Поскольку в то время Грир была на седьмом месяце беременности, то поначалу она скептически отнеслась к плану мужа, но постепенно и сама загорелась идеей, выслушивая убедительные доводы Колина:
- Врач говорил, что тебе полезно путешествовать. К тому же ты ведь все равно так просто не перестанешь думать о прошлом. А если решишь, что не хочешь больше охотиться за ним, - выкинешь эту мысль из головы, и все. Но ты нужна мне там, особенно сейчас.
Колин погладил округлившийся живот жены, как делал бесчисленное количество раз, и поцеловал ее. И Грир уступила.
Авария произошла через три дня после их отлета из Сиэтла. Если бы только она отказалась ехать. Все случилось потому, что Колин хотел угодить ей, ведь он так ее любил. Это любовь к ней убила его, во всем была виновата одна Грир.
Сморгнув, она задрала голову. Все поводы для повторной поездки были лишь отговорками. Кейси верно предположила, что Грир просто хочет вернуться в то место, где они с Колином были вместе в последний раз, посетить его могилу - его и Коллин. Но она все равно не успокоится, пока не разузнает что-нибудь о своем происхождении. Кроме того, здесь ей может представиться несколько отличных возможностей и свежих идей для обустройства "Бритмании". И потом, Эндрю Монтхэвен...
Над головой Грир сгрудились сучковатые ветви деревьев, и по ее коже пробежали мурашки. Температура воздуха постепенно снижалась, а надежность ее одежды оставляла желать лучшего. Выбора не оставалось. Ей придется принять помощь Эндрю, иначе она не доберется до Уэймута. Даже если отсюда удастся дозвониться до таксопарка, все равно у нее нет с собой денег, чтобы расплатиться. Вряд ли таксисты соглашаются на выписанные клиентами чеки, особенно на большие суммы.
Грир медленно побрела обратно. Миновав рощу, она обнаружила, что входная дверь открыта, а на пороге стоит высокий мужчина, силуэт которого вырисовывается на фоне освещенной прихожей. Должно быть, Эндрю оделся и, спустившись, все это время ждал ее. Он стоял расставив ноги, засунув руки в карманы, и вглядывался в темноту. Одетая во все черное, она, наверное, еще оставалась не замеченной им.
- Привет, - проговорила Грир фальшиво бодрым тоном, с ужасом представляя, что он теперь думает о ней. По меньшей мере считает ее легкомысленной и взбалмошной. Не самая лучшая характеристика, к тому же в корне неверная, но ведь Эндрю и не может знать о том, какая она на самом деле. И никогда не узнает. И насколько же надо быть безрассудной, чтобы опоздать на автобус? - Привет, - повторила она, подходя ближе. - Это ужасно. Я тебя достала, я знаю. Но, судя по всему, мне никак не добраться до Уэймута своим ходом - разве что пешком. Тем более я все равно не знаю, куда идти.
Не умолкая ни на секунду, она приближалась к нему. И почему он не отвечает ей?
Грир избегала взгляда Эндрю, пока не почувствовала, как его рука сжала ее локоть. Его улыбка не была снисходительной. А на его лице было написано не раздражение, а, наоборот, нечто похожее на облегчение. Она сошла с ума, это точно. Да он, должно быть, только и мечтал о том, чтобы Грир никогда не вернулась. Но она, в свою очередь, ответила ему благодарной улыбкой.
- Я уже собирался идти за тобой, - будничным тоном отозвался хозяин дома. - Вот только боялся напугать тебя в темноте. Ты так стремилась поскорее уйти, что у меня просто не хватило духу предупредить тебя, что здесь ты как на необитаемом острове.
Захлопнув входную дверь изнутри, он пропустил ее вперед по лестнице.
"Ты так заботлив, - хотелось сказать Грир. - Настолько уверен в себе, что можешь без стеснения обнажить чувства перед другими, не боясь показаться слабым. Прости, что так повела себя с тобой". Но все эти слова так и остались запертыми в ее сердце.
Эндрю указал ей путь к двери, ведущий через коридор на верхнем этаже.
