В финале эстафеты 4 по 100 метров сборная США заняла первое место. А это означало, что Оуэнс получал четвертую золотую медаль. Однако эта победа не была безоблачной. По правилам эстафеты палочка должна передаваться в специально помеченном "коридоре", который имеет длину 20 метров. Многим судьям показалось, что Меткалф передал палочку Драпперу уже за пределами "коридора". После долгах совещаний было решено все-таки засчитать эту победу, допустив, что правила не были нарушены. Передача палочки является очень сложным приемом. Именно из-за подобных нарушений была дисквалифицирована сборная Голландии, что позволило бегунам Германии получить "бронзу". Именно передача палочки стала причиной воистину драматической ситуации, которая сложилась в женской эстафете.
За выступлением немецких бегуний наблюдали и Гитлер, и Геббельс. Немки имели все шансы завоевать "золото". Они значительно опережали преследовавших их американок. И именно тогда случилось невероятное. Когда Мария Доллингер передала палочку Ильзе Дёрффельдт, то у той был запас в 5 метров. Она уверенно побежала к финишу, но во время бега решила переложить палочку из одной руки в другую. Это было ошибкой. Палочка выпала из рук. Стадион буквально ахнул от удивления. Сама же Ильза Дёрффельдт настолько растерялась, что не смогла быстро подобрать упавшую палочку. Как вспоминали очевидцы, меж миновавших ее бегуний она выглядела как маленькая девочка, которая по ошибке выбежала на проезжую часть улицы и пыталась увернуться от машин. В итоге первое место заняла команда из США, второе - британки, а третье - спортсменки из Канады. Разочарованию зрителей не было предела. Но больше всего была расстроена Ильза Дёрффельдт - прямо на стадионе с ней случилась истерика. Несмотря на это поражение, высокие гости решили не досадовать. Гитлер решил лично успокоить спортсменок. Вечером того же дня Геббельс записал в дневнике: "Девушки обескуражены. Фюрер пытается их утешить. Ему это удалось. Он послал к их домику [в Олимпийской деревне] автомобиль, доверху наполненный цветами".
Не стоит полагать, что главным героем Олимпиады 1936 года был Джесси Оуэнс. Куда большее внимание публика уделяла 17-летней голландке Хендрике "Рие" Мастенбрёк.
Ее по праву можно было назвать королевой плавательного бассейна. Девушка отличалась не только привлекательной внешностью, но и отличными спортивными результатами, в которых она самую чуточку уступала Оуэнсу. Мастенбрёк на Берлинских играх смогла завоевать три золотых и одну серебряную медаль. Нельзя сказать, что она была прирожденной пловчихой. Во многом она стала ею благодаря своей строгой воспитательнице - "мамаше Браун". Эта тренер заметила девочку еще в возрасте 11 лет. Когда мы упомянули "мамашу Браун" как воспитательницу, то это не было оговоркой. Она пыталась целостно сформировать девушку, а не только дать ей спортивные навыки. Воспитательный комплекс предусматривал занятия плаванием, аскетический образ жизни и специальный рацион питания, в котором присутствовали бобы и бекон. Сложно сказать, настолько этот подход был научным, но "дочь" "мамаши Браун" Мария на Олимпиаде 1928 года завоевала золотую и серебряную медали. Кроме того, на чемпионате Европы в 1934 году Рие Мастенбрёк завоевала свои первые три золотые медали - а ведь девушке было всего лишь 15 лет!
Первая сенсация случилась 10 августа 1936 года, когда состоялся финал среди девушек в заплыве на 100 метров вольным стилем. Многим казалось, что три из них пришли одновременно к финишу. Это были: Хендрика Мастенбрёк, аргентинка Джанет Кемпбелл, и немка Гизела Арендт. Девушек разделяли буквально десятые доли секунды. Гизела Арендт небезосновательно полагала, что могла прийти первой, но ей не посчастливилось - ее поставили на седьмую дорожку, а потому она не имела возможности хотя бы краем глаза следить за соперницами. Она могла видеть только зрительские трибуны. Придя к финишу третьей, она была очень разочарована. Гизела вспоминала: "Все поздравляли меня с бронзовой медалью, как с большим успехом, но я не была удовлетворена". Гизела Арендт вновь попыталась соревноваться с "Рие" Мастенбрёк во время эстафетного заплыва 4 по 100 метров. Но, несмотря на усилия талантливой немецкой пловчихи, голландская команда, несомненно, лидировала. Но именно во время этого заплыва чуть было не произошло несчастье: Мастенбрёк в легкие попала вода, она не останавливалась, пока не достигла финиша, и лишь после этого ее, теряющую сознание, стали откачивать.
