По свидетельству В. М. Фалина, тогда же, в конце 70-х – начале 80-х годов, он участвовал в неофициальных переговорах с Эгоном Баром, в ходе которых рассматривалась возможность создания единого технологического, экономического и правового пространства на территории двух Германий.
Некоторое представление о том, в каком направлении уже тогда работала реформаторская мысль, дают воспоминания бывшего замминистра внешней торговли В. Н. Сушкова о его беседе с Н. В. Талызиным.
"Однажды я был в гостях у Николая Владимировича… Он разоткровенничался… Речь шла об экономических реформах: о свободе предпринимательства, о частной собственности , законе о земле, правовом государстве, правах человека, справедливости".
Может быть, подобные разговоры имели тогда только доверительный характер? Нет, по свидетельству Н. В. Сушкова, "о необходимости политических и экономических реформ" Н. В. Талызин говорил и с А. Н. Косыгиным. "И премьер прекрасно его понимал". Это, по всей видимости, не было случайностью. Имеются сведения, что Алексей Николаевич с тоской вспоминал о временах нэпа.
Подобные идеи давно уже витали среди интеллигенции. Известный советский экономист И. Бирман утверждал, что высказывался за допущение частной собственности в СССР еще в конце 60-х годов.
Рассадником этих идей был созданный в 1963 г. ЦЭМИ. "ЦЭМИ – вспоминал С. С. Шаталин, – стал питомником рыночников, антимарксистов… оптимальщиков всех мастей и оттенков, экономометристов и макроэкономистов. И, конечно же, он прочно занял первое место в СССР по экспорту сотрудников в страны со свободно конвертируемой валютой".
Тогда же в самиздате получила распространение брошюра А. Д. Сахарова "О стране и мире", которая была написана им еще в 1975 г. и затем опубликована за границей. В ней он прямо высказался за "частичную денационализацию всех видов деятельности, может быть, исключая тяжелую промышленность, главные виды транспорта и связи", а также поставил вопрос о "частичной деколлективизации" и "ограничении монополии внешней торговли".
Чем представляла интерес эта брошюра? Во-первых, тем, что идея приватизации исходила от представителя советской элиты – академика, Героя Социалистического Труда, известного ученого. А во-вторых, она была высказана не в тиши кабинета, а на весь мир.
Бывший с 1971 по 1981 г. сотрудником Научно-исследовательского института экономики при Госплане СССР Виталий Аркадьевич Найшуль утверждает, что в конце 70-х – начале 80-х его коллеги начали осознавать "приближение фатального кризиса" советской экономики. В связи с этим, вспоминает В. А. Найшуль, "мы стали думать, как обществу из всего этого выходить", в результате чего он сам и еще двое его коллег приходят к выводу о том, что единственный путь – это переход к рынку и реставрация прежней частной собственности.
Вспоминая о своей работе в ВНИИСИ начала 80-х годов, Е. Т. Гайдар пишет, что именно тогда он пришел к выводу, что советская экономика исчерпала возможности своего развития, что "без глубоких рыночных реформ кризис ее будет углубляться". Поэтому необходимо было создать "предпосылки для постепенного эволюционного поворота экономики на западный путь", чтобы "с наименьшим ущербом выйти из социалистического эксперимента".
Характеризуя настроения, существовавшие на Старой площади, A. C. Черняев утверждает: "В аппарате уже была довольно большая группа людей, которые понимали, что Советский Союз катится куда-то не туда. Все эти люди были готовы к реформам". "Если брать круг людей, с которыми я непосредственно работал, то все воспринималось острее. Понимали, что у нас нет свободы и что она нужна нам как воздух. Понимали, что у нас нет рынка и что он тоже нужен как воздух". Однако о возврате к частному капитализму никто не говорил, речь шла о социализме с "человеческим лицом".
По утверждению Я. М. Уринсона, в 1982 г. "в ЦЭМИ АН СССР с участием Шаталина, Петракова, Федоренко, Майминаса, Коцеленбогена, Ясина и еще нескольких людей была сформулирована концепция, которую в сегодняшних терминах можно было бы назвать осторожно рыночной". Кроме того, институт разрабатывал "СОФЭ" – систему оптимального функционирования экономики, "за которую консервативно настроенные советские экономисты и ученые очень ругали ЦЭМИ, а в ЦК КПСС эту концепцию оценили как прямо антисоветскую".
