После бурного выяснения отношений у хозяев случился развод, а вслед за ним, с разницей в месяц, две свадьбы: как оказалось, "обманутая" жена не первый год жила на гастролях в одном номере с главным режиссером театра. Так что, после того как прихватив сына и юную супругу, бывший глава семейства отбыл в Москву и оставил прежней жене роскошную квартиру в центре Минска, вроде все успокоились.
А несостоявшийся жених, если бы не друг и сокурсник Петька Омельченко, ходивший за Черновым по пятам, неизвестно что мог тогда с собой сотворить. Лишь через год он более-менее пришел в норму: обида улеглась, нервы успокоились. Владимир даже стал наведываться на танцы. Только домой не ездил: то ли неловко было смотреть в глаза соседям, то ли боялся повстречать Вику, которая иногда навещала родителей. К слову, где-то в середине девяностых ее пожилой муж умер от инфаркта…
И все же спустя год именно в августе состоялась свадьба и в семье Черновых. Верный товарищ Петька уговорил-таки друга съездить домой, сам отправился с ним ради моральной поддержки, а через неделю восемнадцатилетняя Лена Чернова и двадцатиоднолетний Петр Омельченко, полюбившие друг друга с первого взгляда, расписались в местном сельсовете.
В декабре этого же года развалился Союз и все встало с ног на голову: рушились одни идеалы, их сменяли другие, но для курсантов за высокими стенами военного училища время словно остановилось. Они долго не могли понять, что на данном жизненном этапе оказались в ловушке, и, даже разъехавшись по гарнизонам, долгие годы продолжали хранить верность однажды принятой присяге.
Шло время. Вернее, ползло - вяло, нехотя, словно и оно, замедляя ход, теряло веру в светлое будущее. Одна за другой на глазах Чернова разваливались обитавшие в офицерском общежитии семьи: ни денег, ни жилья… А так как в надежность женских чувств он больше не верил, то для себя решил: никаких серьезных отношений и никакой женитьбы. Зато как только выпадал свободный день, правдами и неправдами стремился в семью сестры: там тепло, светло, уютно, племянники опять же. Семья Омельченко, служившая в соседнем округе, оставалась приятным исключением: по-прежнему влюбленные глаза супругов, двое мальчишек-погодков. Володя стал добиваться перевода к ним поближе, но так уж все складывалось в его жизни, что счастье вытекало из несчастья, и наоборот…
В тот день, когда ему удалось получить новое назначение, Петра отправили в Чечню. А спустя три недели прибывшему туда же Чернову пришлось лично опознавать то, что осталось от лучшего друга и мужа сестры…
- А если бы… - шеф задумался, пытаясь доходчиво сформулировать свою мысль. - Если бы Вика попросила прошения, вернулась… Ты принял бы ее с ребенком? Смог бы простить? Вдруг она до сих пор…
- Хотите сказать, любит? - понял его мысль Владимир. - Сомневаюсь: время все расставило по местам… Хотя тогда, наверное, простил бы… А сейчас нет… Для того чтобы простить - надо забыть. Чтобы забыть - надо любить. А я ее уже не люблю… В чем тогда смысл?.. Зла я на нее тоже не держу, да и обида давно улеглась. А насчет "простить"… В жизни можно все простить, кроме подлости… Путано, наверное, но красиво говорить я никогда не умел.
- Ну почему же, - не согласился Алексей. - Глубина мысли далеко не всегда зависит от правильно построенных фраз…
- И потом, с чего это вы решили, что она меня помнит? - неожиданно продолжил Чернов. - В наши дни женщины интересуются не высокими чувствами и даже не статусом избранника. Деньги и их количество - вот мерило любви.
- Да-а-а… - прищурившись на ярком солнце, усмехнулся шеф. - Напакостила тебе в душу твоя Вика!
