* * *
- Да, интересная история, ничего не скажешь. Мне лично все это не нравится.
- Сядь, Игорь, ради бога, не мельтеши. И без тебя ясно, что дело темное.
Ольга сидела бледная - не ожидала такого наплыва народа, рассчитывала только на одного Дашиного приятеля. И такого града вопросов тоже не ожидала. Хорошо, Андрей сегодня поехал к родителям и вернется поздно.
- Какой адрес там, еще раз напомните? - спросил голубоглазый и остроносый.
Ольга сказала.
- Это тридцать третье отделение. Нормальные ребята. Завтра все и выясню про наш трупик.
Ольгу передернуло. Мрачный мужик, огромный и широкоплечий, назвавшийся Банниковым, что-то неторопливо писал в блокноте и морщил лоб.
- Олечка, давайте еще раз. Вы пошли туда, чтобы вернуть мужа. Там поколдовали, и муж к вам вернулся. Это, конечно же, просто совпадение.
- Ничего это не совпадение, - пискнула Дашка.
- Пока будем считать это совпадением, - покосившись на нее, отрезал Банников. - Пошли дальше. Как к вам попали фотографии этой барышни и адрес? За мужем следили?
- Это в детективном агентстве узнали, - снова встряла Даша. - Очень быстро. За один день.
- Интересное дело, - протянул остроносый. - И много денег взяли?
- Триста долларов всего, - прошептала Ольга.
- Ничего себе! - ахнул Лысенко и засверкал голубыми глазками. - За день работы! Жизнью, наверное, рисковали. Да я за триста баксов… Я вам говорю - давайте уволимся к чертовой матери и откроем агентство. А девочек пригласим на ставку - пиццу делать и кофе варить.
- Вы взяли ее фотографию и адрес и пошли в это… - гнул свое Банников.
- ЧП "Черная магия"! - все никак не мог угомониться впечатлительный Лысенко.
- Она из-за этой стервы ребенка потеряла! И вообще чуть не умерла. Мне сказали…
- Даша! - оборвала Ольга подругу.
- Простите нас, Олечка. - Лысенко, казалось, был само раскаяние. - Ну хотите, я на колени стану? Работа такая. Валандаешься в дерьме, и сам…
- Я понимаю. - Ольга судорожно глотала слезы. - Я все понимаю. Спрашивайте.
- А давайте я сейчас чаю по-своему заварю, - предложил Лысенко.
"А все-таки он обаятельный", - подумала Даша.
- Колька, подвинься! К плите пропустите меня. Кардамон у вас в хозяйстве имеется?
- Есть. - Ольга взяла с полки узкую длинную баночку. - Вот.
- Прекрасно. - Капитан потер руки. - Дайте мне чайник побольше и заварки тоже побольше. А то вон вас сколько!
Обстановка в одночасье каким-то волшебным образом разрядилась. Лысенко, обвязавшись фартуком, колдовал у плиты. Даша убирала грязную посуду и ставила чистые чашки.
- Даш, там в холодильнике еще колбасы и сыра возьми.
- Айн момент! - Лысенко исчез и сейчас же вернулся обратно с большой коробкой конфет. - Так где вы, Олечка, адрес этих самых колдунов злобных взяли, из газеты?
- Нет, не через газету… Это Даша у какой-то знакомой взяла.
- Так, Дарья, имя, фамилию и адрес знакомой, быстро! - Лысенко отобрал у Банникова блокнот.
- Это не моя знакомая, - растерялась Даша, - это Олина соседка. Она заходила муки занять… Или нет, сахара. Она врач. Здесь где-то живет, в этом подъезде. По-моему, на шестом.
- Отлично, далеко ходить не надо. Саша, дуй на шестой этаж. Как ее зовут, соседку эту?
- Вера Ивановна. Полная такая, симпатичная. Лет пятьдесят.
- Вы ее хорошо знаете? - обратился Банников к Ольге.
