Если бы он мог поговорить с ней сейчас, то сказал бы те же слова. И был бы прав. Грир никогда не забудет Колина и их ребенка, но пришло время двигаться дальше. Они навсегда останутся в ее сердце. Жизнь никогда больше не станет такой же радостной, как прежде, но может снова стать полной и спокойной. Иногда боль будет с новой силой вспыхивать в ее душе. Но с каждым разом все реже.
Какое-то время Грир просто слушала пение птиц, наблюдая за летящими облаками. Это была переломная минута. Прошлое должно быть возвращено на свое место, чтобы освободить дорогу настоящему. Частью этого настоящего были ее ныне живущие биологические родственники, и вот наконец пришло время отправиться на их поиски.
Грир решительно зашагала к церкви. Витражные стекла отражали солнечный свет, превращавший фасеты в сверкавшие грани драгоценных камней. Массивные дубовые двери в раме, выполненной в нормандском стиле, были украшены потускневшими медными вставками. Легко повернув ручку, Грир вошла в здание церкви и поморщилась от ударившего в нос запаха ладана и старинных книг.
Именно старинные книги и были главной целью визита Грир. А точнее, записи о крещении. Ее собственная справка о крещении была подписана викарием этой церкви. А деревня Ферндэйл когда-то была домом ее матери. Так что и о ней тоже должна найтись запись.
Неровные каменные плиты эхом отвечали на шаги Грир. Три ряда деревянных скамеек, разделенных широкими проходами, тянулись к кованой решетке алтаря. Грир медленно прошла под величественными каменными сводами, колонны которых были увенчаны резными щитами и фигурками херувимов. В полосках света, проникавшего через окна и прорезавшего дорожку к алтарю, парили блестящие пылинки.
- Добрый вечер, мисс. Я могу вам помочь?
Грир подпрыгнула от неожиданности:
- Что?
Она обернулась, ища, откуда раздался голос, и увидела пожилого мужчину, преклонившего колени перед кафедрой на одном из особо отгороженных мест.
- Прошу прощения, если напугал вас, - сказал старик. Когда он поднялся, разглаживая складки черной рясы, то оказался ростом не выше ее.
- Нет... э... викарий. - В любом случае это обращение должно подойти, решила Грир. - Просто не ожидала никого здесь увидеть.
- Я мистер Рассел, - представился мужчина. - Всего лишь церковный служитель, не пастор. Вы хотели его видеть? Думаю, он на месте.
Мужчина был кем-то вроде смотрителя, насколько поняла Грир. И выглядел довольно пожилым, а значит, служил на этом месте уже долго.
- Не думаю, мистер Рассел. Я бы хотела посмотреть церковные записи о крещении. Не могли бы вы показать мне, где их найти?
Проницательный взгляд серых глаз внимательно изучал ее лицо.
- Зависит от времени. Новые записи находятся в открытом доступе на паперти. - Он кивнул лысой головой в направлении входа. - Десятилетней давности - в ризнице.
- А более старые? - Грир молилась про себя, чтобы остальные записи не были отосланы куда-нибудь далеко или, хуже того, уничтожены.
Мистер Рассел почесал подбородок.
- Заперты в шкафах - тех, что наверху, в галерее. Но насколько далекое прошлое вас интересует?
Вытянув шею, Грир осматривала галерею, скрытую за невысокими стенами, завешанными хоругвями.
- Около пятидесяти лет назад. Может быть, чуть меньше. - По ее подсчетам, примерно таков должен быть сейчас возраст ее матери.
На секунду Грир показалось, что служитель не согласится. Она с замиранием сердца следила за тем, как он подбирает слова для ответа.
- Потребуется немало времени, чтобы их отыскать, - наконец произнес служитель. - Могу ли я узнать, зачем они вам понадобились?
Он добрый человек, Грир чувствовала это и решила быть с ним откровенной, надеясь на сочувствие.
- Я пытаюсь отыскать свою семью. Особенно мать. Мне точно известно, что меня крестили в этой церкви и что мама жила в Ферндэйл. Я надеялась найти ее адрес - или что-нибудь, что подсказало бы мне, откуда начинать поиск.
