Зато разговор с родителями решил не откладывать. Заглянув домой перед отъездом, он с небывалым воодушевлением переделал за день всю мужскую работу, расчистил от снега добрую половину улицы и даже приготовил ужин. При этом постоянно что-то мурлыкал под нос.
Вернувшись с работы, отец и мать изумленно переглянулись: ничего подобного они раньше не видели! "Неужели?!" - мелькнула у обоих догадка. Достигнув пенсионного возраста, они продолжали работать - силы еще позволяли, а внуков так и не нажили. Который из двух оставшихся сыновей подарит им эту радость, даже не гадали. Старший думал только о службе, так что вся надежда была на младшего.
В своих предположениях они не ошиблись. Стоило всем усесться за стол, как Алексей загадочно улыбнулся и произнес:
- Мама, папа, я решил жениться.
Мать тихо ойкнула и всплеснула руками:
- Ну слава Богу!
- А що я тобі казав? - усмехнулся отец. - Закохався наш син! Я ще восени зрозумів, що закохався. А ты - операція, операція…
- Ой, сыночек, расскажи нам, кто она такая? - придвинулась мать ближе к сыну. - Как зовут?
- Тамара. Она на нашем факультете учится, на втором курсе. Умная, красивая…
- А фото есть?
- Есть. - Алексей вышел из-за стола и вернулся со сделанным на старый Новый год снимком. Тамара от природы была фотогенична, но здесь, с рассыпанными по плечам локонами, с загадочной полуулыбкой и лучащимися от счастья глазами, она была просто неотразима.
- Верно, красивая, - согласились родители. - Очі ласкаві… А волосы посмотри какие? Сколько ж ей лет? Молодая совсем.
- Первого июня исполнится девятнадцать.
- И тебе будет двадцать четыре. Це добре, - одобрил отец. - Твоїй матері сімнадцять було, коли за мене заміж вийшла. І коли весілля задумав?
- Весной… или сразу после защиты диплома. До военных сборов почти неделя будет свободная.
- А как ее учеба?
- Переведется на заочное, как и жена Артема. Они с Тамарой - лучшие подруги.
- Це ж добре, - снова взял в руки снимок отец. - А с ней ты поговорил?
- Пока нет, - признался Алексей. - Вернусь с практики и поговорю.
- А запізнитись не боїшся? А як що відкаже?
- Не откажет, - слегка занервничал сын и добавил более уверенно: - Она меня любит, я это знаю… И я ее люблю.
- Ну, як що так, - удовлетворенно подвел итог Радченко-старший и многозначительно посмотрел на жену, - то треба випить. Як ти думаїш, мати?
Женщина тут же подхватилась и через минуту поставила на стол бутылку водки и три хрустальных фужера, которыми пользовались в исключительных случаях.
- За твое щастя, синку! - торжественно произнес отец. - І пам’ятай, Радченкі кохають один раз в житті!
Когда легли спать, на родительской половине долго слышался возбужденный шепот, а наутро мама снова принялась расспрашивать сына о невесте. Но на этот раз ее интересовали такие подробности, как рост, размер девушки - она уже стала думать о подарках на свадьбу. Решив, что родителям виднее, Леша погладил мать по руке и сказал:
- Спасибо. Я вас очень люблю - тебя и папу.
Получив родительское благословение, на следующее утро он сел в поезд, а поздно вечером уже шагал от вокзала к общежитию. Бросив по привычке взгляд на темные окна Тамариной комнаты, Леша погрустнел, но тут же себя успокоил: ничего, первый шаг уже сделан.
Выспавшись, он отправился в институт. Неспешные шаги отдавались гулким эхом в непривычно пустых коридорах, где изредка встречались группы великовозрастных студентов.
"Заочники. - Алексей посмотрел в их сторону с особым интересом. - В следующем году Тамара будет среди них, а они об этом даже не догадываются! - неожиданно развеселился он. - Да и Томка об этом не подозревает".
