Теперь она хохочет, так что слезы брызжут из глаз. Отличная шутка! Каждая собака в Белой крепости знает, что Кано Кунедда, пьяница и ловелас, никогда не станет ее командиром. Ему и капитана-то дали со скрипом, исключительно за доблесть, проявленную в битве у Змеиного ручья. Каковая доблесть заключалась в том, что он чуть не угробил свою сотню, кинув ее без приказа на превосходящие силы противника. Если бы Кунедда потерпел поражение и остался жив, его бы отдали под трибунал. А так он спас остатки подразделения капитана Савары, которое энкины искрошили в капусту вместе с самим капитаном и двумя его лейтенантами. Лэйтис Лизандер - тогда еще лейтенант - тоже была в этой бойне. И лежать бы ей под копытами степняцких коней, если бы не Кунедда.
- Мой мальчишка не про тебя, дорогуша.
- Не поонял! - тянет он с притворной обидой в голосе. - Тинвейде, который тут без году неделя, можно, а мне, старому другу, нельзя! Просто свинство с твоей стороны, леди-капитан!
При упоминании Тинвейды она мрачнеет. Кажется, пришла пора поговорить с любовничком по душам.
Гнев бьется и гудит в ней, как язык колокола, когда она проходит по плацу. Дьявольское пламя, так вот зачем ему все эти книжки по военной истории! Ублюдок начал готовиться месяц назад, а то и больше! И в стрельбе тренировался для этого. Может, его заодно раскладкой экзаменов в генштабе снабдили? И ведь ни разу не намекнул, сука…
Вот она у знакомой двери. Входит без стука, отпинывает попавшийся по дороге стул и нависает над сидящим капитаном, упираясь обеими руками в столешницу.
- И давно ты знаешь? - неестественно спокойным голосом. Таким она отправляла на порку заснувшего в патруле новобранца.
- Знаю что? - переспрашивает он невозмутимо и подносит чашку кофе к губам.
Но отпить не успевает - чашка, расплескивая свое содержимое, летит в угол.
- Кто тебе из генштаба донесения шлет, шурин твой или бывший хахаль какой-нибудь? А может, ты еще тогда знал, когда к нам перевелся? Полковником захотел стать, ну-ну. Знаешь, как это называется по-простому? Сраный блат это называется, вот как!
- Лэй, не кипятись, - говорит он сухо.
Но в глаза не смотрит, и это бесит ее больше всего.
- Я с тобой трахаюсь черт знает сколько времени, другом тебя считаю, а ты молчал, как степняк на допросе! Да кто тебе станет доверять после такого? Мы братья тебе, а не враги в войне за карьеру!
- Ты принимаешь все слишком близко к сердцу.
- Да, принимаю! Мне, слава богу, не все равно, кто станет командиром Белой крепости! Плевать, если не я, но человек должен быть достойный!
Капитан Тинвейда хмурится.
- Я всего лишь лучше информирован. Ты это считаешь бесчестным? Напротив, для командира лишний плюс. А экзамен я буду держать так же, как и все остальные.
- Только ты готовиться к нему начал на месяц раньше остальных!
- Иди к черту, леди-капитан! - не выдерживает он. - Это что, зависть или оскорбленная гордость? Боишься, что я тебя обскачу на экзамене? Так пойди забери заявку и не мучайся!
- А теперь послушай, что я тебе скажу. Если ты все-таки сделаешься командиром, я ни минуты здесь не останусь. Свалю хоть в логово демонов, только подальше отсюда. Туда, где командирский патент получают честно! И Дэнну с собой прихвачу. Попробуй тогда, найди, кто тебе даст во всей крепости, кисама! - от избытка чувств она уже и ругается по-степному.
Он отворачивается, но она успевает заметить, как дернулась щека и застыл взгляд серых глаз. Не дождавшись ответа, он смачно плюет на пол и выходит стремительным шагом.
Легче, конечно, не стало. Но хоть напряжение сбросила, и то хорошо.
Увидев ее лицо, Дэнна пугается.
- Заявку не приняли?