- Я ее совсем не знаю, - Ольга пожала плечами. - Мы всего год в этой квартире живем. Я только по лестничной площадке соседей…
- Понятно. Ситуация стандартная. Саш, иди на шестой и спроси эту Веру Ивановну, к примеру, можно аспирин маленькому ребенку давать или нет. Она, как врач, не удивится. Скажешь, что сосед. Она соседей тоже не всех знает. И посмотри на нее. А там видно будет.
Когда Бухин вернулся, все уже чаевничали.
- Ну что, видел ты эту самую Веру Ивановну? - спросил нетерпеливый Лысенко.
- Вы, наверное, будете удивлены, но такая Вера Ивановна в этом подъезде не живет. Ни на шестом, ни на каком другом. Конечно, кое-где хозяев не было…
- Как же так! - ахнула Дашка.
У Лысенко заблестели глаза. Банников удовлетворенно хлопнул по столу ладонью.
- Я почти уверен был, что это так.
* * *
- Катерина, я тебе еще гостя привел, не выгонишь? - Лысенко пропустил вперед невысокого, склонного к полноте мужчину. - Знакомься, Борис Васильевич Бурсевич. Пожрать и выпить осталось или Бухин с Банниковым раньше нас пришли?
- Обижаешь, Игорек. - Банников пожал протянутую руку. - Привет, Боря. Только вас и ждали. А будешь хамить, в следующий раз тебя ждать не будем.
- Здравствуй, Катюша. С днем рождения. Не узнаешь? Коля, прими к столу на всякий случай. - Он протянул Банникову сверток, в котором легко угадывалась бутылка.
- Дядя Боря! - обрадовалась Катя. - Это вы!
- Гость с бутылкой водки автоматически считается родственником, - заявил Лысенко. - Тем более что это коньяк!
- Ну, сразу "дядя", - усмехнулся Бурсевич. - Какие наши годы! Хотя я вот тоже поначалу твоему отцу "дядя" говорил. Ты смотри, Катюха, выросла-то как! Я помню, как ты в университет бегала. Отец говорил, в мединститут поступать будешь, а ты к нам. Ну, как служится?
- Хорошо служится, спасибо. Давайте все к столу.
- Ну, за хозяйку дома! С днем рождения! Тебе сколько сегодня стукнуло?
- Какие наши годы! - Катя повторила понравившееся ей выражение. - Ужасно рада, что вы все пришли.
- Боря, скажи нам начистоту, не под протокол, а просто под водочку, что там с этой покойницей, Ворониной, ведь не все чисто? Дело-то вы закрыли?
- Слушайте, ну хоть закусить дайте… А ты бы не закрыл? На земле ты, Игорь, никогда не работал? Каждый божий день - то кража, то угон, то малолетки со своими проблемами. Наркота, поножовщина, драки простые, драки семейные, драки праздничные со скидкой. А вчера, например, банду фальшивомонетчиков повязали.
- Это как? - встрепенулась Катя.
- А так. Двое пацанов - девяти и одиннадцати лет - стащили у родителей из заначки стодолларовую бумажку. Дома у них сканер и принтер - они и шлепали, пока бумага в пачке не кончилась. Потом ножницами порезали - аккуратно, между прочим, и пошли в обменку. Там их и прихватили. Стоят, ревут. Все книжки про Гарри Поттера, видите ли, хотели купить. Ну, сержантик и привел. Сначала хотел прогнать, да мало ли куда они еще пошли бы с бумагой этой.
- И что?
- Ну, не дело же на них заводить? На учет даже ставить не стали - пацаны хорошие, мордахи, знаешь, такие симпатичные, смышленые. Родители дали по заднице и домой увели. И так каждый день. А время-то все равно тратить, хоть и на пацанов. Ничего ведь не успеваешь… Так что, сам знаешь, если дело можно закрыть, а еще лучше совсем не заводить…
- Боря, ты нам зубы не заговаривай. Я тебя конкретно по делу Ворониной спросил.
- Мало у нас висяков, теперь еще и Воронина ваша! - рассердился Бурсевич. - Вы дело к себе забирайте, тогда и скажу тебе, Игорек, чисто или не чисто.
