ка, на спину и ножки в стороны. Посмотрим, как тебя растянули…
Светлое небо, как же хорошо.
* * *
Осень выдается богатой на события.
После Симурга появляется на свет младший брат Дэнны. Родители дают ему имя Этери. Леди Лизандер вместе с Дэнной приходит посмотреть на младенца. Весь квартал в шоке. Родители совершенно очарованы ею. Потом она присылает подарок - обученного пса-охранника с золотистой шерстью и веселыми умными глазами.
От эутангов в крепость приезжает разодетый и увешанный золотом мальчишка, с черными волосами, заплетенными в сотню косичек. Как только он называет имя Лэйтис Лизандер, всем становится все ясно, хоть он больше не знает ни слова на всеобщем. "Я же сто раз говорила вождю: хватит с меня их дурацких обычаев!" - кричит она, врываясь в гостиную и осекается при виде того, как ее собственный оруженосец увлеченно целуется с юным эутанга. "Я не ждал вас так рано, госпожа…" - Дэнна напускает на себя виноватый вид. "Он тебе нравится? Ну, так сам его будешь трахать". Обычаи это допускают - принять посланника и тут же передать его кому-нибудь из друзей. Она быстро целует мальчишку в губы и нехитрой пантомимой показывает: ты мне нравишься, он мой любовник, спать будешь с ним. "Черт, ну не прямо же здесь…" Но мальчишка уже стоит перед Дэнной на коленях. Плюнув, Лэйтис уходит ночевать в казармы, а они кувыркаются в ее спальне и вытворяют друг с другом что-то совершенно непотребное. Леди-капитан дает ему отпуск на неделю и ключ от маленькой комнаты в казарме, и он успевает похвастаться мальчишкой перед Маттео, когда они выбираются из кровати, и вплести ему в косы несколько ниток поддельного жемчуга, и купить ожерелье из переливающихся голубых камней, на которое тот засмотрелся на рынке, и узнать, наконец, как его зовут: Джейртан.
Так же неожиданно в Белой крепости появляется кавалер Ахайре, возникает прямо на пороге дома капитана Лизандер, свежий и цветущий, как роза в третий месяц весны, и Дэнна разбивает тарелку, а Лэйтис опрокидывает кресло. "А как же Академия?" "Я ужасно соскучился по тебе…" И Дэнна даже не ревнует. Как можно ревновать к блестящему Альве Ахайре, который уже издал в столице свой первый сборник стихов и привез подписанный экземпляр леди Лизандер! Он и мечтать не может, что на него обратят внимание, и тут кавалер Ахайре говорит ему на ушко: "Дэнна, ты прелесть, правда, и я был бы совсем не против… но так уж случилось, что я дал обет не спать с мужчинами, пока не закончу Академию. Без обид?" - и целует в уголок губ. И Дэнне приходится на три дня уступить ему свои права на спальню леди Лизандер, и утешает его только то, что потом кавалер Ахайре снова исчезнет из их жизни.
Но исчезает не только он.
Она расстается с леди Сольвейг Солантис. Никто не знает, что у них там вышло, даже Дэнна. Но зато весь город узнает о пощечине, которую леди-капитан отвесила наместнику Валеска на приеме. Поединка не случилось, скандал удалось замять, но леди-капитан приходится отсидеть две недели на гауптвахте. Дэнна таскает ей из кухни всякие вкусности, и охранники иногда пускают его на ночь, в нарушение всех правил.
Выйдя с гауптвахты, она приглашает его на первое настоящее свидание - в "Камарго", и Дэнна наслаждается ошеломленными взглядами своих бывших коллег. Она снимает для них самый шикарный номер, с огромной кроватью и зеркалом на потолке, и они занимаются любовью до утра.
Наступившая зима оказывается еще более счастливым временем, чем лето. Зимой степь затихает, энкины больше не ходят в набеги, прочие племена не шлют послов, и патрули отправляются вдвое реже, и обязанности оруженосца становятся проще, и прекращаются изнурительные тренировки, и треть кавалеристов уходит в отпуска, а оставшиеся пьянствуют за троих.
Теперь они в полном распоряжении друг друга: иногда по целым дням валяются в постели, потягивая горячее вино с пряностями, лениво переговариваются, обсуждая прочитанные книжки или сплетничая. Кончается зима. Год назад Дэнна в нее влюбился. Кончается весна. Год назад они познакомились, если это можно так назвать, и он стал ее оруженосцем.
На исходе весны в гарнизон Белой крепости переводится капитан Тьерри Тинвейда. Дэнна еще не знает, какую роль в его судьбе сыграет этот человек.
* * *
- Высокомерный ублюдок!
Кипя от злости, Лэйтис меряет шагами комнату Ньярры. Сам он сидит у стола, вытянув длинные ноги, улыбается насмешливо-добродушно. Она шипит и ругается, жестикулирует яростно, и "высокомерный ублюдок" - еще самое приличное, что она говорит про капитана Тинвейду.
- Дьявольское пламя, да что он о себе возомнил? Я степь поливала кровью, пока он прохлаждался на илмайрской границе! Он хоть одного-то кочевника издали видел? Хоть раз в шатре жил? А все туда же, выпендривается!