Она молча хватает его в охапку и тащит в спальню. Ах, какой же понятливый у нее мальчик. Не отбивается, не задает вопросов - без слова позволяет разложить себя на кровати. И только тогда, словно спохватившись, упирается ей ладонями в грудь. Ради удовольствия почувствовать ее стальную хватку на своих запястьях, ее властный поцелуй, грубые ласки. Она возбуждается так, что в глазах темнеет, и ярость уступает место вожделению. Скинув одежду, Лэйтис берет своего мальчика лицом к лицу, не отрываясь от его стонущего рта, сжимая его бока коленями, стискивая тонкие запястья железными пальцами. И только тогда становится легче. Волной наслаждения смывает горечь, злость и обиду. И остатки влечения к капитану Тинвейде.
- Кровь, - сообщает она задумчиво и слизывает алую полоску с губ Дэнны. - Твоя или моя?
- Моя, - вздыхает он, касаясь кончиками пальцев саднящей губы. - Хазарат чертова. Дашь медаль, за ранение на королевской службе?
- Шоколадную, - рассеянно говорит Лэйтис и тянется за одеждой. Ее мысли уже далеко от лежащего рядом Дэнны. - Черт, завтра экзамен, а я еще "Искусство войны" не открывала. Свари-ка мне кофе, зайка. С корицей и кардамоном.
- Госпожа, вам кофе в постель или в чашку? - ехидствует он, и Лэйтис наконец улыбается.
По старинной традиции, конкурс на замещение должности командира Белой крепости начинается с письменного экзамена по военной истории. Кандидатов четверо: полковник Эспада ("штабная крыса из столицы"), капитан Тинвейда, леди-капитан Лизандер и капитан Кунедда. Однако всем в Белой крепости очевидно, что настоящая борьба развернется между двумя из них.
Окна учебной залы, где проходит экзамен, плотно закрыты, чтобы ни один звук не долетал ни внутрь, ни наружу. Зрители, впрочем, все равно облепили подоконники, переговариваясь шепотом. Дэнна не сводит глаз с Лэйтис. Зеленый с серебряным шитьем парадный мундир, собственноручно отглаженный оруженосцем, сидит на леди-капитан, как влитой. Она хороша до безобразия, и Дэнна с восторгом представляет на ее плечах полковничьи эполеты. Перо ее буквально летает по бумаге, и губы трогает довольная улыбка. В этот момент Лэйтис благословляет полковника Гаэрри и его занудные лекции по военной истории. И подругу, приславшую ей собрание сочинений Нэвис Новартис, непревзойденного криданского историка.
Потом комиссия, объявляя результаты, скажет, что леди-капитан Лизандер не показала столь же обширных и точных теоретических знаний, как полковник Эспада и капитан Тинвейда; но, с другой стороны, ответы ее отличались глубиной и выразительностью, она продемонстрировала яркость изложения и самостоятельность в суждениях, что и было отмечено высоким баллом.
Экзамен продолжается пять часов, и даже самые терпеливые зрители не выдерживают, разбредаются по своим делам. Уходит и Дэнна, погруженный в сладостные мечты о том, как все его друзья в Селхире умрут от зависти, узнав, что он стал оруженосцем командира крепости. И тут, наконец, до него доходит очевидная вещь: Лэйтис и Тьерри теперь соперники, и вряд ли это положительно скажется на их отношениях. А он еще удивлялся, что перед экзаменом она дружески болтала с Кунеддой, с которым в последнее время была на ножах, а в сторону капитана Тинвейды даже не взглянула. Грустно, да. Пожалуй, этот кризис будет посерьезнее любовного треугольника. И минетом в темной комнате его не разрешишь…
Дэнна идет на кухню и упрашивает повара приготовить яблочный пирог, который так любит Лэйтис. Надо же чем-то порадовать свою госпожу. Расчет его верен: за ужином леди-капитан приходит в самое благодушное настроение, кормит его кусочками пирога с рук и вслух сетует, почему в конкурс не включают экзамен по стратегии и тактике совращения красивых блондинов.
- Я тебе надоел? - притворно пугается Дэнна.
- Зайка, ты был бы моим спарринг-партнером! - смеется она.
- Так нечестно! Тебе бы даже стараться не пришлось.
У нее дергается уголок рта, и она переводит разговор на другое.