- О, - кивнул служитель. - Понятно, - добавил он, хотя на его озадаченном лице не отразилось ни намека па понимание.
- Вы знали Руби Тиммонс? - Достав кошелек, Грир поискала клочок бумаги, на который выписала то немногое, что ей было известно о Руби.
Он медленно покачал головой, глядя на листок, но не предпринимая попытки взять его в руки.
- Не помню этого имени, мисс. Но я приехал сюда только после того, как вышел на пенсию. Двенадцать лет назад. Никто из вашей семьи не знает... то есть... Вы ведь не англичанка, правильно?
Грир совсем сбила с толку бедного мужчину.
- Меня удочерили, когда я была маленькая, - американская пара забрала меня в Штаты. Они знали только то, что моя мать родом из этой деревни. В общем, если вы сочтете, что я слишком многого прошу, ничего страшного. Все равно я вряд ли здесь что-нибудь найду.
Она уже собиралась развернуться и пойти прочь, но мужчина остановил ее, удержав за руку.
- Ерунда. Мне вовсе не трудно, юная леди. - Его румяное лицо подернулось тенью. - Следуйте за мной, и мы откроем те шкафы. Мне придется покинуть вас, но вы можете копаться в них сколько пожелаете, так что удачи вам. Удачи.
Перемена в отношении мистера Рассела была поразительна. Он пропустил Грир перед собой вверх по ветхим ступенькам к галерее. В алькове, сплошь заваленном потертыми гобеленовыми подушками для коленопреклонения, истрепанными песенниками и другими отслужившими свою службу вещами - даже старое побитое пианино покоилось там, - стояло два высоких шкафа. Только два. Пока служитель отпирал дверцы, Грир в облегчении подняла глаза к потолку. Слава богу. Она уже приготовилась увидеть дюжины шкафов.
- Ну вот, мисс?..
Грир благодарно улыбнулась:
- Грир Бэкетт. Спасибо большое.
- Тогда просто оставьте ключ в одном из замков. - Его мягкое старческое лицо излучало доброжелательность. - Я заберу его после вечерни.
Под ногтями у Грир скопилась грязь, все пальто было испачкано в пыли. Она присела на крошечный стульчик в детском уголке церкви. Блокнот, который сжимала в руках девушка, содержал короткий список имен, дат и адресов.
Руби Тиммонс была дочерью Молли и Уильяма Тиммонс из коттеджа Марш на улице Кэллоуэй, и сейчас ей должно было быть сорок восемь лет. Этим вечером уже поздно идти туда, но она попробует найти коттедж завтра. На поиски записи о Руби ушло больше часа. Каждая книга была пронумерована, но старые тома лежали в беспорядке, а золотые цифры на их корешках поблекли.
В блокноте под именем ее матери значилось еще одно, с тем же адресом. Курт Уильям Тиммонс. Курт. Она попыталась воссоздать образ человека с таким именем.
Любопытство побудило Грир поискать запись и о своем крещении. Ферндэйл была маленькой деревней с населением не более нескольких сотен людей. В регистре, на предпоследней странице которого содержалась информация о рождении Грир, поразившая девушку своей обезличенностью, также имелась статистика за несколько предыдущих лет. Листая книгу, она обратила внимание еще на одну запись по Тиммонсам. За шесть лет до появления Грир на свет Руби родила мальчика - Курта.
Засунув маленькую книжку в карман, Грир обняла колени руками. Слезы снова навернулись ей на глаза. Как она и говорила Кейси, стоило ей только начать плакать, как она уже не могла остановиться. Грир судорожно вздохнула, и взгляд ее затуманился. За один день ей довелось испытать такую гамму эмоций, которая могла бы вымотать целую армию людей. Но это не были слезы горя или тревоги - это были слезы счастья.
Ее мать не была замужем. Грир сделала этот вывод из того, что рядом с именем Курта и ее собственным не значилось имени отца, но для Грир это было не столь важно. Оказывается, у нее был родной брат, или, по крайней мере, единоутробный.
Руки и ноги у нее тряслись. Где-то на этом свете, если ничего не случилось, у нее есть не только мать, но и тридцатидвухлетний брат.