Ньярра слушает все это и говорит с удовольствием:
- Лэй, а что тебя бесит-то так - что умничает много или что в вырез тебе не заглядывает?
Останавливается, меряет его взглядом, фыркает.
- И то, и другое, Нийе. И не знаю, что больше.
- За что тебя люблю, леди-капитан - за откровенность.
- Так что ты предлагаешь, трахнуть его и успокоиться?
- Тебе решать. Что, так нравится?
Она вспоминает серые пронзительные глаза, твердый рисунок губ, кольца темных волос на висках, широкие плечи.
- Нравится, черт побери. Какого хера он на меня даже не смотрит?
- А ты что хотела, чтобы он тебе задницу лизал? Не из таких он.
- Да из каких он вообще? Не наш он, чужой, не приживется. За каким чертом он сюда перевелся? Вот не было печали. И смотрит так, будто мы дикари, а он - криданский король. А сам из провинции захудалой, и в столице-то ни разу не был, небось.
- Постой, ты что, в его бумаги залезла? Полковник тебе голову оторвет, если узнает.
Она разводит руками.
- Должна ж я была выяснить, с чего он так нос дерет. Ну воевал, да, - говорит неохотно. - На эссанти даже ходил пару раз. Правда, было это чуть не пятнадцать лет назад. А с тех пор все по мелочи - разбойники да эйхеле.
- А он тобой тоже интересуется.
- С чего ты взял?
- На тебе ж не написано, что ты у Змеиного ручья на южном фланге дралась. А он в курсе.
- И верно. Не прост капитан Тинвейда, ой не прост.
С простым они бы так не лаялись на советах. Он слова цедит холодно, равнодушно, не глядя - она сладким голосом издевается, с милой улыбкой и взглядом в упор, а скулы сводит от бешенства. Прочие офицеры веселятся, наблюдая за их словесными поединками. Впрочем, открыто они не сцепляются. Это значит признать врага, бросить вызов, и придется принять бой, а оба они пока не готовы. Приглядываются, принюхиваются, как псы перед дракой, проверяют друг друга. Рано или поздно сорвались бы, но до этого не дошло.
- Как насчет кофе, капитан Лизандер?
- Вы приглашаете или напрашиваетесь, капитан Тинвейда?
- Приглашаю. Нужно обсудить кое-что.
Губы ее норовят сами собой расползтись в улыбке. Есть! Первый сдался!
Только это, черт возьми, даже на почетную капитуляцию не похоже. Он все так же равнодушен, потягивает кофеек, ведет светскую беседу о делах крепости и на Лэйтис по-прежнему не смотрит. Она тихо злится. Был бы загляденье мужик, не будь он таким ледяным. Ведь не дурак, и язык у него как надо подвешен, и мечом владеет отлично, и в седле держится так, что залюбуешься… а ресницы, черт возьми! Вот так, когда он в профиль, они хорошо видны, и нижняя губа чуть выпяченная… и пялиться можно сколько захочешь, он и не заметит.
Обидно это - своих же братьев-кавалеристов словно и за людей не считает. Тягостна с ним беседа, не улыбается, не шутит, заинтересованности не проявляет. Здесь, в Белой крепости, к такому не привыкли, здесь все открыты и искренни, все друг другу приятели. А еще больше она не привыкла, чтобы к ней равнодушно относились. Бывали те, кто терпеть ее не мог с первого взгляда, бывали те, кто шарахался от ее кавалерийской прямоты, но больше было тех, кто смотрел на нее с симпатией, с восхищением.
Дэнну вспомнить только, мальчика своего. И взгляд его жаркий из-под ресниц, и руки жадные по всему телу, и шепот: "Богиня!"
Лэйтис вздрагивает от нахлынувших воспоминаний и не смотрит больше на капитана Тинвейду. Заканчивает разговор, прощается и уходит. "Черт с тобой, золотая рыбка!" Какой смысл терять время здесь, когда дома ждет Дэнна? Вот и свеча горит на подоконнике. Презрев дверь, она впрыгивает из сада в спальню и сразу же набрасывается на него, сонного, полуодетого, растрепанного.
И почему все-таки потом, после всего, когда она уже засыпает, уткнувшись лбом в изгиб плеча под белокурыми волосами, перед глазами на мгновение встают кольца кудрей темных, и бахрома ресниц, и нижняя губа оттопыренная?
Хорош, собака. И не только потому, что неприступен.
Когда сталкиваются друг с другом на плацу, она кивает сумрачно и проходит мимо. На советах перестает изощряться в остроумии. Да и вообще посматривать в его сторону перестает. Нет, не заводится Лэйтис на неприступных.
А потом учения летние, и становится совсем не до капитана Тинвейды. Упахивается она так, что сама по вечерам не может снять панцирь, ей помогает Дэнна. И разминает ей каменные плечи, его Ньярра научил делать массаж. Памятник лейтенанту надо поставить.