- Заходи и отогрейся, а потом отвезу тебя в Уэймут. - Его рука коснулась ее талии. - Не бери в голову. Ты привнесла разнообразие в скучный холостяцкий вечер. Кстати, хоть я и люблю каждый сантиметр этого дома, но живу только в очень маленькой его части. А все остальное передал Национальному тресту. Вот это мое крыло.
Грир зашла в комнату вместе с ним, не переставая ощущать его близость, мужскую энергию, которую он излучал. Она бы ни за что не поверила, что этот красавчик Эндрю одинок - если, конечно, он сам не выбрал для себя такую жизнь. Но почему бы ей не насладиться его приятным обществом хотя бы чуть-чуть? Разве не этого ей так хотелось, несмотря на то что до настоящего момента она не отваживалась признаться себе в своем желании?
- Ты, вероятно, считаешь меня не то чтобы очень умной, - пролепетала Грир. - Вообще, конечно, было глупо брать этот тур. Надо было пытаться дозвониться до тебя. Я и правда однажды попробовала написать тебе письмо, но у меня не очень-то получается выражать мысли на бумаге. И есть вещи, которые мне нужно... я должна была... - Она так и не сумела закончить.
Но Эндрю, казалось, и не заметил этой заминки.
- Сюда. - Он указал ей на комнату, на первый взгляд неприбранную. - Давай плащ.
Грир позволила ему снять с нее черный плащ с потрепанным трикотажным воротником. Оставалось только надеяться на то, что простое, ничем не примечательное платье из похожего трикотажа не покажется ему таким, каким оно представлялось самой Грир, - мешковатым и измятым.
В камине потрескивал огонь.
- А тут мило. - Она попыталась придать голосу оживленности. - Здесь сначала была музыкальная комната?
Впечатление беспорядка складывалось из-за стопок книг, папок, бумаг и журналов, наваленных на каждой поверхности, теснившихся на книжных стеллажах высотой от пола до потолка и сгрудившихся даже на полу. А вопрос Грир был вызван тем, что она заметила над книжными полками изысканный карниз, украшенный рельефами херувимов, а также арф, виолончелей и других, менее узнаваемых инструментов, между которыми жгутом стелилась ткань.
Эндрю проследил за взглядом Грир.
- Может быть, до того, как здесь поселились мои предки. - Он усадил ее в огромное кресло из коричневой кожи и отвернулся поправить бревна в камине, чтобы посильней разжечь огонь. - Нам этот дом принадлежит только два века, но его основатели действительно могли планировать эту комнату под музыкальный салон. Мне даже кажется, отец когда-то рассказывал нечто подобное. Я удивлен, что ты заметила карниз и связала его с предназначением комнаты.
Грир постаралась сдержать раздражение. Он и правда считал ее пустоголовой.
- Бизнес моего мужа был связан с европейским антиквариатом. Я очень мало знаю об этом, но тем не менее мне доводилось пролистывать некоторые из его книг. Помнится, я читала о том, что украшения на потолке обычно соответствовали определенному назначению помещения. В книге было приведено несколько примеров, и один из них напоминал вот этот.
- Интересно, - произнес он, сопровождая комментарий улыбкой. Грир утратила интерес к потолку. - А теперь скажи мне, что ты предпочтешь, кофе или что-нибудь покрепче?
- Наверное, бокал сухого вермута. Если у тебя найдется, - ответила она, в это время сосредоточившись на кое-чем более важном. Не может быть, чтобы Эндрю жил здесь один, размышляла девушка.
Он отошел к стойке рядом с оконной нишей и принялся выбирать нужное вино среди бутылок, стоявших па серебряном подносе. Остановившись на одном из них, он откупорил бутылку и налил вермут в высокий бокал.
- Возможно, оно покажется тебе недостаточно холодным, - сказал он, протягивая ей бокал. - Но по крайней мере, успокоит. Положить льда?
Покачав головой, Грир сделала глоток. Он носил кольцо на левой руке, правда на мизинце. Это ничего не говорило о его семейном положении. Она украдкой взглянула на собственное обручальное кольцо из платины, которое со дня свадьбы не снимала ни разу.