- Да видел я, Боря, читал. К тебе лично, Боря, претензий никаких, - расшаркался Лысенко. - Все грамотно. Начальству, конечно, виднее, самоубийство это или нет. А дело, похоже, и так к нам попадет. Хотя наше начальство на него тоже мимики строить будет. Но уж сильно Ольгу эту жалко. Она, дурочка, думает, что Воронину до самоубийства довела. В колдунов верит. И подружка Сашки нашего тоже переживает. А мы за своих сам знаешь, Боря… Ну что, мужики, давайте, наливайте. Даме - коньячок.
- Я лучше чего-нибудь другого, полегче. - Катя закрыла рюмку ладошкой. - Шампанское…
- Катерина, ты что! - Лысенко сделал страшные глаза. - Градус никогда понижать нельзя! У тебя голова потом болеть будет. Как ты с больной головой на работу? Мы тебе чуть-чуть, на донышко. А шампанское свое утром допьешь. Для тонуса.
- Ну, Катюха, удивила ты меня, - сказал Бурсевич. - Будь здорова! Расти большая! Чтоб звания тебе давали и чтоб личное, как говорится, счастье…
Катя едва пригубила рюмку и поставила ее обратно. Больше пить ей не хотелось.
- Ты, Боря, раз сюда пришел, так начистоту давай. Мама Катеринина спит, Бухин красавицу свою провожать пошел, так что посторонних ушей нет, - гнул свое Лысенко. - Чистое самоубийство, да? Классический случай? Записка и все такое. Читал я эту записочку, видел.
- Ну раз видел, тогда что ты ко мне пристаешь? Если все понимаешь, забирай это дело к себе и голову мне не морочь. У нас никто этим заниматься не будет. Не сегодня завтра сдадут в архив. Начальство сказало - самоубийство, значит, так оно и есть.
- Значит, так оно и есть… - протянул Лысенко. - Ладно! Укокошили эту вашу Воронину, тут и к бабке не ходи. Дверная ручка протерта была? Была. Это раз. На голове у трупа что? Гематома от удара тяжелым тупым предметом. Тяжелый тупой предмет искали? Ни хрена не искали. Это два. А ударилась она совсем другим местом, когда упала. Это три. И в акте экспертизы…
Бурсевич от обиды даже покраснел.
- Лысенко, ты такой умный, что аж противно! Хочется тебе это дело раскрутить? Раскручивай! В свободное от работы время.
- Боря, - совершенно трезвым голосом спросил капитана милиции Бориса Васильевича Бурсевича капитан милиции Игорь Анатольевич Лысенко. - Боря, ты веришь, что нам лишнего на свою задницу не надо? Черная магия, блин! Зараза какая-то голову всем морочит. И тебе в том числе. Ты нам поможешь? В свободное, так сказать, от работы время? Ты же на труп выезжал?
- Ну я, - вздохнул Бурсевич. - Вечно я с тобой, Лысенко, влипну в какую-нибудь историю…
* * *
- Кать, ты в черную магию веришь? - Саша Бухин откусил пирожок с мясом, отхлебнул солидный глоток чая с сахаром и блаженно откинулся на спинку стула. Хорошо, тепло. Чай крепкий, пирожок вкусный. Опера, как и волка, ноги кормят. Вот он с самого утра и бегал. А на улице сегодня как-то особенно мерзко - сыро, холодно, ветрено.
- Насчет черной магии я тебе, Саня, так скажу, - ответил Лысенко, зашедший на общее чаепитие. - Веришь, не веришь, а что-то такое есть. Вот у меня лично бабка двоюродная была. Так она этой самой магией, не знаю, черной там или белой, прямо людей спасала. Я в детстве заикался ужасно, просто двух слов связать не мог. Не верите? Это я теперь такой…
- Златоуст, - подсказал Банников.