Перепрыгивая через две ступеньки, он подлетел к деканату. Продолжая оживленно болтать по телефону, Вероника приветливо махнула ему рукой, открыла толстую папку и, поддерживая плечом трубку, принялась перекладывать бумаги.
- Распишись, - наконец протянула она ему ведомость и документы.
Поставив размашистую подпись, он снял скрепку, пробежал глазами по строкам и оторопело замер: на всех листах ниже его фамилии значилась фамилия Тишковской.
- Вероника, что это?
- Секундочку… Как - что? - не поняла девушка, опустив трубку на плечо. - Приказ, направление, билеты…
- Я вижу, что приказ. Но почему только я и Тишковская?
- А я почем знаю? - пожала она плечами. - Спроси у нее сам: на моей памяти Лида первый раз куда-то едет. Еще здесь распишись. За билеты.
- Почему все едут на практику группами, а мы - вдвоем? Я с ней никуда не поеду. - Он отодвинул бумаги в сторону.
- А куда ты денешься? Держись от нее подальше, не поддавайся на провокации - и все будет хорошо, - попыталась успокоить его Вероника.
Тяжело вздохнув, Алексей расписался в ведомости и вышел. Надо было с кем-то срочно поделиться неприятной новостью, и спустя час он был у Кушнеровых.
- Я эту практику и до этого ненавидел, а сейчас - подавно! Ну как сказать Томке о Тишковской?
- Да у-у-ж, - посочувствовал Артем. - Влип! Причину, почему Лида едет с тобой, долго искать не надо.
- Да пусть бы она в кого другого влюбилась! В тебя, например!
- Еще чего! - возмутился друг и крепче прижал к себе жену. - И вообще, я свое отгулял!
- Только-только все наладилось, - чуть не стонал Алексей.
- Да, задачка… А знаешь, я бы Томке вообще ничего не стал говорить: мало ли кто мог поехать с тобой на практику? Она даже всех студентов нашего курса не знает! Инка, что молчишь? Это же твоя подруга!
- Ой, ребята, от нее ничего не скроешь! - растерялась та. - Ей достаточно случайно услышать какую-нибудь мелочь, а дальше со своей логикой она до правды докопается!
- Как?! Наши-то все разъехались! - не согласился Артем. - Веронику я завтра попрошу никому ничего не рассказывать. Так что, дорогая, если ты сама Томке лишнего не ляпнешь, ничего она не узнает! Так и порешим… У тебя московский поезд?
- Московский. - Алексей взглянул на часы. - Как подумаю, что с Лидой в одном вагоне ехать… Хорошо хоть плацкартный. Ладно, я побежал… Ин, тебе когда рожать? - неожиданно спросил он, обратив внимание на слегка выпиравший животик.
- Аккурат к защите диплома, - ответил за жену Артем. - Так что будем двойное событие отмечать.
"А если тройное?" - подумал Алексей и улыбнулся.
- Ты присмотри за Тамарой, - попросил он друга, когда тот вышел с ним на лестничную площадку. - Помоги, ежели что.
- Разберемся, не волнуйся, - хлопнул его по плечу Артем. - Может, и жениться решил, да молчишь?
- Может, и решил, - загадочно ответил Алексей и протянул руку на прощание. - Все, буду ждать письма.
- Ладно, уговорил! До встречи!..
5
…Со студенческих времен Кушнеров и Радченко старались так спланировать отдых, чтобы каждый день приносил новые впечатления и не был похож на предыдущий. Утром, после игры в теннис, они наметили в reception маршруты с достопримечательностями, сели в арендованный автомобиль и за пять часов объехали добрых две трети острова. Даже трижды искупались - на западе, на севере и на востоке. Проголодавшись, на обратном пути они решили остановиться в ресторане.
- …Как ты думаешь, сколько лет ее сыну? - рассеянно окинув взглядом интерьер, вдруг спросил Алексей.
- Ты все о том же, - сложив карту с намеченным маршрутом, недовольно пробурчал Артем. - Еще спроси, кто его отец!.. - сделал он пару глотков пива. - Не видел, не знаю… Неужели ты надеялся, что все эти годы она хранит тебе верность? Смешно… И вообще, у меня такое подозрение, что этот журнал она тебе специально подкинула! Подарок на день рождения!