- Дело не только в ней, - многозначительно вздохнул Владимир. - В силу своего положения и занятости вы многого не замечаете, Алексей Ярославович… - Появившийся на причале шкипер на ходу подхватил фал, бросил его внутрь, шустро запрыгнул на борт, завел двигатели и стал медленно выводить катер мимо мирно дремавших белоснежных яхт, демонстрирующих торжество дела человеческих рук и толщину кошелька их обладателей. - Помните, сразу после переезда за город мы с вами посещали фитнес-клуб? Недолго, около месяца, пока в доме спортивный зал не оборудовали. Элитные посетители, точно сошедшие с обложек журналов красотки… Как-то одна из них достала мой номер телефона через администратора. Договорились о встрече, посидели в кафе и поехали на квартиру, которую я еще не успел сдать. Я девушку специально туда повез - захотелось лишний раз убедиться в женской алчности. Вы бы видели лицо этой барышни, когда мы подъехали к дому! Ну как же так? У меня такая машина, такая одежда, а живу в сарае? Когда я сообщил, что всего лишь телохранитель, в ее хорошенькой головке тут же созрел новый план: я знакомлю ее с вами, а она гарантирует мне повышение по службе, если удастся постоянно возле вас прописаться. И такой напор, такая убежденность были в ее словах - я даже растерялся! Вы уж простите, - виновато глянул он на шефа. - Пришлось сказать, что женщинами вы не интересуетесь… Она, конечно, расстроилась, но самой потрясающей была концовка: тут же предложила себя за две сотки, но на всю ночь, так как я ей очень понравился. На том и расстались.
- И часто тебе приходится отражать подобные удары?
- Не считал… Работа такая: кто на что учился, на то и пригодился… Так что если бы не моя сестра (ну, мать не в счет), можно сказать, разочарование в женщинах было бы полным… Правда, у сестры есть одна странная подружка… Но это я так, - спохватившись, махнул он рукой.
- И что за подружка? - заинтересовался Алексей, так и не припомнивший, видел ли когда-нибудь Чернова с женщиной.
- Да одноклассница ее… Я, когда школу оканчивал, никого, кроме Вики, не замечал, а уж кто к сестре в гости приходил - тем более. Сидели девчонки, шушукались, а только я на пороге появлялся - она сразу за дверь. Думал, с годами все у нее пройдет…
- И что?
- Похоже, не прошло… Таня медсестрой в больнице "Скорой помощи" работает. То племянников посмотрит (сестра после гибели мужа домой вернулась), то среди ночи примчится к матери укол делать - давление у нее высокое. По хозяйству, в огороде поможет - словом, почти член семьи. Но только я домой приезжаю, даже не заглядывает. Решил как-то встретиться, поблагодарить за помощь, а она меня увидела, покраснела и дала деру. Представляете? Назавтра сестра не выдержала, призналась: оказывается, Таня любит меня еще со школы. Тут уж я испугался… Ну разве можно столько лет безответно любить человека?
- Наверное, можно… - наблюдая за проплывающим метрах в двадцати маяком, произнес Алексей. Шкипер добавил мощности, и, взревев двумя двигателями, катер рванул в открытое море. - Но и жить при этом другой жизнью тоже, оказывается, можно! - стараясь перекричать рев моторов, добавил он…
…Какими замечательными выдались те несколько недель после практики! Праздник, фейерверк эмоций, когда чувственность, нежность переполняли душу и просто зашкаливали. Впрочем, шкала любви у каждого своя…
Почему все самые большие жизненные ошибки человек замечает лишь с высоты собственного опыта? Идет по жизни, продирается сквозь бурелом, вязнет в грязи, бежит, плывет, ползет - и не задумывается, какой рельеф местности он пересекает - дойти бы! Потом выйдет на высокое чистое место, оглянется назад и обидно становится: это же надо! Да за спиной целая горная цепь с каньонами, болота, бурные реки. А ведь все это можно было обойти, стоило только в самом начале пути взять чуть правее…
Вот так и Алексей, анализируя тот далекий период, видел лишь череду ошибок, которые в итоге и завели его в тупик. Признайся он Тамаре в любви накануне отъезда, не было бы той ночи с Лидой, в этом он был уверен. Как и в том, что если бы сказал те важные слова в первый вечер после приезда, сделал предложение, познакомил с родителями, возможно, ее сердце и смягчилось бы в дальнейшем, да и он не стал бы метаться.