"Косыгинские реформы, – писал B. C. Павлов, – именно потому и были потихоньку сведены на нет, что встал вопрос о реформировании общественного строя, грубо говоря, о том, что частная собственность должна получить во всем нашем общественно-политическом устройстве такое же право на жизнь, как и государственная. На Старой площади сидели не дураки, и они прекрасно понимали, что этой реформой создается определенный слой людей – не будем пока называть его классом – который будет кровно заинтересован в изменении общественного строя в стране".
Показательно, что именно в это время заведующим сектором тяжелой промышленности НИИ труда Г. А. Явлинским была подготовлена книга, в которой делался такой вывод: сложившаяся в экономике ситуация требует или возвращения назад к той системе управления народным хозяйством, которое существовало при Сталине, или же предоставление предприятиям полной хозяйственной самостоятельности, т. е. перехода к рынку.
В данном случае Г. А. Явлинский выражал не только свои взгляды, так как в 1982 г. его книга была издана, правда, только для служебного пользования. Как утверждает Григорий Алексеевич, книгой сразу же заинтересовался КГБ и она была изъята из обращения.
Если верить В. А. Найшулю, то в начале 80-х годов среди экономистов обсуждался не только вопрос о том, можно или нельзя переломить негативные явления в экономике без перехода к рынку, но и том, как осуществить этот переход. Решить эту проблему можно было двояко: или путем предоставления возможности создания рядом с государственным частного сектора, или же путем ликвидации государственного сектора и создания частного сектора на его основе.
По свидетельству В. А. Найшуля, он "с двумя коллегами" склонялись к предпочтительности второго сценария. И уже тогда, в начале 80-х годов, "родилась идея ваучеризации", т. е. раздела государственной собственности.
Более того, В. Найшуль утверждает, что в начале 80-х годов им и его коллегами была разработана "схема приватизации". Начать они предлагали с деревни и с этой идеей тогда же обращались в Отдел сельского хозяйства Госплана СССР и в Сельскохозяйственный отдел ЦК КПСС, т. е. к М. С. Горбачеву. Но поддержки не получили. После этого В. А. Найшулем была написана книга о приватизации "Другая жизнь". А поскольку напечатать ее было невозможно, она ушла в самиздат. С текстом книги можно познакомиться в интернете.
Почему В. А. Найшуль и его коллеги начали пробивать свою идею с Сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС, еще требует выяснения. Возможно, это было связано с тем, что тогда именно там шла разработка Продовольственной программы. Однако, как писал А. Е. Бовин, ее разработчики мыслили "категориями колхозов и совхозов", поэтому не обратили внимания даже на его более скромное предложение "плотнее связать Продовольственную программу с индивидуальной трудовой деятельностью".
Продовольственная программа была принята 24 мая. А 30 июня – 1 июля 1982 г. в ЦК КПСС было проведено специальное совещание, посвященное вопросам совершенствования управления народным хозяйством.
В целом прозвучавшие на совещании предложения не затрагивали основ существующей системы.
Наиболее радикальным было предложение Н. П. Федоренко: "Разработать комплексную программу совершенствования системы управления народным хозяйством на перспективу" и "организовать работу в объединениях и министерствах на начале полного хозяйственного расчета с распределением валового дохода по долговременным плановым нормативам". С этих же позиций выступил академик A. A. Кеерна: "Перевести производственные объединения на полный хозяйственный расчет путем полного самофинансирования и применения долговременных трудовых, материальных, технических и финансовых нормативов". А академик Б. Е. Патон предложил отказаться от монополии внешней торговли и "разрешить (для начала в порядке эксперимента) крупным промышленным и агропромышленным объединениям и предприятиям выход на мировой рынок с распределением валютных ресурсов между государственным и хозяйственным бюджетами по нормативу, утвержденному Советом Министров СССР".
9 сентября 1982 г. Л. И. Брежнев выступил на заседании Политбюро, причем, как пишет A. C. Черняев, "говорил критические вещи об экономике в духе записки Арбатова и Богомолова, которая перед майским пленумом была оценена как очернительство".