- Это нереально… Да и зачем?
- Чтобы отпуск испортить! Как вспомню те времена, как представлю, что запросто мог оказаться в твоей ситуации… Эх, надо было тебе предложение перед практикой делать! Смотришь - жизнь иначе бы повернулась.
- Все мы крепки задним умом, - усмехнулся Алексей и машинально достал из стаканчика на столе зубочистку. С тех самых пор как бросил курить, а случилось это в день давней аварии на производстве, в минуты нервного напряжения руки сами находили себе занятие. - Что ж ты, такой умник, Инку потерял?
- Я не хотел ее терять, - вздохнул Кушнеров…
…Можно сказать, что в первом браке Артема устраивало все: домовитая красавица жена, похожая на него любимица-дочь (Юльку на детских фотографиях запросто можно было спутать с отцом). Он даже не заглядывался на других женщин (институт не в счет - так, баловство по молодости)! А уж о том, что когда-нибудь расстанется с женой, и подумать не мог.
Конечно же, ему не нравились частые отъезды Инны на учебу, но что поделаешь! Оставалось чуть-чуть: зимняя сессия, практика, диплом - и все, никаких долгих разлук. Хватит того, что муж мотается по командировкам. К тому же они запланировали второго ребенка: вдруг будет мальчик? В общем, провожая Инну с дочерью на последнюю сессию и на диплом, Артем уже жил предстоящим отпуском: летом отдохнут на море, а там…
А там появилась Ирина. Статная красавица брюнетка с черными глазами прибыла на станцию за месяц до отъезда Инны на сессию и тут же привлекла всеобщее внимание. Поговаривали, что прежде она работала на Балаковской атомной и из-за романа то ли с главным инженером, то ли с главным технологом развелась с мужем. Но после того как жена высокопоставленного чиновника пожаловалась в Минатомпром, там не придумали ничего лучшего, как сослать роковую женщину на другой объект. С повышением, так как Ирина считалась толковым специалистом.
Артем познакомился с ней случайно. Принес как-то в отдел АСУ материалы на обработку, а там отмечали чей-то день рождения. Так и застрял до вечера: дома-то его никто не ждал. Слово за слово - разговорились, повеселились и распрощались. А к концу недели Ирина позвонила ему сама и предложила прямо сегодня провести бесплатный ликбез по основным языкам программирования (с этой идеей Кушнеров никак не мог распрощаться).
С того вечера все и началось… Паскаль Паскалем, но страстное обоюдное влечение завершилось не менее страстным сексом прямо посреди стеллажей с аппаратурой. Словно почувствовав неладное, поздно вечером позвонила Инна, дала поговорить с дочерью, волновалась, как он там один…
Мучаясь угрызениями совести, Артем дал себе слово, что такое больше не повторится, он положит конец этим "урокам программирования", станет за версту обходить Ирину… Но, увы, стоило ему услышать ее грудной голос, поймать магическую полуулыбку, заметить мелькнувший на коридоре силуэт, как сил контролировать себя не было. Эта женщина завладела его волей окончательно! Как же он себя за это ненавидел!
Наконец вернулись Инна с Юлей и вместе с семьей Артем уехал на юг. Первую неделю он без особых усилий гнал даже случайные мысли об Ирине, вторую - наслаждался отдыхом и семейной идиллией, ну а всю третью с нетерпением считал дни до возвращения домой. Ирина преследовала его в снах, фантазиях…
Так продолжалось почти год. Артем метался между Инной и Ириной, боясь потерять хоть одну из них, врал обеим, надеялся, что ситуация разрешится сама собой… И она разрешилась: однажды вечером жена молча сложила его вещи в чемоданы и так же молча выставила их за дверь. Ошеломленный таким поворотом событий, Артем до утра просидел в подъезде, затем загрузил вещи в машину, поехал на работу, сразу же зашел к Ирине и объявил: он хочет сохранить семью, а потому больше никаких звонков, никаких встреч и никаких свиданий.