Экзамен по стратегии и тактике сдается устно. Лэйтис возвращается с него злая, как голодный демон. Оказывается, сцепилась с одним из членов комиссии по поводу оптимальной организации подвоза боеприпасов и продовольствия. И так сцепилась, что чуть до оскорблений не дошло. Говорили, за дубовыми дверями было слышно, как она стучит кулаком по столу и орет: "Знаете, что такое ползать ночью по трупам и собирать стрелы и копья? А что такое корешки степные жевать, знаете?" Потому что всего этого капитан Лизандер, тогда еще лейтенант, хлебнула довольно во время войны, которую историки окрестили "Степным переделом", а между собой называют не иначе, как "Степной беспредел".
Потом выяснится, что именно этот член комиссии, офицер из штаба криданского главнокомандующего Брано Борэссы и будущий его заместитель, поставит ей высший балл и будет рекомендовать к должности.
Третий день конкурса - конные состязания, стрельба, метание копья. Тут показывает класс Кано Кунедда, он не только лучший фехтовальщик, но и лучший наездник гарнизона. Но остальные немногим ему уступают. Иначе в кавалерии делать нечего. Зато уже разошелся слух, будто письменный экзамен разгильдяю Кунедде засчитали со скрипом, и то исключительно за красивые глаза.
Глаза у капитана Кунедды действительно красивые, пронзительно-голубые, как горный ледник.
Негоже подозревать в пристрастности королевскую комиссию, но пошляки-лейтенанты с удовольствием обсуждают, что не иначе капитана Кунедду пригласили приватно обсудить результаты письменного экзамена. В интимной обстановке. И не иначе доблестному капитану пришлось подставить задницу, чего он, по слухам, никогда не делает.
Ньярра, исполняющий на время экзамена обязанности Лэйтис, дает подзатыльник ближайшему пошляку, и увлекательный разговор обрывается.
Из примечательного - чуть было не подвергся дисквалификации полковник Эспада. В тот момент, когда он готовился перепрыгнуть через ров с барьером, какой-то шутник из толпы зрителей очень похоже воспроизвел боевой клич энкинов. Бедная лошадь полковника взвилась на дыбы, едва не сбросив седока, а потом начисто отказалась брать препятствие. Члены комиссии многозначительно переглянулись. Неудачу полковника списали на внешние помехи, разрешили ему сменить лошадь и пройти полосу препятствий заново, однако всем присутствующим было ясно, что селхирским кавалеристам он больше не соперник. Впрочем, полковник не слишком расстраивался. Сам он не горел особым желанием сменить уютный кабинет в столице на пост командира приграничной крепости. В Селхир его отправил своим приказом главнокомандующий, чтобы соблюсти правила конкурса, не допускающие участия кандидатов только одного звания или полка.
А на следующий день начинается экзамен по боевому искусству. Он проводится за закрытыми дверями, чтобы исключить пресловутые внешние помехи. Слышен только звон мечей, и время от времени измотанные, потные участники выходят, чтобы плеснуть в лицо холодной воды и принять из рук оруженосца кружку разбавленного вина. У Лэйтис лицо мрачнее тучи, на челюсти синяк - надо полагать, от латной рукавицы, по шее бежит кровавый ручеек, пятная стеганую куртку под доспехом.
- Ну как там? - тихо спрашивает Дэнна.
- Жарко, - угрюмо бросает она. - Очень жарко.
К вечеру у нее прибавляется синяков, и костяшки пальцев правой руки разбиты до крови. Дэнна перевязывает ее, стоя на коленях у кресла, пока она хлещет вино, мрачно бормоча:
- Баба, чертова баба! Правы были наши предки, что не допускали женщин до войны и власти…
И вдруг как швырнет кубок в стену.
- Дьявольское пламя, как мне с ним драться, если у Змеиного ручья он меня щитом прикрывал и рану мне плащом своим зажимал, пока подкрепление не подошло? Как мне с ним драться, если я все это вижу перед глазами, и меч опускается?
Дэнна понимает, про кого идет речь. Про капитана Кунедду, вестимо.
- Он же лучший меч Селхира, - осмеливается он сказать.
Лэйтис смотрит на него с горечью.