Но отдыхать ей приходилось недолго. Предстоял финиш в заплыве на 400 метров. Здесь главным конкурентом голландской девочки была опытная датская спортсменка Рагнхильд Хвегнер. Во время квалификационных соревнований на этой дистанции датчанка показала результаты лучшие, нежели Мастенбрёк. А потому Хвегнер вела себя весьма заносчиво. Когда поклонники подарили ей большую коробку с шоколадными конфетами, то голландка думала, что Хвегнер поделится сладостями со всеми девушками. Но та предпочла употребить их в одиночку. Когда же Мастенбрёк получила золотую медаль, опередив Хвегнер почти на целую секунду, то она несколько наивно, почти по-детски подумала: "Это лучше, чем конфеты". Однако не стоит считать, что "Рие" Мастенбрёк была самой юной медалисткой Олимпиады 1936 года. Такая честь досталась Инге Соренсон из Дании. Ей исполнилось 12 лет буквально за три недели до начала игр в Берлине. Она была настоящим самородком. "Крошка Инга", как ее любовно назвала пресса, по большому счету никогда не училась профессионально плавать. У себя дома в Дании она всего лишь раз в неделю посещала бассейн, где плавала не больше часа. Когда она направилась на Олимпийские игры, то даже не рассчитывала занять какое-то место. Позже журналистам она заявит: "Я просто любила плавать". Когда она прошла в финал по плаванию брассом на 200 метров, то это само по себе стало сенсацией. Девочка вряд ли могла претендовать на "золото", но то, что она получила "бронзу", стало настоящим открытием.
Завершая рассказ об Олимпийских играх 1936 года, надо отметить, что Гитлер и Геббельс зря опасались, что немецкая сборная будет "скромно" выглядеть на фоне американцев. По итогам игр немцы со значительным отрывом оказались на первом месте. В копилке рейха были 33 золотые, 26 серебряных и 30 бронзовых медалей. У США было в полтора раза меньше медалистов (24 золотые медали, 20 серебряных медалей, 12 бронзовых медалей). Занявшая третье место сборная Венгрии со своими 16 медалями в общем зачете выглядела и вовсе скромно. Но в то же время Франция находилась на шестом месте, а сборная Великобритании и вовсе не смогла попасть в девятку сильнейших.
Церемония закрытия Олимпиады, состоявшаяся 16 августа 1936 года, была не в пример скромнее, нежели церемония открытия. А потому главным человеком на ней стал граф Байе-Латур. Именно ему вручил олимпийское знамя мэр Лос-Анджелеса Байс-Латур передал его комиссару Липперту, который представлял власти Берлина. Этот флаг должен был быть передан в 1940 году мэру японской столицы. Для чего даже прозвучал призыв: "Я жду молодежь мира в Токио". Но этот призыв так и остался призывом. Летние Олимпийские игры пройдут в Токио лишь в 1964 году, 28 лет спустя после того, как глава МОК пригласит спортсменов со всего света в Страну восходящего солнца.
Глава 11
"Олимпия" навсегда
В массовом сознании существует устойчивый миф, который гласит: "Олимпия" Лени Рифеншталь была первой в истории человечества кинолентой, посвященной Олимпийским играм. На самом деле это не так. Первую безуспешную попытку предприняли в 1932 году американцы. Во время Олимпиады в Лос-Анджелесе фильм пытался снимать режиссер Дюпон. Невзирая на огромные затраты, на выходе получилось всего лишь несколько посредственных роликов на тему спорта. Далее Геббельс во время зимних Олимпийских игр в Гармиш-Партенкирхене решил сделать свой собственный пропагандистский фильм. Это задание он отдал Гансу Вайдеманну, сотруднику отдела кинематографии министерства пропаганды. Несмотря на то что в распоряжении Вайдеманна имелось множество лучших немецких операторов, фильм провалился. Ситуацию не спасли ни поддержка со стороны министерства пропаганды, ни фантастическое количество отснятого материала. Когда смонтированную ленту показали немецким участникам зимней Олимпиады, се банально освистали. В прокат ее было решено не пускать.
На самом деле в любом мифе есть доля правды. Упомянутый выше культурный миф правдив в том, что Лени Рифеншталь первая в истории человечества стала подобающим образом готовиться к съемкам столь впечатляющего зрелища, как летние Олимпийские игры. В своих мемуарах она так и не назвала точную дату, когда к ней поступило предложение снять фильм о предстоящей Олимпиаде. Можно предположить, что это была поздняя весна 1935 года, то есть несколько месяцев спустя после премьеры легендарного документального и пропагандистского фильма "Триумф воли", который Рифеншталь снимала в 1934 году. В то время режиссер часто бывала на стадионе, где тренировалась в пряжках в длину. Во время одной из таких тренировок к ней подошел уже немолодой человек. Это был Карл Дим. Он заявил: "В мои задачи входит подготовка Олимпийских игр в Берлине. Хотелось бы начать их большой эстафетой олимпийского огня через всю Европу - от старой Олимпии в Греции до новой - в Берлине. Это будет впечатляющее зрелище, и очень жаль, если оно не будет зафиксировано на кинопленке. Вы - великий художник. Вы создали такой шедевр, как "Триумф воли". Именно вы должны снимать Олимпиаду!"