Вечером Кушнеров купил огромный букет цветов, шампанское, попытался открыть дверь квартиры своими ключами и не смог: Инна успела сменить замки и пускать его в квартиру не собиралась. Две недели жильцы подъезда наблюдали такую картину: муж приносит цветы, сидя спит на лестнице, а жена никак на это не реагирует.
На несколько ночей сердобольные соседи даже приютили бедолагу - ну, поссорились супруги, с кем не бывает! Но в один из вечеров на лестнице появилась Ирина, взяла его за руку и повела за собой…
- …Подвез я ее до дома, а сам поехал к приятелю в общежитие. До последнего надеялся, что Инка простит… Дважды на суде не давал развода, твердил, что люблю, а на третий раз нас все-таки развели… Думаешь, отчего, уже расставшись с Ириной, я в Питер подался?.. Все еще надеялся… Совесть меня тогда вконец замучила - пять лет чужих детей воспитывал, то на каток возил, то в школу, то на море, а родного ребенка видел всего несколько раз, когда к родителям приезжал… Да еще совсем один остался, ты же у нас примерным семьянином был, - усмехнулся Артем. - С Юлькой увидеться мне тогда не удалось, а вот с Инной встретился… Увидел - и будто током ударило: еле сдержался, чтобы не обнять! А она прямо с ходу: снова выхожу замуж, уезжаю в Париж. Тут уж меня как обухом по голове… Так что в моей судьбе Ирина оказалась роковой женщиной.
- Стервой оказалась твоя Ирина! - вздохнул Алексей. - А помнишь, как быстро она в Москве освоилась? На работу сразу устроилась, да не куда-нибудь, а в Минатомпром! Ответь, ты действительно не подозревал, что она продолжает поддерживать отношения с тем мужчиной, из-за которого ее турнули с работы?
- Сначала не подозревал, а потом стало все равно, - пожал плечами Артем. - К тому времени весь ее загадочный ореол рассеялся… Не поверишь, но меня даже на секс с ней не тянуло… Так что заявлением на развод Ирина, можно сказать, меня освободила. Да и себя тоже: сразу вышла замуж за своего возлюбленного. - Кушнеров перевел взгляд на сидящих за соседним столиком сотрудников службы безопасности. В отличие от начальства Владимир с Михаилом пили исключительно минеральную воду: поездка на романтический остров была для них обычной рабочей командировкой. - Салаты несут, - сообщил Артем, заметив официантов. - Все, хватит. Если не прекратим эти разговоры - рискуем доставить массу неприятностей нашим бодигардам.
- Это почему же?
- Заворот кишок от переизбытка неприятных воспоминаний…
…Жизнь в общежитии закрытого городка протекала в каком-то странном, тягостном ритме и совершенно не радовала Алексея.
Причин тому было несколько. Во-первых, удручало уже само помещение: обшарпанные двери, облупившаяся краска на стенах, скрипучие кровати - все это резко контрастировало с ухоженным, образцово-показательным общежитием их института, куда студенты селились, как домой, надолго. Во-вторых, жильцы. Корпус номер пять предназначался для командированных, и постоянно мелькавшие новые лица напоминали Алексею давно забытое состояние первокурсника: ты никого не знаешь, тебя никто не знает и никому до тебя нет дела.
С утра он, Лида и другие дипломники садились в специальный автобус, где у всех проверяли пропуска, и отправлялись на один из расположенных неподалеку закрытых объектов. На проходной снова требовалось показывать пропуска, а точнее, их лучше было вовсе не прятать, так как спрашивали на каждом шагу. Доходило до смешного: даже чтобы сходить в туалет, ты обязан был сдать рабочие материалы, но получал их обратно только при наличии пропуска.
Утром дипломники брали сданные на хранение папки и направлялись в отдел, занимавшийся техническим обеспечением нового корпуса секретного завода. Независимо от будущей специальности всех студентов прикрепили именно к этому отделу, а так как его сотрудники занимались непосредственно комплектацией и монтажом оборудования, то есть работали, не поднимая головы, дипломники им по большому счету только мешали. Запуск новой линии намечался на первые числа января будущего года, и за его срыв можно было лишиться не только премии, но и места.
