Северный олень – яркий пример использования в хозяйстве полуприрученного животного. Но ведь очень похожие отношения складывались у человека с другими видами. Существует большое различие между разведением небольших придомных стад, когда каждое животное постоянно контактирует с человеком и используется многими способами, – от переноски грузов и доения до забоя и стрижки. И разведением больших стад, в которых большая часть животных с человеком контактирует мало и порой сильно боится его. В таких стадах тоже выделяются животные, на которых ездят, которых доят и так далее. У монголов в исторические времена верховые лошади и кобылы для доения выбирались среди громадного стада, большая часть которого оставалась необъезженной, никогда не доенной, никогда не носила на себе грузов, не запрягалась. 90 % лошадей в стаде продолжали бояться человека и не доверяли человеку.
Морфологически монгольская лошадь отличается и от дикой, и от "культурных" пород, причем в ряде отношений к дикой она намного ближе. В числе прочего – способностью жить в дикой природе и особенной прочностью копыт.
"Естественно, что, чем древнее кости домашних животных, тем слабее выражены в них доместикационные изменения и тем труднее отличить их от одноименных костей диких животных. Не случайно, конечно, в литературе, посвященной изучению животных из раскопок археологических памятников, мы встречаемся с такими определениями, как "domesticable if not domesticated" (могущий быть одомашненным, если уже не одомашненный)".
Это делает почти невозможным провести грань между дикими и домашними животными, если животные находятся в полуодомашненном состоянии и ведут такой же образ жизни, что и их дикие предки.
Теории происхождения животноводства
В начале – середине XIX века европейская наука полагала, что животноводство исторически древнее земледелия. Предположение логично: животноводство примитивнее, скотоводам требуется большее пространство для ведения хозяйства, скотовод не в такой степени преобразует среду обитания, как земледелец. Эмпирически "очевидно", что он ближе к охотнику по образу жизни, характеру деятельности и возможностям создания основ цивилизации. Впрочем, для теоретиков XIX века "настоящим" земледелием было только пашенное. Мотыжное земледелие рассматривалось как одна из форм "дикости". Эту позицию отражают обобщающие труды Моргана, Тайлора и Энгельса.
После эпохальных по значению находок земледельческого неолита на Переднем Востоке стало принято полагать, что земледелие предшествует скотоводству. Именно на материалах этого региона родилась идея "неолитической революции", создания земледельческо-скотоводческих основ цивилизации.
Современные ученые или придерживаются того же мнения, или полагают, что земледелие и скотоводство возникали одновременно, взаимно поддерживая друг друга.
Судя по характеру находок, мнение о том, что сложные формы собирательства и земледелие исторически предшествуют скотоводству, или они возникают одновременно, совершенно справедливо. Вопрос, насколько эта схема универсальна? На Переднем Востоке было именно так. Но то, что справедливо для одного региона, совершенно не обязательно применимо к другому.
Европейские ученые XIX века опирались на материалы "своего" региона. Для него казалось более естественным появление скотоводства как первой формы производящего хозяйства, и долгое существование его как единственной формы такого хозяйства.
Полицентризм или моноцентризм?
Вполне очевидно, что специализированные виды с узкими ареалами доместицировались в одном месте или в нескольких близко расположенных центрах. Яки могли быть впервые одомашнены только в Тибете, гаялы – в Индии, бантенги, буйволы – в Центральной и Южной Азии, ламы – в Андах Южной Америки, индейки – в Мексике, ослы – а Африке.
Но все, что мы знаем о доместикации видов-космополитов с широкими ареалами и высокой степенью к адаптации в разных климатических зонах, свидетельствует: доместикация каждого такого вида происходила несколько раз, в нескольких местах и в основном независимо от других попыток такого рода.
Предками домашних коз считаются три диких вида – саблерогие козы, винторогие козы, или маркуры, и "первобытная коза Приска". Что характерно – винторогие и саблерогие не скрещиваются.
Места одомашнивания овец – Европа, Передняя Азия и Северная Африка. В числе предков – аргали и муфлон.
Точно так же и крупный рогатый скот одомашнивался в огромном ареале от Западной Индии до Западного Средиземноморья.
Гипотеза автора
Немногочисленные сторонники идеи прирученной плейстоценовой лошади писали, что "Видение [палеолитических] всадников, несущихся галопом по холодным лугам Европы, как бы оно ни шокировало археологов… вполне может оказаться справедливым".
Но тогда – куда девались эти домашние стада? Почему скотоводство не получило продолжения?
