Контекст таких определений, впрочем, мог быть и шире - достаточно вспомнить хотя бы шекспировский афоризм, слова Марцелло из Гамлета: "Прогнило что-то в Датском королевстве" (Акт 1. Сцена 4, в оригинале: "Something is rotten in the state of Denmark"), - пьесы, заметим попутно для любителей интертекста, занятно перекликающейся (в сценах с призраком, являющимся Гамлету) также с текстом "Коммунистического манифеста" Маркса и Энгельса, возвестивших о приходе "призрака коммунизма" . В 1930-е годы использование медико-гигиенических сравнений в политическом лексиконе широко распространяется в нацистской пропаганде, тексты которой пестрят упоминаниями о еврейской заразе, "гнойниках" и "язвах" либерализма, "трупном яде" марксизма и т. д. Советская пропаганда здесь, как и во многих других случаях, дублирует подобные инвективы .
В языковой ретроспективе советской эпохи метафорика гнилости и умирания стала исключительно продуктивной для ее специализированно "научного" (преимущественно - политико-экономического) использования. Однако эффективность связанного с ней словоупотребления охватывает и те случаи, когда речь заходит о необходимости осуждения чего бы то ни было как идеологически чужого - не обязательно западного или прозападного, но обязательно не- или антисоветского. В 1931 году излюбленные Лениным "гигиенические определения" соответствующим образом дополнил Сталин. В "Письме в редакцию журнала "Пролетарская революция"" ("О некоторых вопросах истории большевизма") Сталин, понося историка А. Слуцкого и вместе с ним всех тех, кто видел в троцкизме одну из фракций коммунизма, а не "передовой отряд контрреволюционной буржуазии", заявлял, что сама дискуссия с "фальсификатором" партийной истории стала возможной как проявление "гнилого либерализма", "имеющего теперь среди одной части большевиков некоторое распространение" . "Письмо" Сталина незамедлительно обрело статус программного документа о надлежащем изучении истории, а слова о "гнилом либерализме" стали расхожей инвективой по адресу очередных жертв идеологических чисток .
Помимо Ленина и Сталина, в склонности к закреплению в советском общественно-политическом дискурсе метафор гниения, разложения и заразы особая роль должна быть отведена Максиму Горькому, публицистические тексты которого в 1930-е годы едва ли не психотично варьируют нехитрый набор "(анти)гигиенических" и медицинских сравнений:
"Фашизм <…> есть не что иное, как попытка укрепления разрушающегося, изгнившего капиталистического строя" ("Работнице и крестьянке", 1933). "Расовая теория - последний "идеологический" резерв издыхающего капитализма, но гнилое дыхание его может отравить даже здравомыслящих людей" ("Пролетарский гуманизм", 1934). "Человечество не может погибнуть оттого, что некое незначительное его меньшинство творчески одряхлело и разлагается от страха пред жизнью и от болезненной, неизлечимой жажды наживы. Гибель этого меньшинства - акт величайшей справедливости, и акт этот история повелевает свершить пролетариату" ("Пролетарский гуманизм", 1934). "/Н/еизбежны все и всяческие мерзости, истекающие из гнойника, называемого капитализмом. Но против этого гнойника, все яснее освещая его отвратительное, тошнотворное, кровавое паскудство, встает и растет уже непобедимое" ("Литературные забавы", 1934). "Нам хорошо известно, какой гнилью нагружена душа буржуазной личности" (Доклад на Первом всесоюзном съезде советских писателей, 1934). "Путь пролетариата к победе становится все шире, все более ясно виден <…> Но капитализм все еще жив и действует, отравляя зловонием людей, созданных им, воспитанных на его гнилой и грязной почве" (Третьему краевому съезду советов, 1935) .
Такие примеры можно множить, но публицистический энтузиазм советского классика не ограничивался пусть и отталкивающим, но все же несколько абстрактным словоупотреблением. В стремлении конкретизировать полюбившиеся сравнения Горький апеллировал к общепонятной образности и "диагностическим" данным, демонстрируя незаурядный интерес к сфере психиатрии и особенно сексопатологии. "Капитализм насилует мир, как дряхлый старик молодую здоровую женщину, оплодотворить он ее уже не может ничем, кроме старческих болезней" ("О культурах", 1935). "Парады фашистов <…> это - парады рахитичной, золотушной, чахоточной молодежи, которая хочет жить со всею жаждой больных людей, способных принять все, что дает им свободу выявить гнойное кипение их отравленной крови. В тысячах серых, худосочных лиц здоровые полнокровные лица заметны особенно резко, потому что их мало" ("Пролетарский гуманизм", 1934) . Но и это, как выясняется, еще не все: "Уже сложилась саркастическая поговорка, - напоминает Горький: "Уничтожьте гомосексуалистов - фашизм исчезнет"", тогда как в СССР - "в стране, где мужественно и успешно хозяйствует пролетариат, гомосексуализм, развращающий молодежь, признан социально преступным" ("Пролетарский гуманизм", 1934) .
В доказательство того, что "мир буржуазии <…> психически болен", приводится ссылка на "сообщение одной из газет": "Никогда еще количество сумасшедших не было так велико в Америке, как сейчас. Один видный психиатр высчитал, что если распространение душевных заболеваний будет и впредь идти тем же темпом, через семьдесят пять лет (т. е. к 2008 году, отсчитывая от времени написания Горьким цитируемого текста. - К.Б. ) половина всего населения С. Штатов будет сидеть в сумасшедших домах, а другой половине придется работать на их содержание" ("О воспитании правдой", 1933) . Но западный мир не только болен - он стремится заразить других, ведь его слуги "организуют новую всемирную бойню на земле, на воде, под землей, в воздухе, с применением ядовитых газов, бактерий чумы и других эпидемий" ("Пролетарская ненависть", 1935) .