В то время Лени Рифеншталь решила никогда более в своей жизни не снимать документальное кино, а потому ответила решительным отказом. Но Карл Дим не намеревался сдаваться. Он привлек на свою сторону графа Анри де Байе-Латура, который как нельзя кстати оказался с визитом в Берлине. После этого натиска Лени Рифеншталь стала сдавать свои позиции. Она попросила некоторое время на раздумье, поскольку отображение такого грандиозного события, как Олимпиада, требовало неординарных решений. Размышляя над тем, как можно было бы решить эту задачу, Рифеншталь все более и более проникалась идеей о грандиозном "олимпийском фильме". Первым делом она обратилась к режиссеру Арнольду Франку, который в 1928 году пытался снять документальный фильм о зимних Олимпийских играх, проходивших в Санкт-Морице. Как и многие подобные начинания, эта попытка не имела успеха.
Несмотря на то что Франк наотрез отказался подключаться к проекту по создавало фильма о Берлинской Олимпиаде, он все-таки дал Лени Рифеншталь несколько советов. Он видел три возможности сделать эту киноленту. Во-первых, это мог быть полнометражный фильм, созданный исключительно с учетом эстетических и художественных канонов, которые должны были помочь проиллюстрировать впечатления, которые зрители получали от движений в том или ином виде спорта. Во-вторых, можно было сделать серию полнометражных документальных фильмов. В-третьих, специально смонтированный документальный фильм. Однако Арнольд Франк полагал, что ни один из этих вариантов не удалось бы воплотить в жизнь. При помощи секундомера он просчитал длительность самых ключевых соревнований, после чего пришел к выводу, что продолжительность фильма получалась в 10 раз (!) больше, чем у обычной киноленты.
Если Франк считал самым неприемлемым первый вариант, то Лени Рифеншталь сразу же наотрез отказалась от репортажного кино. Она хотела соединить документалистику и художественную эстетику. Как она сама вспоминала: "Интуитивно у меня в мозгу стали прорисовываться контуры будущего фильма. Вот греческие храмы и скульптуры, древние руины классической Олимпии медленно выплывают из тумана. Ахилл и Афродита, Медуза и Зевс, Аполлон и Парис, а потом появляется дискобол Мирона. Мне виделось, как он превращается в человека из плоти и крови".
Впрочем, не все поверили в идеи Рифеншталь. Например, на студии "УФА" ей предложили вплести в канву сюжета любовную историю, после чего переговоры закончились. После этого режиссер обратилась на студию "Тобис-фильм". Глава студии предложил Лени Рифеншталь выпустить двухсерийный фильм, в производство которого был готов вложить 1,5 миллиона рейхсмарок - по тем временам совершенно фантастическую сумму. Подобное сотрудничество привлекло внимание министра пропаганды Йозеф Геббельса. Тот всегда недолюбливал Рифеншталь, поскольку никак не мог ее контролировать. На этот раз Геббельс с холодным равнодушием отнесся к проекту. Он полагал, что фильм имело смысл снимать, если бы его можно было показать публике буквально сразу же после окончания Олимпиады. В данном случае Геббельс ценил не качество, а оперативность. Рифеншталь же надеялась снять киноленту, которая могла прожить десятилетия.
Однако просто желания было недостаточно. Лени никак не могла себе представить принцип монтажа фильма, так как даже если бы на каждое из 136 соревнований надо было потратить около 100 метров отснятой пленки, то в итоге получалось 13 километров материала - то есть шесть полнометражных кинолент. И это еще при условии того, что в ленте не были учтены: церемония открытия и закрытия Олимпиады, доставка олимпийского огня, жизнь в Олимпийской деревне и т. д. Выход из ситуации виделся только в том, чтобы решительно "отсеять зерна от плевел", то есть взять самое существенное. Но для этого было необходимо снимать движения спортсмена с нескольких точек, что превращало киносъемки в истинный каторжный труд.