- Расскажи мне, что успело произойти с тобой за все это время, - попросил Эндрю, выбрав напиток себе по вкусу. - Что заставило тебя вернуться сюда? Странное время года для отдыха. Особенно в таком месте, как это. В Англии может быть очень суровая зима.
Внутри Грир тотчас же все восстало.
- Приехала по работе, - отрывисто проговорила она, сама того не желая.
Но Эндрю не смутил ее тон.
- Какой работе?
- Закупки. - Господи, хоть бы он оставил в покое эту тему. Почему бы не вернуться к погоде. Англичане ведь должны любить рассуждения о собственном климате.
Эндрю уселся в кресло с подголовником напротив нее. Он был одет в черный свитер и потертые джинсы, обтягивавшие его узкие бедра и сильные ноги. Он рассеянно поиграл стаканом, перекидывая его из одной руки в другую, и засучил рукава, обнажив мускулистые руки, покрытые такими же темными волосами, как и на ногах. По телу Грир снова стало стремительно разливаться непрошеное тягучее тепло.
Несколько секунд Эндрю молчал. Пламя камина отсвечивало на прядях его слегка посеребренных сединой волос на виске, которые были еще совсем черными, когда они виделись в последний раз. Неравномерный свет выхватывал из темноты резкие линии его лица под высокими скулами, ложбинку над верхней губой, чуть заметную ямочку на подбородке. Эти два года только прибавили ему привлекательности. Грир остановила взгляд на сильных руках, вращавших пузатый бокал со сверкающей жидкостью янтарного цвета. От основания большого пальца его левой руки к браслету часов тянулся тонкий белый шрам.
Грир скрестила и снова распрямила ноги. Должно быть, Эндрю в таком же отчаянии ищет способ завести разговор о прошлом, как и она. Они оба знали, что Грир бы не появилась в его доме по другой причине.
Он потянулся к камину, чтобы подбросить еще одно полено, и свитер натянулся на его широких плечах.
- Насколько сложен импорт? - неожиданно спросил Эндрю.
Она глотнула слишком много вермута и закашлялась.
- В той сфере, где мы работаем, не особенно сложен. На самом деле импорт, или просто закупки, играет не такую большую роль. Я бы сказала, что охочусь скорее за идеями, чем за товарами.
Грир посмотрела ему прямо в глаза. Она никогда не умела кривить душой. Если Эндрю Монтхэвен потеряет интерес к ее бизнесу, когда узнает, чем она занимается, - его дело.
- Все чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса в Стране чудес, - произнес он, и его волшебная улыбка снова покорила ее.
- Да не особенно. Я всего лишь владею небольшим магазинчиком. Мы имеем дело со всякими необычными штуками. И они все с британским колоритом, хотя и не каждый товар сделан здесь. Несмотря на то что американцы упорно отрицают это, они до невозможности увлечены Британией. - Грир помедлила, постукивая ногтем по ободку бокала. - Многие из нас имеют здесь корни. А людей почти всегда тянет на родину. Ты замечал это?
- Вероятно, - уклончиво ответил Эндрю. - А кто присматривает за магазином, пока ты здесь?
- Моя сестра. Кейси работает вместе со мной.
Грир сделала еще один глоток вермута. Она чувствовала себя глупо. С чего она взяла, что он с сочувствием отнесется к тому, о чем она начала было говорить? Может быть, Эндрю Монтхэвен и родился в той же стране, что и Грир Бэкетт, но их миры были такими же разными, как небо и земля.
- Когда ты сказала, что имеешь дело с необычными штуками, что ты имела в виду? Видимо, у себя дома ты быстро истощила запас необычных британских вещей.
- Магазин называется "Британия", - поведала Грир, как будто это должно было ответить на его вопрос настолько исчерпывающе, что можно было бы не вдаваться в подробности.
- "Бритмания"? Заковыристо. Звучит как болезнь.
Грир тут же ощетинилась. Независимо от того, что она продавала, "Бритмания" пользовалась успехом, и этот успех был ее заслугой. Магазин спас ее жизнь, к тому же она помогла Кейси с работой.