П. В. Пучков и О. П. Журавлев справедливо полагают, что "За приручение отдельных животных, а не существование одомашненного конского поголовья, свидетельствует и то, что палеолитические изображения коней со сбруей редки, сравнительно с таковыми без оной. А полное отсутствие изображений всадников в палеолитическом искусстве, в целом очень богатом образами лошадей, окончательно доказывает, что… зрелище палеолитических всадников, преследующих копытных, обречено навсегда остаться фантомом".
И далее: "Палеолитические попытки езды верхом, если и предпринимались (этого нельзя ни доказать, ни опровергнуть), не дали начала конной охоте, ибо ни подходящая сбруя (удила, седло, стремена), ни навыки, позволявшие нагонять и разить с коня зверя даже без всего этого еще не были разработаны. В отсутствии колес выгоды от рабочего коневодства тоже не были столь велики, как впоследствии. То же касается мясного коневодства (и скотоводства вообще): трудозатраты (сооружение загонов, охрана от хищников, предотвращение побегов, забота о кормах) не привлекали превосходных охотников на обильную крупную дичь. Поэтому коневодство, вероятно, ограничивалось приручением отдельных животных и не обрело широкого распространения. Навыки его, вероятно, утрачивались из-за межплеменных столкновений или иных причин".
Правда, в той же статье авторы пишут, что при "полном и необратимом" приручении лошади в неолите "необязательно, чтобы все лошади были верховыми. Для выпаса стада их надо несколько. Остальных использовали как тягловых или вьючных животных. К тому же объезжание лошадей для верховой езды могло на ранних стадиях их одомашнивания быть родовой тайной семей пастухов, как, скажем, выплавка металла долго оставалась тайной семей ремесленников".
Почему объездка нескольких лошадей и пастьба с ними остального тяглово-вьючного и мясо-молочного стада была возможна в неолите и невозможна в плейстоцене, – особый вопрос к авторам статьи.
Мы же скромно отметим, что цивилизация возникала много раз и на разных территориях, пока не сделалась явлением "подлинным и необратимым". И перенесение моделей современного скотоводства на плейстоцен в любом случае неправомерно. Вполне реалистично предположить совершенно особую форму ведения хозяйства, отдаленную аналогию которой дают пастьба полудиких северных оленей и почти диких монгольских лошадей.
Путь доместикации животных путем придомного животноводства, возникающего параллельно с земледелием и с использованием продукции земледелия, прослежен для Переднего Востока.
Для приледниковой зоны речь идет скорее о пути усложненного симбиоза, в котором человек покровительствует целым стадам, охраняя их от хищников, направляя на более богатые пастбища, но при этом следует за полудикими стадами и приручает лишь немногих животных.
При таком типе хозяйства человек мог следовать за частично прирученными стадами диких животных. Северным оленеводам приходилось совершать почти беспрерывные кочевки большую часть года и на очень большие расстояния. В более благоприятной природной среде и при разведении более продуктивных животных кочевки совершаются на сравнительно небольшие расстояния, в пределах десятков или 2–3 сотен километров, всего 3–4 раза в год. Известны и отгонные варианты скотоводства, когда часть населения (обычно молодежь) на часть года уходила за полудомашними животными.
Ослабление естественного отбора из-за уничтожения человеком естественных хищников позволяла выживать детенышам с необычной, в том числе пятнистой, окраской.
Часть полудомашних животных могла использоваться для транспорта, перевозки грузов, доения, для приманки.
Пастьба лошадей, а затем крупного рогатого скота эффективна, так как после прогона лошадей качество пастбищ возрастает.
Совершенно не обязательно предполагать, что едва возникший одомашненный, а тем более полудомашний вид животных непременно должен полностью вытеснить дикую фауну. Даже в XX веке в странах Южной и Восточной Африки сохранились промежуточные формы ведения хозяйства, в которых частичное одомашнивание диких животных сочетается с охотой.
Рубленые дома типа изб могли ставиться в местах:
– самой большой биологической продуктивности – там, откуда долгое время не надо перекочевывать;
– зимних пастбищ, где зимовать приходится в максимально трудных условиях.
Зимние пастбища в историческое время находились в приморских, низких районах. Например, у кочевников Причерноморья – близ устья Дона, у скотоводов Поволжья – близ берегов Каспия.
В плейстоцене море стояло на 100–120 м ниже современного уровня. Суша занимала обширные области мелководий нынешнего Северного моря. Это были самые низкие и теплые земли тогдашней Северной Европы, наиболее благоприятные для зимовок.