Как-то раз, после двадцать третьего учебного поединка, последнего в этот день, обнаруживается, что рядом Тинвейда, такой же замученный и потный, и у нее вдруг срывается:
- Пиво, капитан. Нас спасет только пиво.
Он кивает серьезно.
- Пошли.
И они пьют на галерее, сидя на перилах и постукивая коваными сапогами по камням. Еще обнаруживается в этот день, что у него есть чувство юмора, и шутит он вполне на уровне, почти так же непристойно, как принято в Селхире. Да и вообще - общение вдруг становится приятным. Похоже, ледяной красавец пообвык и расслабился. Они взглядывают друг на друга поверх кувшинов, говорят двусмысленности, и Лэйтис заливается смехом. Любит она мужчин, которые заставляют ее смеяться.
И уже "ты", "Тьерри" и "Лэйтис" - не сговариваясь.
Дальше странно все пошло - то ли перемирие, то ли дружба, но уж точно не роман. После рейда, после тренировок пьют вместе - то вдвоем, то в компании. На советах подкалывают друг друга, острят - но беззлобно. И встречаются почти каждый день. Офицеры перемигиваются, дразнят Лэйтис, она отшучивается: "Не со всеми же мне спать, с кем я пью!" А мысли-то не удержишь. Мысленно уже раздела и облапала всего, но дальше как-то и в мыслях не заходит - он так себя ведет, будто вовсе об этом и не думает. Может, женщин не любит? Так он и с мужчинами такой. Еще ни с кем не спал капитан Тинвейда в Белой крепости, Лэйтис знает это доподлинно. Разве что в городе кого подцепил. И с чего ему мужчин любить, такой не задержался бы на илмаэрской границе. До сих пор в Илмаэре мужскую любовь не жалуют, хоть уже лет тридцать как отменили закон против мужеложства. А спросить его прямо язык не поворачивается - подумает еще, что она себя ему предлагает. Тьфу, было бы кому, тварь чванливая!
Как-то засиделись у нее, далеко заполночь, Дэнна, отчаявшись ее дождаться, спит уже давно, а они откупоривают вторую бутылку бренди. Лэйтис жарко, и гостю ее тоже. Он раскраснелся, откинулся на спинку стула, ноги вытянул, расстегнул куртку почти до пупа. Она отводит глаза, чувствуя, что сейчас искрить начнет. Половина свечей уже погасла, в комнате полутьма, за окнами тихо и темно, только занавески шевелятся от ночного ветерка. Что за ситуация - оба молодые, здоровые, пьяные порядком, и смотрят друг на друга благосклонно, а вот поди ж ты… Дал бы он ей повод, улыбнулся похабно, в глаза посмотрел, колена коснулся - она бы сама все сделала. Уже бы смели посуду и ласкались прямо на столе. Но в нем нет и намека на желание. А скрывать - какой смысл? Видно, кровь холодная, темперамент вялый…
Так и уходит она в эту ночь в спальню, а для него бросает покрывало и пару шкур на пол. Утром забавно наблюдать за Дэнной - он подозрительно на них косится, но успокаивается, заметив, что капитан Тинвейда даже на расстояние вытянутой руки к ней не подходит.
- Тьерри, не говори никому, что мы не трахались. Репутацию мою погубишь. Ни одна собака меня больше не назовет Хазарат.
- Мне все равно не поверят. Что с тобой ночь провел и даже штанов не расстегнул.
- Уж лучше бы расстегнул. Смотри, какой мальчик без меня вчера спать лег.
- Извини, не оценю. Мальчики меня как-то…
- А девочки?
- И девочки тоже. Женщин предпочитаю. Умных.
- Только такие тебе дают, - хихикает Лэйтис.
Он ничуть не смущается.
- Вроде бы так.
- Ну, это не к нам, мы тут университетов не кончали.
А он Военную академию закончил, Лэйтис в его бумагах прочитала. А не прочитала бы, так он сам пару раз успел упомянуть, как бы невзначай. Был бы столичный идиот, кидающий пальцы почем зря - не так обидно. А Тьерри Тинвейда и правда хорош. Невыносимо видеть, как он ее ни в грош не ставит. Разве что как собеседницу уважает.
Что ж, никто в Селхире не удостоится чести переспать с капитаном Тинвейдой?
Так она и спросила, когда он позвал ее к себе на розовое крепкое эскобарское, которого бутылка стоит, как бочка пива. Она же Лэйтис Лизандер, у нее что на уме, то и на языке.
- Ну почему же, - и даже глазом не моргнул, не запнулся.
- Пять тысяч гарнизон, и ты за два месяца никого подходящего не нашел? А не слишком ли ты привередлив, капитан? А может, ты просто холодный? Или бессильный? Или обет целомудрия принес?
Он пожимает плечами невозмутимо. Лэйтис залпом допивает вино, со стуком ставит бокал.
- Мы с тобой тут одни, и у меня штаны в обтяжку, а под рубашкой соски видны. Неужто я тебя не волную?
- Волнуешь, - все с тем же серьезным видом, будто она о погоде спросила.
- А может, нам наконец трахнуться, чтобы искрить перестали, и вся крепость вздохнет спокойно?
- Неплохая идея.