- Большое спасибо тебе за заботу, - сказала она. Они уже подходили к ступенькам, и он поддерживал ее за локоть. - И еще раз извиняюсь, что причинила тебе неудобство.
Почему ей так хотелось, чтобы он обнял ее и чтобы не исчезал так быстро из ее жизни?
Эндрю взялся за ручку незапертой входной дверь и распахнул ее перед Грир.
- Ты не причиняешь неудобств. Разве только тогда, когда начинаешь извиняться.
Секундный порыв заставил Грир обернуться, прежде чем зайти внутрь.
- Я пришлю тебе переводные картинки.
Эндрю прохаживался около машины.
- Спасибо, - сказал он и немедля продолжил: - Я подвезу тебя утром. В девять не слишком рано? Самые выгодные покупки совершаются с утра, а мы ведь не хотим ничего пропустить.
- В каком смысле?
- Рынок. Надо приехать туда пораньше. И надень удобную обувь.
Грир осознала, что стоит с раскрытым ртом.
- Эндрю... - Она хотела было отказаться.
Но дверь машины уже захлопнулась. Мотор, фыркнув, завелся, и маленькая черная машинка повернула в сторону прибрежной дороги на Рингстэд-Холл.
Глава 4
Добравшись до дома, Эндрю даже не потрудился загнать свой маленький "астон" в гараж. Он зашел с черного хода и быстро поднялся к себе в комнату.
Грир вернулась. Эту фразу он повторял всю обратную дорогу из Уэймута. Поднявшись на вершину холма, Эндрю опустил окно машины, выключил мотор и плавно съехал по дорожке к воротам дома. Сквозь обнаженные ветки живой изгороди прорывался ветер и приносил в машину терпкий запах можжевельника. Ароматы, звуки и резко похолодевший воздух не отвлекали Эндрю от размышлений, а только помогали оживлять в памяти прекрасный образ Грир.
Поднявшись в кабинет, он кинул ключи на стол и плеснул себе в бокал немного виски. Опустившись в кресло, в котором сидела Грир, Эндрю размял затекшие мышцы ног. Единственная проблема его машины заключалась в том, что она была ему мала.
Резко поднявшись с кресла, Эндрю отхлебнул скотча. Огонь больше не горел, а из трубы веяло сквозняком, так что в комнате стало прохладно. Оконная створка дребезжала от ветра. Эндрю улыбнулся. Такая ночь была ему по душе. Она могла бы быть еще лучше, только если бы он до рассвета сжимал в объятиях Грир. Он обхватил ладонью бокал. Нужно дождаться подходящего момента, чтобы сделать один плавный шажок, иначе он рискует потерять ее, так и не обретя. Пожалуй, неплохо было бы еще раз принять душ. Там ему в голову приходили самые свежие идеи.
В спальне было еще холоднее, чем в кабинете. Эндрю разделся, обнажив подтянутое тело. Холод даже придавал ему бодрости, а вот тому, кто не привык к таким условиям, температура в доме пришлась бы не по вкусу. Установить центральное отопление в таком особняке было бы сложно и затратно, но он обещал себе заняться этим как можно скорее.
Абсолютно голый, Эндрю прошел по коридору в ванную и отдернул занавеску, за которой на высоких когтистых лапах стояла ванна из эмалированного металла. В местах, где слой эмали поистерся, проступали голубоватые линии.
Он отвернул краны и подождал, ежась от холода. Вода нагревалась не так уж и скоро. Мальчиком он научился рассчитывать нужный момент, чтобы забираться в ванну, по количеству пара на черно-белых плиточных стенах. Вот и в этот раз, когда по блестящей поверхности начали стекать ручейки, Эндрю забрался за колыхающуюся душевую шторку. Через дверную щель поддувал ветер, клеенчатая занавеска развевалась и прилипала к его телу.