Экологическая катастрофа конца плейстоцена
В эпоху максимума вюрмского оледенения, 18 тысяч лет назад, уровень моря опустился на 100–120 м по сравнению с современным. Это было связано с тем, что огромная масса воды перешла в ледяной панцирь, местами достигавший толщины 2 км. Значительные пространства шельфа были осушены. Мощный ледяной покров охватил шельф Баренцева моря.
Сильное понижение уровня моря в ледниковую эпоху стало причиной осушения обширных районов нынешнего шельфа. В эпоху вюрмского оледенения Северного моря не существовало. Британские острова соединялись сушей с Шотландскими и Оркнейскими островами и с континентальной Европой. В состав единого массива суши входили полуострова Ютландия и Скандинавия. Огромные ледники покрывали почти всю Скандинавию, Шотландию и всю северную часть нынешнего Северного моря.
Нынешний пролив Ла-Манш между Англией и Францией был долиной мощной древней реки, впадавшей в Атлантический океан. Притоками этой реки являлись Темза, Сена, Шельда, Маас, Рейн и много других, более мелких, рек Северо-Западной Европы. Сейчас они впадают в Северное море. Древние долины этих рек образуют разветвленную сеть, которая проходит по склонам огромной отмели, называемой Доггер-Банка. Огромная, продолговатой формы отмель Доггер-Банка более чем на 250 км протянулась с юго-запада на северо-восток. Ширина ее достигает 30 километров, а глубины не падают ниже 37 метров. Еще несколько тысяч лет назад на месте этой отмели находился большой остров.
Остров был населен – с шельфа Доггер-Банки были подняты не только торфяник и кости мамонта, но и свидетельства деятельности людей. Эти люди или погибли, или научились делать лодки или плоты. Впрочем, дерева на острове было мало, скорее всего не всем удалось спастись. Британские острова окончательно отделились от материка только в третьем тысячелетии до Р. Х. Тогда же Северное море затопило низменные районы северо-западной Европы. Море продолжало наступать на сушу на протяжении всего исторического периода.
Площадь Европы составляет примерно 10 млн км . 12 тысяч лет назад 2 млн км было занято ледниками в Скандинавии и в Альпах, и 2,7 млн к км в Восточной Европе.
К западу от Вислы человек жил или в Южной Европе (порядка 1,3 млн км ), или в Приледниковой зоне к северу и западу от Альп.
Площадь всей Приледниковой зоны к западу от Вислы составляла порядка 2 млн км . 1,8 млн км – это площадь материковой отмели вокруг Европы. Из этой площади 700 тысяч км суши лежало там, где сейчас плещутся воды Северного и Ирландского морей. До конца Великого оледенения эта отмель тоже была населена.
Мы изучаем историю Приледниковой зоны по раскопкам на 65 % ее территории. 35 % Приледниковой зоны Европы ушло под воды морей.
Таяние ледника в Европе произошло за очень незначительное время. Уровень Мирового океана поднялся на 100 м за 2 тысячелетия. За этот срок пригодная для жизни человека часть Европы уменьшилась на 1,8 млн км . Через некоторое время они приросла на 4,7 млн км , но эти события разделены во времени.
Примерно треть территории Приледниковой зоны ушло под воду после трансгрессии моря 11 тысяч лет назад, после таяния Великого ледника. Это в любом случае было катастрофой для плейстоценового человека, причиной массовой гибели, грандиозных миграций, исчезновения целых племен. Не менее третьей части населения Приледниковой зоны стало беженцами, когда океан начал затоплять их территорию. Бежать можно было только туда, где уже жили люди.
С чем это можно сравнить? Разве что с мгновенным, по историческим меркам, затоплением 35 % территории современной Европы.
Сам факт передвижения такого множества людей, вынужденных вторжений на чужую территорию, столкновений из-за охотничьих угодий и мест жизни вызывал колоссальное напряжение. Тем более каждый коллектив был жестко привязан к своей территории и не мыслил себя вне своей земли с ее духами, богами и могилами предков. Трудно даже представить, сколько конфликтов вспыхнуло, какие ожесточенные сражения велись на границах всех племен и родов.
Эта экологическая катастрофа уничтожила и хрупкий механизм раннего скотоводства, и плейстоценовое домостроительство. Цивилизация много раз вспыхивала и погасала, в разных местах и разных условиях. Одно из таких мест – Приледниковая зона конца плейстоцена.
Если гипотеза верна, остатки рубленых домов Ледникового периода (и самые ценные археологические и остеологические сведения о скотоводстве плейстоцена) сегодня находятся на дне Северного моря.