- Вот я и говорю, чертова баба. Хладнокровия ни на грош. Комиссия на технику смотрит, а не на результат. А этот-то, высокомерный ублюдок, в настоящем бою я б его по уши в землю вбила! Ведь прием, которым он у меня меч выбил, я же ему и показала!
И снова Дэнна понимает, о ком речь. Значит, капитан Тинвейда из "Тьерри" снова стал "высокомерным ублюдком". Комментарии, как говорится, излишни.
Сердце тоскливо сжимается. Неужели в прошлом веселые вечера и жаркие ночи втроем?
Он отгоняет воспоминания и возвращается мыслями к Лэйтис.
Леди-капитан к себе несправедлива. Проиграла она только классические поединки: с щитом и копьем, с щитом и мечом, с щитом и булавой, - и то не все подряд. Зато поединки с оружием по выбору выиграла все. Против ее двух мечей и бешеного напора не устоял ни один из противников. С Кунеддой, правда, вышла ничья, и потом он похвалялся, будто бы подыграл леди-капитан. Кто его знает, мог и подыграть. Все равно было ясно, что по очкам он уступает остальным кандидатам.
Последний экзамен - маневры. Пять сотен кавалеристов выезжают в степь походным порядком, то есть без обоза и обслуги. Леди-капитан берет с собой Дэнну, и вот тогда он понимает, что такое доля оруженосца на войне. Ему приходится всюду ее сопровождать, держа боевой штандарт, запасные копья и щит, и после целого дня в седле он едва не валится с коня от усталости. И добро бы что-нибудь интересное произошло, например, бой учебный. Нет, Лэйтис распечатывает свиток с указаниями комиссии, выстраивает кавалеристов в боевой порядок и отправляет в марш-бросок в указанное место. Там снова строит в нужном порядке и ждет комиссию. Дэнне, конечно, невдомек, насколько это трудное искусство - управлять конницей на марше и разворачивать с ходу в позицию. Приезжает комиссия, и тогда кавалеристы под командованием леди-капитан Лизандер демонстрируют атаку и отход на заранее подготовленные рубежи. Лагерь разбивают уже в темноте, разжигают костры, разогревают взятые из крепости припасы. И никакого тебе сытного супа из полевой кухни, одно вяленое мясо и сыр… Сжалившись над измученным Дэнной, Ньярра помогает ему поставить палатку леди-капитан. Сама она, скинув доспехи, уходит разбирать маневры с лейтенантами. Дэнна даже не просыпается, когда она под утро влезает к нему под медвежью шкуру и обнимает замерзшими руками. Поздняя осень в степи холодна, на пожухлую траву утром ложится иней, и солнце встает над горизонтом маленькое, негреющее.
На следующий день она ездит с комиссией, пока маневрами командует Кунедда. А Дэнну приставляет к Ньярре. Посмотрев на его посиневшие от холода губы, Ньярра отправляет его с донесением к патрулю. Начальник патруля, веселая леди-лейтенант из подразделения капитана Кунедды, давится от смеха, прочтя послание. В особо секретном донесении, после стандартного текста, приписка: "Спорю на что угодно, что у вас в заначке есть бренди. Налейте оруженосцу стаканчик и положите поспать часа на три", - и крупно, с двойным подчеркиванием: "Одного!"
Так что на исходе дня Дэнна уже сам ставит палатку и не валится в постель, а садится полировать капитанские доспехи. По совету оруженосца Кунедды он набрал в котелок углей, и теперь в палатке тепло. От костров доносятся разговоры и смех, кавалеристы пьют контрабандой пронесенное бренди, празднуя несомненный успех своих любимых капитанов. Оба любимых капитана смотрят сквозь пальцы на распитие запрещенного на маневрах крепкого алкоголя и предаются тому же греху из фляжек в рукаве.
Когда Лэйтис вваливается в палатку, она уже изрядно хмельна, и сопровождающий ее Кунедда не лучше. Они горячо обсуждают маневры, смеются, хлопают друг друга по плечам. А потом Кунедда как бы между делом обнимает Дэнну за талию. А леди-капитан подсаживается ближе и целует своего оруженосца, расстегивая на нем куртку.