Грир привыкла к тому образу жизни, который он вел, когда путешествовал в Штаты. Наверняка ей нравится так жить, и кто бы смог винить ее за это? Не исключено, что и он со временем согласился бы переехать туда. У Эндрю были там связи, а карьерные возможности очень даже привлекали его. Может быть, с Грир... И он опять пустился фантазировать. Он думал о том, что неплохо бы отремонтировать свое крыло Рингстэда. Это только ускорит завоевание. Может быть, ей будет интересно помочь ему с выбором стиля, цветов - находчивости ведь ей не занимать. Рассмеявшись, он подставил лицо под струю воды. Когда девушка рассказывала о своем магазине, бросая ему вызов, испытывая его, ее глаза блестели. Эндрю было отлично известно, какая Грир сильная и независимая женщина, но ей точно было не все равно, что он о ней думал.
Он энергично намылил тело. Без хитроумного плана тут не обойтись. Нужно пройти еще очень долгий путь, залечить старые раны. Тем более Эндрю вовсе не уверен в ее чувствах к нему, пока что не уверен. Но ведь Грир вернулась, черт возьми. И изобрела целый план, как встретиться с ним. В его голове теснились вопросы, на которые он не знал ответов, но одно оставалось бесспорным: Грир не стала бы разыскивать его только для того, чтобы, как она выразилась, просто поздороваться.
Они избегали упоминаний о ее муже и ребенке. Завтра она собирается в Ферндэйл. Мысли быстро сменялись, и Эндрю продолжал усиленно тереть кожу. Любой нормальный человек поступил бы так же, как она. Завтра утром он скажет ей о том, что знает, зачем она едет в деревню, и предложит отвезти ее. Прояснит все между ними. Страдание может разъединять людей, но может и сплачивать. Потеря Грир уже успела и разъединить, и сплотить их. И он должен сделать следующий шаг.
Эндрю уже предложил отвезти ее в Уэймут. А как бы она отреагировала, если бы он попросил ее переночевать у него? Согласилась бы? Жгучая волна страсти, разлившаяся по бедрам, заставила его выгнуть спину и скрипнуть зубами.
Грир была так красива. Хрупкая, словно фарфоровая куколка с золотисто-каштановыми волосами, и такая бесконечно женственная, она пробуждала в нем бьющую через край чувственную страсть в сочетании с желанием защитить ее. Ни одна другая женщина не вызывала в нем такую бурю эмоций. Он жаждал ее. Но пока нечего было и думать о том, что Грир отдастся ему, - хоть он и не переставал мечтать об этом с того дня, когда она уехала из больницы. В кипучей темноте стольких ночей Эндрю мысленно раздевал ее и укладывал в свою постель. Во всех красках он представлял себе прикосновение ее мягкой кожи к его телу, ее объятия, ее голубые глаза, горящие страстью, когда он входил в нее. Каждый раз фантазия прерывалась и Эндрю просыпался, обливаясь потом. И каждый раз, когда он закрывал глаза снова, он словно ощущал тяжесть ее головы у себя на плече, ее волосы у себя на груди. И ему чудилось, будто она засыпает, а он целует ее веки, ее мягкие губы, склоняется головой к ее груди...
Ноги у него стали ватными. Эндрю выключил воду и, наклонив голову, оперся о плитку ладонями, чтобы удержаться на ногах. Он понятия не имел даже о том, долго ли она пробудет в Дорсете. Их легкие перебранки были неуклюжими и не касались личных проблем. Но это ничего не значило. Нужно время, чтобы сломить барьеры, а он еще даже не начал над этим работать.
Если бы у нее был другой мужчина, она не носила бы фамилию Бэкетт и сняла бы старое обручальное кольцо.
Его единственный соперник был мертв, Эндрю не сомневался в этом. Ему было искренне жаль Колина, жизнь которого прервалась так печально и жестоко, но ведь Грир вовсе не обязательно было на всю жизнь оставаться вдовой. Она была готова полюбить снова - полюбить его.
Эндрю ступил на линолеум и потянулся за полотенцем. Он не давал обета безбрачия, как думали его коллеги, но связи с женщинами были редкими и приносили только мимолетное физическое удовлетворение. Единственная женщина, которую он так безнадежно желал, всегда пряталась в его подсознании. Два года назад у Эндрю не было выбора, и он отпустил ее. Зато теперь даже речи не могло быть о том, чтобы потерять ее снова.