А ведь Леша готов был признаться в своих чувствах в любую минуту! Ему уже тягостно было молчать, усилием воли останавливать себя в последний миг. Зачем? Ну почему тогда казалось, что еще не время? Почему словно онемел, когда появились опасения по поводу беременности? Ведь в душе он был даже рад такому повороту: жизнь сама все решила.
…В ночь перед посещением гинеколога Тамара почти не спала, не спал и Алексей: думал, как бы сделать предложение красиво, чтобы запомнилось на всю жизнь. Знать бы тогда, что красиво все, что уместно и вовремя.
Когда утром он вызвался проводить Тамару в поликлинику, то уже представлял, как все будет: до врача они не дойдут, во всяком случае, в этот день. По дороге завернут в кафе, вот там-то он и сделает предложение. Но прежде надо купить цветы и оставить их у администратора, а заодно приобрести приглянувшееся золотое колечко: сюрприз - так сюрприз, праздник - так праздник!
Едва за Тамарой закрылась дверь, Алексей вскочил и отправился в душ. Напевая что-то под нос, он тщательно выбрился, достал из шкафа парадный костюм, рубашку, галстук, со всех сторон придирчиво осмотрел себя в зеркале, сам себе улыбнулся и отправился в институт: надо было отметиться, а заодно договориться с Кушнеровым, чтобы подъехали с Инкой в кафе.
Занятий как таковых у пятикурсников уже не было, и в институте они появлялись больше для видимости. Времени до защиты диплома оставалось предостаточно, а потому никто не суетился: одни пускали пыль в глаза какими-то мифически выполненными процентами, другие не утруждали себя даже этим. Зачем? Те, кто дожил до диплома, переживут и его защиту.
- Леша! - на подходе к аудитории услышал он голос Тишковской и вздрогнул. - Мне нужно с тобой поговорить! - Она, оглянувшись, потянула его за угол. - Это важно! Лешенька, я не знаю, что мне делать! - перешла она на громкий шепот.
- Что случилось? - насторожился Алексей.
В последнее время они почти не общались, а если такое случалось, разговаривали подчеркнуто вежливо: ни словом, ни намеком не напоминая друг другу о практике.
- Я… Я даже не знаю, как тебе это сказать. - Лида стыдливо закрыла лицо руками. - Я беременна…
- Что?! - не понял Алексей. - Что ты сказала?
- Я беременна, - чуть громче повторила она. - Самое ужасное, что на днях обо всем узнал папа и хочет с тобой поговорить. Сегодня же.
- Зачем?! - Внутри у него словно что-то оборвалось: то, чего он сильно опасался, все-таки случилось. - Та-а-а-к, - протянул он и почувствовал, как сначала его бросило в жар, затем в холод, силы куда-то ушли, а время словно остановилось… Он даже перестал дышать. - Но ведь ты уверяла, что все будет в порядке? - наконец шумно выдохнул он, сделал непроизвольно шаг назад и, почувствовав за спиной твердую опору, прислонился к стене затылком.
- Я не знаю, почему это случилось! Я была уверена!.. Прости меня, - неожиданно расплакалась Лида.
Алексей молчал. Сказать было нечего. Праздничное настроение, которым он жил с самого утра, исчезло.
- Лида, я тебя не люблю, - глухо выдавил он.
- Я знаю. И ничего от тебя не требую, лишь прошу: помоги мне выстоять перед родителями.
- У-у-у! - взвыл Алексей и, вложив в кулак всю обиду и злость, стукнул по стене. - Будь проклята практика, история с письмами! Ненавижу!..
Почувствовав запоздалую боль, он сжал ладонью другой руки травмированную кисть, развернулся и снова обессиленно прислонился к стене.
- Тебе придется на мне жениться, - отчетливо произнесла Лида после долгого молчания. Алексей перевел на нее недоуменный взгляд. - Иначе отец никогда не допустит тебя к защите.
- Ну и черт с ней! Я смогу защититься в другом институте.
- Не сможешь, у тебя даже документы не примут. Ты не представляешь, какие у него связи! Но я не хочу ломать тебе судьбу и потому предлагаю выход: мы женимся, но сразу после рождения ребенка ты свободен. Родители не переживут позора, если я рожу без мужа.
- То есть как это родишь?