Глава 8
Эндрю припарковался возле автобусной остановки в Ферндэйл и, выйдя из машины, даже не запер ее. Он выбежал на тротуар, в волнении вглядываясь в лица прохожих. Грир нигде не было.
Дела в госпитале отняли у него вдвое больше времени, чем он рассчитывал. Эндрю уже успел изучить всех пассажиров на автобусных остановках Дорчестера. Сразу же позвонив в пансионат, он убедился в том, что Грир еще не возвращалась. Она не могла добраться до Уэймута другим маршрутом, поэтому Эндрю дождался новой партии прибывших из деревни пассажиров и поехал по направлению к Ферндэйл, чтобы перехватить ее. Она лишь один раз случайно обмолвилась о своем намерении ехать в деревню, но, судя по всему, не отказалась от этой затеи.
Очевидно, что Грир не могла до сих пор находиться на кладбище. Покусав нижнюю губу, Эндрю расстегнул пиджак и засунул руки в карманы брюк. Оглядев пустынную улицу, он быстро перешел дорогу и, с секунду помедлив, все-таки зашел на территорию церковного кладбища. Не было нужды сходить с главной дорожки, чтобы убедиться: здесь ее нет. Только однажды после похорон Коллин Эндрю приезжал на кладбище, чтобы привезти азалии и проверить, на месте ли ангел и гравийное покрытие, но тем не менее он отлично помнил расположение могилы.
И куда она запропастилась? Если он больше не увидит Грир, то никогда не сможет забыть выражение жгучего страдания на ее лице. Черт. Как она умудрилась найти дорогу сюда и почему никто не остановил ее? Не было никакой пользы в попытке переложить свою вину на кого-нибудь другого - Эндрю обязан был удостовериться в том, что Грир в порядке, прежде чем оставлять ее одну в том унылом кабинете. Если бы он не был так озабочен положением дел с Кувером и собственными неприятностями...
Эндрю вернулся на улицу. Нужно проверить магазины и кафе. А потом, если ему не посчастливится отыскать ее, поехать в Уэймут и дожидаться возвращения Грир возле се номера.
Он уже взялся было за ручку ворот, как его осенило. Похожа ли Грир на женщину, которая может искать утешение в молитве? Эндрю точно не знал, но если она действительно пошла в церковь, то наверняка в совершенно разбитом состоянии, и сейчас ей как никогда необходимо спокойное, уединенное место.
Он стремительно зашагал к дверям церкви. Они были приоткрыты, и, осторожно толкнув створки, Эндрю ощутил себя словно окунувшимся в прошлое. Знакомый холод, пробирающий до костей, окутал его, так же как и затхлый запах, который в детстве вызывал в нем только тошноту. "Господи, дай мне выйти отсюда, прежде чем я рухну замертво" - такова была единственная молитва, какую Эндрю мог вспомнить из детских лет. Бывало, он повторял ее снова и снова, чтобы отогнать надвигавшийся обморок. Утренние молебны, на которые они отправлялись с отцом каждое воскресенье, были неотъемлемым священным ритуалом, пока Эндрю не поселился в пансионе Хэрроу. Церковь, которую они посещали, очень похожая на эту, находилась в пригороде Дорчестера.
Он погладил отошедшую от ветхой двери окантовку, чувствуя внезапный прилив грусти. Прошло десять лет с тex пор, как умер Джон Монтхэвен. Старик был выдающимся человеком - непоколебимой скалой посреди постоянно менявших направление волн прогресса. "Держать все под контролем, Эндрю, - вот что должен делать настоящий мужик. И поступать как подобает. Нет никакой надежды на удержание позиций, если не будешь поступать как подобает", - говаривал он.
Улыбнувшись, Эндрю зашел внутрь. Церковь была выполнена в нормандском стиле - этакий изящный вариант пещерного монастыря. В отдалении, на алтаре, мерцали красно-белым пламенем свечи. Другого света почти не было, а день начинал клониться к вечеру. Только несколько канделябров горели на стенах. Умиротворенная атмосфера. Необыкновенно спокойно - но пусто.