Его размышления прервали доносящиеся из комнаты звуки. Телефон. Он мгновенно прокрутил в голове список госпитализированных пациентов. Франсин Стивене с серьезной стадией менингита они держали под контролем. У остальных должно быть все в порядке.
Повязав полотенце вокруг бедер, Эндрю направился в комнату, чтобы поднять трубку.
- Монтхэвен, - резко проговорил он. Но ответом ему были равномерные гудки - на том конце провода повесили трубку.
Эндрю нажал на рычаг телефона и стал набирать номер медицинского центра, но передумал и положил трубку. Это могла быть Грир. И, не дождавшись ответа, она могла подумать, что Эндрю не поехал домой после того, как проводил ее. Он может отыскать номер пансионата и позвонить ей. Хотя нет, не может. Во всех этих пансионатах только один телефон, в холле. И он своим звонком лишь побеспокоит всех жильцов и смутит Грир. Господи, молил Эндрю, хоть бы она перезвонила. Он неподвижно лежал на кровати, в беспокойстве уставившись в потолок.
Когда телефон зазвонил снова, от волнения он едва не сбросил его с прикроватной тумбочки.
- Алло... Грир?
Спустя секунду молчания на другом конце провода ему ответил Боб Уилсон:
- Что за Грир?
Эндрю почувствовал, как краска заливает его лицо.
- Уже поздно, Боб. Что-то случилось?
- Ты не ответил на вопрос, Энди. Что за Грир?
- Подруга. Ты ее не знаешь.
- Рад, что у тебя в друзьях есть девушки. Она может тебе понадобиться.
Сдержав вертевшуюся на языке грубость, Эндрю ответил:
- Я думал, мы закрыли эту тему. Если Кувер ищет способ заткнуть меня, ему придется придумать что-нибудь более изощренное, чем бесполезное копание в моих сексуальных предпочтениях. - Он помолчал, но Боб не отреагировал. - Я устал, Боб. Это важно?
Когда его друг наконец заговорил, Эндрю пришлось напрячь слух.
- Звонил Нил.
- Ты про Нила Джонса? - нахмурился Эндрю.
- Да, про него. Он сказал, что вы вместе ужинали в Лондоне пару недель назад.
- И что? - Эндрю начало это раздражать. - Я сидел один в "Симпсонс". Он подошел и спросил, можно ли присоединиться. Что я должен был ответить? Он позвонил тебе, чтобы об этом рассказать? - спросил Эндрю, присаживаясь на кровать.
- Этот парень гомосексуал, - прямо сказал Боб.
По спине Эндрю пробежала струйка холода.
- Я знаю. Это никогда не было тайной, даже в школе.
Голос Боба сорвался на злой скрежет:
- Да ты дурак, прошлой ночью к нему заходил Льюис Кингсли. Он дерматолог с Харлей-стрит, а фирма Нила - его поставщик. Заскочил к нему под вполне прозрачным предлогом: мол, они знают друг друга только по работе, не пора ли познакомиться ближе. Кингсли - один из приятелей Кувера, так что неудивительно, что он задавал вопросы о тебе. Льюис выяснил, что ты делил с Нилом комнату в Кембридже.
- Много людей знает, где я жил в Кембридже - и с кем. Я никогда не пытался это скрыть, - ответил Эндрю.
Он различил в трубке привычный звук - Боб затягивался сигаретой.
- Энди. Мне не все равно, что у тебя там происходит. Мы уже слишком давно дружим, чтобы я мог вот так запросто позволить тебе своими руками погубить себя только из-за... ну ты понял. Я даже не до конца понимаю, что заставляет тебя так настаивать на этой твоей... вендетте. Видимо, благородство. Но благородством не заплатишь по счетам, дружище. И оно не спасет тебя, когда ты будешь загибаться после того, как у тебя отнимут лицензию. Тебе есть что терять. Прошу, поговори с Кувером лично, завтра. Скажи ему все, что угодно, только чтобы он отступился от этой травли. Скажи, что ты слишком придрался к нему по поводу смерти Майкла Дрэйка и что отзовешь иск.
