На всех балконах, балкончиках и террасах что-нибудь по-весеннему расцветало. Кроме моей террасы. Я вспомнила о "своей" фотографии в Шелгваукане среди тропической растительности и подумала, что могла бы запросто выращивать нечто подобное на просторах своей террасы, но почему-то категорически не испытываю потребности в земледелии. Попутно пришла мысль: а не полюбоваться ли мне еще разок на фотошопное творение Марты? Удивительно, до чего ловко у нее получается.
Я вернулась к компьютеру, вошла на сайт Марты, открыла свою страничку и вовсе не удивилась, что за это время там возникли две "мои" фотки - на борту шикарной яхты в обнимку с импозантным мужчиной, и в цветущем саду я сижу за столом с двумя девочками-девушками, - а еще новое сообщение Даниеля: "Спокойной ночи, любимая! Целую тысячу раз"!
Глава 8, в которой она смотрела в зеркало
"Платье из лионского шелка, от лучшего парижского портного, кружева, сработанные мастерицами Валансона, старинное бриллиантовое колье и диадема с сапфирами - бабушкино наследство, добытое предком в крестовом походе, - с дюжину перстней на всех пальцах и газовая, шитая золотом фата, фижмы и новехонький атласный корсет - ужасно тугой и неудобный, маленькие туфельки без пятки на высоченном точеном красном каблуке…
Все это она привезла с собой, и утром ее одевали служанки, она трепетала от предвкушения счастливейшего дня своей жизни. Потом сам король повел ее к алтарю старой деревенской церкви приютившего армию здешнего поместья. Король - это, конечно, высокая честь, но как счастлив был бы сегодня ее отец, боевой генерал, доживи он до этого дня…
Она почувствовала приближение слез, и в неверном свете свечей по сторонам зеркала увидела, как стали увлажняться глаза ее отражения. Но она запретила себе плакать, пусть даже это слезы долгожданного счастья. Служанки, которые сейчас раздевают ее перед первой брачной ночью, не должны видеть ее слез. Они не поймут, как можно плакать от счастья, став женой человека, который может погибнуть в завтрашней битве. После венчания она больше не видела Анри - он был занят на службе. А сейчас он сидит в соседней комнате и ждет, когда ее подготовят к первой брачной ночи. Вот почему она не догадалась позвать служанок раньше? Анри был бы уже с ней!
- Нельзя ли попроворнее?
Она поторопила служанок и подумала: до чего же долго эти деревенские девчонки возятся с ее корсетом, неужели они не понимают, что у нее и так не много времени, чтобы обязательно в эту же ночь зачать сына? Но она совершенно не представляет себе, как это сделать и тем более - что нужно, чтобы это точно произошло. Хоть бы Анри знал! Единственное, что ей известно наверняка, - для этого они оба должны быть голыми, как Адам и Ева…
- Довольно! - нетерпеливо сказала она, когда на ней наконец осталась только сорочка и украшения. - Дальше я разденусь сама. Уходите! Передайте герцогу, что супруга готова его принять! - Она громко это выкрикнула, надеясь, что он услышит и войдет сам. Она больше не могла ждать.
- Простите, госпожа… - Одна из служанок присела в реверансе и зашептала, пряча глаза: - Мы должны надеть на вас ночную рубашку и пеньюар, это же свадебный подарок короля. Без одежды спят только простолюдинки. Нас накажут, если…
Юная герцогиня вздрогнула: часы на камине начали гулко отбивать полночь…"
Я тоже почему-то вздрогнула и машинально посмотрела в угол экрана на часы. Второй час! А в три я должна ввести своего драгоценного в кабинет стоматолога. И в отличие от героини Надин Мориньяк мне-то нужно как раз одеться! И служанок у меня тоже нет. Я помчалась в ванную.