Его слух резанул скрип дерева, царапающего камень. Будто кто-то перетаскивал стул, задевая ножками пол. Эндрю огляделся, всматриваясь в тени, затаившиеся в углах и нишах, и вдруг сдавленное чиханье заставило его направить взгляд в сторону небольшой площадки, отделенной от остальной части церкви доходящими до пояса книжными полками.
Эндрю медленно приблизился к этому месту, заглядывая через полки. Он скрипнул зубами. Спиной к нему на детском стульчике сидела Грир, уткнувшись лбом в колени. Ее крохотная фигурка уже в который раз поразила Эндрю. Она казалась немногим больше ребенка. Должно быть, она слышала звук его шагов, однако не шевельнулась. Ее плечи ровно вздымались и опускались, будто она дремала. Ведь она была так измучена, да и кто на ее месте чувствовал бы себя лучше.
Эндрю застыл, запустив пальцы в волосы. Ей сейчас нужно только одно - чтобы он вывел ее из этого оцепенения. Лучше всего подождать ее в саду. А потом он настоит на том, чтобы подвезти ее до дома. Но не успел Эндрю направить стопы к выходу, как шорох заставил его оглянуться. И встретиться с ней взглядом. Казалось, она совсем не удивилась. Боже правый. Может быть, она в шоковом состоянии?
- Привет, - произнес Эндрю с запинкой. - Я не хотел тебя беспокоить.
Грир разразилась смехом, отозвавшимся эхом от величественных стен.
С ней явно было что-то не так. Возможно, она на грани нервного срыва. Эмоциональное перенапряжение могло повлечь за собой сбои в работе мозга.
- Грир. - Эндрю постарался придать голосу максимальную мягкость. Он сделает все, чтобы облегчить ее страдания. - Возможно, тебе не хочется разговаривать после всего, через что тебе пришлось пройти за сегодняшний день. Просто расслабься и позволь мне отвезти тебя домой. Как следует выспаться этой ночью - вот что тебе необходимо.
- Ты говоришь как врач. - Снова рассмеявшись, она прикрыла ладонью рот. - Что за глупости я говорю. Ты же и есть врач.
Может быть, у Грир лихорадка? Ее лицо разрумянилось, огромные глаза неестественно сверкали. Принужденно улыбнувшись, Эндрю протянул ей руку.
- Острячка. Пошли, я подвезу тебя в Уэймут.
Рука Грир скользнула в его ладонь, и она поднялась, оказавшись так близко к нему, что он различил следы от слез на ее щеках. Как тяжело ему было сдержать желание обнять ее.
- Пошли, - повторил он.
- Не-а. Я не хочу домой, Эндрю. Там никого нет.
Его захлестнула волна нежности.
- Какой ужасный день выдался для тебя, - проговорил Эндрю. Он притянул ее к груди, немного опасаясь, что она станет сопротивляться.
Хрупкое мгновение. Эндрю знал, что эта мимолетная минута близости - все, на что он может рассчитывать сейчас. Грир прильнула к нему, обвив руками его талию, а он поглаживал ее по спине. Глядя вперед, Эндрю чувствовал, что стоит ему лишь слегка склонить голову, и его губы коснутся ее волос. Одно неловкое выражение истинных чувств - и Грир опять ринется в свою скорлупу. И тогда ему придется заново избавляться от этой защитной оболочки.
- Ты такой добрый. - Когда Грир заговорила, его грудь обдало теплом ее дыхания, проникшим через тонкую хлопковую рубашку. - А я вот никогда для тебя ничего не делала. Ты ведь просто не знаешь, как отделаться от чувства ответственности за людей, да?
О да, Эндрю был самый что ни на есть грандиозный памятник рыцарству. Если бы только она знала.
- Просто ты мне нравишься, Грир. И мне было бы гораздо приятней, если бы я знал, что тоже тебе нравлюсь.
- Нравишься, Эндрю, очень. - Выпрямившись, Грир откинула назад волосы. - Ты уже успел поесть?
Пряди волос скользили через ее пальцы - это было изумительно.
- Что?.. А... поесть? Нет. А ты?