- Да черта с два! - взорвался Эндрю. - Мне нечего скрывать. - Капли воды на его коже стали леденеть. - Конечно, я жил в комнате с Нилом, так же как и ты, - проронил он. - И все. Он меня привлекал не больше, чем тебя. И сейчас не привлекает. Просто я не могу сделать вид, что не замечаю человека, когда он подходит ко мне. Тем более у него нет никого из близких. Ему должно быть непросто, и ни ты, ни я, ни кто угодно не имеем права осуждать его. - Эндрю помолчал, собираясь с мыслями. - И никакую вендетту я не готовлю. Я просто пытаюсь защитить потенциальных жертв от Уинстона Купера.
- Ладно, - сухо отозвался Боб, постукивая ногтем по мундштуку. - Я все понимаю. Всякие благородные чувства, и все такое. Только Нил рассказал Кингсли о том, какие мы трое хорошие друзья. Такие факты легко исказить. И если кто-то захочет приукрасить эту историю, ему нетрудно будет это сделать, - горячился он.
- Боб. - Эндрю сжимал пальцами телефонный провод. - Никто не сможет выдвинуть обвинения из-за такой чуши. Это не сработает. Спасибо тебе за беспокойство, но все-таки прекрати уже нервничать.
С того конца провода донесся приглушенный смех. У Уилсонов были гости.
- Мне надо идти, - бросил Боб. - Переговори с Уинстоном Кувером и держись подальше от Нила. Поверь, он может причинить много вреда.
Эндрю еще долго в задумчивости смотрел на телефонную трубку, после того как Боб отключился.
Глава 5
- Он сказал: "У других ты не получишь ни шиша, если не выложишь вдвое больше". Так и сказал, - объяснял Эндрю. - Ну или примерно так. Иногда я сомневаюсь в том, что кокни и сами-то понимают друг друга.
Грир и Эндрю стояли в толпе зевак возле открытых дверей грузовых машин, поставленных вплотную друг к другу. Коренастый мужчина, балансировавший на задней откидной двери грузовика, держал в руках красную эмалированную кастрюлю. Он медленно поворачивал ее, демонстрируя кухонную утварь так, словно она была роскошным и хрупким драгоценным камнем. Его громкий гогот, раздавшийся в ответ на какое-то замечание наблюдателя, вызвал ответную волну смеха. Затем он опустил голову и вытер нос в форме картошки грязным шерстяным рукавом.
- Мне нравится, как он говорит, - громко проговорила Грир, с трудом перекрикивая шум рынка. - А много людей приезжает сюда из Лондона, чтобы торговать?
Эндрю кивнул:
- Толпы. Каждую неделю. У них целые сети таких рынков по всей стране.
- И что сейчас происходит? - спросила Грир. - Аукцион?
Она подняла глаза на профиль Эндрю. Он стоял задрав голову, что подчеркивало резкие линии его подбородка. Его волосы завивались, забранные за уши, а на густых ресницах застыло легкое прикосновение позолоты летних дней.
Эндрю бросил на нее косой взгляд с высоты своего роста, а когда толпа прижала ее к нему, положил ладонь ей на шею.
- Не совсем аукцион. Это скорее некий обряд. Продавец называет дутую цену. Потом толпа совместными усилиями понижает ее до реальной. Около десятка покупателей совершают одинаковые сделки, и каждый уверен, что это его личное достижение. Все довольны.
У него совсем непроизвольно вышло обнять ее за шею. Но когда их взгляды встретились, Грир была уверена в том, что они оба почувствовали притяжение, и не только физическое. Глядя ей в глаза, Эндрю осторожно проводил пальцами по коже у нее на шее, погружал их в густую копну волос. Грир хотелось обвить его талию руками, прильнуть к нему. Но вместо этого она отвернулась и, встав на цыпочки, притворялась, что увлечена распродажей, до тех пор пока Эндрю не убрал руку.
- Лучше нам продвигаться дальше, - сказал он ровным голосом. - Палатки коллекционеров находятся в дальней стороне площадки.