- Что есть, то есть. Так вот. Несколько лет меня по больницам таскали. Даже в Киев возили, к какому-то там профессору. А уж в городе всех врачей обошли - и платных, и бесплатных. Уже в школу записывать, а тут такая беда. Прямо хоть в дефективную. А родители мои коммунисты были. Если бы они меня к ней повели, их бы, как пить дать, из партии поперли. Тогда с этим строго было. Борьба с церковной заразой и прочими пережитками. И я некрещеный был. Короче, взяла меня бабка моя родная, сестра этой самой знахарки, и рано утречком в церковь отвела. Окрестила. Тихонько, чтобы никто не знал. Попу сунула, чтобы никуда не записывал. Раньше, если кто окрестился, сразу сообщали в органы и по месту службы родителей. Церковь вроде и была отделена от государства, но как-то не совсем. Недорезали пуповину между церковью и народом, одним словом. Да, а родителям потом клизму вставляли семиведерную. И партийным, и беспартийным. Ну, - махнул рукой Лысенко, - если б даже и сообщили! С бабки деревенской какой спрос? Она сроду ни в какой партии не состояла. Значит, окрестила она меня, потому как лечат эти знахарки только крещеных. И отвела к своей сестре, значит, на Лысую гору.
- Это где ведьмы собираются?
- Бухин, ты что, на Лысой горе никогда не был? Вон, смотри, из окна видно! Короче, привела она меня, пошушукались они, и говорит мне баба Маруся: "Ты, внучок, ничего не бойся…" А чего мне бояться? Я и сейчас никаких чертей не боюсь. Привела меня в комнату какую-то. Уютная комнатка такая. Травки кругом висят пучками, пахнет хорошо. Огонечек под иконой светится. Положила она меня на пол, на большую черную подушку. Шептала, шептала что-то, ну я и заснул. Просыпаюсь, они чай сидят пьют. Потом моя бабка берет меня за руку и ведет домой. Дома меня тоже в сон потянуло, я и проспал до самого вечера. Как сейчас помню: вечером родители вернулись с работы, сели все ужинать - а я и не заикаюсь. Как стал говорить…
- И по сей день остановиться не можешь.
- Это точно, Коля. Не могу.
- Значит, все-таки что-то есть?
- Есть, Катерина, есть. Ну что, поедем квартирку смотреть, откуда Воронина выбросилась? Бурсевич ключи подвезет.
- Это дело к нам в отдел отдадут?
- Там видно будет, - хмуро сказал Банников.
- А мне с вами можно?
- А у тебя что, своих дел мало?
Катя сникла. Дел, конечно, было невпроворот.
- Ладно. Давай собирайся, поедешь с нами. Один глаз хорошо, как говорил Кутузов…
- Извините, но я тоже с вами.
- Катька пусть опыта набирается. А ты… Ладно, Бухин. Поехали колхозом.
* * *
- Ты смотри, какая хата! Интерьерчик… Квартирка эта собственная ее была или съемная?
- Собственная.
- Понятно. А родственники, Боря, у нее есть, не знаешь?
- Мать одна. В Новой Водолаге живет. Спившаяся алкоголичка. Даже за телом не приехала.
- Хороший подарочек будет матери. Ну что, нашли что-нибудь?
- Пепельница, Игорь Анатольич. - Эксперт кивнул на массивную пепельницу литого стекла.
- Тяжелый тупой предмет?
- Точно. Тщательно протерта. Приложим к нашему трупику. А на остальных предметах по квартире полно пальцевых отпечатков покойной. Свежие и давние.
- А посторонние?
- Почти не попадаются.
- Саша, записку ее дай еще раз посмотреть.
- На, Кать, читай. - Бухин подал ксерокопию записки.
"Мне все надоело. Извини, я ухожу. Я устала. У меня больше нет сил вести подобный образ жизни. Прости. Твоя А."
- К кому она обращается? Мне кажется, обращение здесь к конкретному человеку, который должен часто у нее бывать или даже жить с ней, раз она рассчитывала, что он найдет записку.
- Записочку смотрите? - Лысенко неслышно подошел сзади.