- Мне не хотелось. Но позволь мне пригласить тебя куда-нибудь. Самое меньшее, что я могу сделать, - это накормить тебя. Я досаждала тебе целый день и заставила голодать, к тому же через пару часов все равно время ужина. Вроде бы я видела кафе в верхней части улицы.
Он ожидал от Грир совсем не такого поведения. Она не упомянула ни о Колине, ни о ребенке, но самое главное, несмотря на то, что она точно плакала, ее настроение скорее было приподнятым, чем подавленным. Это могла быть начальная стадия срыва.
- Ты со мной? - спросила Грир, вскинув брови.
- М-м-м. - Ему требовалось время, чтобы прийти в себя, подумать. - Я бы предпочел подождать с ужином. Как тебе мысль прокатиться по побережью? Море перед заходом солнца просто восхитительно. Особенно в такую переменчивую погоду, как сейчас, - неубедительно мямлил Эндрю.
Грир, казалось, готова была отказаться.
- Звучит, конечно, хорошо. Но ты уверен, что не хочешь сначала поесть? Тебя не ждут где-то в другом месте?..
- Нет! Нет. Вовсе нет. Поехали, - сказал он, не давая ей возможности передумать.
Бок о бок они подошли к машине. Эндрю только слегка поддержал Грир, когда она садилась. Подняв ее пальто на высоту дверцы, он подождал, пока она накинет его, и их руки соприкоснулись. Кожа прохладная. Все это просто бессмыслица. Холостяки с таким количеством любовных похождений на своем веку, чтобы с легкостью забыть парочку из них, к тридцати пяти годам, как правило, пресыщаются женщинами. Эндрю подходил к водительскому месту. Это-то, видимо, и называется седина в голову, бес в ребро. Простой взгляд, нечаянное прикосновение, которое для Грир уж точно ничего не значило, зажигало огонь и его теле. Эндрю был влюблен в женщину, которую даже ни разу не поцеловал, а она просто считала его "ответственным". Это слово было невозможно далеко от описания его чувств - до такой степени безответственности он вообще еще ни разу не доходил.
Грир наблюдала за тем, как последние отважные лучи солнца пронзают ранние сумерки. Холмы на юге Ферндэйл были более пологие, чем те, которые она проезжала на автобусе. Дорога извивалась, словно лента кинопленки на раскручиваемой катушке. Что бы сказал Эндрю, если бы узнал о том, что она обнаружила в записях церкви Святого Петра? Понял бы он ее воодушевление с примесью тревоги? Очень может быть. Он был так чуток, и Грир ужасно хотелось поделиться с ним новостями. Эндрю был единственным, кому она вообще хотела об этом рассказать.
Она скрестила руки на груди. Ну конечно, он был единственным - ведь она больше никого не знала в Англии. И он знал, что она здесь одна. Только поэтому и примчался за ней, и Грир не должна этим пользоваться, а тем более видеть тут что-то, кроме его врожденной доброты к людям.
- Ты чем-то обеспокоена, Грир. Хочешь об этом поговорить? - заботливо поинтересовался Эндрю.
Да.
- Я в порядке. Здесь так красиво. Если я расслаблюсь еще больше, то просто растаю.
- Серьезно? - Он бросил быстрый взгляд в ее сторону. - Ну, раз ты так говоришь... Только тебе, наверное, неплохо бы распрямить руки, пока кровь окончательно не перестала поступать в эти бедные побелевшие суставы.
Он был прав. Рассмеявшись, она опустила руки на колени.
- Вы ничего не упускаете, доктор. Наверное, это оттого, что приходится часто работать с пациентами, которые в силу своего возраста не могут ответить на все ваши вопросы.
- Возможно, - неопределенно ответил Эндрю.
Это было не больно. Впервые с тех пор, как Коллин умерла, Грир было не больно думать и говорить о детях. Она глубоко вдохнула, и воздух показался слаще. Эндрю погрузился в молчание. Он, должно быть, удивляется ее реакции не меньше, чем она сама, и наверняка не ожидал, что она начнет обсуждать его работу. Но ведь ему было неизвестно, что произошло за это время. Пока Грир еще не обрела долгожданный отчий дом, но уже находилась на правильном пути, так что не сомневалась в том, что со временем доберется до него.