Глава 9, в которой два часа
Я притормозила напротив фирмы мужа, вытащила мобильник и собралась ему звонить, но он сам вышел из дверей, помахал мне рукой и быстро побежал вниз по ступеням.
- Редкостная пунктуальность, - сказала я, когда он открыл дверцу.
- Ага, сам на себя удивляюсь. Привет! - Он уселся. - Отлично выглядишь, тоже на редкость! - И вдруг обнял меня, развернул к себе и крепко поцеловал в губы.
Потом отстранился и несколько секунд внимательно смотрел в глаза, не выпуская из объятий. Наконец улыбнулся и ровно сел в своем кресле.
- Что это с тобой? - спросила я, переведя дыхание. - Или надеешься, что я отменю визит к стоматологу?
- Вовсе нет. Что я, по-твоему, не имею права поцеловать свою любимую жену? Ну, поехали!
- Подожди. Как ты сказал? Какую жену?
- Любимую. А что? Разве не так?
Я покосилась на него, хмыкнула и тронула с места машину.
- Как-то я сомневаюсь насчет твоей любви, Даниель. По-моему, ты явно что-то задумал и хочешь застать меня врасплох. - Я услышала, как он засопел, но не посмотрела на него. - Ладно, дорогой. Проехали.
- А-а-а!.. - протянул он. - Дорогой все-таки! И то ладно.
- А хочется быть любимым?
- Естественная потребность любого человека.
Тут уж я не вытерпела и взглянула на него.
- Если подходить к данной проблеме объекта социума в симультанно-культурологическом аспекте, как, пожалуй, сформулировал бы твой брат?
И вдруг мы оба засмеялись. Мы просто помирали от смеха! Я видела, что у него даже пот выступил на лбу.
Неожиданно Даниель хлопнул меня по колену:
- Осторожнее! Красный свет!
Я успела вовремя затормозить. Не смотрела на него, но чувствовала, что он не убирает с моего бедра свою руку. Зажегся зеленый, мы поехали, и только тогда я сказала:
- Ну чего ты? Хочешь погладить? Погладь.
- А тебе приятно, когда я тебя так глажу?
- В социокультурологическом аспекте?
Мы опять зафыркали, но это вовсе не мешало ему наглаживать мое колено и все глубже забираться пальцами между моими ногами.
- Даниель, может быть, уже достаточно? Я все-таки за рулем, а ты меня отвлекаешь.
- Так давай я поведу. И я не стану возражать, если ты будешь отвлекать меня аналогичным образом.
- Ну хватит! - Я резко убрала от себя его руку. - Нам осталось два квартала. По-моему, ты забыл, куда мы едем.
- Забыл бы, когда бы ты не напоминала. - Его рука опять нахально ввернулась между моих ног. - Вот зачем ты надела брюки? Была бы в юбке, ничего не отвлекало бы, а наоборот!
У меня перехватило дыхание и сами собой закрывались глаза: его пальцы через мои брюки мерно трогали и теребили мой клитор… Но я выдохнула и заорала:
- Прекрати! Иначе мы врежемся! Идиот! Мы в центре города! Хватит! Ты же знаешь, это мое самое… самое…
- Я знаю. Я знаю все твои места. Я же твой муж. Расслабься. Сосредоточься на дороге. Не думай ни о чем другом. Я хочу, чтобы ты кончила. Я же чувствую, что ты уже близко.
В ответ я могла только простонать. Все было действительно так, как он говорил. Моих сил хватило только на то, чтобы, вцепившись в руль, с открытыми глазами дотянуть до светофора и остановиться.
На светофоре я кончила и разрыдалась.
- Идиот! А если бы я выпустила руль? Мы же на средней полосе бульвара Батиньоль! Представляешь, какая бы была грандиозная авария? Люди могли погибнуть лишь из-за того…
Он резко притянул к себе мою голову и поцеловал в губы.