Советское общество, в отличие от западного, призвано, по Горькому, демонстрировать тотальное здоровье, столь же буквальное, сколь и метафорическое. "Здоровье" физкультурных праздников соотносится в такой риторике со "здоровьем" партийных "чисток", санация тела с санацией природы и общества. Из составленной Горьким вступительной статьи в книге "Беломорско-Балтийский канал им. Сталина" (М., 1934) читатель узнавал о том, что, хотя на строительстве канала и "был сосредоточен весь гной, который отцедила страна" , но благодаря сотрудникам ГПУ - "гвардии пролетариата, людям железной дисциплины и той поразительной душевной сложности, которая дается лишь в результате тяжелого и широкого житейского опыта" - происходит благодетельный "процесс оздоровления" заключенных ("социально больных и "опасных" людей", о чем они, конечно, вполне могли бы поведать и сами, но пока "о многом, что пережито ими, они еще не в силах рассказать по очень простой, чисто технической причине: им не хватает запаса слов, достаточного для оформления разнообразных и сложных процессов "перековки" их чувств, мыслей, привычек" ("Правда социализма", 1934) .
Угроза заразы объединяет мир природы и мир идеологии. Обращаясь к писателям, Горький наставляет их научиться различать в своих рядах и остерегаться пассивных "зрителей", уклоняющихся от участия в социалистическом строительстве, "ибо укусы трупной мухи могут вызвать общее заражение крови" (О "зрителе", 1933 ), а поучая школьников, объясняет им вред насекомых, грызунов и сорняков, несовместимых с Советским государством: "В нашем государстве не должно быть насекомых, опасных для здоровья людей, сорных трав, истощающих соки земли, вредителей лесов и хлебных злаков <…> не должно быть места саранче, пожирающей хлеб, комарам, которые прививают людям лихорадки, мухам, распространяющим болезни, насекомым, истязающим домашний скот" .
Лексико-стилистические пристрастия Горького индивидуальны, но не уникальны. Современникам пролетарского писатели постоянно напоминали как о том, "что здоровый нормальный организм мыслим только в социалистическом обществе" , так и о контексте идеологически рекомендуемого словоупотребления метафор гнилости и заразы. Так, если в появившемся в 1936 году тексте "Гимна партии большевиков" (слова В. И. Лебедева-Кумача, музыка А. В. Александрова) пелось:
Изменников подлых гнилую породу
Ты грозно сметаешь с пути своего.
Ты гордость народа, ты мудрость народа,
Ты сердце народа и совесть его, -
то газетные передовицы следующего года цитировали Ворошилова: "Очищая свою армию от гнилостной дряни, мы тем самым делаем ее еще более сильной и неуязвимой. Армия укрепляется тем, что очищает себя от скверны" . Гигиенические наставления закономерно прочитываются на этом фоне как дополнительные к идеологическому перерождению, делающему возможным и необходимым избавление от всевозможных "язв" прошлого и настоящего . Если же идейное здоровье может влиять на физическое (что попутно обязывает к надлежащей цензуре собственно медицинских статей о самочувствии советских граждан) , то партийные и судебные "чистки" ведут к оздоровлению общества и, в свою очередь, к оздоровлению тела .
Муссирование физиологических и медико-гигиенических метафор в отношении капиталистического мира и в конечном счете всего не- или антисоветского кажется в этих случаях эффективным не только в плане их эмоционального воздействия, но и с точки зрения их "телесной" референциальности. Болезнетворная "гниль" Запада маркирует советскую "чистоту" и оценивается как атрибут идеологической практики, обязывающей к "телесному" (и уже поэтому ритуализованному) противопоставлению "чужого" и "своего". Никакие оговорки на предмет отдельных достижений капиталистического мира не меняют общей картины враждебного "гниения":
То обстоятельство, что империализм есть загнивающий капитализм, не исключает элементов роста и развития отдельных областей, отдельных моментов науки и техники. Больше того, именно этот рост, усиливающий противоречия капитализма, и ведет к неизбежности его конца .
Враждебный к советской идеологии мир обнаруживает гниение и телесное разложение повсеместно - в политике, науке, искусстве и литературе, музыке и повседневном быту.
<Б>ыло бы убедительнее, если бы писатель показал нам не только созревший уже или почти созревший бытовой или общественный нарыв, а также и те условия, в которых гнойник начался и назревал, постепенно втягивая в свою испорченную ткань все новые клеточки. <…> То произведение пролетарской литературы, которое, выявляя или бичуя болезненные процессы в партийной и рабочей среде, не показывает с полной убедительностью этой главной причины разложения и перерождения, заранее обречено на неудачу, неизбежно будет представлять перспективы развития пролетарского общества искаженными .
С тех пор прошло примерно четверть века и данный Лениным марксистский анализ капитализма получил бесчисленное количество подтверждений практического и научно-теоретического характера. С тех пор обнажились многие зияющие трещины и зловонные гнойники во всем организме капиталистического общества .
Все это рисует Пруста как художника, глубоко апологетически относящегося к своему загнивающему миру, смакующего его, несмотря на тление, которое он же сам ощущает и воспроизводит .
Загнивающий капитализм на империалистической стадии своего развития породил мертворожденного ублюдка биологической науки, насквозь метафизическое, антиисторическое учение формальной генетики .
Современные идеалистические философские системы со всей полнотой раскрывают маразм, зловонное гниение буржуазной культуры, показывают всю глубину идейного падения буржуазии .
Почему же возможны столь абсурдные картины, столь абсурдное, на первый взгляд, соединение искусства и религии? Но это закономерно, ибо общий процесс загнивания буржуазной идеологии находит в этом свое конкретное выражение .