В это время в творчество Лени Рифеншталь вновь вмешалась политика. В канул Рождества 1935 года Гитлер пригласил режиссера на встречу в мюнхенской квартире. Как оказалось, Геббельс ничего не рассказал фюреру о планах Лени относительно создания фильма, посвященного Олимпийским шрам 1936 года. Сама же Рифеншталь заявила, что это будет последний документальный фильм в ее творческой биографии. В ответ Гитлер пообещал, что министерство пропаганды не будет чинить никаких препятствий. Почти сразу же после этого Рифеншталь встречалась с Муссолини. Дуче хотел, чтобы она сняла фильм об осушении Понтинских болот, но та, сославшись на работу над олимпийской лентой, вежливо отказалась от подобного предложения.
В команде, которую собрала для съемок фильма Лени Рифеншталь, оказалось несколько высококлассных операторов. Однако даже им потребовалась тренировка. Уже в мае 1936 года они приступили к пробным съемкам различных спортивных соревнований, тем самым как бы оттачивая свое мастерство и "набивая руку". Иногда им приходилось работать даже без пленки в киноаппарате - они учились ловить быстрые движения спортсменов. Кроме этого проводились эксперименты с различными типами пленки - Рифеншталь хотела найти идеальный вариант, дававший наилучшее качество изображения. В итоге было решено: портретные съемки будут осуществляться при помощи пленки "Кодак". Архитектура более пластично ложилась на пленку типа "АГФА". А пейзажи с обилием зелени было решено снимать на пленку типа "Перуц".
Но, собственно, не это являлось главной проблемой. Третий рейх, как и любое тоталитарное государство, отличался своим бюрократизмом. Рифеншталь была неприятно поражена тем, что она должна была согласовать размещение всех кинокамер на олимпийских объектах. И за каждую камеру и ее расположение приходилось вести форменные битвы. Кроме этого для того, чтобы добиться хороших кадров со спортсменами, их надо было снимать на фоне неба, но для этого надо было выкопать прямо на стадионе специальные канавы и ямы. Чтобы получить разрешение, пришлось подключать Карла Дима и Международный олимпийский комитет. В итоге было одобрено обустройство шести объектов подобного типа. Одна яма находилась у сектора прыжков в длину, еще одна - у сектора прыжков в высоту. Другие были у стартовой и финишной площадок стометровки. Кроме этого в некоторых местах Олимпийского стадиона находились специальные башни и направляющие рельсы. При этом одновременно на стадионе должны были находиться не более шести операторов.
Собственно, начало съемок фильма стартовало с попытки отобразить европейскую эстафету, которая должна была донести огонь от Олимпии до Берлина. К великому разочарованию Лени Рифеншталь, античные руины в Олимпии были не настолько живописными, как она рассчитывала. Алтарь, на котором зажигался олимпийский огонь, был жутко примитивным. К тому же в кадр бесконечно попадали либо автомобили, либо мотоциклы. В итоге съемки начала эстафеты оказались форменным образом сорванными. Лишь на четвертом бегуне съемочной группе Лени Рифеншталь улыбнулась удача. Того, кого они приняли за классического грека, оказался русским. Его звали Анатолий - его родители после революции эмигрировали в Грецию. Поначалу он отказывался сниматься в фильме, но потом проникся проектом, более того - ему понравилось изображать из себя киноактера.
После возвращения из Греции съемочная группа Рифеншталь расположилась в полузаброшенном замке Рувальд, который находился в непосредственной близости от Олимпийского стадиона. В парке замка были сооружены макеты спортивных объектов. И именно на этих макетах Рифеншталь и ее операторы искали оптимальные точки для осуществления съемок. В итоге к 1 августа 1936 года, когда открывалась Олимпиада, Рифеншталь и ее коллектив были "во всеоружии". Для того, чтобы снять всю церемонию открытия Олимпиады, пришлось задействовать 30 дополнительных кинокамер. Всего же эти события снимало около 60 операторов.
Несмотря на то что Рифеншталь заранее проигрывала все сюжеты и пыталась предусмотреть все моменты, не обошлось без накладок. Так, например, служащие СС попытались снять два звукозаписывающих аппарата, которые на канатах висели перед трибуной для официальных гостей. На самом деле это было распоряжение Геббельса. Рифеншталь парировала, что она лично все согласовала с фюрером, а потому не даст снимать аппаратуру. Переглянувшись, эсэсовцы покинули трибуну, видимо, решив не ввязываться в конфликтную ситуацию. Но на этом проблемы не закончились. Вскоре появился Геббельс, который был полон решимости убрать всю аппаратуру с официальной трибуны. Конфликт рисковал развиться, но именно в этот момент прибыл Геринг. Именно рядом с его местом находилась одна из кинокамер. Ни для кого не было секретом, что Геринг и Геббельс недолюбливали друг друга. Увидев кричащего и злобного Геббельса, Геринг тут же встал на сторону Лени Рифеншталь, заявив, что камеры ему нисколько не мешают.