- Грир? Все в порядке? Ты побледнела.
- Все отлично, спасибо. Все просто отлично. Когда я выбирала название, оно и должно было означать болезнь, как ты выразился. В дополнение к британской тематике, само собой, - проговорила она и глубоко вздохнула. - Мы продаем много вещей, связанных с геральдикой. Гербы на переводных картинках для окон или машинных дверей. Декоративные тарелки, пепельницы, стаканы и тому подобное.
Длинный палец Эндрю упирался в переносицу, между удивленно вскинутыми бровями.
- Половики наверняка тоже.
Он просто смеялся над ней.
- Само собой, - откликнулась Грир, должно быть слишком запальчиво. - Как же без половиков. Нет ничего лучше, чем заставлять людей вытирать ноги о чью-нибудь фамильную эмблему. Но вообще-то у нас для каждого найдется что-нибудь подходящее. В этом году особенно популярны сувениры. В виде вашего лондонского Тауэра или Букингемского дворца. В уменьшенном масштабе, конечно. Дополнены реалистичными фигурками лейб-гвардейцев или членов королевской семьи.
Эндрю откинулся в кресле и уставился на нее с выражением любопытства и недоверия.
Грир хоть и чувствовала себя неуверенно, но все же решилась бросить вызов его самонадеянности.
- Также у нас сейчас большой спрос на плевательницы - сосуды для сплевывания слюны, - добавила она, уже не пытаясь остановиться.
- Я знаю, что такое плевательница, - заверил ее Эндрю.
- Наши сделаны в форме королевского трона, а в некоторые добавляются специальные древесные опилки, такие же как в английских барах.
- Надеюсь, это настоящие британские опилки. Только оригинальные, не очищенные от пепла опилки, - раззадоривал он ее.
- Мы гарантируем, что они использовались в лондонских пабах, - серьезно ответила Грир.
Эндрю рассмеялся. Поставив бокал на каминную плиту, он закрыл лицо ладонями.
Грир подождала, стараясь сохранить серьезное лицо, но ей тоже хотелось рассмеяться. Не потому, что собственный бизнес вдруг показался ей настолько забавным, просто так было бы легче.
Эндрю попытался унять смех, но у него вырвался очередной смешок. Наконец он выпрямился и сцепил пальцы за головой.
- Ты удивительна. Появилась в моем доме, как привидение, напугала меня до полусмерти. Потом вылетела в ночную темень и заставила меня ждать твоего возвращения. Теперь сидишь в кабинете у коренного англичанина и рассказываешь ему о том, как зарабатываешь на жизнь, насмехаясь над английскими традициями. А я-то думал, что это будет еще один заурядный вечер в Рингстэд-Холле, отвратительно вычурном маленьком замке, который я называю домом.
Грир залилась краской от кожи под воротником платья до щек, готовая провалиться под землю от стыда. Она переборщила. И он подумал, что она нарочно хотела оскорбить его.
- Извини, - пробормотала она.
- За что? Я отлично развлекся. А теперь мне лучше отвезти тебя домой, чтобы ты могла дать отдохнуть своему активному мозгу. Утро вечера мудреней. Кто знает, какие новые и выгодные идеи придут тебе в голову, стоит только начать фантазировать?
Грир почувствовала себя так, словно ее только что отшили. Эндрю занятой человек, и у него, должно быть, уйма дел. Возможно, у него назначено свидание. Надев поданный ей плащ, Грир попыталась избавиться от необъяснимого чувства разочарования.
На этот раз они вышли через заднюю дверь и, пройдя за домом, приблизились к ветхой постройке. Грир молча подождала, пока он, дав задний ход, выехал из неосвещенного гаража.
Ее потрясло ужасное состояние его крохотной машинки. Этот маленький "астон" напомнил ей черную сколотую хлебницу, усеянную вмятинами. По сравнению с ней ее собственный подержанный "шевроле" выглядел куда более изящно.
- Ты ожидала "роллс-ройс"? - спросил Эндрю, заставив Грир вздрогнуть.