Дэнна и сам нетрезв; конечно, не от бренди, налитого в патруле, - от мороза, от усталости, от возбуждения. В первый момент он еще чувствует какую-то стыдную растерянность. Но руки их так умелы, так настойчивы, что сопротивляться нет ни сил, ни желания. Уже полураздетый, он решается на скромный протест и шепчет:
- Я как-то больше привык к капитану Тинвейде…
- Забудь, - она скалится. - С Тинвейдой покончено. Пусть сам с собой трахается.
- Но…
Она стаскивает с него штаны и затыкает ему рот своими губами. Красавец Кунедда целует его в шею и в плечи, гладит в паху, и Дэнна покорно позволяет поставить себя на колени. Кунедда дает ему в рот, а попка Дэнны предоставлена в полное распоряжение Лэйтис. Сильные пальцы ласкают и растягивают Дэнну изнутри, пока он сосет крепкий, гладкий член секс-символа Белой крепости. Его партнеры меняются местами, Лэйтис пригибает его голову к своему паху, и он жадно лижет ее, дышит ею, пока Кунедда берет его сзади, медленно и плавно, и его роскошная блондинистая грива щекочет ему спину.
Лежа в объятиях капитана Кунедды, головой на высокой груди леди-капитан Лизандер, Дэнна никак не может заснуть. Чувство неловкости никуда не делось. Кано Кунедда, конечно, красив, как демон в дневном воплощении, но все-таки они с Дэнной друг другу чужие. Ему все равно, с кем трахаться, это каждая собака в Белой крепости знает. И Лэйтис ложиться с ним вроде как брезгует, хотя про них говорят, что они часто меняются партнерами. Или делят, вот как Дэнну. Она даже его согласия не спросила. Просто подложила под своего приятеля, и все.
Он одевается и идет ночевать в палатку Ньярры. Тот, как всегда, спит один.
Лэйтис он потом соврет, будто вышел по нужде и в темноте заблудился. Она, кажется, поверит.
Комиссия подводит итоги целый день. Лазутчики доносят, что в кабинете полковника спорят и ссорятся, бадьями хлещут кофе с бренди, гоняют ординарцев в архив за картами и донесениями пяти-шестилетней давности, словно задавшись целью восстановить в мельчайших подробностях военную карьеру леди Лизандер и кавалера Кунедды. Шуршат документы и свитки, королевский аудитор - леди в черном, с худым востроносым лицом, - щелкает костяшками счетов, суммируя баллы. Через щель неплотно закрытой двери долетают обрывки фраз: "…При всем моем уважении, полковник… степные обычаи… дикие кочевники… мужской авторитет… престиж Криды…" - и перекрывающий их зычный голос полковника Гаэрри: "При всем моем уважении, диким кочевникам на престиж Криды насрать! А вот на что им не насрать, так это на военные заслуги. Если кто их в бою поимел, уважать будут без различия пола и возраста. Эутанги ей своих накрашенных пацанов шлют, как мужику. Эссанти сажают у своего костра, не брезгуют. Вот вам престиж Криды! А этот, академик хр-ренов, знаток теории, за меч схватился, когда его степняк за задницу ущипнул!" Ординарцы прыскают со смеху. Полковник выглядывает в коридор, с бешеными глазами цедит: "Выпор-рю!" - и хлопает дверью. Больше не слышно ничего.
Точно, был такой случай с капитаном Тинвейдой. Насилу тогда скандал замяли. Степняк уже глаза сузил и за столовым ножом потянулся, потому как оружия при нем не было, по правилам Белой крепости. Спас положение Кунедда. Взялся за капитаново запястье да и выкрутил чуток, чтобы в чувство привести. Отодвинул его плечом и говорит степняку: "Это мой парень. Выйдем, поговорим?" Тинвейда, говорят, аж побелел от злости. А этим что, вышли, поговорили. В ближайший чуланчик. Слов, правда, слышно не было, а вот стоны - было, и очень хорошо. Степняк вернулся довольный, про инцидент больше не вспоминал. Зато капитан Тинвейда с тех пор Кунедду сильно недолюбливал. "Не, это Кунедда его недолюбливает. Каждую ночь!" - комментировали полковые остряки…