- Обыкновенно. Я буду рожать во что бы то ни стало, - твердо заявила Лида, - и поэтому хочу предупредить тебя о возможных последствиях. Тебе придется выбирать: или ни к чему не обязывающий брак, или… Я знаю о Тамаре. Если она тебя любит, то поймет, во имя чего нужна такая жертва. Ни ты, ни я друг друга не неволили и силой в постель не тянули. Разве не так?
"Жертва… - Алексей моментально утратил всякий интерес к жизни. - Да Тамара даже слушать такое не станет!"
- …Что бы ты ни решил, сегодня к семи вечера тебе придется приехать к нам и поговорить с отцом, - продолжала Лида. - Вдвоем мы как-нибудь смягчим ситуацию. Пошли, - взяла она его за руку и сделала шаг к аудитории.
Леша оторвался от стены, машинально двинулся вперед, затем резко выдернул руку и быстро зашагал прочь. Вернувшись в общежитие, он снял пиджак, стянул галстук, упал на кровать и без сил зарылся головой в подушку: все, о чем мечтал еще час назад, рассыпалось в прах…
- …Ты что, заболел? - откуда-то издалека донесся до него голос Артема.
- Который час? - не поднимая головы, спросил Алексей.
- Начало второго.
"Время встречи с Тамарой давно минуло", - понял он, и на душе слегка отлегло. Видимо, этой встречи он боялся сейчас больше всего на свете.
- Случилось что? - Кушнеров присел на стул.
- Случилось… Лида беременна.
- Шутишь или серьезно?
- Серьезней некуда.
В разговоре повисла пауза.
- И что теперь?
- Не знаю, - перевернулся на спину Алексей. - Самому бы у кого спросить… К семи часам приглашен на аудиенцию к Тишковским.
- А Томка?
- Не трави душу… Сегодня собирался сделать предложение. Вас хотел пригласить, отметить…
- На твоем месте я бы это дело не откладывал, - неожиданно посоветовал Артем. - Она уже давно ждет и сразу согласится, я уверен…
- Да ты хоть слышал, что я сказал?! - вдруг вскочил с кровати Алексей и заметался по комнате. - Какое "согласится", если Лида - беременна?! И даже если согласится, что дальше? Оба вылетим из института?
- Успокойся и не ори, - насупился Артем. - Я, что ли, виноват?.. Об исключении я и вправду не подумал…
- Я тоже не подумал, да Тишковская подсказала. У-у-у! - зарывшись руками в волосы, кружил по комнате Алексей.
- Она тебя шантажировала?
- У-у-у! - провыл тот вместо ответа, снова рухнул на кровать и пнул кулаком подушку. - Все бы отдал…
- Ну и черт с ним, с институтом! Раз уж так вышло, что теперь, всю жизнь мучиться? - после очередной долгой паузы неожиданно заключил Артем. - В армию тебя не возьмут, а Томку мы как-нибудь общими усилиями успокоим. Простит, никуда не денется.
- Если она тоже беременна, вопрос решится однозначно, - неожиданно произнес Алексей.
- Ну, ты влетел!!! Значит так: к Тишковским тебе так или иначе придется сходить, но сначала надо поговорить с Тамарой.
- Не могу я с ней говорить… Как в глаза посмотреть, не знаю.
- Хорошо… - Артем снова задумался. - Тогда завтра встречаешься с Тамарой, а сегодня идешь к Тишковским. Будь с ними подипломатичней… "Теплый" прием тебе там обеспечен, - многозначительно вздохнул он.
…Прием и вправду оказался теплым. Обняв его прямо на пороге, Иннокентий Вельяминович пожал руку и стал водить по квартире. Задержавшись в кабинете, он долго рассказывал о семье, о Лиде, показывал ее детские фотографии. Алексей молчал, изредка кивал головой и напряженно ожидал, когда же речь зайдет о главном.
- Я знаю, что виноват, Иннокентий Вельяминович… - наконец решил он сам затронуть больную тему.
- Пожалуйте к столу! - заглянула в кабинет нарядно одетая хозяйка.
- Ничего, ничего, - закрыв очередной альбом, ободряюще похлопал его по плечу Тишковский. - Пошли, нас уже ждут.