- Игорь Анатольич, листок явно из блокнота. - Бухин ткнул пальцем в ксерокопию. - Формат блокнотный. Поискать бы надо этот блокнотик. Кажется мне, что сверху оборвано обращение. Вот, смотрите. Ну, и Катька, конечно, права. Записки как пишут? Такому-то. А тут просто так, но обращение само собой напрашивается.
- Да, когда от блокнота отрывают, то такие штучки на листе остаются, а тут явно перегнули и оторвали, - заметила Катя. - Кто оторвал?
- Кто шляпку спер, тот и тетку пришил. Молодцы. Глазастые, - одобрил капитан. - Записку, сдается мне, кто надо уже прочитал. Имя свое оторвал, а записочку нам оставил. Чтобы не сомневались. И еще: тело почти сразу после падения обнаружили, ведь так? А записка уже была в таком виде. То есть тот, кто край оторвал, либо пришел непосредственно после того, как она упала, либо, что вероятнее всего, находился здесь же, в квартире. И, судя по всему, этот человек нашу красотку с балкона и выбросил. Блокнотик мы поищем, это ты, Саня, правильно говоришь. Если она прямо на блокноте писала, то там должен быть отпечаток текста. Давайте, давайте, еще думайте. Ищите.
Катя с интересом оглядывалась по сторонам. Квартира была отделана с большим вкусом. Обои, шторы, гардины - все было выдержано в одной гамме: черное, охристо-желтое и белое, с небольшими вкраплениями золотого. Мебель - деревянный массив и натуральная кожа - почти черная, Катя знала, что этот цвет называется "венге". Много книг, дисков с новинками и киноклассикой. В шкафу - полно дорогих вещей. Одних шуб Катя насчитала пять.
- Да, зуб даю, это не ограбление. - Криминалист со знанием дела рассматривал ювелирные украшения. - Ты гляди, какие она цацки носила! Это тебе не дешевка какая-нибудь.
- Это где ж она такие бабки заколачивала? - Лысенко тоже заглянул в шкатулочку.
- Официально нигде не работала. Но при такой красоте, думаю, спонсоры находились. - Банников указал на большую фотографию Ворониной на стене. Фотограф был мастер своего дела. Волосы модели переливающейся волной спадали по обнаженному телу, а само тело скорее угадывалось, чем действительно было обнажено. Огромные темные глаза с поволокой, чувственный рот хорошей формы, длинные ресницы, безупречная кожа. Профессиональное фото в стиле ню.
- Красивая женщина в одежде не нуждается, - заметил эксперт.
- Она, как правило, вообще не нуждается, - ухмыльнулся Лысенко.
- Может, она моделью работала? - предположила Катя.
- Для модели она мелковата. Рост едва-едва сто шестьдесят. Правда, обувь вся на каблуках. Смотри. - Саша Бухин указал на ряд сапожек и ботиночек на нижней полке огромного шкафа-купе.
Катя взяла в руки сапог на тонкой изящной шпильке и заметила:
- Смотри, Саня, вся обувь ухоженная, а у этого весь каблук ободран. Ой! - Катя как-то неловко повернула сапожок, и каблук остался у нее в руке. Она с интересом посмотрела на отвалившуюся часть и попыталась приладить на место. К ее большому удивлению, каблук щелкнул и снова стал одним целым с сапогом.
- Ну-ка, ну-ка. - Бухин забрал у нее обувку. - Как ты это сделала?
- Не знаю… Просто надави в сторону. Нет, не так…
- Точно! Ты смотри! Опять отвалился!
- Чего вы тут нашли?
- Смотрите, Николай Андреич, каблук приставной. Можно снять и на место поставить.
- И на втором тоже?
- Нет, на втором, похоже, обыкновенный. - Катя трясла и вертела второй сапог из пары, но каблук на нем держался крепко.
- Похоже на контейнер для перевозки наркотиков.
- Да ладно, Бухин, какой это контейнер! Каблук тонкий и весь сплошной. Нет, это для чего-то другого сделано. Остальную обувь проверьте и все подозрительное отдайте экспертам.