- Из-за того, что моя жена кончила! - Слизнул слезы с моих щек и добавил, показывая рукой за окна машины: - Разве запрещено, чтобы любимая жена кончала на средней полосе бульвара Батиньоль? Ты сама-то подумай, разве это запрещено?
- Прекрати… Все же на нас смотрят… Все видели…
- Ну и что? Они ведь завидуют. Хочешь, я сейчас выйду и всем скажу: моя жена только что кончила. Я ее безумно люблю!
Тут наконец зажегся зеленый свет. Весь мой организм ходил ходуном. Я в диком напряжении вела машину и не разговаривала с ним до самой клиники.
Глава 10, в которой Марта рассмеялась
- Думаешь, не зажгись вовремя зеленый, он бы вышел и объявил всем о своей любви?
- Не знаю, Марта, даже думать об этом не хочу. Я так перепсиховала, я готова была его убить.
- А ты действительно тогда кончила?
- Ну да, в этом-то весь и ужас…
- Почему ужас? Это же потрясающее приключение: вести машину и испытывать оргазм!
Я вздохнула.
- Вот-вот. Именно об этом он мне нашептывал, когда мы сидели в приемной. Мы же заявились на сорок минут раньше назначенного времени, я ведь думала, что мне придется его ждать, пока он там освободится в своем офисе, а он сам поджидал меня на входе. Представляешь, он мне нашептывает, да еще руки целует! А там народу в приемной полно. Все же смотрят, одна бабулька даже начала мне подмигивать… Я была уже готова плюнуть на эту затею с его зубами и уйти, но по счастью не явился пациент на четырнадцать тридцать, и врачиха оказалась такая интересная, в восточном стиле, эдакая царевна Будур. Ну он и приободрился, глаз вспыхнул, говорит ей…
- А на деле-то эта царевна Будур как? - перебила Марта. - Сняла ему мост?
- Да что ты! Нашла еще несколько больных зубов. Надо сначала их пролечить и уж только потом решать насчет протезирования, и вообще, советует ставить импланты. Ты же знаешь этих врачей, только попадись им в руки - сто болезней обнаружат, лишь бы деньги тянуть.
- И ничего не сделала?!
- Почему же. Снимок. И расковыряла один из коренных внизу. Нерв удаляла.
- Ну и как он это пережил?
- Ха! Ты еще спрашиваешь? На обратном пути к нему в офис еще действовала анестезия, и он почти не мог говорить. Но был страшно злой и одновременно - несчастный… Потом я приехала домой и еще даже не успела приготовить ужин, как он является с полным портфелем документов и еще в руках держит папки! Он в жизни не приносил работу домой. Свалил все это на диване в гостиной. "Из-за тебя, говорит, мне придется всю ночь сидеть, а сейчас я не в состоянии работать. Дай мне какое-нибудь обезболивающее, снотворное, что угодно! Я попробую поспать, может быть, полегче станет"…
- Ну и?
- Завалился спать. Пока я готовила, пришел Тьерри. Похихикал над папашиными бедами. Мы с ним поужинали. Он засел у себя в комнате за компьютер писать курсовую, а я в гостиной - редактировать Надин Мориньяк. Мне же теперь каждый день, похоже, придется возить его к царевне Будур, каждая минута для работы дорога.
- Он что, сам не может ездить?
- А смысл две машины гонять?
- Неужели ты действительно держишь его там за ручку?
- Да, представь себе. Он тоже всегда держал меня за руку, когда я рожала. Хотя просто патологически боится одного вида врачей!
- Странно для сотрудника фармацевтической компании… Ха! Но я, кажется, догадалась: твой Даниель слишком хорошо знает, из чего состоят лекарства! Ну и?
- В общем, я редактирую "Юную герцогиню", Тьерри пыхтит над курсовой…
- …А Даниель спит в этом скриптории. Что же дальше?
- Марта, может, хватит притворяться, что ты не читала нашу с ним вчерашнюю переписку?