Когда вслед за хозяином Алексей вошел в зал, то едва не остолбенел: за празднично накрытым овальным столом сидели человек двадцать гостей, справа и слева от Лиды стояли два свободных стула, к одному из которых его легонько подтолкнул Иннокентий Вельяминович.
- Ты что здесь устроила? - прошипел Алексей, чувствуя на себе заинтересованные взгляды. - Что это за театр?
- Не волнуйся, - тихо ответила Лида. - Учитывая папино положение, родители обязаны объявить о свадьбе дочери во всеуслышание. Половина присутствующих - члены научного совета, так что завтра весь институт будет знать.
- Какая свадьба?!
- Как - какая? - продолжая разыгрывать спектакль, она коснулась его щеки ладошкой и слегка развернула к себе. - Наша… Ведь ты пришел…
- Дорогие мои, - держа в руках доверху наполненную хрустальную рюмку, поднялся с места хозяин. - Сегодня мы пригласили вас в гости по торжественному поводу: наступил момент, когда наша дочь нашла себе спутника жизни… Уважаемые! Имею честь представить вам молодого человека, который в скором времени станет членом нашей семьи: Алексей Радченко. Прошу любить и жаловать!
Гости зааплодировали. Леше от всего услышанного стало дурно.
"Нет! - захотелось ему закричать во весь голос. - Я не хочу быть членом вашей семьи!"
Словно почувствовав его состояние, Лида нашла под столом его руку и крепко сжала ладонь.
- Встань, - прошептала она, но, заметив, что Алексей даже не шевельнулся, попросила: - Папа, ну нельзя же так сразу… Леша смущается.
- О, это нам хорошо знакомо! - понимающе воскликнул один из гостей. - Когда я знакомился с родителями своей невесты, дар речи потерял!
- И я, когда просил руки будущей жены, никак не мог унять дрожь в коленках! - рассмеялся Иннокентий Вельяминович. - Если бы Наденька вовремя стул не подставила, не знаю, чем бы дело закончилось. Предлагаю выпить за будущих молодоженов!
Не поднимая глаз, Алексей сидел за столом, и до него с трудом доходил смысл происходящего.
- А жених что же не пьет? - поинтересовалась большая одутловатая женщина, восседавшая, казалось, сразу на двух стульях. - Совсем смутили парня! Да не красней ты так: профессорская семья - это не страшно! Такой молодой, такой красивый и так растерялся. Ох, молодость!
- Тетя Галя, Леша почти не пьет, - с милой улыбкой пояснила Лида. - Но, может быть, хоть капельку? - перевела она на него взгляд и незаметно наступила на ногу.
Точно под гипнозом он потянулся к рюмке, пригубил и поставил на стол.
- Нам нужно поговорить… Давай выйдем, - постепенно приходя в себя, потребовал он.
- Выйдем, но попозже, - нежно проворковала Тишковская и тут же принялась подкладывать ему в тарелку. - Ешь. Ты и так привлекаешь к себе много внимания. Веди себя как ни в чем не бывало.
Лишь через час с лишним им удалось выбраться из-за стола.
- Что происходит? - повысил он голос после того, как Лида плотно закрыла дверь своей комнаты. - Ты мне можешь объяснить, что здесь происходит?!
- А что прикажешь делать? Прямо с порога объявить, что свадьба фиктивная? - раздраженно бросила она. - Ни я, ни ты не имеем права позорить фамилию отца! Если бы ты знал, сколько у него злопыхателей! Одно дело, если у дочери не сложился брак, и совсем другое - если она родила ребенка без мужа! Ты можешь понять разницу, наконец?
- Но ведь ты можешь и не рожать, - после долгой паузы напомнил он.
- Ты предлагаешь аборт? О нем не может быть и речи! Об этом тут же станет известно всему городу! И без того со всех сторон слышно: "Тишковская, Тишковская!" Стоило мне сходить к гинекологу, как маме тут же позвонили из женской консультации! Да если бы это было возможно, ты бы ничего не узнал! Это - первое… Второе: как ты можешь так спокойно говорить об аборте? Что бы ни было, это твой ребенок!