Он выскочил из машины и открыл дверцу со стороны пассажирского места, не нарушая задумчивости девушки.
- Почему ты уверен, что можешь читать мои мысли? - удивленно спросила она.
Эндрю засмеялся:
- Это не требует особенных усилий. У тебя все написано на твоем прекрасном лице. Подожди! - воскликнул он так, словно его вдруг озарило какое-то откровение. - Я знаю. Ты можешь продать мне парочку переводных картинок для машины - что-нибудь такое стильное. Они окончательно завершат ее имидж.
- Туше! Я это заслужила, - откликнулась Грир, проходя мимо него и забираясь в машину. В темноте он не мог видеть, что она улыбается.
Они ехали по прибрежной полосе, ведущей на юго-запад Уэймута. Эндрю настоял на том, что такой путь более интересный, особенно при свете луны, которая решила наконец выглянуть и украсить черный как смоль Английский канал широким поясом серебра. Грир вглядывалась в сверкавшую дорожку, и ей казалось, что она инкрустирована сапфировой крошкой, поочередно мелькавшей то тут, то там.
- Ты распланировала каждую минуту своего пребывания в Англии? - спросил Эндрю, как раз когда Грир уже думала, что тишина, того и гляди, раздавит ее.
"Ему так же неловко, как и мне", - подумала она.
- Завтра утром собираюсь на рынок в Дорчестере. Хозяйка пансионата сказала мне, что там очень даже неплохо.
- Не знаю, как там сейчас, - ответил Эндрю. - Эту ярмарку устраивали каждую среду, сколько себя помню. Мы с отцом все время ходили туда. Ему нравилось наблюдать за животными. Но там будут и все нужные тебе киоски. Может быть, даже удастся закупить партию ночных горшков местного производства. Абсолютно уникальных, только немного уменьшенных в размере. Покупатели смогут использовать их в качестве кашпо.
- Чудесно, - сказала Грир, притворяясь равнодушной. - Я запомню эту идею. В них будут хорошо смотреться шелковые цветы.
- Что потом?
- После магазина, ты имеешь в виду?
Эндрю переключил передачу перед подъемом на крутой склон.
- Да. Ты управишься к полудню.
Они достигли вершины холма, и перед ними раскинулась сверкающая панорама Уэймута. Изгиб прибрежной линии был усеян непрерывной вереницей мерцающих огней.
- Съезжу в деревню Ферндэйл. Там находится церковь, которую я хочу посетить. - Грир не намеревалась упоминать Ферндэйл. Она задержала дыхание в ожидании вопроса, но, к ее удивлению, Эндрю никак не отреагировал.
Пришло время перевернуть страницу в ее жизни и попытаться открыть новую. Ферндэйл была больше чем просто место погребения ее мужа и ребенка. Завтра Грир увидит их могилы в первый и, возможно, последний раз. И кроме того, она рассчитывала начать оттуда поиски семьи, о которой ей до сих пор ничего не было известно.
Единственное, что ей удалось выудить из Тома с Дианой, - что Руби Тиммонс, ее биологическая мать, была родом из Ферндэйл. Адрес дома в деревне был написан у Грир в свидетельстве о рождении, правда, Уайетты упоминали о том, что ее мать переехала почти сразу после родов. А имени отца в свидетельстве указано не было.
Машина подъезжала к городу, а Эндрю все молчал, пока они наконец не добрались до Сент-Джонс-Тэррас. И то он только уточнил, в каком именно пансионате остановилась Грир.
Название "Белль Виста" было слишком претенциозным для тесноватого ступенчатого здания, где Грир сняла номер с завтраком. Когда Эндрю притормозил, она попыталась сосредоточиться на приятной мысли о баллоне горячей воды, который миссис Файндлэй обещала приносить ей каждый вечер.
Она заставила себя подождать, пока Эндрю выйдет из машины и откроет ее дверцу. За весь вечер они и словом не обмолвились о том, что занимало и ее, и его ум. Но может быть, это было и не нужно. Хоть Грир и запорола весь разговор, но Эндрю все же не мог не почувствовать, что она больше не винит его в смерти ребенка.