Именно на этом заседании Л. И. Брежнев контурно наметил некоторые, необходимые, по его мнению, перемены в экономике ("наделение предприятий и объединений большей самостоятельностью", "повышение роли республик, краев и областей в народно-хозяйственном планировании"), которые A. B. Шубин характеризует как будущую "программу экономических преобразований Андропова (а значит – и начального этапа горбачевских реформ)".
На рубеже 70 – 80-х годов появляются симптомы перемен и в идеологии.
Еще в 1974 г. кинорежиссер Элем Климов снял двухсерийный фильм под названием "Агония", посвященный Григорию Распутину. И хотя в нем показывалось состояние русского высшего общества накануне февральских событий 1917 г., бдительная цензура увидели в нем намек на положение дел в советском обществе того времени. Фильм был положен на полку, где пролежал до 1981 г., когда запрет с него был снят.
Именно в это время публикуются романы И. П. Штемлера: "Таксопарк" (М, 1980), "Универмаг" (М., 1984), "Утреннее шоссе". С формальной точки зрения их можно было бы отнести к детективной литературе. Однако объектом художественного осмысления в них была не столько деятельность советских органов правопорядка, сколько такая совершенно новая тема, как теневая экономика.
Тогда же эта тема была вынесена на страницы периодической печати. Так, 28 января 1980 г. A. C. Черняев отметил: "Газеты буквально ломятся от разоблачительных фактов обворовывания государства и граждан во всей системе торговли, обслуживания, здравоохранения, культуры. Всюду – полный разврат". И далее 1 ноября того же года: "Правда" чуть ли не каждый день выдает статьи, от которых волосы шевелятся".
В 1981 г. в широко известной тогда серии "Следствие ведут знатоки" был снят фильм "Из жизни фруктов". В центре фильма расследование уголовного дела, связанного с махинациями на одном из столичных рынков. От многих других подобных же фильмов он отличался тем, что следователи выходили на целую группу преступников, иначе говоря, на то, что в профессиональной литературе получило название ОПГ – организованной преступной группировки, которую один из героев фильма определял понятием "мафия".
До этого было принято говорить о существовании американской и итальянской мафии. В фильме "Из жизни фруктов" впервые открыто утверждалось, что мафия существует и в нашей стране. Это было настолько необычно, что, по всей видимости, явилось одной из причин, почему уже отснятый фильм был положен на полку до лучших времен.
Летом 1980 г. A. C. Черняев прочел рукопись романа Анатолия Рыбакова "Дети Арбата" о сталинской эпохе. По воспоминаниям писателя, это произведение он начал писать еще в 1958 г. под названием "Год 33-й". Показательно, что на обложку книги о Сталине был вынесен год прихода Гитлера к власти. Через несколько лет роман был закончен и 2 апреля 1965 г. предложен "Новому миру", но тогда ЦК КПСС не дал на него свое "добро". И вот через 15 лет А. Рыбаков вытащил его из стола и передал в редакцию журнала "Октябрь".
Тогда же в 1981 г. известный грузинский режиссер Тенгиз Абуладзе начал работать над сценарием фильма "Покаяние".
За год до этого Тенгиз Абуладзе встретил на улице знакомого, который рассказал ему "реальную историю, происшедшую в Западной Грузии". "В 1937 году одному чекисту приглянулась красивая жена бухгалтера. Чекист сослал бухгалтера и его семью в ГУЛАГ, а ее сделал своей любовницей. Прошли годы, чекист умер, и тогда сын сосланного бухгалтера решился на чудовищное – отомстить покойнику. Ночью он выкопал труп только что захороненного чекиста и бросил его перед домом. Надо сказать, что в Грузии покойников чтят, с ними связан, можно сказать, целый культ, и потому вторжение в могилу, выкапывание покойника – факт из ряда вон выходящий, аномальный".
Этот эпизод Т. Абуладзе и решил положить в основу своего нового фильма. Но он хорошо понимал, что поставить в начале 80-х годов антисталинский фильм можно только по разрешению свыше. Поэтому прежде чем взять за перо, поделился своим замыслом с первым секретарем ЦК КП Грузии Э. А. Шеварднадзе. На удивление, тот дал "добро".