А работа в закрытом городе считалась престижной: здесь и квартира, и хорошая зарплата, и семейная путевка на юг были обеспечены. Да и Москва недалеко. Впрочем, сама по себе близость столицы играла, скорее, культурно-просветительную роль. На зависть многим закрытый город хорошо снабжался: в магазинах не стояли очереди за колбасой, а качественный западный ширпотреб завозился постоянно.
Вот только погода этой зимой не баловала. Всю первую неделю после приезда дипломников стояли трескучие морозы, а по ночам температура зашкаливала за минус тридцать. Приехав из другой, более влажной, с частыми оттепелями зимы, на второй неделе Алексей свалился с высокой температурой и кашлем. Заподозрив бронхит, врачи прописали ему постельный режим и даже назначили уколы, которые приходила делать медсестра из соседнего семейного общежития. Так что две недели ему пришлось отваляться в постели.
Лида, на удивление, не пыталась ни приставать, ни привлекать к себе внимание. Заходила по вечерам проведать, интересовалась, нужна ли помощь, и, когда он отвечал отрицательно, долго не засиживалась. Все это ставило Алексея в тупик, и от решимости поговорить начистоту и развеять все ее фантазии не осталось и следа. Точнее, не было повода поднимать эту тему.
Здесь целыми днями он мог заниматься только тремя вещами: спать, читать потрепанные книги из местной библиотеки и, тупо уставившись в потолок, созерцать на нем трещины. Трижды в день он заставлял себя встать, спуститься на первый этаж в столовую, а заодно и к разбитому на ячейки большому почтовому шкафу. Писем почему-то не было ни из дома, ни от Тамары с Артемом.
Истомившись ожиданием и не понимая такой необязательности близких людей, он даже пару раз просмотрел все остальные ячейки: вдруг корреспонденция не туда попала? Времени это заняло немало: с двух сторон к общежитию для командированных примыкали пятиэтажки-малосемейки и почтовый шкаф был рассчитан на всех.
"Странно, - недоумевал он. - Лиде уже пришло несколько писем из дома".
Получив очередное, Тишковская на радостях стучалась к нему в комнату и зачитывала целые куски о новостях в институте. Наконец и Алексей получил первую весточку из дома - да не одну, а целых две. В том, что на письмах стояли разные даты, но пришли они в один день, как и в том, что на конвертах были заметны следы вскрытия, не было ничего удивительного - дипломников сразу предупредили: все почтовые отправления проверяются.
Написав скорый ответ, Алексей облегченно вздохнул и с нетерпением стал ждать: уж теперь его точно завалят письмами! Но ничего, как и раньше, в его адрес не приходило, зато Лида чуть ли не ежедневно доставала из почтового ящика очередной конверт. В душе у Радченко поселилась обида: ладно Артем, по большому счету он на него и не рассчитывал. Но Тамара! Ведь она обещала писать каждый день!
К пятнице Леша почувствовал себя значительно лучше и решил поехать на объект: до окончания практики оставалась ровно половина, а у него собранных материалов - кот наплакал. Машинально заглянув в пустую почтовую ячейку, он молча зашел в автобус, сел на сиденье и принялся рассматривать нарисованные морозом узоры на стекле. Как он ненавидел в этот момент затерянный в снегах закрытый город, как желал хоть на мгновение оказаться в родном общежитии!
"А вдруг у Тамары кто-то появился?" - почувствовал Алексей леденящий душу укол ревности, что тут же отразилось на его лице: нахмуренные густые брови сошлись на переносице, длинные мимические морщины на лбу углубились, губы крепко сомкнулись, став похожими на сухие полоски яблочной кожуры.
- Тебе плохо? - встревоженно поинтересовалась севшая рядом Лида. - Мог бы еще полежать.
- Все нормально, - не повернув головы, буркнул он.