- Нет. Конечно, я могла бы ее прочитать, зайдя под твоим ником и паролем, но тогда это означало бы, что Вивьен в Сети, и вызвало бы ненужные идеи у ее поклонника.
- Но ты же хозяйка сайта. Разве без ников и паролей ты сама не можешь все читать?
- Видишь ли, по этическим соображениям сайт устроен так, что сохраняется тайна частной переписки. Да, не могу.
- А твой программист?
- Теоретически может, но зачем его посвящать в наши с тобой секреты? Ладно, не отвлекайся. Что было дальше?
- Дело в том, что как только после ужина Тьерри ушел к себе и я осталась в гостиной наедине с компьютером, то первым делом я открыла твой сайт. Было около семи вечера, значит, в Ванкувере - около десяти утра. Слушай, что она ему написала!
"Дорогой мой далекий! Мне все еще до конца не верится, что я вновь тебя нашла, и я так боюсь тебя потерять. Мне приснился сегодня ужасный сон. Как будто ты ведешь открытую машину по совершенно пустому шоссе среди тоже пустынного пейзажа. Машина летит на бешеной скорости! Рядом с тобой сидит какая-то женщина в длинном шарфе. Концы шарфа красиво развеваются, как в старом фильме, и сначала я не вижу ее лица. Потом я узнаю в ней ту девчонку Аннет, с которой я видела тебя тогда в кафе. Но сейчас она намного красивее. Вы оба смеетесь и наслаждаетесь этой бешеной скоростью. А я не менее бешено тебя ревную… Затем эта Аннет начинает тебя обнимать и целовать. Ты даже себе представить не можешь, что чувствую я в этот момент! А тебе нравится, как она тебя целует, ты даже прикрываешь глаза от удовольствия. Она расстегивает "молнию" на твоих брюках и забирается туда рукой… Твоему удовольствию нет предела! Ты стонешь и рычишь от удовольствия… Вдруг шоссе обрывается перед пропастью, но ты этого не замечаешь. И в следующий миг машина уже летит в бездну. Я вижу ужас на ваших лицах, а затем происходит взрыв, от которого содрогается все ущелье - огромная вспышка, столб пламени и дыма…
Я проснулась с криком. Муж успокаивал меня, и в первый миг я даже приняла его за тебя и прошептала: "Как хорошо, что ты жив! А ей так и надо"… "Кому"? - спросил муж. Не обижайся, но я была в таком состоянии, что рассказала ему сон, правда, так, будто я видела не тебя, а его с какой-то женщиной…
Умоляю, береги себя! Поклянись, что ты не будешь превышать скорость! Не будешь за рулем целоваться! Больше всего на свете я боюсь тебя потерять. Я так хочу тебя видеть! Очень скоро - в конце месяца или в начале следующего я опять полечу в Европу, в скандинавские страны. Осло, Хельсинки, Стокгольм - это же совсем близко от Парижа! Мы ведь сможем увидеться? Я так мечтаю провести вместе с тобой хотя бы один уик-энд… Целую миллион раз! Береги себя!"
- Сильно! - отреагировала Марта.
- Еще бы! Представь себе, он сегодня утром перед уходом на работу заявляет: "Знаешь, надо поскорее завершать всю эту канитель с моими зубами. Из-за них совсем забыл тебе вчера сказать. В конце месяца у меня намечается командировка в Хельсинки. Или, может, отложить протезирование на то время, когда я уже вернусь"? - "Хочешь, чтобы твой мост выпал во время переговоров с финнами? Он и так у тебя едва держится, - говорю я. - Ты ведь давно уже не рискуешь яблоки им кусать, а вдруг там тебя угостят каким-нибудь местным твердым блюдом? Или в тамошней вяленой рыбе он у тебя застрянет"? Он рассмеялся, говорит: "Логично. Нельзя ударить лицом в грязь перед финнами". Он вообще утром выглядел очень жизнерадостным и довольным, хотя я не уверена, ложился ли он спать вообще. Утром, когда я встала, он уже сам готовил завтрак.