Глава 10. Затопленные земли и земледельческая цивилизация плейстоцена
Наследники атлантов, мы храним
Лишь память о божественных прозреньях,
Нам тайну застит перелетный дым,
Мы путаемся в бесконечных звеньях…В. Брюсов
Затопленные земли
В предыдущей главе речь шла о затоплениях самых продуктивных земель в северных областях. Но ведь суша лежала и к югу от Европы – там, где сегодня плещутся воды над мелководьями Средиземного и Черного морей. Максимальное количество суши, находящейся ниже современного уровня моря, возникло во время максимального оледенения, 24–20 тысяч лет назад. Общая площадь таких мелководий только на востоке Средиземноморья превышает 200 тысяч км .
Огромные орошаемые равнины с умеренным климатом простирались на целых 120 миль от сегодняшнего побережья Туниса. Мальта соединялась с Сицилией, образуя громадный остров. Нил образовывал дельту в 70–80 км к северу от современной.
Равнины тянулись на 50–100 км от современного побережья Испании, Франции, Италии. В северной части Адриатического моря почти на 200 км к югу от Венеции простиралась плодородная равнина, пересекаемая многочисленными реками.
Эгейское море представляло собой почти сплошной массив суши, Черное море отступало от своих нынешних берегов на 100 и 200 километров и не имело проливов, на месте Мраморного было замкнутое озеро. Азовского не существовало.
Недоказуемо, что эти территории к концу Великого Оледенения знали аграрное хозяйство и начатки цивилизации. Чтобы это утверждать, необходимо развитие подводной археологии. Но эти равнины были населены, ведь близкие к морю теплые долины, долины рек в их нижнем течении – самые удобные для жизни, теплые и плодородные области.
Климат затопленных стран
Конечно, там было холоднее, чем сегодня. Но уже на юге современной Франции не было вечной мерзлоты. На юге Италии и в Испании близ Средиземного моря, судя по растительности, климат напоминал климат современной долины Дуная: переходный от умеренного к субтропическому. В таком климате уже реально обрабатывать почву в поймах рек самыми простыми орудиями.
Считается, что на Переднем Востоке земледелие зародилось именно потому, что там есть дикие предки культурных растений. Но обитали ли они на затопленных массивах суши? Точно известно, что дикие предки проса, пшеницы, ячменя, овощей, плодовых деревьев росли по всему окоему этих затопленных впоследствии земель.
Всемирный потоп
Согласно данным, полученным в 1989 году по глубоким кернам, взятым с шапки гренландского льда, ледник растаял всего за 20 лет.
Данные 1993 года свидетельствуют о еще более быстром таянии льда – за 2–3 года. Возможно, гигантские ледяные "шапки" быстро сделались неустойчивыми и разрушались, обрушиваясь в море, сползая по накопившимся под ними водам.
По крайней мере для ледников Северной Америки, близких к побережью Атлантического океана, прослеживается именно такой, самые катастрофический, сценарий.
Это значит, что около 10700 лет назад море поднялось примерно на 100–120 метров за считаные годы. Аналогия та же сама, что и в предшествующей главе: представим себе, что бушующее море буквально на наших глазах поглощает теперь уже Южную Европу. Даже произойди нечто подобное в эпоху Великого Рима, цивилизации был бы нанесен страшный удар.
А тогда бушующее море буквальным образом обрушилось на громадные площади равнин и лесов, сметая поселки и предгорода – а вполне может быть, и настоящие города. Мифы о Великом потопе есть абсолютно везде, у всех народов. Даже сроки великого потопа называют очень похожие, близкие к катастрофе конца Великого Оледенения.
Великий потоп по всему миру
Такие же чудовищные катастрофы происходили, разумеется, не только в Европе. "Доказано, что большая часть современного континентального шельфа у побережья Соединенных Штатов была сушей около 9 тысяч лет до н. э. Рыбаки, тралившие морское дно, добывая гребешков и других двустворчатых моллюсков, находили зубы вымерших мастодонтов или мамонтов даже в 190 милях от побережья, дальше Кейп-Кода. Их находили на глубине до 400 футов. Также находили останки лошадей, тапиров, мускусного овцебыка и гигантского лося. Зубы мастодонта находили и в Японском море на глубине в 300 футов".
Затопленная долина реки Гудзон в наше время протягивается на шельфе более чем на 130 км от современного побережья и прослеживается до глубин около 70 метров.
В это же время ушли под воду земли вокруг Южной Америки, в том числе у побережья Перу и в Карибском море.
Это время катастрофы, которая могла погубить цивилизацию строителей Тиауанако, кто бы они ни были.
До конца Великого оледенения обширные пространства суши простирались на 100–150 км к югу от оконечности Южной Африки.
Распался континент Сахул, Австралия, Новая Гвинея и Тасмания перестали быть единым целым.