Грир проследовала по проложенной им сквозь толкавшуюся толпу тропинке. Часть ее желала освободиться от всех сомнений, державших ее в плену. Что до Эндрю, блуждавший в нем огонек любовного желания, который никак не хотел гаснуть, побуждал его коснуться ее снова. Но, к счастью, теперь он готов был сдерживать себя. Несмотря на то что отказ Грир был неявным, она не сомневалась: Эндрю верно прочел ее скрытое послание. Не подходи слишком близко. Грир выбивала из колеи ее собственная реакция на этого мужчину. Ей казалось, что она уже давно его знает, и знает хорошо. С ним она чувствовала себя уютно, как с близким другом. Эндрю был нежен и притом мужествен, и эта мужская сила пробуждала ее глубоко запрятанную женственность. Но что беспокоило ее больше всего, она находила его невероятно сексуальным. Эта гамма бурных эмоций, которую он вызывал в ней, угрожала нарушить ее хрупкое спокойствие.
У них под ногами похрустывал гравий. Пикантные запахи смешивались с ароматом кофе и теплых засахаренных пончиков, которые доносились с лотка разносчика еды. И над всем витал резкий запах домашнего скота. Куда бы Грир ни кинула взгляд, везде на штангах висели ворохи одежды. Она улыбалась и вертела головой, когда расторопные продавцы выкладывали перед ней вещи.
- Возьми эту, милочка. Такой зеленый цвет подходит рыжим, - обхаживал ее коренастый мужчина в клетчатой шерстяной кепке.
Эндрю замедлил шаг и, обернувшись, взглянул на улыбавшуюся Грир. Его ответная улыбка отозвалась чем-то непостижимым в ее душе. Они вместе осмотрели предложенный свитер.
- Он будет хорошо на тебе смотреться, - сказал Эндрю. И добавил, обратившись к продавцу: - Мы его берем.
- Я беру, - поправила его Грир голосом не допускающим возражений, когда он уже потянулся к внутреннему карману твидового пиджака, чтобы достать кошелек. Ей, конечно, не стоило бы покупать ненужные вещи, но тем более не стоит принимать подарки от Эндрю.
То, что они встретились еще раз, было ошибкой. Сегодня утром Грир надо было подчиниться первому порыву и сказать хозяйке пансионата, что она не хочет, чтобы ее беспокоили - не важно кто. Но она уверила себя в том, что Эндрю все равно не приедет, одновременно пытаясь оглушить проблески надежды на обратное. Дверной звонок прозвенел ровно в девять утра, и она едва сдержала себя, чтобы, подхватив пальто, не выбежать сломя голову навстречу ему.
Расплачиваясь за свитер, Грир слышала, как Эндрю негромко насвистывает мелодию понравившейся ей песни, которая играла по радио в машине, когда они ехали на рынок. Теперь же мотив действовал Грир на нервы. Она получила сдачу и стала ждать, пока упакуют ее приобретение, что заняло немало времени. И все это время Эндрю насвистывал мелодию. Глупее некуда. Он вовсе не хочет находиться здесь, да и она не может сосредоточиться на товарах, находясь с ним рядом.
- Эндрю... - начала Грир.
- Я знаю, - прервал ее Эндрю, пряча сверток под мышку. - Тебе очень жаль. И я еще раз повторяю, прекрати извиняться. Мы ведь едва знакомы, да и если бы мы полжизни дружили, все равно ты слишком независимая, чтобы принять от меня подарок. Я прав? - спросил он, награждая ее победной улыбкой.
Уж лучше бы ты так не улыбался.
- Да. Хотя я не смогла бы выразиться так хорошо. Не важно, я хотела сказать тебе еще кое-что. - Она помедлила.
- Валяй. - Он пригнулся, избегая столкновения с пустой вешалкой, и зашагал дальше.
Грир поравнялась с ним.
- Было очень мило с твоей стороны привезти меня сюда. Я ценю твою доброту. Но тебе, должно быть, уже до смерти надоело здесь, к тому же ты сам понимаешь, что смущаешь меня. - Сжав губы, она устремила вперед сосредоточенно-сердитый взгляд.
Мгновения, когда они просто шли молча, показались Грир бесконечностью. Наконец Эндрю остановился и протянул ей сверток. От неожиданности она чуть не выронила его из рук.
- Ты пытаешься сказать мне, чтобы я убирался? - резко спросил он.
Кровь прилила к щекам Грир. Опять этот уродливый румянец - проклятие всех белокожих людей.