- Погоди-погоди, - остановила меня Марта. - Что-то я пропустила, хотя сразу поняла, что работу он притащил домой, чтобы был предлог посидеть ночью за компьютером.
- Конечно! В десятом часу он вышел из спальни, сказал, что боль утихла и он очень хочет есть. Мы пошли на кухню, я стала его кормить. Тьерри тоже спустился на запах. Ну и я перекусила вместе с ними. Потом Даниель и говорит: "Идите занимайтесь своими делами. Я сам уберу со стола и тут поработаю, чтобы никому не мешать".
- А у него что, нет своего кабинета? - удивилась Марта.
- Нет, конечно. А зачем? У него на фирме прекрасный офис. Говорю же, он никогда в жизни не брал работу домой.
Марта захихикала.
- Какая прелесть! Выходит, он с кухни на моем сайте общался с Вивьен, которая сидела за компьютером в гостиной!
Я тоже засмеялась.
- Нет, к сожалению, хотя я очень рассчитывала. Дело в том, что в его портфеле ноутбука не оказалось - ну забыл положить, когда набивал его папками. Нервное же состояние, да и плюс ко всему анестезия во рту.
- Но ведь все-таки как-то же прочитал ее послание, если утром собрался в Хельсинки?
- На моем компьютере! Тьерри отказался его за свой пускать, потому что действительно нужно было создать к утру курсовую. Но я-то не могла отказать, когда мужу и добытчику нужно срочно получить по почте новые прайсы и обзор состояния рынка. Поработать над всем этим и подготовиться к выступлению на утренней планерке. Он расположился за моим столом в гостиной. Я гладила на кухне. А потом легла спать.
- С ума сойти! - помолчав, сказала Марта и хмыкнула.
- Смешно, конечно, - сказала я. - Только, наверное, я не должна смеяться. Он ведь любит эту Вивьен, а не меня. Ты только послушай, что он написал ей сегодня ночью. Несколько писем! И утром уже два пришло.
- А ты, я так понимаю, не ответила до сих пор?
- Кстати, Паскаль написал мне опять. Оказывается, мой вчерашний ответ до него не дошел, наверное, я забыла нажать на "отправить". И Русалка снова написала. Представляешь? Да так много! Всю свою биографию, про детей, про мужа. Я ей тоже кое-что написала из своей жизни в Ванкувере. И еще какая-то Лошадка предлагает участвовать в конкурсе кулинарных рецептов из овощей, но они должны быть в стихах…
- Жюстин! Не морочь мне голову! Ты ответила Даниелю или нет? Сейчас в Ванкувере три часа ночи!
- Нет… Я не знаю, что на это отвечать.
Глава 11, в которой я читаю послания Даниеля
"Далекая моя, единственная! Не волнуйся, я жив, у меня все-все хорошо! После встречи с тобой моя жизнь словно началась заново. Ты даже не представляешь, сколько значишь для меня. Все переменилось! Но еще острее стало мое одиночество. Когда всегда тебя не понимают все, к этому привыкаешь. Но вдруг появляется такой близкий и одновременно очень далекий (территориально) человек, и чувство одиночества тоже с новой силой берет за горло. К тому же мы оба, увы, несвободны. Но какое счастье, что ты прилетишь в Европу! Я даже представляю, как мы будем гулять среди фьордов и в каком-нибудь маленьком скандинавском домике рядом с камином будем любить друг друга… С каждой минутой я все отчетливее вспоминаю те наши единственные минуты любви в юности. Я помню ту неуютную квартирку, твою толстую соседку, тот диван с выпирающими пружинами… А ты помнишь тот день? Почему тогда ты не сказала, что ты - это ты? Все могло бы быть иначе. Целую тебя сто миллионов раз"!
Через полчаса он написал: